Менталитеты - Василий Андреевич Гурковский


Василий ГурковскийМЕНТАЛИТЕТЫ

Менталитеты не покупаются, и люди с нимине рождаются. Они прививаются ибыстро приживаются, особенно те, что против просто против всего; без доказательств и здравого смысла

Василий Гурковский

Глава перваяНАШИ ПРИШЛИ!

Андрей бежал по улице, не замечая никого и ничего. Он услышал от соседей, что единственный на все село фельдшер, уезжает, и спешил, надеясь его застать. Застал. Когда подбежал к дому Маркуса (так звали фельдшера), тот как раз выезжал из ворот. Длинная такая полу арбаполу повозка с наращенными высокими бортами, доверху нагруженная всякими мешками и предметами домашнего обихода; сверху в углублениився его многочисленная семья и, на примитивных козлах, с вожжами в рукахсам хозяин, фельдшер Маркус. Нескладный внешне, располневший мужчина, лет сорока, с седоватыми кудряшками на затылке и блестящей лысиной на лбу, прикрытой потертой соломенной шляпой.

Андрей схватился за уздечку ближнего к нему коня и, перекрикивая шум двигавшейся подводы, обратился к фельдшеру: «Господин Маркус! Беда у меня! Надя моя помирает! Ей рожать скоро и наверно что-то не так, все время кричит, сильные боли, жар у неё не спадает. Уже две бабки нашел, что ни делалине проходит. Пожалуйста, помогите, пока вы еще здесь! Она сколько лет на вас работала, а сейчас ей совсем плохоПомогите, прошу вас! Я вас отблагодарю».

Вроде бы внимательно слушавший его фельдшер, вдруг дернул за вожжи, хлестнул лошадей кнутом, они рванули и потянули подводу вправо, к выезду на дорогу. Андрей ускорил шаг, но уздечку не отпускал и все повторял: «Помогите, прошу вас, пожалуйста, помирает же НадяПомогите, прошу вас».

Маркус повернул к нему перекошенное от злобы лицо и заорал: «А ну, отпусти уздечку, паршивый хохол! Ты забыл, как вы поступили с моим братом, Хаимом?. Так я не забыл! Никуда я не поеду! Разбирайтесь сами! А мне срочно ехать надо, не до вас сейчас! Отойди!». Он с размаху хлестнул лошадей кнутом, вторым ударом опоясал кнутом Андрея, бегущего рядом с лошадью, и погнал лошадей в сторону кишиневской дороги. Удар пришелся по лицу, досталось и глазам. Андрей упал, повозка уехала. Андрей с трудом встал, протер глаза, повозка уже повернула за угол и двинулась на север. Фельдшер когда-то рассказывал, что у него родители живут в Яссах; возможно туда, и он поехал.

Возбужденный Андрей прислонился к стволу акации, постоял, не понимая, что произошло, а потом вдруг как что-то ударило его: «А Надя как же! Я же бежал к доктору, надеясь на его помощь. Был уверен, что он поможет. Надя работала у его брата аптекаря, Хаима. Одна вела все домашнее хозяйство, убирала, помогала в аптеке. Часто работала и у Маркуса. Помогала бесплатно. За детьми ходила обоих братьев. Они жили рядом, огородв огород! И воттак доктор отплатил ей за все, в самый нужный момент!». Он горестно вздохнул, огляделся вокруг и быстрым шагом пошел по дороге, домой.

Дома братьевфельдшера Маркуса и аптекаря Хаима, были угловыми на соседних улицах, их приусадебные участки, примыкали друг к другу. Как люди экономные, братья соорудили на меже большой деревянный туалет, один на две семьи, с двумя противоположными выходами. Андрей, проходя напротив его, вспомнил случай годичной давности, о котором только что ему фельдшер, и со злом, напомнил. Дело было так. Братья Шварцманы решили сделать общий туалет, навезли брусьев, досок и наняли двоих молодых ребят. Договорились с ними вырыть большую, метра три глубиной, яму, нарисовали макет, оговорили оплату, ну и так далее. Ребята сделали все, как надо, получили расчет и ушли. Вечером Хаим решил опробовать новое сооружение, зашел туда ипровалился на самое дно ямы. Рядом, метрах в десяти, проходила улица. Хаим, оправившись от первичного шока, вначале сидел на дне ямы и молчал, боялся, что кто-то услышитузнает и опозорит его на все село. Но, когда стемнело и стало страшно сидеть на трехметровой глубине, он начал подавать звуки, надеясь, что кто-то из домашних его услышит

Но, вместо домашних, его «услышали» проходящие по улице молодые ребята, друзья Андрея. Они помогли Хаиму выбраться из ямы, а он в знак благодарности, дал им два литра спирта, но попросил никому об этом не рассказывать

Потом приезжал румынский жандарм, вызывал ребят, которые строили туалет, пытался выдавить у них признание, что они подпилили опорные бруски, но ребята оправдались тем, что хозяева лично у них объект приняли и претензий не имели, что сами заказчики и подтвердили. Случай сразу стал достоянием гласности, и в селе несколько месяцев эта тема обсуждалась и обсмеивалась. Ребята«спасатели» Хаима были украинцами, в селе вообще больше половины населения были (и ныне есть) украинцы, поэтому братья и затаили зло именно на украинцев, хотя доказать так ничего и не смогли.

Все это Андрей вспомнил, проходя мимо. Странно было, отчего или от кого, так быстро убегали братья Маркус и Хаим. Хаим еще рано утром уехал и тоже с вещами, и всей семьей.

Чем ближе Андрей подходил к дому, тем больше его охватывала тревога за жену. Он наделся вернуться с фельдшером, обнадежил Надю и находящуюся рядом с нею тетю Клаву, ноне вышло. И что делать, куда и к кому идти,  он не знал. Зайдя в дом, увидел, как тетя меняет влажные тряпки на лбу жены, лицо у Нади было белым, как стена, лежала она с закрытыми глазами, тяжело дыша открытым ртом. Тетя сказала, что Наде пришло время рожать, но плод почему-то не идет, перевернулся или еще что-то. Еще немного и Надиможет не стать

На вопросительный взгляд тетиАндрей лишь развел руками и шепотом рассказал про встречу с Маркусом. Тетя отпустила несколько недобрых слов в адрес неблагодарного фельдшера и попросила Андрея сходить к колодцупринести свежей воды.

У колодца стоял его сосед и еще одна женщина. О чем-то оживленно беседовали. Когда Андрей подошел, сосед сразу ошарашил его известием: «Андрюша! Наши пришли!». «Какие, наши?  не понял Андрей. «Наши, русские, советские!»  захлебываясь заговорила женщина«Сегодня на рассвете приезжали на край села двое красноармейцев, верхом на лошадях, вроде как разведчики, что ли. Спрашиваличто и как, есть ли румыны в селе. Мы им сказали, что румын в селе почему-то не стало, ни военных, ни гражданских. Сегодня вот фельдшер с братом тоже уехали. Военные попили воды и уехали, сказали, что всекончилась у нас румынская власть. Не знаюверить тому или нет, но так они сказали. А еще сказали, что они расположились за шахтами, возле соседнего села. Там какая-то военная часть у них временно стоит.».

Андрея словно током ударило! Он набрал ведро воды, занес его в дом, тихо сказал тете: «Я скоро, ждите!» и побежал в гору, в сторону шахт, где многие годы добывали камень-известняк для строительства. Он еще ничему не поверил, он просто почувствовал шанс спасти Надю!

Дорога долго шла в гору. Слева оставалось село, все утопающее в зелени. Большими темно красными пятнами выделялись вдоль улицы и на огородах, вишневые и черешневые деревья, золотом отливали абрикосы и персики. Отцветшие недавно акации, сторожевыми вышками возвышались среди плодовых деревьев, потряхивая мелкими листочками, сворачивающимися днем в трубочки от жары. А справавнизу, вдоль села, бежала небольшая речка, образуя длинную цепь разно размерных озер, глубоких, с холодной, чистой и прозрачной водой, и кишащих разносортной рыбой.

По ту сторону речки, на всем её протяжении, поднимались высокие холмы, поросшие лиственными лесамикленом, дубом, ясенем, ольхой. Все это чудесное место было «сердцем» Молдавии и обобщенно называлось во все времена просто«Кодры».

Андрею было не до этих красот. Он бежал в гору, весь мокрый. Жара. Дышать тяжело. Вся одежда покрылась выступившей солью. А он бежал и думал о Наде: «Хотя бы она выдержала! Хотя бы успеть! Хотя бы там кто-то был, кто понимает в медицине!». Только эти мысли заполнили его всего и ничего больше он не видел, не слышал и не чувствовал. Задыхаясь от жары, напряженного бега и беспокойства за жену, он перевалил через пологий холм и увидел вдали небольшой шахтный поселок. И сам поселок и вся его округа были покрыты вековой желтобелой пылью. Здесь пилили строительный каменьизвестняк илиракушечник.

Сверху было видно, как влево от дороги, недалеко от неглубокого ущелья, зияющего пустыми глазницами шахтных известняковых штолен, расположился какой-то лагерь. По кругу стояли палатки, откуда-то вился синий дымок. Между палаток, двигались люди в военной форме

«Есть, слава Богу!»  застучало сердце«давай, Андрей, поспеши, а вдруг?!». Не доходя до лагеря метров двести, рядом с дорогой, стоял шалаш из кукурузных стеблей. Когда Андрей подошел к нему, из шалаша вышел солдат, в красноармейской форме, с винтовкой наперевес, передернул затвор, направил винтовку в сторону Андрея и спросил по-русски, с явным украинским приговором: «Стой, хто йдет!». «Свой, брат!»  застучало в груди Андрея. Он заговорил по-украински, в минуту рассказал, что он из соседнего села, что беда у него с женой, что срочно надо доктора, которого в селе нет. Может у них есть кто-то, чтобы мог помочь. Солдат ничего не расспрашивая больше, нагнулся к шалашу, вытащил полевой телефон, покрутил за ручку и доложил кому-то то, что ему сказал Андрей. Его спросилисколько человек пришлочасовой ответилодин. Пропусти егосказали по телефону. Получив разрешение, Андрей снова побежал и через пару минут был в лагере. Стоял между палатками, не зная, куда идти. Из одной из них, вышел военный с двумя шпалами на петлицах.

Андрей снял фуражку, поклонился, поздоровался. Военный тоже поздоровался, сказалоставь все эти ненужностипоклоны, и спросил, кто он, откуда, что у них в селе сейчас и в чем его проблема. Андрей быстро и сбивчиво объяснил, что у него стряслось. Офицер ничего больше не стал выяснять, позвал дежурного и за кем-то послал. Через пару минут к нему в палатку зашел тоже военный, но в белом халате, наверное, врач. Командир быстро ему все объяснил, потом повернулся к Андрею и участливо проговорил: «Понимаю вас, но доктору надо несколько минут, чтобы собраться, дело для нас необычное, а вам я предлагаю пройти с моим помощником в столовую, думаю, вам не до этого всего былопоэтому попьете чаю, перекусите». Видя, что Андрей нетерпеливо встал, командир добавил: «Не беспокойтесь, успеете перекусить, пока доктор соберется, да лошадь запрягут». Андрей поблагодарил командира и пошел в палаткустоловую. И, правда, минут через двадцать, Андрей, доктор и солдатездовой, рысью помчались на повозке в село. А еще через два часана свет появился новый житель, мальчик, живой и здоровый. А еще через времяослабевшая Надя, смогла первый раз покормить новорожденного. Доктор все это время находился в доме Андрея, и уехал только тогда, когда убедился, что все обошлось.

Андрей не знал, как его и командира отблагодарить, потомрешился,  достал с чердака ящик соленого сала, а в двухведерный дубовый бочонок налил холодного домашнего вина из погреба и передал солдату, потому, что доктор отказался что-то у них брать. Доктор оставил кое-какие лекарства на первый случай и дал рекомендации молодой маме и тете Андрея. Когда они отъезжали, Андрей спросил доктора, как его зовут, тот ответилНиколай. Тогда Андрей, в присутствии тети, сказал, обращаясь к доктору: «Если вы не будете против,  мы назовем сына Николаем, в честь вас, нашего спасителя! Будете ему крестным отцом; Большое вам спасибо, еще раз!». Доктор смутился, но возражать не стал. С тем они и уехали. Эта небольшая войсковая группа направлялась куда-то в сторону города Бельцы, и, пока они находились вблизи села Андрея, доктор еще пару раз приезжал к ним, проверял состояние Нади и малыша.

Так много всего свершилось в тот день, что и сам Андрей, и его семья, посчитали все это, как дар Божий, и не знали чем, как, и кого еще, надо благодарить за это. А то, что это Чудо все-таки было не сном,  подтверждал маленький улыбающийся Коля, на руках веселой, ожившей Нади!

От доктора они и узнали, что буквально несколько дней назад, в Бессарабию вошли советские войска. Вошли без боя, тихо, мирно, но быстро. Должны были войти еще быстрее, но случились непредвиденные обстоятельства: в буквальном смысле слова, продвижению войскмешали люди. В каждом большом или малом населенном пункте, военных встречали возбужденные и радостные толпы людей, собирались стихийные митинги. Военных встречали хлебом-солью, ликующими возгласами, красными флагами и, конечно же, домашним вином. Все это тормозило продвижение военных в сторону Кишинева, и вместо того, чтобы войти в город к обеду, колонны прибыли туда только к ночи.

И в Кишиневе люди встречали приход «наших» войск с искренней радостью, флагами, транспарантами, приветственными речами. На многотысячном митинге выступал командующий специальной Южной группой войск, генерал армии Жуков Г.К., партийные и хозяйственные руководители региона, вышедшие из подполья и прибывшие с левой (советской) стороны Днестра представители Молдавской АССР. Люди ликовали и наполнялись надеждой на лучшую жизнь, по сравнению с предыдущими 22-мя годами румынской оккупации, когда Румыния под разными надуманными предлогами, пользуясь временной слабостью и занятостью на многих фронтах гражданской войны, советской России, просто оккупировала территорию Бессарабии и «забыла» потом оттуда выйти Это был тяжелейший для России 1918 год. Все эти 22 года, (до 1940 года), Советский Союз не раз напоминал Румынии, что не смирится с аннексией части его территории, на что румынские власти, откровенно издеваясь и надеясь на поддержку других государств, отделывались ничего не значащими отписками и просто тянули время. Но, всему, даже наглости, бывает предел и вот наши войска здесь, в Бессарабии. И слава Богу, что обошлось без крови. Румыны понимали, что уже не 1918 год, и СССР уже не тот и Красная Армия тоже не та, что была 22 года назад. Да и «друзья» на Западе, «запели» совсем по-другому

Поэтому все румынские войска оперативно были выведены за пределы Бессарабии. С ними вместе «ушли» и бывшие представители румынской власти всех уровней. Уже к концу второго днянаши войска вышли на границу (бывшую Российскую, по реке Прут).

От главного направления (на Кишинев)  отдельные группировки войск продвигались вдоль Днестра на Юг и на Север Бессарабии. Вот одна из таких групп и расположилась на отдых, недалеко от их села.

Так что теперь они (Андрей и его семья), будут жить на своей, советской земле, а их сын, Коля, так вообще родился уже в Советском Союзе! И пусть у них начнется новая счастливая жизнь, без чужих «хозяев-эксплуататоров». Вот все, что мог сообщить им спасительдоктор. Другая информация в село еще не поступала, просто не успела. Доктор даже выписал Коле справку о рождении, в качестве временного метрического свидетельства.

Уже позже в село прибыли представители новой власти, были митинги, собрания, и в селе начала возрождаться другая, пока не понятная для всехжизнь.

Дело в том, что в жизни села в политическом планеда, появилось что-то новое, а в текущей жизни, все осталось по- старому. Главным экономическим хозяином села оставался помещик, было еще с десяток крепких хозяйств, из тех, что в предвоенной России называли «кулацкими», а все остальное население, не имевшее в собственности ни земли, ни каких-либо других средств производства,  так и продолжало работать на «хозяев». Попытки начать «коллективизацию» в молдавских селах правобережья, в сороковом году,  ни к чему не привели, по разным причинам, главными из которых былиналичие мощной эксплуататорской прослойки, а такженеготовность, нежелание населения, и скрытое противодействие землевладельцев.

Андрей работал на небольшом винном заводе, принадлежавшем местному помещику, Надязанималась маленьким Колей. Жизнь начала потихоньку налаживаться, но, не прошло и года, как пришла новая Страшная Война! В селе даже не успели привыкнуть к новой власти

Пришло горе на бессарабскую землю в очередной раз. Объединенные германско-румынские войска, перейдя реку Прут, вторглись, в июне месяце 1941 года, сплошным фронтом по всей советско-румынской границе на территорию СССР, и, в течение месяца, вышли на Днестр, оттесняя советские войска к Одессе.

Андрей, прибывший из поездки на север Молдавии, куда он ездил за оборудованием для винзавода, успел только забежать домой, обнять и поцеловать Надю, годовалого Колю, тетю, и тут же отбыл с группой мужчин села в военкомат, а оттудапрямо на фронт, который был буквально рядом. С тех пор об Андрее никогда и ничего никто не слышал. Что с ним сталось в первые (самые страшные и непонятные) дни войны, так и осталось покрыто тайной навсегда

Через непродолжительное время в селе появился глава сельской администрации, «примарь», по-румынски. Молодой, франтоватый румынский «локотенент» (лейтенант), с двумя жандармами; и жителям села очень быстро и внушительно напомнили, кто в селе законный хозяин и какие теперь будут порядки, с учетом того, как они радостно год назад встречали советскую власть и, кроме того,  что сегодня действуют еще и законы военного времени. А что это такоежители села очень скоро узнают.

Дальше