Но что? не сдавался чиновник. Миры группы «А» не содержат схожих с нами рас, миры группы «Б» недоступны для перемещений Неужели, ты открыл новую параллель миров?
Василевс продолжал улыбаться.
Чиновник кивнул понимающе.
Я вижу, ты нашёл нечто серьёзное. Это всё твои опыты? И ты, конечно, желаешь получить краман на свои разработки?
Сердце Василевса забилось в предвкушении. Если чиновники выделят ему энергетическое пособие, его исследования перевернут этот мир! Лишь недостаток энергии мешал ему пробить по-настоящему широкий проход в обиталище Алевтины. Сейчас он пользовался случайно нащупанной аномалией, переменчивой и непредсказуемой. Но краманпакетный доступ к единой энергосети, поддерживающей каналы в миры лив, бусков, пасарговрешит все его технические проблемы. Останется лишь изучать, налаживать контакты, торговлю!
Я оправдаю ваше доверие, господин Минострал! Василевс прижал ладони к груди и склонил голову.
Сидящий на пять ярусов ниже подлый завистник Бестирим не мог слышать слов, но задрал лысую голову, высматривая его, Василевса, триумф, чуя успех и пульсируя злобой!
Василевс, даже не вглядываясь особенно, заметил назойливый блеск лысины конкурента! Чтобы успокоиться, он положил ладонь на рыжую шевелюру Алевтины, склонился к ней, вдохнул её запах
Бестирим утрётся. Да, краман на разработки ещё вчера обещали ему, а не Василевсу, но кто станет спорить с решением самого Минострала?
Посреди зала, прямо над бассейном с ливами, повис хрустальный шар, началась пьеса, а Василевс с высоким чиновником всё ещё перемигивались.
Минострал косился на Алевтину, жестами выдвигал очередные гипотезы. Он был весел и возбуждён. И вряд ли Бестириму удастся теперь переубедить его.
* * *
Расслабленная великолепным зрелищем, а после и чудесной едой в ресторане из летучих столов, кружащихся над озером, и главное тем, что волосатый Василевс исчез, едва доставив её в прозрачном пузыре до дома, окружённого пышным садом, Алевтина повалилась на кровать, сминая шёлковое, расшитое золотыми нитями, покрывало.
Как чудесно!
Она высвободилась из роскошного платья. Это в кино красавицы обожают лежать в своих спальнях в вечерних туалетахАлевтина любила лежать в халате.
Роботы оказались на высотетут же принесли и повесили перед ней целый выводок мягких халатовмахровых, фланелевых, шёлковых, вязаных. Она выбрала один, пушистый и невесомый.
Теперь туалет, ванна и И она должна наконец осмотреть всё, что имеется в этом странном сне! И вообще пора бы решить, а хочется ли ей просыпаться?
Алевтина потянулась сладко. Потом вспомнила Василевса и поёжилась. С одной стороныи мечтать больше не о чем. Никакого протирания юбок в офисе родной фирмы «Жилдомстрой». Любые наряды, любые яства
Но это, утреннее нападение?..
Почему же он не набросился на неё, как э-э положено самцу? Она всегда считала, что каждый мужик только и ждёт, пока она расслабится и утратит бдительность, чтобы взять штурмом её не самую высокую крепость. Приходилось беречь себя, блюсти, чтобы ни один недостойный И вдруг?..
Пока ждала принца на белом конепешком пришлёпал чёрный и волосатый? А что если, она сама его себе придумала? Волосатыйэто же домовой? Ей снится домовой! Но?.. Зачем же он её бил?
А вдруг она скрытая мазохистка? Ведь говорят же, что все читают «50 оттенков серого» и параллельно мечтают Ну, вот это самое?..
А она? Она же тоже читала! Но ведь не понравилась же? Нет? Она же
Да нет! Никак! Никогда!
И не нужен ей этот прынц даже выщипанным! Тоже нашёлся, садист волосатый!
Но как же она сумела такое нафантазировать? Рыбо-женщин в бассейне? Спектакли в хрустальных шарах? Мороженное, похожее на зёрнышки мака? А эти фрукты с запахом манго? А конфеты, покрытые золотой плёнкой? Откуда это в её голове?
Только бы не выдумывать теперь чего сексуального! Только бы лечь и проснуться дома! И забыть! Забыть, как кошмарный сон!
Алевтина поморщилась, вспоминая волосатые руки Василевса (если это сонто волосатые руки к богатству, что ли?). Вооружилась пластинкой летучего кухонного ножа, обломав ему крылышки. Обошла, гулко шлёпая босыми ногами, все коридоры огромного дома Василевса, поковыряла все двери
«Пчёлы» с жужжанием носились за ней, сыпали незнакомыми словами. Она отмахивалась.
Входная дверь напоминала бастион неприступноститолстенная блестящая плита из незнакомого металла. Пришлось сосредоточиться на более мелких дверях.
Основных коридоров было три. В центральном, самом широком, имелась всего одна дверь, зато самая большая. Разумеется, запертая. В левом от негоещё одна, поменьше, тоже запертая.
В правом жила она сама. Там дверей она насчитала двадцать семь, но лишь кухня, санузел, спальня и гардеробная были доступны ей. А ещёдверь на лестницу, ведущую в крошечный сад: площадку в десять квадратных метров, огороженную прозрачным куполом.
Алевтина спустилась по лестнице. С удовольствием прошлась босиком по чистейшей траве, потрогала прозрачные стены.
«Ага, подумала она. Раз есть стеныесть куда бежать, ведь так? Но двери эти Кругомзапертые двери! Синяя Борода?! О-о!»
Алевтина поковыряла ножом стену, но ей не удалось оставить даже царапин.
Роботы охотно летали вокруг, но просьбу «открыть хоть что-нибудь» не выполняли, только пищали возмущённо, когда Алевтина ломала их, чтобы засунуть железные лапки в еле видимые отверстия непонятного назначения.
Уставшая и злая, Алевтина наспех приняла ванну и отправилась спать.
Василевс так и не появился. Какое счастье! Может, она уснёт и проснётся? И всё? И словно быничего не было?
Она поёжилась, замоталась в тонкое одеяло, расшитое цветами и невиданными тварями. Задумалась: так чего же ей всё-таки хочется: чтобы было или не было?
Даже жаль немного, если не было. Пьеса в театре была чудесная. И вполне понятная даже без словактёров просто захлёстывали эмоции! А конфеты? А ванна?
Ночью Алевтина несколько просыпалась. Даже хлопала в ладоши, включая свет. Комната была всё та же, чужая. Василевс пропал.
2
Он разбудил её утром, заорав на всю спальню:
Хае, кара миа!
Алевтина так и вцепилась в одеяло. Вчера она поддалась соблазну и надела особенно роскошную сорочкусплошные дырки и кружева!
Василевс снова был наряжен в треники с пузырями на коленях и грязноватую майку. Да и смотрел как-то нехорошо: брови хмурились, ноздри раздувались.
Алевтина быстро натянула одеяло до подбородка, но он легко вырвал скользкую ткань.
Одеяло полетело на пол, следом туда же полетела и Алевтина. Вся разница была в том, что одеяло не завизжало.
Василевс махал руками, кричал непонятные слова. Потом отнял подушку, которой Алевтина пыталась прикрыть сбежавшую из выреза сорочки грудь, схватил обладательницу голых прелестей за руку и потащил на кухню.
Ке? он ткнул волосатым пальцем в столешницу.
Роботы вчера честно жужжали положенные слова, но Алевтина не очень-то слушала. Она совсем позабыла, что слова нужно учить, и пробормотала наугад, прикрывая грудь ладошками:
Саем?
Ке? робот подсунул бутерброд с розовой пастой, и Василевс указал на него.
Кажется мидо или мибо?
Мит пискнула Алевтина неразборчиво.
Ке?
Белое, как молоко, вино. Они пили его вчера, и он говорил
Си-си? выпалила Алевтина и замерла: угадала или нет?
Лицо Василевса налилось кровью:
Мидбо! рявкнул он. Исис!
Он почесал бровь свободной от Алевтины рукой и добавил:
Бура!
И Алевтина, чья интуиция натянулась так, что звенела, догадалась, что он обозвал её дурой. А ещё она догадалась
А-а завизжала Алевтина, поваленная грудью на стол.
И тут же тяжёлая мужская рука обрушилась на её многострадальные ягодицы.
Алевтина визжала так, что звенело в ушах. Роботы-«пчёлы» сочувственно кружили у её лица, вытирая слёзы. Василевс бил не спеша, с оттяжкой, громко повторяя очередные четыре слова:
Апот, басас, литобо, каси!
Роботы подносили к лицу Алевтины поочерёдно то чашку, то блюдце, то круглое зеркальце, в котором двигались фигурки, то плоскую коробочку со стеклянными шариками внутри.
Потом шлепки прекратились, и Алевтина поняла, что шутки кончились. Она лежала в самой подходящей для насилия позе, он был разгорячён борьбой и
И!..
Но Василевс хмыкнул, потрепал её по волосам, как собачонку и помог встать. А потом опустился на колени, поцеловал обе её ладони, которые она старательно отдёргивала, погладил полоску на живое, надавленную столом.
Алевтина кинула в него подвернувшейся под руку «пчелой».
Василевс фыркнул и вытащил из кармана ожерелье такой красоты, что слёзы Алевтины высохли.
Кара миа, прошептал он почтительно. Аске.
В этот день они посетили пикник у озера, покатались на уродливых бородатых змеях, побывали в веселильнепомещении, где был распылён особенный газ, от которого все хихикали, даже русалки.
Здешних мужчин сопровождали чаще всего русалки. Хотя Алевтина видела пару раз и человеко-птиц, и даже одну человеко-жабу.
Только обычных женщин они ни разу не встретили. И лишь однажды Алевтина разглядела с высоты летающей машины гуляющих с папами детей.
За всё это время Василевс не проронил по-русски ни слова, словно вдруг позабыл этот язык. На вопросы Алевтины он только кивал и бурчал по-своему.
Скучно ей, однако, не было: безымянный пока мир Василевса не нуждался в озвучке. Здания в стиле хай тэк перемежались кукольными домами из мрамора, дерева или разноцветного кирпича, город утопал в садах и парках, его прорезали каналы, по которым сновали яркие лодочки, фонтаны били, казалось, до самого солнца.
Воздушные машины, похожие на лодки, закрытые сверху прозрачным куполом, носились в воздухе, как на американских горках. Дыхание замирало, пейзажи менялись А потом вдругстремительная посадка и новые развлечения на зелёной, утопающей в цветах, земле.
К вечеру, когда Алевтина совсем утомилась, Василевса занесло на скучный официальный приём. Огромная мраморная зала с колоннами прямо посреди парка, внутрибеседки, бассейны (куда без них), озабоченные мужики со страдающими русалками.
Василевс таскал её от одной группки мужиков к другой, обсуждал что-то важное, жестикулировал, иногда орал.
Мужики были сплошь кряжистые, кривоногие, волосатые, и Алевтина сосредоточилась на русалках. Когда она увидела их первый раз, ей показалось, что рыбо-девы полностью срисованы с мультфильма по сказке Андерсена, разве что волосы у здешних были совершенно небывалых цветов. Но, присмотревшись, она выяснила, например, что стоят русалки не на хвостах, а на паре нижних плавников, похожих на маленькие ступни. На них и передвигаются крошечными шажками, словно японки. Со стороны кажется, что прыгают, а на самом деленожками-ножками.
Русалки Алевтину не разглядывали. Кожа их быстро высыхала, они маялись, жалобно смотрели на своих мужчин, дожидаясь разрешающего кивка, чтобы устремиться к спасительной воде.
Алевтина от скуки тоже стала смотреть на Василевса и, когда он случайно скользнул по ней взглядом, указала рукой на бассейн. Он кивнул. Алевтина быстренько подбежала к воде и уселась на мягкий барьерчик.
Русалки плескались, ныряли. Алевтина тоже была не прочь искупаться, но не в платье же?
Эй! она попробовала привлечь внимание одной из рыбо-дев. ЯАлевтина, Аля! А тебя как зовут, красавица?
Алевтина и не надеялась, что русалка её поймёт, но не ожидала, что та окажется немой!
Русалка охотно подплыла, покрутила руками перед лицом И не издала не звука.
Слышала она прекрасно: кивала, гримасничала в ответ. Алевтина вспотела, пытаясь втолковать ей свою биографию:
Я из России! она разводила руками. Вот такая большая страна! Много людей! Много-много! Дети! Женщины!
Русалка кивала. Синие с золотом волосы колыхались. Касаясь воды, они не намокали, а словно бы парили над ней.
Он меня похитил! Василевс!
Услышав знакомое слово, русалка закивала ещё энергичнее.
Знаешь его? оживилась Алевтина. Василевс!
Русалка кивала.
Маньяк! Он бьёт меня! Понимаешь? Бьёт! Вот так! Алевтина постаралась жестами изобразить непотребство, творимое Василевсом.
Русалка, кажется, поняла. Она округлила глаза, выпятила губы, подняла тонкую белую руку и показала синяк под мышкой.
«Вот как! осенило Алевтину. Да здесь этообычное дело!»
Ей резко расхотелось общаться. Русалки оказались такими же рабынями, как и она. То, что происходило с ней по утрамне было недоразумением или ошибкой. Но что же делать? Бежать? Нокуда?
Она тихонечко встала с края бассейна и пошла к выходу из здания.
Дверей не былодве колонны и проход между ними. Алевтина оглянулась, поискала глазами Василевсаеё кривоногий прынц бурно общался с такими же потенциальными кавалеристами.
Алевтина прошла между колоннами и вышла в парк.
Солнцена вид совершенно земноеуже подкрасило облака алым и собиралось спрятаться за огромное круглое здание у горизонта. Люди, однако, всё ещё гуляли в некотором отдалении от помпезного зала, который она покинула. Впрочем, какие люди? Сплошь одни прынцы.
Алевтина огляделаськуда же идти? Искать органы власти? А есть ли они здесь вообще? Может быть, местные женщины ей помогут? Вряд ли им нравится, что мужья заводят себе не понять кого? Ведь есть же здесь женщины?
Вблизи, однако, никаких женщин не наблюдалось. Перед Алевтиной раскинулся огромный парк, полный чужих мужиков. Даже если ей удастся пройти незамеченной до ближайшего зданияне факт, что там найдутся женщины местной породы, простые, говорящие.
Но что она им скажет? В арсенале-то у неё от силы десяток слов, да и текулинарные. Да и вдруг здешние бабы терпеть не могут таких, как она «королев»?
Чувство нереальности, киношности всё ещё не покинуло Алевтину. Больше всего она хотела проснутся, ну или проломить уже эти проклятые декорации и покинуть сцену сумасшедшего театра.
Хватит с неё. Онадобропорядочная! Она не могла выдумать общество маньяков! Онапроснётся!
Алевтина решительно сделала шаг к круглому дому, но оступилась и подвернула ногу. Проклятый сон!
Она села на траву, зелёненькую, аккуратную, чистую, потёрла голень. Её не повезлонога болела совсем чуть-чуть. Не удастся даже прикинуться смертельно больной!
Алевтина шмыгнула носом, посмотрела на такое родное и знакомое солнышко и от безысходности зарыдала, закрыв лицо руками.
Тите, каре оче!
Её взяли за руку и попытались поднять.
Тите!
Она, не глядя, оттолкнула одну руку, другую. Вытерла слёзы, проморгалась Вокруг столпилось не меньше дюжины прынцев!
Кара, оче! Миа! твердили они наперебой и лапали её руками: то ли стремясь помочь, то ли просто щупая.
Алевтина попыталась встать, но её окружили уже слишком плотно. Десятки рук тянулись к ней, десятки глаз горели алчным интересом, словно она была кошельком, который они нашли на дороге!
Алевтина сжалась в комок, закрыла голову руками и завизжала от ужаса и отвращения!
Она не видела, как из дома с колоннами выскочил разъяренный Василевс, однако он выкрикивал ругательства, и она услыхала его такой родной и знакомый рёв.
Прынцы пытались протестовать, но куда там. Василевс разогнал их пинками и ударами кулаков, поднял рыдающую Алевтину, прижал к груди, понёс в летающую машинку.
Она плакала, он утешал, шептал что-то доброе и ласковое. И машина долго кружилась в закатном небе.
Домой они вернулись, когда стемнело, и незнакомые созвездия высыпали яркими гроздьями. В этом мире им ничего не мешало. Здесь не было ни индустриального дыма, ни проводов. Чистейшее небо и целые гроздья и даже облака звёзд!
Алевтина успокоилась и повеселелатак нежен и галантен был Василевс. Он на руках вынес её из летающей машины, донёс до высокого крыльца, поднялся, пыхтя, до дверей.
Двери опознали прынца не сразу, и Алевтина полдюжины длинных чудесных мгновений слушала, как колотится его сердце.
У неё появилась надежда, что его грубое обращениевсё же недоразумение, привычка. Может быть русалкам так нравится? И нужно всего лишь объяснить ему, что онане русалка?
Однако когда он оставил её в спальне и исчез, не попрощавшись, тревога вернулась.
Алевтина легла, но уснуть не сумела. Чуть отдохнув, она встала, сполоснулась едва тёплой водой, чтобы взбодриться, и снова отправилась на разведку.