Педро! тихонько позвал я.
Носилки замерли. Человек в балахоне, шедший справа, повернулся ко мне. На лице у него была страшная белая маска мортуса.
Очнулся, братец! весело сказал он. А я боялся, что ты продрыхнешь до самого Кадиса!
Он махнул рукой, и я почувствовал, как носилки опускают на землю. Попробовал слезть с нихмышцы были как ватные, а в голове шумело, словно после хорошей выпивки, но, в общем, я чувствовал себя прекрасно.
Свежий ночной ветерок, наполненный ароматами цветов и трав, овевал мое лицо. После духоты и зловония тюремных казематов я не вдыхал, а буквально пил его, как драгоценное вино.
Только в этот момент я наконец поверил в то, что спасен и свободен.
Моему брату и доброму лекарю Матео каким-то чудом удалось вытащить меня из тюрьмы!
Можете снять маски, распорядился Педро, срывая свою белую личину. Здесь нам уже нечего опасаться патрулей Эрмандады.
Святой Эрмандадой, то есть Святым Братством, называли огромное полицейское ополчение, охранявшее порядок на дорогах Кастилии и Арагона. Когда-то эрмандады были местными отрядами добровольцев, а их командирыалькальдыизбирались всеобщим голосованием из наиболее достойных жителей той или иной провинции. Теперь же это была государственная милиция, подчиненная непосредственно королю и выполнявшая, помимо всего прочего, приказы Трибунала Священной Канцелярии.
Трое спутников моего брата последовали его примеру. В одном из них я узнал Антониослугу своего брата, который не раз спасал ему жизнь во время войны в Италии. Двое других, дюжие молодцы, напоминавшие скорее солдат, чем мирных жителей, были мне неизвестны.
Друзья, сказал я растроганно, я ваш вечный должник!
Не разбрасывайся словами, усмехнулся Педро, тем более что должен ты главным образом дону Матео. Антонио полез бы за мной даже в самую распроклятую адову дыру, ты же его знаешь. Что касается Мигеля и Серхио, то они в любом случае обязаны подчиняться приказам своего командира.
Я рассмеялся и крепко обнял брата.
Спасибо тебе, Пейо! Ты что же, собираешься снова идти на войну?
Был бы признателен, если бы ты не называл меня детским именем при моих подчиненных, буркнул смущенный Педро. И да, ты прав, Наварра готовится к войне с Францией, и мы с Карлосом собираем бандейру, чтобы поучаствовать в этой заварушке.
Э, братец, воскликнул я, похоже, сестре Карлоса придется долго ждать свадьбы! Вчера Италия, сегодня Наварра, завтра что-нибудь ещеты, похоже, совсем не склонен к спокойной жизни!
Зато я твердо стою на ногах. А вот тебя ветерком шатает.
Он был прав. Без костыля я едва удерживал равновесие. Педро подставил мне свое плечо.
Обопрись на меня, Яго, и пойдем. Осталось немногов роще нас ждут оседланные кони.
До апельсиновой рощи действительно было не более двухсот шагов, но эти шаги дались мне дорогой ценой. Левую ногу то и дело пронзала жуткая больмне казалось, что я ступаю по раскаленным углям, перемешанным с битым стеклом. Я успел тысячу раз мысленно обозвать себя безмозглым кретином за то, что не доехал остаток пути на носилках. Но отступать было поздно, тем более что выглядеть слабаком перед братом и его помощниками мне совсем не хотелось.
Как тебе это удалось, брат? спросил я, сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами от боли. Вы действительно выдали меня за мертвеца?
Ну конечно. Ты был недвижим, не дышал и вонял, как труп, пролежавший в могиле по меньшей мере неделю. Охранники даже подойти к тебе не решились. К тому же каждый из них получил по увесистому кошелю с золотом.
Но ведь утром инквизиторы меня наверняка хватятся!
Скорее всего, кивнул Педро. Но все подтвердят, что ты внезапно умер в камере, а дон Матео объяснит, что оставлять твой труп в тюрьме было слишком опасно как для заключенных, так и для охранников. Им придется смириться, братец.
А тело? продолжал упорствовать я. Они же обязательно захотят увидеть мое тело!
Брошено в известковые ямы за городом. Туда скидывали трупы умерших от Черной Смерти еще полтора века назад.
Я знал эти ямымрачное, зловещее место, которое все обходили стороной.
Вижу, вы все хорошо продумали. Но почему дон Матео согласился помочь тебе?
Педро пожал плечами.
Я сделал щедрое пожертвование больнице Святого Георгия, в которой он лечит больных.
Черт возьми, братец! Сколько же денег ты выложил за мое освобождение?
На лицо Педро набежала тень.
Лучше не спрашивай, Яго. Я бы с радостью отдал за тебя все, что привез из итальянского похода, но те деньги я уже успел вложить в покупку оружия и обмундирования для нашей бандейры.
Но как же тогда?..
Отец продал нашу долю в корабельных мастерских Кадиса, неохотно ответил брат. Так что теперь Луис уже не партнер, а всего-навсего наемный управляющий.
От неожиданности я даже остановился.
Но ведь это это же все деньги, которые были у нашей семьи!
Неужели ты думаешь, что семье дороже деньги, а не ты, мой бестолковый братец? сердито спросил Педро. Когда мы узнали, что с тобой произошло, отец сразу же велел вытащить тебя из тюрьмы, не считаясь с расходами. Счастье еще, что тебя не успели перевести в Вальядолид: из подвалов Супремы выкупить тебя не смог бы даже сам герцог Альба.
Я готов был провалиться под землю от стыда. Положение нашей семьи и без того нельзя было назвать блестящимнебольшие доходы, которые отец получал от сдачи в аренду принадлежавшего нам леса и корабельных мастерских Кадиса шли в основном на уплату процентов по многочисленным векселям. И вот теперь из-за того, что я попал в лапы инквизиции, мы лишились даже этого скромного денежного ручейка. Особенно болезненным этот удар должен был стать для Луиса, который обладал прирожденной деловой хваткой и мечтал о том, чтобы расширить мастерские и получить лицензию королевского арматора.
Прости, брат, проговорил я, избегая смотреть Педро в глаза. Клянусь, что не совершал ничего противозаконного и не был причастен ни к какой ереси.
Знаю, Яго. Педро похлопал меня по плечу. Твой тайный друг сообщил нам и об этом.
Я насторожился.
Тайный друг? Что ты имеешь в виду?
Но ответа я так и не получил. Мы как раз добрались до апельсиновой рощи, где щуплый деревенский парнишка стерег четырех оседланных скакунов. К сожалению, моего Мавра среди них не было.
Не беспокойся о Мавре, сказал Педро, помогая мне взобраться в седло. Я заплатил Португальцу, и он будет кормить и ухаживать за твоим любимцем, пока я не заберу его в замок.
Я бы предпочел забрать его сам, ревниво возразил я. Терпеть не могу, когда на Мавра садится кто-нибудь другой, пусть даже и мой брат.
Педро вздохнул и легко вскочил в седло своего коня (что касается меня, то мне помог сесть Антонио).
Боюсь, Яго, ты долго не увидишь Мавра.
Почему же? Если инквизиторы поверят в то, что я умер
То ты будешь в безопасности, только пока кто-нибудь не узнает тебя на улице. А это рано или поздно произойдет.
Ну, какое-то время я посижу в замке, проворчал я, пытаясь поудобнее пристроить больную ногу. Щиколотка терлась о бок скакуна, причиняя мне если не страдания, то, во всяком случае, крайне неприятные ощущения. О том, чтобы сжимать бока коня бедрами, не могло быть и речи. После долгих попыток приспособиться я был вынужден усесться в седле по-дамски, хотя со стороны это и выглядело весьма комично. А потом все уляжется
Не уляжется, сурово ответил Педро. Трибунал Священной Канцелярии никогда ничего не забывает. И очень не любит тех, кто пытается обвести его вокруг пальца. Через год или через два правда выплывет наружу, и тебя вновь арестуют. Ты же не сможешь безвылазно сидеть в замке до самой старости!
Мне пришлось признать, что доля истины в его словах присутствовала.
И что же ты предлагаешь, Пейо?
Сейчас мы поедем в Кадис, заявил мой брат. Поедем вчетвером, Антонио останется в Саламанке, чтобы наблюдать за развитием событий на месте. Нам важно знать, поверят ли инквизиторы в легенду дона Матео, будут ли тебя разыскивать, сообщат ли алькальдам других городов и поднимут ли на ноги Святую Эрмандаду. Надеюсь, у нас будет достаточно времени, чтобы добраться до Кадиса, не опасаясь быть схваченными.
Почему в Кадис? Там тоже есть агенты трибунала и фамильяры!
Кроме того, там есть Луис, напомнил мне Педро.
Да, Луис я, конечно, должен извиниться перед ним
Не мели чушь, перебил меня брат. Дело не в извинениях. Просто Луисединственный, кто может по-настоящему помочь тебе.
Чем отсиживаться на складе с пенькой, я предпочел бы вернуться в наш замок!
Педро усмехнулся и надвинул на лицо капюшон.
А я и не предлагаю тебе сидеть на складе, Яго. Ты, похоже, не понимаешь, в какой заднице оказался. Если трибунал узнает, что ты жив и оставил его с носом, тебе не удастся спрятаться даже в самой укромной мышиной норе. Единственный выход для тебя, братец, покинуть Испанию.
Я не стану воспроизводить здесь весь последовавший за этим спор. Скажу лишь, что длился он несколько часов, в течение которых мы резвой рысью двигались на юго-запад, в направлении далекого побережья. Уже давно рассвело, и мы ехали через живописные, поросшие дикими маками и дроком пустоши. Один из крепких молодцев, по имени Мигель, скакал впереди, зорко оглядывая окрестности в поисках патрулей Эрмандады. Второй здоровяк, которого звали Серхио, замыкал нашу маленькую кавалькаду и следил за тем, что происходит у нас за спиной. Мы с Педро держались посередине между ними и, пользуясь тем, что можем не слишком внимательно смотреть по сторонам, ожесточенно спорили. Брат доказывал, что, оставаясь в Испании, я подвергаю опасности не только свою жизнь, но и жизнь своих родных. В этом он был, несомненно, прав, потому что если бы инквизиторам удалось узнать, каким образом я покинул тюрьму Саламанки, трибунал принялся бы жестоко мстить всем, кто был к этому причастен, и мои братья, а также мой отец свели бы тесное знакомство с дыбой, потро и трампой.
Сейчас ты мертвец, повторял Педро, а мертвые не интересуют святую инквизицию. Таким и оставайся. За пределами королевства тебя никто искать не будет, особенно если ты возьмешь себе другое имя
Ни за что, возмутился я. Я был рожден Диего Гарсия де Алькорон, с этим именем буду жить, с ним и умру!
Ты уже мертв.
Тон, которым мой брат произнес эти слова, покоробил меня. Но я вовремя вспомнил, на какие жертвы пошла моя семья, чтобы вытащить меня из темницы.
Имя ты, конечно, можешь оставить, смягчился он, явно стараясь избежать ссоры, но прошу тебя, Диего, ради своей жизни, ради семьи Алькоронуезжай из Испании!
Некоторое время мы ехали молча, потому что я не знал, что ответить брату, а он не настаивал, понимая, что и без того поставил меня в трудное положение.
И куда же я уеду, Педро? спросил я, усмирив готовый вырваться наружу гнев. По твоему примерув Италию, воевать за одно из их бесчисленных княжеств? В Нидерланды, в качестве торгового агента Луиса? Или, может быть, мне стоит предложить свои услуги турецкому султану и стать янычаром?
Педро расхохотался.
Ох, Яго, ты не смог бы стать янычаром, даже если бы захотел, ибо турки набирают янычар из свирепых и диких детей, взятых в плен в землях Великой Тартарии, и с раннего возраста обучают в специальных военных школах. Кроме того, все они поганые магометане. Что же касается Нидерландов, то если магометанин из тебя еще мог бы получиться, то торговый агентникогда.
Остается Италия, сказал я хмуро.
Где инквизиторов не меньше, чем в Кастилии. А шпионов и доносчиков в два раза больше.
Так что же ты предлагаешь? вскипел я.
Педро ответил не сразу. Я уже было решил, что он и сам не знает, куда бы меня отправить, но тут он показал рукой куда-то на запад и спросил:
Знаешь, что находится там, куда заходит солнце, братец?
Эстремадура, ответил я, пожав плечами. А за неюПортугалия.
А еще дальше к закату?
Море-Океан
А за ним?
Индии Постой, на что это ты намекаешь?
Конечно, как и многие молодые люди того времени, я слышал об Индиях, открытых генуэзским мореплавателем Кристобалем Колоном, поступившим на службу к Католическим королям. Моряки в тавернах охотно рассказывали о зеленых островах под ярким южным солнцем, о меднокожих дикарях, поклонявшихся обмазанным кровью идолам, о золотых россыпях и жемчужных отмелях, якобы встречавшихся в Индиях на каждом шагу. Но мало кто возвращался из-за моря разбогатевшимпо правде сказать, я не встречал ни одного такого счастливчика. Впрочем, могло быть и так, что те, кому там действительно повезло, просто не хотели возвращаться в Испанию.
Через десять дней из Кадиса уходит в Индии каравелла «Эсмеральда». Она плывет на Кубуслышал о таком острове?
Название вроде бы знакомое
Это самое сердце Индий. Там живет несколько тысяч кастильцев, многие из них владеют богатыми поместьями и сотнями рабов. Человек предприимчивый легко может сколотить там состояние
Ты же знаешь, Педро, я не из тех, кому по душе копаться в земле.
Знаю, усмехнулся брат, но и для таких, как ты, в Индиях найдется дело по душе. Ведь Колон открыл не остров и не архипелаг, а целый огромный континент, простирающийся на многие тысячи лиг на север и на юг. Никто не знает, что таится в его глубинах. Там могут прятаться богатейшие туземные королевства, населенные неведомыми нам народами. Неужели тебе не хотелось бы своими глазами увидеть все эти чудеса?
От его напора я даже растерялся.
Конечно, хотелось бы! Но такие дела не делаются наспех. Эти Индии черт знает как далеко! А у меня, между прочим, в Саламанке осталась девушка, на которой я собирался жениться!
Отец которой передал тебя в руки инквизиции, перебил меня Педро. Забудь о своей возлюбленной, Яго, если хочешь вообще остаться жив. Да, ты прав, отправляясь за море, надо хорошенько все взвесить и продумать вот только у тебя нет на это времени, поэтому взвешивать и думать тебе придется уже на борту каравеллы.
Он помолчал, оглядывая далекий холмистый горизонт.
Луис получил указание купить тебе место на «Эсмеральде». Теперь все зависит от нас и наших конеймы должны успеть добраться до Кадиса до ее отплытия.
Так вы уже все устроили? спросил я, чувствуя, как во мне опять закипает гнев.
Я не знаю, удалось ли Луису договориться с капитаном каравеллы. Отец отправил почтового голубя только два дня назад, когда стало известно, что ты попал в беду.
Да, кстати, спохватился я, ты упоминал о каком-то таинственном друге Это он сообщил вам, что я в тюрьме?
Он или онаэтого я не знаю, ответил брат. Нуньес (так звали нашего старого управляющего) услышал, как кто-то стучит во входную дверь, но, пока он доковылял до крыльца, там уже никого не было. Лежало только свернутое в трубку письмо.
И что же там было написано?
Что тебя по ложному навету арестовал в Саламанке сам Эль Тенебреро. Что тебе грозит костер, и единственная возможность тебя спастиэто подкупить начальника охраны тюрьмы, пока тебя не перевели в Вальядолид.
Так ты еще и начальника охраны подкупил?
Педро покачал головой.
Нет, я решил, что надежнее будет с ним не связываться. Сначала договорился с доном Матео, а потом заплатил часовым, чтобы не совали нос не в свое дело.
В эту минуту мы въехали на вершину невысокого холма. Отсюда открывался прекрасный вид на залитые солнцем луга, тянувшиеся к востоку, и на охристо-желтое плато Эстремадуры, лежавшее между нами и благословенной Андалусией.
Педро обернулся и из-под ладони посмотрел на оставленную нами холмистую местность.
Погони за нами нет. Надеюсь, инквизиторы поверили в сказку дона Матео и не будут разыскивать тебя по всему королевству.
Да, это было бы неплохо. Если только какой-нибудь очередной невидимка не шепнет им, что я жив и здоров
Невидимка? По-моему, тот, кто подкинул нам письмо, пытался тебе помочь.
Видишь ли, братец, вздохнул я, у меня есть не только таинственные друзья, но и не менее загадочные враги
И я рассказал Педро обо всех событиях последних дней, начиная с нападения наемных убийц на мельнице старого Хорхе.
Да, Яго, протянул он, когда я закончил рассказ, похоже, ты действительно крупно кому-то насолил
Не кому-то, а молодому графу де ла Торре, я сплюнул прямо на сиреневый цветок чертополоха, который положил глаз на мою Лауру.