Я прошел немного по полосе. Рядом, не обращая на меня никакого внимания, сновали маленькие и деловитые смуглые люди. Вовсю жарило солнце, дальний конец полосы был окутан колеблющимся сизым маревом. Туда, в это марево, уползали желтые электрокары, нагруженные привезенными нами ящиками, словно огромные муравьи, бредущие с добычей в свой муравейник.
Электрокары, как я успел увидеть, были новенькие, японские. Куда они везли наш «гуманитарный груз», я так и не узнал, потому что шагах в пятидесяти от самолета меня остановили два довольно свирепого вида охранника, направившие на меня стволы своих «калашей».
Стоп, гринго, сказал один из них, скорчив презрительную гримасу. Стоп, стоп! Atras!
Я остановился и поднял руки на уровень груди, выставив вперед ладони.
Я только хотел прогуляться, сказал я миролюбиво. Хотел посмотреть на сельву.
Нечего смотреть, огрызнулся один из охранников. Иди назад, быстро. Не то И он угрожающе повел стволом автомата.
Спорить с ним я не стал. Повернулся и пошел обратно к «Киту».
Ну, нагляделся? спросил меня Трофимов, когда я вернулся в самолет. Как впечатления?
Какие-то они здесь недружелюбные, сказал я. Вот и вози таким гуманитарную помощь
Петя криво усмехнулся.
Ничего, со временем привыкнешь. Их главное не злить, а так они по-своему нормальные парни. Во всяком случае, честные.
К нам подошел жующий Харитонов. В руке у него был надкушенный бутерброд.
Что, молодежь, скучаем? А ну-ка, помогите там с разгрузкой, а то обезьянки медленно работают.
При этих словах он бросил на меня быстрый лукавый взглядвидно, не забыл, как я вчера среагировал на «обезьянок».
Петя театрально вздохнул и сделал шаг по направлению к грузовому отсеку, но я не двинулся с места.
Я неясно выразился? удивился радист. Повторить?
Вчера вечером, сказал я вежливо, я имел разговор с Кэпом. И Кэп очень доходчиво объяснил мне, что я должен только переводить, а не заниматься логистикой, погрузкой и так далее. А также рассказал, как мне следует реагировать, если кто-то из экипажа, за исключением его самого, попробует заставить меня делать что-то помимо моих должностных обязанностей. Процитировать?
Лицо Харитонова приобрело оттенок вареной свеклы.
Вот, значит, как ты заговорил? Думаешь, побежал к Кэпу, пожаловался, и все сразу тебя полюбили? Ошибаешься, Денис Батькович, очень ошибаешься!
Я Денис Владимирович, подсказал я. Запомнить несложноу нас с вами отчества одинаковые.
Радист не удостоил меня ответом, резко повернулся и направился в грузовой отсек.
Круто ты с ним, задумчиво проговорил Трофимов. Теперь жди какой-нибудь подлянки А ты что, действительно к Кэпу ходил?
Ага, хмыкнул я. Знаешь, армянское радио спрашивают: правда ли, что Рабинович выиграл в лотерею «Волгу»? Армянское радио отвечает: правда, только не Рабинович, а Иванов, не в лотерею, а в карты, не «Волгу», а «Запорожец», и не выиграл, а проиграл. И я кратко пересказал Трофимову суть своей беседы с Кэпом.
Слушай, старик, сказал Петя, мне как бы неудобно это ж я тебя вчера с толку сбил с этими контейнерами надеюсь, ты не думаешь, что я это сделал специально?
Не думаю. А вот в том, что сейчас Харитонов собирался повторить этот фокус еще раз, не сомневаюсь.
Чем-то ты ему не нравишься.
А предыдущий переводчик ему тоже не нравился?
Опять ты о своем, сокрушенно вздохнул Трофимов. Нет, если хочешь знать, твой предшественник как раз был в прекрасных отношениях с нашим радистом. И, не желая больше продолжать этот разговор, ушел в кабину пилотов.
Я остался один. Солнце быстро спускалось к западу. Подлесок окутал туман, звуки стали приглушеннее, будто тонули в плотной вате. Грузовой отсек почти опустел; несколько колумбийцев сгружали на платформу электрокара последние контейнеры.
Каронин! рявкнул Кэп прямо у меня над ухом.
Я даже подскочил от неожиданности. Пока я любовался вечерней сельвой, Дементьев ухитрился незаметно подобраться ко мне со спины.
Что, Леонид Иванович?
Спишь, что ли? брюзгливо спросил Кэп. Мне тут Харитонов жаловался, ты его послал?
Не совсем, сказал я. Но, в общем, можно и так сказать.
Не рано борзеешь, молодой?
На мгновение мне показалось, что они тут все сговорилисьи Кэп, и Харитонов, и даже Петя. Решили совместными усилиями устроить мне невыносимую жизнь. Но потом я догадался, что недовольный тон Дементьева может быть просто очередной проверкой на вшивость.
Никак нет, Кэп, бодро ответил я. Выполняю ваше распоряжение, полученное вчера.
Дементьев усмехнулся.
Ладно, Каронин, будем считать, что урок ты усвоил. Но впредь хамить радисту не советуюон человек непростой.
Да я тут вообще простых что-то не вижу, не удержался я.
Кэп уставился на меня колючим взглядом.
А ты тут не для того, чтобы наблюдать, Каронин, а для того, чтобы обеспечивать коммуникацию. И ровно через пять минут тебе представится отличная возможность продемонстрировать всем свое умение. Все ясно?
Так точно, Кэп. Ясно.
Тогда двигай за мной, Каронин. Сейчас у нас будет важный разговор с Хуаном и еще одним человеком. И боже тебя упаси ошибиться хоть в одной запятой.
К моему разочарованию, «важный разговор» состоялся не за пределами охраняемой автоматчиками зоны, где я мог бы увидеть хоть что-то, дающее представление о месте, куда мы привезли несколько десятков тонн «гуманитарного груза», а под крылом «Кита». Трофимов принес туда несколько раскладных брезентовых табуретов и такой же походный столик. На столик он поставил бутылку «Столичной», несколько пластиковых стаканчиков и пепельницу.
А закуска? спросил я, наблюдая за его манипуляциями.
Рукавом занюхают, мрачно отозвался Кэп. Он напряженно всматривался в туман, наползавший от густого подлеска.
Из тумана вышли четверодвое охранников, державших наготове автоматы, знакомый уже мне Хуан и старый, совершенно седой человек, одетый, в отличие от остальных, не в камуфляж, а в странное черное одеяние, чем-то напоминавшее рясу монаха.
Кэп принял вид радушного хозяина и широким жестом пригласил всех к столу.
Сеньор Боно! воскликнул он. Какая честь видеть вас здесь!
Одетый в черное Боно холодно ответил на приветствие и первым уселся за стол. Подскочивший Трофимов тут же налил ему водки.
Налейте переводчику, велел Хуан, даже не взглянув в мою сторону.
Это опасно, ухмыльнулся Кэп, а вдруг он напьется и начнет делать ошибки?
Тогда мы его пристрелим, равнодушно ответил Хуан. Но налить ему надо. И этому, он кивнул на Трофимова, тоже.
Петя разлил водку по стаканчикам. Охранники остались шагах в десяти от импровизированного застолья, и им выпить никто не предложил.
За наших русских друзей, произнес Боно с каменным выражением на лице. Выпьем!
Водка была ледянаявидно, Трофимов только что достал ее из морозилки. Хуан крякнул, глаза его налились красным. Боно опрокинул свой стаканчик, даже не поморщившись.
К делу, сказал он.
Хуан, отдышавшись, вытащил откуда-то большую тетрадь в кожаном переплете, раскрыл и положил перед собой на столик.
Вы привезли не все, что мы заказывали. Он ткнул пальцем куда-то в тетрадь. Вот по этим позициям«зет-желтая», «джи-зеленая», «эф-черная»серьезные расхождения с нашим заказом. И еще культиваторы. Ты говоришь, что это решает Эстебан, ладно, хорошо, пусть Эстебан. Но тогда передай Эстебануон тоже будет получать товара меньше. У нас есть кому продавать товарЭстебан, мать его, не единственный покупатель в этой стране.
Кэп, похоже, был готов к такому повороту событий, потому что начал отвечать гладко, словно читал по бумажке. Переводить его было одно удовольствиене то что утром, когда он волновался и путался в словах.
Это ваше право, сеньор Хуан, и, безусловно, я передам все, что сейчас от вас услышал, дону Эстебану. Но прошу вас, не сокращайте количество товара прямо сейчас. Вы же понимаете, что если вы сделаете это без предупреждения, дон Эстебан накажет не вас, а меня и моих людей. И в этом случае никто не получит никакой выгоды, а вам придется иметь дело с новым экипажем, и еще неизвестно, будут ли эти люди лучше нас.
Хуан мотнул головой.
Нет, Кэп. Если мы сейчас отгрузим столько же товара, что и раньше, Эстебан подумает, что мы прогнулись, и будет продолжать вести себя как последняя сволочь. Он, блин, на нас экономит! На тех, кто обеспечивает его сволочное процветание! Он бы на девках своих лучше экономил, ублюдок!
В оригинале эта филиппика звучала гораздо более экспрессивно, но я постарался смягчить наиболее нецензурные выражения. Кэп мигнул Трофимову, и тот снова наполнил стаканчики.
Сеньор Хуан, я полностью с вами согласен. Но если мы сейчас получим меньше товара, чем ждет дон Эстебан, нас всех просто убьют.
«Он не шутит, понял я вдруг. Это никакая не фигура речивон как волнуется Кэп, даже капли пота на лбу выступили И когда он говорит, что нас всех убьют, он и меня имеет в виду тоже».
Вряд ли, ответил Хуан равнодушно. На первый раз простит. Где же он еще найдет такую команду?
Кэп прикусил губу. Индеец его поймал. Скажи он сейчас: «Да где угодно», и Хуан с полным правом пожмет плечами: ну так нам какая разница, с кем работать? А если экипаж «Кита» и впрямь незаменим, то Эстебану, кем бы он ни был, невыгодно нас убивать.
Короче, Кэп, сказал Хуан, товара сегодня будет на двадцать процентов меньше.
Сеньор Боно! Дементьев с надеждой повернулся к одетому в черное старику. Ну вы-то ведь понимаете, что это для нас смертный приговор! Вы же меня знаете, я никогда никого не подводил!
Старик пожевал бесцветными губами и осушил свой стакан. Сделал он это так равнодушно, будто там была не сорокоградусная «Столичная», а обыкновенная вода.
Капитан, проговорил он, я тебя давно знаю, это правда.
Он выдержал драматическую паузу. Хуан без всякого выражения смотрел на Кэпа. У Дементьева от напряжения дергалась жилка на виске.
Ты честный человек, капитан, вновь заговорил Боно. Насколько это вообще возможно в нашем бизнесе.
Кэп вздохнул.
Ну так я и прошупод мою ответственность. Под мое честное слово.
Боно поднял руку, и Дементьев замолчал.
Нет, так не пойдет. Ты напишешь расписку, капитан. Мы отгрузим товар в полном объеме, но ты отвечаешь за его пятую часть. В следующий раз ты или привозишь нам то, что не привез сегодня, или возвращаешь деньги за пятую часть товара, или Он опять сделал паузу. Или тебе лучше не прилетать сюда вовсе. Хотя, как ты понимаешь, это не спасет твою шкуру.
Кэп утер со лба пот.
Где же я возьму такие деньги, сеньор Боно?
А вот это меня не интересует, отчеканил седой старик. Я предлагаю тебе простой выбор, капитан. Или ты улетаешь без части товара и разбираешься с доном Эстебаном сам. Или же ты забираешь весь груз, но пишешь расписку. Выбирай.
Хуан неожиданно повернулся ко мне и подмигнул.
Скажи своему капитану, парень, что сеньор Боно не каждый день бывает таким добрым.
Дементьев выругался сквозь зубы.
Ладно, сказал он, я напишу. Но будет лучше, если вы тоже сформулируете свои претензии к дону Эстебану письменно.
Не волнуйся, презрительно ответил старик, я уже подготовил письмецо для дона Эстебана
На этом переговоры и завершились. Поскольку Кэп, разумеется, не умел писать по-испански, это пришлось делать мне под диктовку Боно. Не уверен, что эта расписка имела хоть какую-то юридическую силу, но формулировки ее звучали довольно зловеще. Особенно последняя фраза: «И если я не выполню обещаний, данных брату Боно и брату Хуану перед лицом Бога и Девы Марии, то буду гореть в аду миллион миллионов лет и буду растерзан Дьяволом на миллион миллионов частей и ввергнут в Тьму Внешнюю». Я окончательно убедился в том, что черный балахон Боно когда-то был рясой.
Когда Кэп расписался под этим жутковатым текстом, напряжение, висевшее в воздухе, исчезло, словно электрический заряд, соскользнувший в землю по штыку громоотвода. Хуан хлопнул Кэпа по плечу, Боно невозмутимо допил остатки водки, и наши гости в сопровождении охраны удалились в туман. Очень скоро оттуда вновь послышалось басовитое гудение электрокаров, и в раскрытые створки грузового люка «Кита» начали загружать какие-то тюки. Их подвозили на платформах, их передавали по живой цепочке, затаскивали в грузовой отсек и складывали плотно утрамбованными штабелями. Манипуляции эти происходили почти в полном молчании и на фоне сгущавшихся сумерек выглядели довольно жутковато.
Погрузка заняла три часавсе это время я старался не упускать из виду Кэпа, на случай, если ему вдруг понадобится переводчик, но случай так и не представился. Трофимов сидел в грузовом отсеке с блокнотиком в руках и считал тюки. Снаружи за погрузкой очень внимательно наблюдал Пжзедомский. Он расхаживал вдоль живой цепочки, покуривая трубку с ароматным табаком. Время от времени он останавливался и приглядывался к тому или иному тюку; казалось, он едва удерживается от того, чтобы не залезть туда с головой.
У меня к этому времени уже почти не осталось сомнений в том, какой «товар» грузили в чрево «Кита» одетые в камуфляж бойцы. Если бы Пжзедомский ткнул в какой-нибудь тюк ножом, оттуда наверняка посыпался бы белый порошок. Тогда второму пилоту оставалось бы только потрогать его пальцем а потом облизать, как это делают бандиты из голливудских боевиков. Правда, я не знал, как можно отличить на вкус кокаин от какой-нибудь детской присыпки, но Пжзедомский наверняка был осведомлен лучше меня.
Впрочем, подозревать Хуана и Боно в подлоге было глупо: в этих джунглях детскую присыпку наверняка достать было гораздо сложнее.
Конечно, я знал о том, что Колумбияодин из центров мировой наркоторговли, специализирующийся на производстве кокаина. Знал и о том, что в труднодоступных районах этой страны существуют не только плантации, где выращивают коку, но и целые фабрики, где из листьев этого растения добывают кокаин. Видимо, одна такая фабрика располагалась где-то неподалекуэто объясняло и наличие взлетно-посадочной полосы, и бдительную охрану, и вполне современную технику, непонятно как очутившуюся в дикой сельве. Как любому производству, этой фабрике наверняка требовались какие-то комплектующие, какое-то оборудованиевполне возможно, что его-то мы и привезли сюда из Венесуэлы. Поставщиком этого оборудования был неизвестный мне сеньор Эстебан. И похоже, на этот раз он решил слегка «нагреть» своих партнеров Хуана и Боно, а расплачиваться за это пришлось Кэпу.
Странно, но это открытие (если можно назвать открытием цепочку умозрительных рассуждений) не вызвало у меня сильных эмоций. Возможно, потому, что я был подсознательно готов к чему-то подобному: намеки Трофимова, вскользь брошенная фраза о том, что в район складов редко заглядывает полиция, барская привычка экипажа жить в шикарном пятизвездочном отеле на берегу океана даже самого наивного романтика заставили бы призадуматься. А я не был ни наивным, ни романтиком.
Я даже испытал нечто вроде облегчения: мне наконец стало ясно, почему экипаж, кроме Трофимова, так недружелюбно меня встретил. Эти люди занимались опасным и совершенно незаконным делом. Возможно, они даже друг другу не доверяли, что уж говорить о чужаке, которого ни один из них раньше в глаза не видел. К тому же мой предшественник, судя по всему, сделал что-то, что им очень не понравилось, не зря же Хуан сказал: «У него были проблемы с твоими друзьями». Правда, если верить Трофимову, у прежнего переводчика были хорошие отношения с радистом. Но кто знаетможет быть, именно это и сыграло роковую роль в его судьбе?
Погрузка закончилась незадолго до полуночи. Снова появился Хуан, коротко спросил Кэпа: «Все нормально?» Кэп сверился с блокнотом Трофимова, посовещался с Пжзедомским и кивнул: «Да».
Тогда летите, сказал Хуан. И помни, Кэп, ты дал слово.
Он махнул рукой, и вдоль проложенной в сельве посадочной полосы зажглись яркие огни.
«Кит» взлетел в бархатную колумбийскую ночь, к крупным, словно горох, звездам. На этот раз Кэп приказал мне находиться в кабине пилотоввидимо, из опасения, что я не удержусь и проковыряю дырочку в одном из тюков. Таким образом, я стал невольным свидетелем «выяснения отношений» среди экипажа.
На этот раз вроде бы пронесло, вздохнул Лучников (пока мы находились на земле, я вообще его не виделон безвылазно сидел в кабине).