Я могу позвать остальных, предложил Юлиан. На кухне, у стражников и в клетках есть еще несколько рабынь.
Вы позволите выбрать мне самому? спросил Туво Авзоний.
Конечно.
И позволите предложить вам кое-что? Смотрите
Туво Авзоний щелкнул пальцами.
Да, господин! воскликнула его спутница.
Она с радостью вскочила из-за стола и начала сбрасывать мешковатую одежду, открывая спрятанное под ней тело.
О! невольно воскликнул Юлиан.
Вот это да! подхватил Отто. Рабыни громко ахнули.
Она стояла на коленях у стола, в короткой тунике из красного шелка, в ошейникеизумительно красивая рабыня.
Прелесть, похвалил Юлиан. Как вы зовете ее?
Сеселла, ответил Туво Авзоний.
Это имя рабыни?
Конечно.
Но на ней была одежда «одинаковых», заметил Юлиан.
Красивая рабыня испуганно потупилась.
Мне казалось, что необходимо скрывать ее положение, ответил Туво Авзоний.
Понимаю, кивнул Юлиан.
Но теперь все открылась, заметил Отто.
Вы не хотите вновь занять свое место за столом? обратился Юлиан к изящной, испуганной рабыне, стоящей перед ним.
Нет-нет, господин! живо ответила она.
Почему же? удивился он.
Я рабыня, мне следует стоять на коленях в присутствии хозяев, объяснила она.
Пусть теперь Сеселла встанет в позу, предложил Туво Авзоний.
Испуганная рабыня прошлась перед мужчинами.
Ты же рабыня! подбодрил ее Туво Авзоний. Соблазняй их.
Рабыня повиновалась. Она изгибалась, присаживалась на колени, бросала томные взгляды, вытягивала ноги, привлекая внимание к своему великолепному телу.
Превосходно! воскликнул Юлиан.
Отлично, поддержал его Отто.
Все увидели, что рабыня уже научилась выставлять себя напоказ, как собственность своего хозяина.
Покажи покорность, приказал Туво Авзоний.
Немедленно, как и следует рабыне, она приняла обычную позу покорности: встала на колени, склонившись головой к полу и вытянув вперед руки.
Искусная рабыня, заметил Юлиан.
В самом деле, подтвердил Отто.
Я предлагаю ее на этот вечер любому из вас, объявил Туво Авзоний.
Рабыня судорожно вздохнула. Ее тонкие плечи задрожали.
Но ведь вы любите ее, верно? спросил Юлиан.
Да, признался Туво Авзоний.
Тогда сегодня вечером ее приведут в вашу комнату.
Рабыня издала еле слышный радостный возглас.
Разве нас больше не будут содержать отдельно? спросил Туво Авзоний.
Если бы она была свободной женщиной, тогда конечно, ответил Юлиан. Но поскольку она, как выяснилось, всего лишь ничтожная рабыня, вы будете жить вместе.
Благодарю вас, господин, ответил Туво Авзоний.
Не забудьте как следует приковать ее.
Конечно.
И если ее крики станут слишком громкими, ради спокойствия стражников завяжите ей рот.
Разумеется, господин, ответил Туво Авзоний.
Может быть, теперь, милочка, ты поможешь прислуживать? спросил Юлиан у рабыни.
Да, господин! радостно воскликнула она. Спасибо, господин.
Четверо рабынь, Рената, Геруна, Флора и Сеселла, принялись выполнять свои обязанности. Сеселла охотнее всего прислуживала Туво Авзонию, поднося ему закуски, подливая в бокал вина. Другие рабыни не возражалив конце концов, она принадлежала ему. Иногда, конечно, такие ситуации позднее обострялись на кухне или в комнате для рабынь, обитательницы которых пользовались зубами, ногтями, ударами рук и ног, тасканием за волосы и тому подобными неприятными способами выяснения отношений.
Уж лучше бы были меч и копье.
Интересно, спросил Юлиан, поворачиваясь к Отто, женщины наших врагов, бывшие пленницы, а ныне рабыни, так же прислуживают в варварских шатрах?
Скорее всего, они прислуживают совершенно обнаженными, в одних ошейниках.
Туво Авзоний щелкнул пальцами, и Сеселла, покраснев, сбросила шелковую одежду.
Тут же Рената по одному взгляду Отто сняла свою тунику.
Да, Дира! прошептала она. Да!
Флора и так уже была только в одном ошейнике, закрытом сзади на маленький замок.
Прошу вас, не надо, произнесла Геруна, останавливаясь перед Юлианом.
Ты же была женщиной ортунгов или дризриаков и даже принцессой их племени, напомнил Юлиан.
Прошу вас, не надо, господин, умоляла Геруна.
Разве женщины Империи не прислуживают обнаженными на пирах в шатрах ортунгов и дризриаков? спросил Юлиан.
Да, господин, чуть не плача, ответила она.
Разденься, приказал Юлиан.
Да, господин.
Теперь продолжай работу.
Да, господин, сказала она. Теперь я знаю, что я рабыня.
Позднее, после ликеров, Юлиан подозвал к себе одного из стражников.
Раньше я говорил тебе, что у меня есть сюрприз, сказал он.
Какой же? удивился Отто.
Стражник вернулся с цилиндрическим кожаным Футляром, который прежде был в руках председателя магистрата. Он пытался сбежать через башню в стене замка, но был убит выстрелом.
Юлиан снял крышку футляра и вытащил из него свиток бумаги, запечатанный и перевязанный лентой.
Ты знаешь, что это за печать? спросил он.
Нет, покачал головой Отто.
Это печать военного отдела Империи, сказал он, взломал печать и развернул свиток на столе, придерживая его за концы. Это документ о твоем назначении.
В нем все в порядке? спросил Отто.
Да, кивнул Юлиан. Поскольку об этом попросил я, они не осмелились отказать тебе в звании. К тому же, если бы документ исходил не из военного отдела, он бы считался недействительным. Копии его хранятся в архивах различных отделов и будут переданы на множество планет, чтобы можно было проверить подлинность документа, особенно в случае нарушения связи со столицей. Короче, назначение является подлинным. Просто они не ожидали, что он попадет в наши руки. Наш друг Туво Авзоний должен был приглядеть за тем, чтобы визит председателя магистрата и его наемников под видом ликторов прошел успешно. Поставь вот здесь свою метку.
Принесли перо, и Отто поставил на бумаге метку в том месте, куда указал Юлиан. Отто, выросший в деревне близ фестанга на Тангаре, не умел ни читать, ни писатьэтим он не отличался от миллионов жителей Империи. Его метка изображала грубо нацарапанное копье.
Геруна, принеси вина! потребовал Юлиан. Он встал.
Геруна поспешила наполнить кубки мужчин.
За капитана! провозгласил Юлиан, поднимая свой кубок.
За капитана! откликнулся Туво Авзоний, который тоже встал.
Спасибо. Отто был благодарен за тост. Все трое мужчин выпили.
Хотя событие казалось незначительным и никто не придал ему особого значения в тот вечер, позднее оно сыграло важную роль в истории всей Империи.
Кое-кому оно может показаться одним из тех таинственных переломных моментов, которые впоследствии совершенно меняют судьбу целых государств.
Уже поздно, заметил Юлиан.
Собери свои вещи, обратился Туво Авзоний к Сеселле.
Господин? обратилась она к нему, найдя среди вещей конверт, который Туво Авзоний передал ей утром, когда приказывал выйти из комнаты. Это случилось незадолго перед тем, как он сам, Юлиан и Отто выскользнули в потайную дверь, а по пустой комнате был нанесен выстрел. Сеселла спрятала конверт в одежду, но не стала задавать вопросы о его содержимом. Даже если бы она была свободной женщиной, ей не пристало бы вскрывать конверт, и еще меньше это дозволялось рабыне. Как рабыня она не осмеливалась даже прикоснуться к нему. Рабыни знают свое место и при известных обстоятельствах дорожат им больше собственной жизни. Кроме того, они с Туво Авзонием содержались в разных комнатах до сегодняшнего ужина. Теперь же, когда уже определилось положение Сеселлы, она не смогла спросить об этом конверте. Но теперь подала его господину, как ей и следовало сделать. Тем более, что в шелковой тунике конверт было совершенно некуда спрятать.
Вы позволите? спросил Юлиан, протягивая руку.
Да, господин, ответил Туво Авзоний, слегка покраснев.
Сеселла передала конверт Юлиану, тот вскрыл его и бегло просмотрел.
Похоже, господин Авзоний, сказал Юлиан рабыне Сеселле, стоящей перед ним на коленях, подозревал о предательстве Иаака, третейского судьи, по чьему поручению он действовал. По-видимому, он намеревался вскрыть чемодан сам, если его подозрения будут оправданы. Однако с ним была рабыня, которую, несмотря на то, что она всего лишь рабыня, он позволил себе полюбить.
Сеселла бросила взгляд безумной радости на Туво Авзония, но тот сердито и смущенно отвернулся, и она опустила голову, слегка улыбаясь.
Эти бумаги принадлежат рабыне, сказал Юлиан.
Сеселла подняла голову.
Флора! позвал Юлиан.
Рабыня опустилась на колени рядом с ним.
Да, господин? спросила она.
Ты ведь знаешь законы, верно? спросил Юлиан.
Да, господин.
Конечно, судя по твоей натуре, тебе лучше было бы прямо с младенчества стать рабыней.
Да, господин.
Как ты думаешь, каково назначение этих документов? спросил Юлиан.
Скорее всего, это документы об освобождении, вольная, господин.
Нет! запротестовала Сеселла.
Сразу ясно, что ты родом с Тереннии, улыбнулся Юлиан.
Да, господин?
Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселлатакая же рабыня, как ты?
Да, господин.
И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?
Нет, господин.
Ты думаешь, что это документы об освобождении? спросил Юлиан у Сеселлы.
Надеюсь, что нет, господин.
В этих бумагах сказано, продолжал Юлиан, что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.
О! воскликнула Сеселла.
Кстати, господин Авзоний, обратился к нему Юлиан, я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.
Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.
Что ты думаешь о великодушии своего хозяина? спросил Юлиан.
Я не знаю, известно ли хозяину, что ему принадлежит настоящая рабыня, ответила Сеселла.
Туво Авзоний с любопытством взглянул на нее.
Это много значит для меня, продолжала она.
Говори яснее, попросил Юлиан.
Я хочу, чтобы мое рабство было подлинным, объяснила рабыня. Я хочу знать, что я рабыня.
Твоя участь для тебя не важна? поинтересовался Юлиан.
Это должен решать хозяин. Ятолько рабыня.
Но разве хозяин что-то должен тебе?
Нет, господин.
Тебе, конечно, захотелось бы попасть к доброму хозяину, заметил Юлиан.
Мне нужен сильный хозяин, сказала она, тот, кто не проявляет слабость, берет от меня все, что хочет и как хочет, тот, кто не позволяет мне ни малейшего послабления.
Но ты ведь хочешь, чтобы он был добр к тебе?
Конечно, по крайней мере иногда, ответила она. Порой мы отчаянно надеемся на это.
Понимаю, кивнул Юлиан.
Но все это не имеет значения по сравнению с силой, кожей и железом, продолжала она.
Передайте мне бумаги, попросил Туво Авзоний.
Юлиан подал их. К удивлению Сеселлы и всех остальных, Туво Авзоний разорвал бумаги вместе с конвертом на мелкие клочки.
Вижу, я был слишком снисходителен к тебе, рабыня, сказал Туво Авзоний. Нет, я не стану больше заботиться о тебеты всего лишь рабыня. Даже если со мной что-нибудь случится, ты перейдешь в собственность другого человека вместе со всем моим имуществом. Ты получишь шанс оказаться на торгах, как любая другая рабыня.
Да, господин, произнесла она. Спасибо, господин. Но я хочу принадлежать вам.
Я могу продать тебя, напомнил он.
Нет! крикнула она, бросилась к нему и прильнула к его ногам. Позвольте мне услужить вам, чтобы вы захотели оставить меня у себя!
Я заставлю тебя служить так, как служат своим хозяевам немногие рабыни, пригрозил он, теперь я знаю, кто ты такая.
Да, господин, ответила она. Я хочу служить изо всех сил. Я люблю вас! Я люблю вас!
Туво Авзоний поклонился Юлиану и Отто.
Вы забыли одежду «одинаковых», напомнил Юлиан.
Сожгите ее, ответил Туво Авзоний. Она не подходит для рабыни.
Верно, кивнул Юлиан.
Сеселла взглянула на серую, бесформенную кучу отвратительной ткани, лежащую на полу.
Ступай за мной, рабыня, приказал Туво Авзоний.
Да, господин.
У двери она еще раз оглянулась на одежду «одинаковых». Она поняла, что больше никогда в жизни ей не придется надевать ее. Она стала рабыней и должна одеваться соответственно своему положению.
Нет, вдруг сказал Туво Авзоний, едва они отошли от двери, ты пойдешь впереди.
Как свободная женщина?
Нет, как рабыня, которой я хочу полюбоваться.
Я не знаю, куда идти.
Я покажу тебе.
Да, господин.
Иди, приказал он.
Она поспешила вперед, сжимая в руке клочок алой шелковой ткани.
Уже поздно, сказал Юлиан.
Геруна подошла к нему и опустилась на колени.
В чем дело? удивился он.
Вы дали мне понять, что я рабыня, сказала она. Я хочу служить вам.
И это говорит гордая Геруна, принцесса варваров, принцесса ортунгов и дризриаков? удивился он.
Нет, господин. Это всего лишь ваша рабыня Геруна, нагая и в ошейнике, умоляющая позволить ей услужить вам.
Некоторое время Юлиан разглядывал ее. По щекам рабыни текли слезы.
Иди в мою спальню, наконец приказал он. Приготовь ее для любви.
Да, господин! воскликнула она, вскочила и бросилась из комнаты.
Юлиан встал.
Сегодня очередь Ренаты убирать в комнате, напомнил Юлиан.
Отто огляделся.
Если только ты не захочешь отменить ее дежурство, добавил Юлиан.
Отто сам пожелал раньше, чтобы Рената, его пышная русоволосая рабыня, исполняла обязанности по дому.
Нет, отказался он.
А как насчет стражников? напомнил Юлиан.
Может быть, эту? спросил Отто, указывая на Флору.
Но сегодня дежурство Ренаты, возразил Юлиан.
Стражник должен получить вознаграждение за то, что ему придется следить за ее работой.
Отлично, сказал Юлиан.
Стражник мог взять Ренату на циновках прямо в столовой или же, если пожелает, за волосы утащить ее к себе в комнату. Однако до рассвета она должна была вернуться в клетку.
Я хочу услышать о тебе хорошие отзывы, сказал Отто. Мне бы не хотелось наказывать тебя.
Меня необязательно наказывать, господин, ответила рабыня.
Если стражник будет проявлять интерес к тебе, постарайся как следует угодить ему.
Мне не придется уговаривать себя, ответила рабыня. Он мужчина, а ярабыня.
Можешь начать уборку, сказал Юлиан.
Да, господин, ответила Рената, направляясь к столу.
Я иду к себе, заявил Отто.
Господин! воскликнула Флора.
Я не знал, что сегодня дежурит Рената, не обращая на нее внимания, сказал Отто.
Дежурство можно отменить, напомнил Юлиан.
Господин, прошу вас, господин! позвала Флора.
Вероломная, лживая шлюха, бросил ей Отто. Радуйся, что Туво Авзоний посоветовал простить тебя. Иначе я бы бросил тебя псам.
Да, господин, прошептала она.
Отто отвернулся и широкими шагами покинул комнату.
Юлиан взял со стола документ о назначении. Он взглянул на рабыню, которая по-прежнему стояла на коленях, закрыв лицо руками.
Сейчас уже поздно, напомнил он ей, ты должна быть либо в клетке, либо на цепи в комнате хозяина.
Господин? спросила она.
На кухне есть свежая, красивая роза, подсказал ей Юлиан.
Глава 33
В спальне Отто царил полумрак. На стене на трех цепочках висела зажженная лампа. Тяжелые гобелены со сценами битв и охоты висели на стенах, но теперь они были почти неразличимы в полутьме, только кое-где поблескивали вплетенные в ткань золотые нити. На окнах стояли решетки. Массивная кровать отбрасывала резкую тень.
Как ты осмелилась прийти сюда? спросил Отто, открывший дверь на робкий стук. На пороге на коленях стояла рабыня.
Меня прислал господин Юлиан, испуганно пробормотала она.
Она держала серебряный поднос с бутылкой вина, кубком, блюдом с закусками и свежим ярким цветком.
Он хорошо сделал, что послал мне закусить, произнес Отто и подал знак, что рабыня может войти.
Она вошла и поставила поднос на столик у постели. Рабыня была одета в короткую тунику, как Рената и Геруна.
Юлиан, который выбрал ей одежду и показал, как пройти в комнату Отто, решил, что больше ей не стоит носить длинное белое платье без рукавов, в которое она была одета в клетке.
Отто сердито отвернулся. Ножки рабыни казались изумительными.
Она опустилась на колени рядом с постелью.
Ты можешь идти, не глядя на нее, бросил Отто.
Господин Юлиан пожелал, чтобы я спросила, не нужно ли вам чего-нибудь.
Ты выполнила его приказ, теперь можешь уходить.
Уже поздно, возразила она. Меня накажут, если найдут в такой поздний час в коридоре.
В такое время рабыням полагалось находиться либо в комнате хозяина, либо в своей комнате или в клетке.
Ты пришла сюда по приказу, возразил он.
Но стражники могут побить меня, ответила она.
Скажи им, что тебя сюда прислал хозяин дома.
Господину Юлиану не понравится, если его побеспокоят так поздно.
Тогда тебя побьют, сердито ответил Отто.
Я должна по крайней мере быть в цепях, настаивала она.
Я свяжу тебе руки, чтобы было понятно, что ты выполнила правило.
Прежде меня держали в клетке, но теперь ее отдали другой рабыне, объяснила она.
У тебя есть своя конура?
Да.
В ней чисто и сухо?
Я стараюсь содержать ее в порядке, ответила рабыня.
Она большая?
Побольше клетки, в которой вы держали меня на Варне, ответила рабыня.
Тебе полезно сидеть в клетке, заметил он.
Да, господин. Она огляделась.
Кажется, господин не спит? спросила она. Отто застонал в ярости.
Господин? как ни в чем не бывало, спросила она. Позвольте мне налить вам вина, господин.
Мне нужна женщина, вдруг свирепо прохрипел Отто.
Она без разрешения встала, чтобы налить вино. Отто взглянул на плеть, висящую на стене, но не потянулся за ней.
Она налила вино в бокал.
Все рабыни сейчас заняты или закрыты в своих конурах на ночь, объяснила она. Думаю, кого-нибудь из них можно привести из конуры.
Она поставила бутылку на поднос.
Яженщина, напомнила она.
Отто взвыл.
Рабыня взяла кубок и встала перед ним на колени, протягивая его.
Меня послали, чтобы я удовлетворила ваши желания.
Мне ничего не нужно, свирепо ответил Отто.
А как же я? спросила рабыня, и ее глаза внезапно наполнились слезами. У меня тоже есть желания!
Они ничего не значат, ответил Отто. Это всего лишь желания рабыни.
Он отвернулся.
Не надо относиться к нам так жестоко! закричала она.
К нам? удивленно переспросил он.
К рабыням, пояснила она. Вы не знаете, что значит быть женщиной и рабыней. Вы не знаете, что значит быть в рабствепросто быть имуществом, принадлежать кому-то. Вам не понять, какими беспомощными делает нас это чувство, и в то же время свободными и жаждущими. Думаете, мы не знаем, что значит наше клеймо и ошейник? Думаете, нам непонятно, для чего вы приказываете нам одеваться так, как мы одеты? Разве вы не можете понять, что это ранит нас до глубины души, воспламеняя наши чувства? Неужели вы не видите, с каким отчаянием мы повинуемся, любим и служим, чтобы стать самыми совершенными из женщин, чтобы о нас помнили наши хозяева, чтобы мы сами познали себя и достигли вершин желания и экстаза? Неужели вы не понимаете, как долго мы возвращаемся к самим истокам нашего бытия, к миру, где нас кормили, к миру кремней, молотов и плетей? Неужели вы никогда не слышали, как бьются, плачут и стонут девушки в своих конурах, как они жаждут прикосновения мужчины? Думаете, другие женщины способны прийти в то возбуждение, в котором постоянно находятся рабыни? Нет, вы не знаете, что такое бояться продажи, знать, что ты должна угодить, бояться плети, знать, что ты принадлежишь! Я молю хотя бы об одном прикосновении своего хозяина, а он даже не смотрит на меня! Отто повернулся к ней.
Я молю о снисхождении, сказала она.
Ты недостойна его, возразил Отто, об этом свидетельствуют твои слова и поступки.
Даже самые низкие и недостойные из рабынь имеют право умолять господина, чтобы он коснулся их!
И ты сделаешь это? спросил Отто.
Да, господин, да!
Отто взял из ее рук бокал и поставил его на поднос.
Странные слова из уст той, кто прежде была судебным исполнителем на Тереннии.
Это было слишком давно, господин, возразила рабыня. Она дотронулась до ошейника и слегка подергала его. Смотрите, господинсейчас я только ваша рабыня.
Верно, сказал он.
Он оглядел ее соблазнительно прекрасное тело.
Не отсылайте меня, господин, попросила она.
Неужели так ведет себя та, кто некогда была судебным исполнителем на Тереннии? усмехнулся он.
Конечно, если та, кто была судебным исполнителем на Тереннии уже тогда была рабыней, умело скрывая то, что больше ей не позволено скрыватьибо теперь ее рабство подтверждено для всех и оправдано законом.
И тебе не стыдно? спросил он.
Нет, господин, рабыням не позволено стыдиться.
Очевидно, ты уже не свободная женщина.
Да, господин.
Ты хотела бы любить, служить и повиноваться?
Всем сердцем, изо всех сил! крикнула она.
Ты лжешь!
Нет, заплакала она. Неужели вы не видите, как я изменилась, что теперь я в ошейнике и беспомощна перед тем, кому принадлежу? Вы мой хозяин, и я люблю вас!
Лживая шлюха, фыркнул он.
Тогда проявите свою ненависть, накажите меня! потребовала она. Привяжите и побейте меня, если вы хотите! Но не пренебрегайте мноюэто так жестоко! Неужели я вам ни капельки не нравлюсь? тихо добавила она.
В ответ он только прорычал.
Господин! испуганно отозвалась она.
Да, ты нравишься мне, сука! закричал он. Неужели ты думаешь, что я бы не проехал тысячу лиг, чтобы накинуть веревку на твою шею и привязать тебя к стремени? Неужели ты считаешь, что я не пошел бы за тобой, как привязанный, если бы не увидел тебя на улице и не нашел бы твой дом и не вошел бы туда, чтобы украсть тебя? Думаешь, я бы успокоился, пока не увидел тебя у своих ног, на цепи? Да я готов был бы сокрушать стены и покорять города, сражаться в одиночку с целыми армиями, лишь бы завладеть тобой!
Завладеть мной! воскликнула она.
Да, решительно заявил он.
Господин! радостно вскрикнула она.
Но я узнал, кто ты такая, продолжал он, мне известно, как ты низка, недостойна и коварна!
Тогда покорите меня, как своего врага! Покажите, что я побеждена!
Сука!
Выварвар. Думаете, я не знаю, за кого вы принимаете женщин Империи? За добычу, за тварей, достойных быть только рабынями!
Откуда ты можешь это знать?
Думаете, рабыням не известно, кто по праву является их хозяином и что они ждут от него?
Отто сурово смотрел на нее.
Я ваша, сказала рабыня. Прошу вас, отнеситесь ко мне со всей жестокостью. Я умоляю об этом!
Он отвернулся, стиснув кулаки.
Меня научили доставлять удовольствие, я понравлюсь вам. Меня научили работать языком, волосами, я способна удовлетворить и самый жестокий, и самый изысканный вкус!
Ты настоящая рабыня, произнес он.
Да, господин.
Если твоя конура такая уютная и чистая, вероятно, ты скоро отправишься туда.
Это все-таки конура, господин, возразила она.
Он вновь злобно взглянул на нее.
Она слишком хороша для такой, как ты.
Да, господин.
Наверное, я попрошу Юлиана, чтобы тебе отвели плетеную тесную клетку.
Как пожелает господин.
Чего еще может пожелать рабыня? спросил он. Она повернулась и провела рукой по пушистой шкуре, которой была устлана постель.
Здесь мягче, господин, прошептала она.
Откинь ее к изножью кровати, приказал он.
Да, господин. Она приподнялась.
Нет, держи руки за спиной и тащи ее зубами, приказал он.
Да, господин.
Она выполнила приказ и снова села на колени у кровати.
Ты принесла мне ужин, сказал он, и приготовила постель. Теперь можешь идти.
Господин! умоляюще воскликнула она, глядя на Отто.
Он положил руку ей на плечо.
Хорошо, что туники рабынь такие легкие, усмехнулся он и указал на дверь.
Она поднялась и медленно побрела к двери. На пороге медленно сползла на пол, прислонившись головой к твердому дереву.
Отто смотрел на поднос с кубком, бутылкой вина, закуской и вянущей розой.
Она сотрясалась от рыданий. Потом Отто услышал, как стукнул засов. Дверь приоткрылась, ровно настолько, чтобы она в нее могла проскользнуть.
В одно мгновение он оттолкнул ее, с яростью захлопнув дверь. Повернувшись и прижавшись спиной к двери, она с ужасом увидела, как над ней нависает громадное тело. Отто положил руки на дверь над ее плечами, затем опустил их на полоски туники. Одним рывком он разорвал тунику до бедер. На мгновение она в смущении прикрыла руками грудь, но тут же вспомнила, что стоит перед хозяином, и опустила их, вновь прижав ладони к тяжелому шершавому дереву двери. Ее глаза наполнились ужасом. Отто отвернулся и отошел на середину комнаты, принявшись оттуда изучать ее, стоящую в пятне света. Лампа свисала с потолка на трех тонких витых цепочках, и ее теплый свет лежал на стальном ошейнике, охватывающем шею рабыни. Ее черные волосы рассыпались по плечам.
Да, усмехнулся он, ты красивая рабыня. Давай посмотрим, как ты выглядишь нагой.
Господин! вскрикнула она.
Он сорвал с ее бедер обрывки туники. Рабыня по-прежнему стояла у двери, прижав к ней ладони.
Ты красивая рабыня, заметил он, почему бы не воспользоваться тобой, как другими? Или ты слишком хороша для этого?
Нет, господин! воскликнула она.
Повернись и запри дверь, приказал он.
Два тяжелых засова по очереди вошли в петли, надежно заперев прочную дверь.
Встань на колени лицом ко мне, приказал он. Вот так, гордая гражданка Империи. А теперь всего лишь рабыня.
Да, господин.
Ползи сюда на животе, потребовал он, хлопнув себя по ноге.
Она легла на живот, подползла к его ногам, и покрыла их поцелуями.
Ты боишься? спросил он.
Да, господин, прошептала она.
На четвереньках подойди к подносу и возьми в зубы цветок.
Она подошла к подносу и осторожно, повернув голову, ухитрилась зажать стебель цветка в зубах. Она вернулась к нему, наклонилась и положила цветок между его ступнями.
Ты предлагаешь мне цветок рабыни? спросил он.
Она подняла голову; в ее глазах стояли слезы.
Да, господин.
Снова возьми его в зубы.
Да, господин, прошептала она и осторожно подняла цветок за стебель, так, что он свисал в левом углу ее рта.
Ты снова предлагаешь мне сорвать цветок рабыни?
Она кивнула, чуть не плача.
И на этот раз так, как следует?
Она снова кивнула, подняв голову и протягивая ему цветок.
К ее ужасу, он нагнулся и силой разжал ей зубы.
Ты не предлагаешь его, зло сказал он, я сам его беру, и он выдернул розу изо рта рабыни.
Она вздрогнула.
На колени, руки за спину, приказал он. Стащи шкуру с кровати на пол.
Она в страхе взглянула на него.
Таким, как ты, не позволяют ложиться на кровать.
Она сдержала рыдания.
Тащи зубами, приказал он, и она сбросила шкуру на пол. Затем с помощью только зубов она осторожно расправила ее и встала на колени рядом.
Отто щелкнул пальцами и указал на шкуру.
Вот туда, рабыня, приказал он.
Она послушно поползла на шкуру. Он швырнул ей вслед розу. Он сам указал ей, как лечь.
Господин, прошептала она, когда ее маленькие запястья оказались захваченными в наручники далеко за головой.
Я так долго ждал тебя, сказал он, с тех пор, как увидел в суде на Тереннии.
И я тоже ждала вас, господин, ответила она, с тех пор, как видела в суде на Тереннии.
Он склонился над ней и вновь вложил ей в рот цветок, но он недолго оставался в ее зубах.
Все будет сделано быстро, сказал он, а затем я научу тебя, что значит быть рабыней.
О! крикнула она.
Он выдернул цветок из ее зубов и отбросил в сторону.
Твой цветок сорван, моя дорогая, сказал он. Это можно сделать лишь один раз, и теперь у мужчин ты будешь цениться еще выше.
Да, господин, прошептала она.
Она еще долго лежала в цепях, испытывая странные чувства и экстаз, которого она еще не знала. Только теперь она поняла, что ей предстоит, только теперь начинала видеть новый рассвет, подниматься к дальним планетам и морям, обозревать отдаленные горизонты, постигать необозримые глубины чувственности и в то же время осознавать, что теперь она навсегда, независимо от своего желания, прикована цепями к своему господину.
Ты уже достаточно помучалась, заметил Отто.
Я вся ваша, мой суровый хозяин, мой повелитель-варвар! простонала она.