Глава 25
Этот поцелуй был особенным. Всю прошедшую неделю, когда им приходилось изредка оставаться наедине, Зигфрид каждый раз пользовался этими минутами, чтобы поцеловать ее. Его поцелуи были нежны и невесомы, а взглядтаким светлым и счастливым, что Валерия чувствовала себя бесценной и очень дорогой для него. Сейчас же, в полутьме их супружеских покоев, он целовал ее, словно собственник, жадно и повелительно. И объятия говорили о силе его желания. И хриплый шепот, полный страсти, звучал проникновенно, заражая и ее саму желанием близости.
Валерия! Долгожданная моя!
Обнаженное мужское тело, сильное, горячее, ладони, нежно скользящие по ее обнаженной коже. Зигфрид старался быть терпеливым, не спешить, несмотря на силу своего желания. Томительнонежные ласки пробуждали страсть в крови, заставляли их тела подаваться навстречу друг другу, желая еще большей близости. Сладкие женские стоны, срывающиеся с зацелованных губ, делали их взаимную страсть еще острее, они пылали в этом извечном огне, в непреодолимом притяжении. Чуть прикрытые глаза жены широко распахнулись, когда пик наслаждения накрыл ее и Зигфрид поддержал глухим стоном вырвавшийся у нее крик.
Я совсем измучил тебя, солнце мое. он склонился над женой, встревоженно вглядываясь в ее лицо. Никак не могу оторваться, страшно выпустить тебя из своих объятий. Только сейчас начинаю верить, что это не сон.
Нет, это не сон. Самое странное, что я не чувствую себя измученной, неутомимый мой. У меня такое чувство, что я хорошо отдохнула. Валерия коснулась кончиками пальцев лица мужа. Бессонная ночь, кажется, пошла мне на пользу.
Довольный мужской смешок, за ним полное надежды предложение:
Тогда продолжим?
Завтрак был вполне семейным. Сидевшие за столом Питер с Дитером были невеселы, в отличие от младших братьев, и сразу после завтрака Валерия, внимательно разглядывая своих старшеньких, спросила:
В чем дело, мальчики? Чем вы недовольны?
Мы что, будем жить здесь, да? нудно забубнил Дитер, пряча взгляд. У нас с Питером были другие планы.
Кто же не дает вам действовать согласно ваших планов? удивленно вздернула бровь Валерия. Вам семнадцать и шестнадцать лет, вы оба дееспособны, вполне разумны, самостоятельны и хорошо владеете своим даром. Да, теперь ваш дом здесь и вы всегда можете прибыть сюда. Но мы с Зигфридом понимаем, что в Либерии у вас остались друзья и подруги, что вы еще не закончили обучение. Поэтому вам уже выделены комнаты в Школе, вы будете продолжать учебу и жить там. На выходные дни ждем вас у себя, мы всегда будем вам рады.
Мама! Прости нас, дураков! умоляюще сложил ладони вместе Дитер. Мы боялись, что вы с Зигфридом захотите перевести нас на домашнее обучение, чтобы присматривать за нами.
И зачем это нам? в недоумении покосился на братьев Зигфрид. Вы далеко не дети, сами справитесь, но о нас не забывайте. Братья тоже вас будут ждать.
А еще, мама, мы хотим отправиться в Даварию, в Кальтхейм. Мы помним нашу тетушку, они с мужем жили бедно, но нас не обижали никогда, хотим навестить их. Князь Разумовский скоро отправится туда, мы уже разговаривали с ним, но он велел нам спросить твоего и Зигфрида разрешения. выпалил Питер.
Валерия взглянула на мужа, тот молчал, но глаза его смеялись.
Так, значит, маленькими шагами добиваетесь всего, постепенно и поочередно. зловеще произнесла она, увидела растерянные лица братьев и засмеялась. Разрешаю, Зигфрид тоже, я уверена, не против.
Очередная встреча королей и всех доверенных лиц произошла через неделю после свадьбы Зигфрида и Валерии. Александр, расхаживая по кабинету, сухо доложил, что от агентов, находящихся в Скерсии и Арнелоте поступила информация о подготовке к каким-то общим действиям большого количества кораблей. В дальнейшем эти сведения будут уточняться, а покаэто все, что есть.
Саша, а давай попробуем совместную ментальную атаку на магов из Скерсии. предложила Валерия. Не исключено, что узнаем интересные вещи. Насколько я знаю, магов такой силы, как у нас, ни у одного государства нет.
Интересная идея. Александр внимательно посмотрел на сестру. Кого предлагаешь привлечь к этому делу? Сама пойдешь?
И сама пойду. И Астарта вместе с тобой может вполне попробовать, остальные пусть скажут сами. За прошедшие годы мы все в чем-то продвинулись.
Маг из Скерсии, изображающий купца, который достался Валерии, сидел в небольшом ресторане, расслабившись. Он уже плотно пообедал и лениво допивал чай. Валерия, сидевшая на скамейке рядом с ресторанчиком, представила, как она нежно касается его головы и чуть поглаживает ее.
Вот и все. Служба моя заканчивается. Еще один-два дня, подойдут корабли, наши и Арнелота. Тогда отдам команду и пока одна часть людишек убивает других, третьи сами принесут нам прямо к кораблям все самое ценное, что есть на этой земле. Хватит, мы уже натерпелись, десятилетиями все грабили нас, увозили в рабство наших воинов и женщин. Мы тоже наберем рабов, теперь наша очередь.
Валерия аккуратно убрала свою воображаемую руку от головы скерса, поднялась со скамейки и, слившись с толпой прохожих, зашагала в сторону дворца. Когда выяснилось, что лишь Астарта смогла ясно прочесть мысли другого «купца», Валерия отправила слепок прочитанного ею монолога каждому из посвященных.
Ты далеко продвинулась в ментальном общении. заметил Александр.
В данном случае я просто постаралась. скромно улыбнулась она.
Корабли объединенного флота Скерсии и Арнелота были остановлены далеко от берегов Либерии и Новой Даварии. Окруженные флотом магов, капитаны выбросили белые флаги. Через час они отправились обратно, увозя с собой дипломатические ноты главам этих государств, подкрепленные вескими доказательствами. Шесть лучших кораблей, самых крепких, с лучшими быстроходными качествами, были конфискованы в счет возмещения нанесенного Новой Даварии и Либерии вреда и на родину уже не вернулись, пополнив флот пострадавших. Когда Воронцов предложил Зигфриду на выбор два трофейных корабля, тот, осматривая их, спросил:
Как отбирали, по три от каждого агрессора?
Нет. пожал плечами Александр. Брали то, что получше. Получилось неравнозначно, но пусть теперь те, кто все это затеял, начинают свару между собой, выясняя, кто кому должен и кто больше пострадал.
Можно было и не брать. добавил король. Но тогда и наука прошла бы мимо тех, кто все затеял. Самый тяжелый удар наносится всегда по кошелькам.
«Купцы» из Скерсии в тот же день были арестованы, им было предъявлено обвинение в подготовке заговора против законной власти, Воины Создателя блокировали им магический дар. По приговору суда двадцать обвиняемых были направлены отбывать трудовую повинность в саванну, на строительство нового города.
Валерия, королева Новой Даварии, быстрым шагом шла, почти бежала по коридору. Ее младший сын, пятилетний Рауль, только что исчез из своей комнаты незаметно от воспитателя и она со страхом предполагала, где он сейчас может быть.
Норики, магические животные величиной с крупную кошку, внешне похожие на горностая со Старой Земли, содержались во дворце в огромной клетке, внутреннее устройство которой имитировало природные условия проживания этих созданий. С виду милейшие существа на прошлой неделе почти отгрызли руку служителю, кормящему их. Рауль же питал к норикам необъяснимую любовь, совершенно их не опасался и всякий раз пытался улизнуть из-под надзора, чтобы полюбоваться ими.
В комнату с клеткой Валерия влетела, с размаху распахнув дверь и застыла от ужаса. В клетке, рядом с крупным нориком сидел ее сын и наставительно наговаривал ему:
Ты это зря, Трезорка, так плохо себя ведешь. Ведь ты самый старший, а какой пример подаешь малышам? А если они завтра тоже начнут людей обижать, грызть их почем зря? Что будем делать, как их потом воспитывать?
Валерия не верила собственным глазам и ушам. Ужасного норика тот запросто называл земным собачьим именем, словно дворового пса, и тот сидел рядом, опустив лобастую голову, словно чувствовал свою вину. Вдруг виски Валерии что-то сжало и перед ее мысленным взором возникла картинкавзрослый мужчина в дворцовой униформе входит в клетку к норикам, небрежно пиная каждого, кто попадал ему под ноги. Из-под небольшого кустика, резвясь и играя выскочил совсем маленький норик. Мужчина, небрежно наклонясь, схватил его за шею и со всего размаха кинул на стену. Малыш безвольной тряпочкой сполз по стене вниз, к нему бросилась, видимо, мать, а на служащего, отчаянно стрекоча и злобно сверкая золотистыми глазами, набросился тот самый Трезорка, с которым беседовал Рауль. Норик вцепился мужчине в руку и тот взвыл, пытаясь сбросить его. Ему это не удавалось, Трезорка, стиснув зубы, успевал еще подгрызать руку, быстро двигая крепкими челюстями. На его крики прибежали другие служащие и с трудом оторвали мстителя от своего коллеги.
Магический зверек ментально передал картинку того, что случилось неделю назад. Валерия, приложив ладонь к стенке клетки, вошла в нее и присела рядом с сыном. Задорно стрекоча, из кустиков выскочил малыш-норик и с разбегу заскочил на ее колени. Она положила ладонь на маленькую голову и погладила малыша, улыбаясь и приговаривая:
Ты такой крошка, но очень смелый. Не тебя ли обидел злой дядька?
Это он, мама. серьезным голоском подтвердил Рауль. Его зовут Степаша, он очень любит играть, потому что совсем малыш. Все малыши любят играть, вот я вырос, стал почти взрослый, поэтому играю меньше. Степаша думает, что все хотят играть, потому что это очень весело.
Ты что же, знаешь о том, что думает этот малыш? внимательно глядя на сына, спросила Валерия. Степаша делится с тобой своими мыслями, как Трезорка?
Они все делятся, мама. взглянул на нее Рауль каким-то особенным, взрослым взглядом. Они хотят на волю, чтобы бегать в лесах, им тесно и скучно здесь, в клетке.
Но там, на воле, их могут обидеть. Кто же будет защищать малышей и девочек. растерялась она. Мы думали, что дали им приют и защиту.
Все хотят свободы, мама. серьезно возразил сын. Никто не хочет жить в клетке.
Хорошо. Ты, наверное, прав, сынок. Передай своим друзьям, что скоро они будут на свободе. Только ты, наверное, будешь без них скучать?
Буду, конечно. Но мы договоримся и станем встречаться. Ты ведь не будешь мне запрещать, мама? сын с надеждой смотрел на нее своими синими, отцовскими глазами.
Нет, не буду, мой родной. она наклонилась и поцеловала Рауля в макушку. А теперь пойдем, подумаем, как лучше нам все сделать.
Степаша, пригревшись на коленях у Валерии, поглаживающей его тепленькое тельце, уже уснул и она, аккуратно взяв его на руки, уложила малыша на подстилку из сухой травы и листьев. Они вышли из клетки и она, держа сына за руку, направилась вместе с ним в кабинет к Зигфриду. Возле одной из комнат дворца она почти столкнулась с Изабель, быстро вышедшей из открытой двери. Красавица окинула ее неприязненным взглядом и сжав губы, проскользнула мимо.
Проблему с нориками они решили быстро, назначив расставание с ними на следующий день. Счастливый Рауль почти вприпрыжку убежал к себе, а Валерия, подойдя к мужу поближе, задала ему интересующий ее неприятный вопрос:
Скажи мне, муж мой, что делает у нас во дворце Изабель Веласкес? Кажется, ей даже выделили комнату для проживания?
За нее попросил Вильгельм, мне некогда было выспрашивать подробности, но я узнаю. глаза Зигфрида смеялись, он обнял ее и шепнул на ушко:
Ты, кажется, ревнуешь, родная моя? Мне приятно, но зачем мне какая-то Изабель, у меня есть лучшая женщина всех миров.
Не совращай меня прямо на рабочем месте. голос Валерии дрогнул. Я не смогу устоять и тем, кто пришел к тебе на прием, придется подождать.
Она выскользнула из его объятий, приводя в порядок дыхание и продолжила:
Изабель ведет себя неподобающе. Она даже не поздоровалась со мной. Я не добиваюсь ее дружбы, но такого явного хамства не потерплю. Поговори, пожалуйста, с Вильгельмом и объясни, что я требую, чтобы ее протеже сняла номер в гостинице, здесь она жить не будет. Прости, если ставлю тебя в неловкое положение, но никак иначе не получится.
Еще раз Валерия увидела Изабель вечером того же дня, когда они встретились, выходя из дворца. Изабель сопровождали двое слуг, несущих ее чемоданы. Сама она, пропустив их вперед, шагнула к ней и тихо прошипела:
Я знаю, почему меня попросили отсюда, но не слишком-то радуйся. Скоро ты надоешь королю, но я буду рядом, я утешу его. Ты взяла себе за привычку перехватывать у меня лучших мужчин, как только я начинаю привлекать их, ты тот час же выходишь за них замуж. Но ни Роберт, ни Зигфрид не были в состоянии додуматься, что рядом с тобой опасно. Возьму на себя этот труд, раскрою глаза королю.
Может быть, я когда-нибудь стану не мила королю, но в любом случае он не обратит внимания на тебя, Изабель. Ты не стоишь его. И будь любезна, не забывайся, когда разговариваешь с королевой. В следующий раз тебя попросят не из дворцовых покоев, а выдворят из королевства. холодно усмехнулась Валерия.
Слова Изабель врезались в ее память, вспомнился Роберт, его жертвенная гибель ради нее и стало тошно на душе, и заметались мысли, и сожаление начало съедать ее. Лишь на короткое время ночью Зигфрид смог отвлечь ее от горьких, терзающих душу мыслей. Она так и уснула на его плече и уже не видела, как он, отведя в сторону прядь ее волос, задумчиво вглядывался ей в лицо, проводя кончиками пальцев по складочке между бровями. Не слышала его тихий шепот:
О чем ты так упорно думаешь, любимая? Что тебя так сильно гложет?
Глава 26
Ну вот и все. Норики отпущены на свободу, Питер и Дитер с князем Разумовским умчались в Даварию, Алеша с Раулем доверены для попечения Александру и Астарте, а сами Зигфрид и Валерия только что портальным переходом перебрались из жаркого лета в зиму.
В горах, среди камней и снега, большой дом короля стоял недалеко от дома Главы безопасности. Вильгельм отказался отдыхать в такое время, ссылаясь на загруженность работой, но было ясно, что причина состояла в том, что ему не хотелось нарушать уединение молодоженов. Прошло почти три месяца со дня свадьбы, но для многих они по-прежнему оставались молодоженами. Зиму Валерия видела лишь в Даварии, в ту пору, когда маги только пришли в новый мир, и зима ей нравилась. Нравилась уже тем, что была, что приносила разнообразие в природу, что радовала снегом.
Здесь, в горах, зима стояла величаво и строго холодной. Зигфрид топил печь, на которой они вдвоем готовили пищу. Ночью, казалось, от мороза потрескивали стены дома, а они лежали в постели под теплым одеялом и было так уютно, так тепло. Неутомимость Зигфрида, его жгучее желание близости распаляло и Валерию и даже без одеяла им не было холодно всю ночь. Просыпаясь поутру, они еще долго нежились в постели, часто продолжая свои ночные занятия. Зигфрид вставал первым, растапливая печь, готовил кашу или омлет, как только запах пищи появлялся в воздухе, вставала с постели Валерия и подходила к окну, чтобы полюбоваться видом бескрайних снегов.
Сегодня она встала, как всегда, когда в доме уже было тепло. Подумала о том, что этом есть своя прелесть, отапливать дом не магическими батареями, а вот так, дровами. Уют создается особый, в доме другой запах, а само теплословно живое. Она подошла к окну, привычно включив наугад музыкальный кристалл. Стояла и смотрела на заснеженные валуны, на крупные хлопья снега, медленно падающие с небес. Нежный женский голос пел печально и проникновенно. Зигфрид, только пришедший с мороза в дом, сбросил шубу и подошел к ней, прижимаясь к ее спине, поцеловал в макушку и тихо спросил:
О чем эта песня?
Она называется «Песня Сольвейг», на Старой земле несколько столетий назад ее написал композитор Эдвард Григ. В ней поется о том, что девушка ждет весну, она надеется, что весной придет ее любимый.
Песня закончилась, а они все так же стояли, обнимаясь. Зазвучали первые звуки другой записи и красивый мужской голос на другом языке запел о чем-то грустном.
А это русский певец, Дмитрий Хворостовский, живший тоже уже очень давно. Композиция называется «Ты и я», сам понимаешь, она тоже о любви. Прошли столетия, многое исчезло из памяти людей, но такая музыкаона вечная. У нас ее называликлассика. Так много песен о любви Знаешь, у нас, на Старой Земле одно время говорили, что красота спасет мир. Потом кто-то сказал, что мир спасет только любовь. Не знаю, может быть любви было слишком мало, но мир она не спасла. И все-таки музыка должна звучать и здесь, в этом мире, и песни о любви тоже пусть слушают люди.
Я согласен, по примеру твоего брата тоже открыл в столице театр, собираю талантливых людей, чтобы они показывали самое лучшее, то, что возвышает человеческие души. Надо взять что-то у вас для нового репертуара. У нас в Даварии, сколько себя помню, всегда были только уличные лицедеи и показывали они простые сценки из жизни народа, порой не очень благопристойные, и песенки в них были тоже незатейливые, и сквернословия в них хватало.
Это было их последнее спокойное утро в горах. Днем они, как всегда, гуляли на свежем воздухе, Валерия учила Зигфрида играть в снежки, они вдоволь порезвились, а наутро у нее появилась тошнота и сильная рвота. Перемещение в Кронхейм и обследование королевским целителем подтвердило догадку Валерииу них с Зигфридом будет ребенок. Счастью будущего отца не было предела, он то и дело то расплывался в радостной улыбке, то кидался к жене, полный сочувствия. Токсикоз у нее был жесточайший, прошел целый месяц, пока состояние ее здоровья перестало внушать опасение.
Своего первенца Зигфрид, с согласия жены, назвал Эдвардом в честь композитора, музыка которого так понравилась ему. Маленький Эд с первых дней своей жизни закатывал родителям такие концерты, которые его тезке, жившему несколько столетий назад, даже и не снились. Совершенно здоровый ребенок, не единожды обследованный всеми целителями, включая Илону, начинал рыдать, как только отец или мать укладывали его в кроватку или пытались передать няне. И мгновенно замолкал, успокаиваясь, на руках у любого из родителей.
Это уже не композитор, это настоящий певец растет. приговаривал Зигфрид, прохаживаясь с малышом по комнате. Такие распевки нам устраиваетзаслушаешься.
Уложив сына на плечо, король мог просматривать бумаги и писать письма. Малыш в это время прекрасно высыпался, после чего начинал сопеть и елозить, в воздухе появлялся специфический запах и счастливый отец, принюхиваясь, решал:
Кажется, нам пора менять штанишки, сынок. Пойдем к тебе в детскую.
Надо сказать, такой жизненный график Эд устраивал родителям до полугода. Позже он научился сидеть, ползать и принялся изучать окружающий мир с поистине непреодолимой настойчивостью. Няни сбивались с ног, следуя за ним, но не мешая его любознательности. Им было отдано распоряжение принимать меры ограничения лишь в случаях угрозы жизни или здоровью наследника.
Валерия нашла способ немного утихомирить исследовательский зуд сына, накупив ему разных игрушек и приучив его к игре. Она сама часто усаживалась с ним на ковер, брала в руки мехового зайчонка и показывала сыну, как зайчик скачет или убегает от волка. Зигфрид же пошел дальше. Вильгельм Кейст, однажды зашедший к ним в покои по срочному делу, был немало поражен, увидев короля в роли лошадки, скачущей с наследником на спине, взбрыкивающей ногами и тоненько ржущей, когда сын принимался заливисто хохотать и поддавать ему ножками по бокам. Одним словом, жизнь в их семье скучной не была.
Братья Алексей и Рауль тоже неплохо справлялись с ролью нянек при маленьком брате, но у них много времени занимала учеба, еще реже появлялись во дворце Питер и Дитер. Побывав в Даварии, они не просто навестили свою тетушку Марту и ее мужа, но и уговорили их переехать всей семьей в Новую Даварию. Теперь свое свободное время они делили на всех, радуя Валерию своими визитами и помогая Марте и ее семье устроиться на новом месте. Король подарил им большой и просторный дом в Кронхейме, выделил приличную сумму на обзаведение и открытие собственной лавки. Золотой дождь, пролившийся на семью Ланге, не испортил их, вскоре они, отдав детей в обучение, вовсю трудились, зарабатывая себе на жизнь торговлей овощами и фруктами.
Прошло два года и в венценосной семье появилась дочь. Зигфрид, с восторгом рассматривая крошечную девочку, умилялся ее белоснежным волосам. Эдвард родился совершенно лысеньким и обрастать белыми кудряшками стал только к году. Дочка к тому же отличалась миниатюрным, изящным тельцем и это приводило счастливого отца в умиление.
Что значитдевочка! рассуждал он. С самого рожденияособенная! Как же мы назовем это чудо? Быть может, назовем ее в честь твоей или моей матери? спрашивал он, поглядывая на жену. Валерия, улыбаясь со снисходительной лаской, пожимала плечами:
Называй тем именем, которое тебе нравится или когда-то нравилось.
Мне в детстве нравилось имя Кэтти, у кого-то из Советников отца была маленькая дочь с таким именем, ее наряжали в красивые платья и банты и она выглядела, словно сказочное существо. мечтательно произнес Зигфрид.
Ну, что же, прекрасное имя. одобрила жена. Катя, Екатерина, Катрин. Как лучше?
Маленькая Катрин оказалась ребенком спокойным, склонным к созерцанию окружающего мира. Зигфрид поражался тому, что дитя может не оглашать дворец ревом, не требовать взять на ручки, а просто тихо лежать, изучая собственные ручки и ножки, издавая при этом милые, воркующие звуки. Любовь отца разделилась теперь на две части, между сыном и дочерью поровну.
Многое в управлении королевством Валерия принесла из своего опыта. В Новой Даварии в обязательном порядке существовало среднее образование. Бесплатная медицина для всего населения также обеспечивала высокий уровень жизни, как и установленная минимальная плата за работу. Люди из низших сословий, так называемые кухаркины и крестьянские дети, получив образование, могли рассчитывать при своем упорстве и таланте на продвижение в должности на государственной службе, в деловом мире и в науке. Зигфрид всячески следил за этим. Валерия отметила, что в далеком прошлом Старой Земли такое уже бывало и называлось «социальными лифтами». Тогда должности раздавались не по лояльности к начальству, не за взятки или из-за родственных связей, а только за личные заслуги перед страной, за талант и работоспособность.
Аристократия, в самом начале, как вспоминал Зигфрид, воспротивившаяся этим новшествам, вскоре вынуждена была под давлением короля принять такое положение дел, а позже все и вовсе привыкли и воспринимали, как необходимость. Сам Зигфрид, порой задумываясь над отличием новодаварской аристократии от той, что осталась в королевстве Давария, пришел к выводу, что следом за ним на новые земли отправилась самая лучшая часть этого сословия, с гибким мышлением и бесстрашной восприимчивостью к переменам, ибо само решение уехать за тысячи километров, чтобы с риском для будущего начать другую жизньэто требовало немалой отваги и решительности.
В королевстве были своя небольшая армия и флот, военный и рыболовный. Плодородные земли распахивались в тех местах, где не было необходимости большой вырубки лесов. Переданные магами семена обеспечивали высокие урожаи, агротехнике обучались все земледельцы. Заложенные в первый же год сады плодоносили уже который год. Многие переселенцы из Даварии и других стран настолько привыкли к новому положению дел, что уже стали забывать о голоде, который был нормой в их прежней жизни.
Светская жизнь тоже била ключом в столице. Театры, представления, выставки, балывсе это оживляло общение не только аристократических семей, но и многие семьи, добившиеся достатка благодаря труду, приобщались к высокой культуре. Сама же королева стала явной законодательницей моды. Валерия давно уже отказалась от пышных, длинных платьев, но не рисковала шокировать публику миниюбками, демонстрируя в последние месяцы длину подола своих платьев до середины икры, и уже множество модниц оценили такие фасоны. Надо сказать, что молодые леди из не бедных семей давно уже получали лучшее образование, обзаводились профессиями и работали в многочисленных экспедициях картографами, этнографами, биологами и зоологами. Они лечили людей, водили многие виды транспорта, даже морские специальности и полеты в небе покорились им. Поэтому изменения в модной одежде были просто неизбежны.
Ровное течение каждого дня стало привычным и для королевской семьи. Дети взрослели, вот уже и маленькая Кэтти встала на ножки и в один из ясных весенних дней Зигфрид с Валерией решили прогуляться по парку в центре Кронхейма. Город значительно расстроился, появились новые улицы и небольшие парки, но центральный по-прежнему оставался самым людным и красивым. С королевской четой здоровались многие, мужчины снимали шляпы, женщины кланялись, улыбаясь умилительной картине. Король держал на руках дочку, одетую, как он и мечтал, в пышное платьице и с большими бантами на голове. Королева вела за руку Эдварда, то и дела задающую ей разные вопросы. Алеша и Рауль невдалеке перебрасывали друг другу мяч.
Совершенно неожиданно Валерия замерла, резко подтолкнула сына к отцу и накрыла их силовым щитом вместе с двумя братьями. Перед ней тут же выросло облако, похожее на пчелиный рой и на полном лету облепило ее тело, через короткое мгновение отваливаясь и падая на землю мелкими пчелками, оставляя окровавленную королеву, медленно падающую на мощеную разноцветной плиткой дорожку. Все случилось настолько быстро, что когда щит исчез, Эдвард только набирал в легкие воздух, чтобы огласить окрестности обиженным ревом, Зигфрид с недоумением смотрел на Валерию, Рауль с Алешей, выпустив мяч из рук, бледнея, не отрывали взглядов от падающей матери. Ужас, поселившийся в их глазах, сорвал мальчиков с места и они бросились к Валерии. Зигфрид, передавая дочь и сына няне и охранникам, закричал:
Найдите, кто это сделал! и кинулся к жене, обнимая детей и передавая их другим людям:
Уберите сыновей, не надо им смотреть! Валерия, солнце мое! из-за обилия крови невозможно было определить серьезность поражения. Он подхватил жену на руки и через мгновение укладывал ее на кушетку в Госпитале у Илоны. Целительница, проведя над телом руками, быстро схватила пару склянок у себя на столе и влила их содержимое в рот раненой. Затем взяла ножницы и принялась резать на королеве одежду. Зигфрид молча наблюдал, как на открывшейся обнаженной коже проявлялись глубокие резаные раны.
Заклинание из арсенала темной магии, редкое, запрещенное повсеместно, называется Пчелы Ароны. рассказывала целительница, освобождая тело Валерии от окровавленной одежды. Я такого никогда не видела, только читала в книге воспоминаний Ладомира. В его время жила такая ведьма, у нее много разной гадости было, на редкость изобретательная оказалась она на губительные вещи. Они тогда вынуждены были казнить ее за многие убийства. Одного не пойму, кто мог в наше время узнать такие вещи? Это заклятие смертельное и нашей королеве просто повезло, что она такая крепкая. Однако же крови потеряно много и раны не простые, а с магическим крючкомначнешь магией лечить, только хуже сделаешь. Одно хорошоглаза не пострадали, иначе не знаю, что бы мы могли сделать.
Зигфрид с отчаянием смотрел на тело жены, на ее окровавленное лицо, тонкие пальцы, будто изрезанные мелкими бритвами, многочисленные порезы на груди, животе, ногах, залитые уже подсыхающей кровью.
Что же делать? прохрипел он. Скажите, что необходимо, я сделаю все!
Знаю, Ваше Величество. кивнула Илона. Кровь я уже остановила, саму королеву усыпила, ни к чему ей лишние муки. Пока буду травами лечить, а вы к гоблинам отправляйтесь, их король непременно поможет, я думаю.
Зигфрид, убедившись, что с детьми все в порядке, тотчас же отправился порталом в Изерри, к послу Нерикену. Сердце его рвалось успокоить испуганных детей, но для жены, возможно, была важна каждая минута и он надеялся, что няни и воспитатели поймут, как важно сейчас найти подход к малышам и успокоить их.
Король Нерикен уже встречал его на широкой дорожке возле своего дома. Вид у него был до крайности обеспокоенным, он протянул руки к Зигфриду и встревоженно спросил, забыв поприветствовать его:
Что-то случилось, Ваше Величество? Мне вдруг стало не по себе, а тут еще увидел вас.
Зигфрид коротко рассказал о случившемся и попросил:
Помогите, Ваше Величество. Наши целители опасаются, что магические крючки, заложенные в ранах, могут сработать как-нибудь неожиданно. У них нет опыта с такими случаями.
Подождите меня несколько минут, Зигфрид. тревога в глазах посла уже не просто плескалась, она кричала, выплескиваясь наружу. Я, пожалуй, пойду с вами.
В Госпитале они сразу же направились в целительнице Илоне, Нерикен, внимательно выслушавший ее, задал несколько вопросов и попроси провести его к раненой. Зигфрид, не видевший жены чуть больше часа, поразился произошедшей в ней перемене. Лицо ее осунулось, словно она находилась в крайней степени истощения, кожа посерела, дыхание стало частым и прерывистым.
Вы идите, Ваше Величество. обратился к нему король гоблинов. Нам предстоит много работы, я сделаю все, чтобы помочь вашей супруге. А вам необходимо поскорее найти того, кто это сделал. Похоже, в руках этого человека находятся страшные знания.
Еще раз взглянув на жену, Зигфрид отправился во дворец и первым делом зашел в детскую. Алеша с Раулем, игравшие с младшими, бросились к нему:
Мама! Что с мамой? Где она?
Эдвард взглянул на отца молча, лишь по его округлым щекам катились крупные слезы, а малышка Кэтти, быстро перебирая ножками, подбежала к отцу и, ухватив его пальчиками за брюки, залепетала:
Мама! Папа! Мама!
Рауль опустил глаза вниз и побледнел еще больше, Зигфрид проследил его взгляд и вздрогнулручки дочери стали алыми от крови, оставшейся на его брюках. Он совершенно выпустил из внимания, что был в той же одежде, в которой нес на руках Валерию. Темная ткань впитала влагу и крови видно не было, однако же ее было так много, что она до сих пор не высохла.