Персиваль Артур, согласно кивая, продолжал свое повествование о «Мотыльке», который опустился на большое поле за теннисными кортами, и он, Персиваль Артур, первым увидел его.
«Мотылька» (черно-серебристого, обтекаемой формы) обслуживал молодой человек, имени которого Персиваль Артур не расслышал и о котором говорил с почтением «этот пилот». С ним незаметно пролетел день. Как-то между прочим «этот пилот» сказал:
Я собираюсь сейчас слетать на Корсику. Это всего полтора часа. Хочешь со мной? Давай. Забирайся.
Когда Персиваль Артур с победоносным возбуждением и одновременно липким страхом пробрался на пассажирское место в кабине, его сердце ушло в пятки. Но потомрайское блаженство!
Как славно! Ты не представляешь, как славно ощущать себя летящим, сказал он, обращаясь к Джой и пытаясь передать ей восторг от первого полета. Когда видишь дно залива и кажется, что его можно переплыть и достичь островов. А волосы трепал ветер!
Он сказал «этому пилоту», что не имеет значения, когда он (Персиваль Артур) вернется.
И это действительно не имело значения, мне было безразлично, что происходит, пока я путешествую!
И они задержались на Корсике, на острове Красоты, обошли вокруг Аяччо, увидели дом и комнату, где появился на свет Наполеон («Похоже, на трех кроватях одновременно»).
Обошли парадные конюшни, чтобы увидеть великолепных арабских скакунов, потом «этот пилот» повел Персиваля Артура пообедать с какими-то знакомыми англичанами, которые жили на другом конце города. Затем они полетели посмотреть красные скалы в Пиана и там поужинали с другими знакомыми «этого пилота»с корсиканцами.
О, превосходный ужин, с грудами risotto и vin rose de Corse, которого я отведал, упоительная розовая штука!
Когда возвращались, было темно. Самолет посадили неподалеку от Ниццы на поле, освещенном лишь несколькими автомобильными фарами, и «этот пилот» (сага мальчика стремительно завершалась), конечно же, хотел доставить его домой, но как только Персиваль Артур узнал, что «этот пилот» собрался поужинать с какими-то французами, знакомыми по Ницце, с какими-то леди и прочее, он, пожелав спокойной ночи и поблагодарив за все, устремился пешком по Английскому бульвару. Так он проделал весь путь из Ниццы домой (денег при себе не было), пробрался сквозь ограду «Монрепо», проник в «Монплезир» и уже подумал, что сможет попасть домой, не разбудив никого, но тут закричал дядя Рекс, и, как сказал древний философ, так-то вот!
3
Эта шальная выходка стала самым важным событием его жизни. По крайней мере, так ему казалось. Стоит ли убеждать себя, что взрослая жизнь приносит больше радости, чем в отрочестве, когда каждое чувство обостренно отзывается на каждое новое наслаждение? Правда, потом за удовольствие приходится расплачиваться скукой смертной, и человек, сломленный «долгой ничтожностью жизни», едва ли может ее вынести.
Теперешние деяния представлялись такими банальными, такими избитыми! До вчерашнего дня событием считалось бы то, что приятель Персиваля Артура, граф, уехал с друзьями в Италию, а свою «Альфа-Ромео» и шофера-американца Манли передал Персивалю Артуру для урока вождения.
Великолепная практика, сказал Манли и предложил съездить в Монако.
Хочу взглянуть на аквариумсамый большой в Европе, как утверждают. Лучше бы полетать снова вместо всего этого. Хотя это лучше, чем ничего, как сказал древний философ. Поедешь со мной, Джой?
Джой опасалась, что не сможет.
Ну, поедем! Тебе понравился бы наш аквариум и маленькие морские коньки и как они держались хвостами за разные штучкипомнишь, как ты ходила со мной в зоопарк после моей операции? Поедем же! Пожалуйста! уговаривал Персиваль Артур, взяв девушку за руку просительно, как младший брат. Надень новое платьеи едем. Такое белое, славное
Юноша взглянул на кремовое плиссированное платье Джой с элементами футуристической абстракции на поясе и карманах, и в его голосе проявились те изменения, что принесла прошлая ночь:
Ты никогда теперь не бываешь со мной, Джой. А вечером опять какие-нибудь ископаемые соберутся пообедать. Могут и в полдень сюда пожаловать!
Джой покачала головой. Она считала, что должна еще закончить работу для Рекса.
Не думай об этом. Попроси его хоть раз отпустить тебя. Пусть перенесет работу ближе к вечеру. Умасли его!
Джой охватило смущение при мысли, что ей придется попросить Рекса о чем-то, и в то же время робость, которая мешала ей признаться Персивалю Артуру в своем смущении.
Вот почему она заговорила с Рексом только после ленча. Они стояли с чашками кофе на балконе, прогретом солнцем, на балконе, который прошлой ночью был свидетелем их столь тесного единения благодаря общему чувству беспокойства.
О, поезжай, дорогая моя, непременно, добродушно промолвил Рекс, глядя прямо на Джой. Она отвела взгляд, и это удивило его и обрадовало. Раньше она никогда не смущалась в его присутствии, и Рексу понравился такой знак развития их отношений.
Поезжай на прогулку. Печатанье подождет, вся эта чепуха не понадобится до следующей недели.
Да? Вот и прекрасно. Спасибо, сказала девушка.
Ее взгляд скользил по плечам мужчины, по изгибу перистого листа пальмы, устремлялся в бездонно сапфировое небо над его головойи только избегал его лица. Пусть Рекс не придал значения тому, что случилось в конце их ночного бдения, зато Джой ничего не забыла. Она не могла забыть этого нового Рекса, который доставал носовой платок и вытирал ее мокрые ресницы, бормоча ласково и доверительно «дорогая», ивсе, что было потом
Снизу доносился звук не заглушаемого ничем сопрано, выводящего рефрен вальса:
Это было всего лишь мгновенье безумства,
Это был лишь простой поцелуй
Невозможно было не заслушаться голосом французской поварихиголосом чистым, сладкозвучным, веселым, как звон цикады на холме. Невозможно было не ловить эти глупые, слащавые слова о любви, о поцелуях или о том и другом одновременно.
Я еще раз поговорю с Мелани, поспешно начала Джой. Она забывается.
Я ничего не имею против. Пусть поет, если ей так уж необходимо.
Мелани перешла к любимой песенке Мери:
Счастливым каждый хочет быть,
и я хочу, друг мой,
но счастье можем мы добыть
лишь вдвоем с тобой.
Хозяин дома отвернулся. Джой заподозрила, что он хочет скрыть широкую ухмылку.
Внезапно наступила тишина. Чары развеялись
Должно быть, Мери пришла на кухню, заметила Джой, сказать: «Non chantey, Мелани!»
Жаль. Ей бы петь в опере с таким голосом, откликнулся Рекс, засмеявшись. Так куда ты собираешься, Джой?
Джой ответила, и он согласился, что аквариум стоит посетить.
Говорят, вода поступает в него прямо из моря, здесь разработаны наилучшие методы содержания различных морских животных, произнося все это, он оставался холодным, как любое из подводных существ совершенно спокойные глубоко посаженные голубые глаза, но каждый, кто дал бы себе труд заглянуть в них, мог бы увидеть искорки веселого вызова: «Ну? Поиграем?» Его обычная оживленная, спокойная манера не могла разуверить Джой в том, что между ними что-то произошло. Она снова и снова вспоминала, как «rien qu`un moment» прошлой ночью этот человек был совершенно другим.
4
Рекс знал это.
Рекс хотел, чтобы она вспомнила то мгновение, когда задремала на его плече.
Рекс заметил, что взгляд ее дрогнул, потеплел и она непроизвольно слегка прикусила мягкую розовую нижнюю губку.
«Прекрасно, подумал Рекс, находя чрезвычайно соблазнительным ее близящееся пробуждение. И позволил своим глазам сказать ей это, принимая от нее кофейную чашечку. Я не буду торопить ее».
Он знал, если сейчас взять так называемую новобрачную за плечи и сказать что-нибудь типа: «Послушай, Джой. Скажу без обиняков: я хочу изменить наши дурацкие отношения. Как ты думаешь, могла бы ты принадлежать мне полностью? Со всей искренностью? Как жена?»то она была бы гораздо менее смущена.
Но говорили только его глаза. Что же они говорили? Джой Траверс женским чутьем улавливала это, однако не была вполне уверена в том, что правильно расшифровывает эти «моя прелесть», эти «взгляни на меня» и это озорное «уверен, ты будешь любить меня чуточку больше, чем прежде».
Словно электрические заряды пронизывали солнечный воздух вокруг мужчины и девушки.
Джой ожидала чего-то еще, каких-то слов, намеков, чего-то волнующего и невыразимого. С видом беззаботным и вполне защищенным
Хорошо, тогда мы поехали. Вернемся рано. Ты не забыл, что вечером придут старые друзья твоей матери из «Пансиона Роз»?
Я помню.
Его отнюдь не радовала перспектива посвятить вечер этим своим знакомым. Но ведь будет много других вечеров, которые он проведет с Джой
Какой-то древний философ заметил по поводу женщин равнодушных или оказывающих сопротивление, что чувства женщины не имеют значения: ведь мужчина не требует от вина, маслин и меда, чтобы они разделили с ним радость их вкушения. И красота женщины дает наслаждение, подобное наслаждению вином, маслинами, медом Эта философия, которую, по-видимому, разделяют некоторые современные писатели, не нашла бы отклика у Рекса Траверса, к счастью для той, которую он стремился сделать своей.
В таком случае, обед в восемь. До свидания, проговорила она, не поднимая глаз.
Рекс, напротив, не сводя с нее глаз (ведь это в конце концов просто вежливостьсмотреть на человека, с которым беседуешь), ответил:
До свидания, надеюсь, тебе будет весело.
В юности Траверсу ничто человеческое не было чуждо. Он не пропускал ни одного скандала после футбольного матча, был готов облачиться в карнавальный костюм Пьеро и орать разухабистым баритоном на буйной пирушке: «Пустите меня к девочкам!» Тогда он был не прочь пофлиртовать с каждой парой ярких глаз. И теперь вдруг в нем проснулся тот беззаботный озорной студент, каким он был перед войной.
Передай мой горячий привет рыбкам, Джой! На секунду их взгляды встретились.
О э. Ты что-то сказал?
Я сказал всего лишь «передай привет рыбкам».
Да, непременно.
Если бы она продолжала смотреть на него, она бы увидела, как сузились его голубые глаза, а рот тронула улыбка в ответ на ее слова в стиле «исполнительного секретаря», но в новой манере:
Передай привет твоим пациентам!
Спасибо, передам.
Джой! раздался нетерпеливый пронзительный крик Персиваля Артура. Он уже дважды звал ее. Что ты там делаешь?
Иду!
Она сделала два быстрых шага, но словно невидимая рука заставила ее обернуться к балкону. Джой не могла понять отчего.
Возможно, лишь последняя секретарша Рекса Траверса (та, что покачивала бедрами, говорила воркующим голосом и находила, что доктор «о-о, так мил! Такой притягательный мужчина») смогла бы понять!
До свидания! Джой прощально кивнула этому новому, приводящему в замешательство Рексу, который держался дружелюбно, словно старший брат, и, ища, чем занять руки, бездумно взяла со стола серебряный портсигар.
Рекс, имевший обыкновение заполнять портсигар перед уходом, вернулся к столу, взял его из рук девушки, быстро произнес «Благодарю!», наклонился и легко коснулся губами ее пальцев.
Красивый, учтивый жест. Мужчины в других странах пользуются им ежедневно, приходя в изумление от бессознательного сопротивления англичанки попытке поцеловать ей руку. В свою очередь англичанку поражает автоматизм, холодность этого лишенного ласки приветствия. На континенте не знают о том, что для англичан это не просто формальный жест, но нечто более интимноеласка.
«Неужели Рекс имел в виду это? терялась в догадках Джой, трепеща, как пойманная птица. Или он проделал это подобно графу и другим заграничным мужчинам?»
Ей казалось, что на ее руке отпечатался благородный, четкий абрис рта, твердого и одновременно мягко-бархатистого (такой же след сиял на ее щеке).
Рекс выпрямился, вынул сигарету и, шагнув назад, ответил на ее последнее «до свидания»:
Пока!
Он почти добавил еще одно слово. В наше время его используют в дружеской, ни к чему не обязывающей болтовне, обращаясь к любому едва знакомому человеку. Но только не Рекс. Перед ним была единственная девушка, которой он пока не должен был его говорить. И он замкнул уста. Но, может быть, это слово читалось в его глазах?.. Конечно, он не знал, прочитала ли его девушка, но знал совершенно точно, что мысленно добавил: «Пока, дорогая».
Глава десятаяТРУД ОТСУТСТВОВАТЬ
И мы не больше друг для друга,
чем ветер, пролетевший мимо.
1
Игрушечное княжество Монако гордится своим главным дворцомего внутренним двором и часовыми в опереточной форме, словно вынутыми из коробки с солдатиками дитяти-великана. Но есть в Монако и нечто подлинно величественное.
Это скалистый мыс над Средиземным морем, увенчанный высоким белым зданием Музея океанологии, который поднимается прямо из голубеющих вод.
Оставляя сушу, вы входите по ступенькам через стеклянные двери в это мерцающее здание. В холле молоденькие француженки продают разноцветные радужные раковины, морских коньков и нитки кораллов с любого заморского берега.
Направоогромный зал, ничем не отличающийся от нашего Музея естественной истории в Южном Кенсингтоне: шкафы с чучелами полярных медведей, тюленей, морских львов; огромные скелеты китов над ними похожи на строящиеся корабли на стапелях.
Налевоспуск в тускло освещенные глубины, в помещения, опоясанные полупрозрачными, излучающими зеленое свечение панелями, которые представляют собою длинный замкнутый резервуар с морской водой. Ее накачивают прямо из залива и запускают всевозможных обитателей моря. Тут и массивные по-стариковски черепахи с маленькими лысыми головками, которые высовываются из маленьких круглых панцирей, наводя на мысль о жилетах и золотых цепочках для карманных часов. Они медленно поднимались вверх, раздвигая воду своими великолепными плавниками, и, казалось, выговаривали: «Фу чепуха эй, мелочь, прочь с дороги», мелким рыбешкам с огромными сияющими плавниками, которые то складывались, то раскрывались в кристально чистой зеленоватой водеподобно шифоновой юбке зазевавшейся кокетки. Как вспышки молнии, мелькали у самой поверхности маленькие, красивой формы рыбки, зато мягко-бесформенные вяло пульсировали на дне резервуара. Таинственно мерцавшая, словно пригоршня тонких серебряных монет, рыба кругами уходила в холодную темень, а рядом плыла красная с золотым отблеском. Рыба шла косяком и в одиночку, украшенная узором, подобно диковинным змеям, и состоящая из одних лишь огромных глаз и широко раскрытой пасти, рыбы из Индийского океана, рыбы из Тихого океана. Ах, этот подводный мир, своеобразный, безмолвный, отгороженный от нас стеклянными стенами, сквозь которые праздно глазеют существа нашего мира. Кучка посетителей тянулась вдоль полупрозрачной границы этого темного склепа, тянулась, останавливалась, снова продвигалась вперед. Среди нихвысокий худой английский школьник и хорошенькая девушка в кремовом, которая вполне могла быть его сестрой.
Джой, как ты думаешь, рыбы, наверное, терпеть не могут, когда на них глазеют? Если бы какие-нибудь необыкновенные великаны посадили нас под стекло и приходили бы посмотреть, мы бы тоже чувствовали себя отвратительно! задумчиво произнес Персиваль Артур. А может быть, все так и есть
Потом, схватив ее за руку, он ринулся назад, чтобы еще раз взглянуть на каких-то очаровательных экзотических крабов, которые бочком продвигались по камням на дне резервуара.
И тогда произошла эта встреча.
2
А было так. Они внезапно увидели, как сверху в воду погрузилась рука человека (сам он оставался невидимым). Рука мертвенно мерцала и в зеленой воде походила на конечность мертвеца. Она на ощупь продвигалась вниз
Как потрясающе страшно это выглядит! раздался позади Джой голос. Разумеется, это всего лишь один из тех людей, что меняют камушки и прочее, но невольно думаешь о руке тонущего матроса, увлекаемого сиреной