Может быть, такова история гибели одного из затопленных иссык-кульских селений, о которой мог бы рассказать найденный бронзовый сосуд? Кто знает?..
10 июля. По дороге во Фрунзе Петр Никитович подытожил результаты нашей экспедиции. Вот что он сказал: обнаруженные в районе Торуайгыра человеческие черепа и остатки керамических изделий размыты водой из курганов и относятся к сако-усуньскому времениIV век до н. э. В районе Чон-Сарыоя, Баетовки и Каменки сохранились на дне озера различные археологические памятники: кирпичи, облицовочные плитки, бревенчатый настил, кости крупных животных. Значение этих находок в том, что они бесспорно доказывают существование вдоль северного побережья озера довольно многочисленных оседлых земледельческих поселений в IXXIII веках. По причинам, пока еще невыясненным, поселения эти оказались под водой. Предположительно, береговая линия в IXXIII веках вдавалась в озеро значительно дальшеметров на четыреста-пятьсот. Специалисты уверяют, что погружение берега или затопление его водой не было катастрофическим, так как об этом не сохранилось никаких письменных или устных (фольклорных) свидетельств. Однако мы по этому поводу пока ничего определенного сказать не можем, разгадать эту загадку предстоит будущим экспедициям
ПЕРВЫЕ НАХОДКИ
Каждый археолог должен быть немного детективом. Так же как следователь-криминалист по отрывочным, ничего не значащим на первый взгляд следам восстанавливает во всех подробностях картину давно совершившегося происшествия и даже личности его участников, так и археолог по отдельным, порою разбросанным в разных местах остаткам материальной культуры человека воссоздает картину исторического прошлого целых племен и народов. Вот почему в задачи иссык-кульского археологического отряда входило обследование не только основных районов, имеющих признаки наличия подводных памятников, но и наземные раскопки. Сопоставляя затем данные подводных обследований с наземным раскопочным материалом, можно было надеяться дополнить хотя бы часть отрывочных сведений по истории племен, населявших Иссык-Кульскую котловину в древние времена.
О людях, встающих рано утром, принято говорить: «Они встают с петухами». Для нас на побережье Иссык-Куля более точным было бы выражение: «Они встают с воронами». Поблизости от нашего лагеря жило огромное количество ворон, отличавшихся необычайно сварливым характером. Ежедневно в 5 часов утра они подымали такие скандалы, во время которых спать было невозможно и приходилось вставать.
Трудовой день экспедиции начинался с наземных раскопок и продолжался до послеполуденного зноя.
В окрестностях нашего лагеря было великое множество могильников. По большей части они представляли собой небольшие холмики с грудой полузарытых круглых камней на вершине. Реже встречались могильники иного типаедва приметные возвышения, окруженные кольцом камней. Диаметр каменного кольца достигал иногда двадцати шагов, очевидно, тут почивали знатные и богатые покойники.
Работа археологов вообще тяжела, кропотлива и скупа благодарностью. На северном побережье Иссык-Куля трудности усугублялись еще и тем, что почва здесь состоит из крупного песка вперемежку с галечником и валунами самой разнообразной величиныот мелких камней до увесистых глыб. За день работы лопаты, кирки и кетмени затупляются и зазубриваются, ежедневно их приходится направлять. Кроме того, археологов по большей части ожидает разочарование: могильник оказывается разграбленным. При этом скелет погребенного лежит без черепа.
Но все же терпение и труд и под палящим иссык-кульским солнцем приносят свои плоды. Через неделю после начала работы экспедиции в могильниках нашли четыре сосуда из обожженной глины, изготовленные на гончарном кругу. Сосуды эти по форме были чем-то средним между миской и горшком и настолько хорошо сохранились, что Толя Матиенко предложил использовать их по прямому назначениюв качестве обеденной посуды, так как на первых порах для всех участников экспедиции не хватало тарелок.
В двух местах нам повстречались остатки оград, сложенные из валунов без всякого скрепляющего материала. Скорее всего ограды предохраняли поля или огороды от скота. Они примыкали к развалинам жилищ. Значит, здесь были поселения, или, как выражаются археологи, жилые комплексы оседлого типа; они относились к XXI векам.
Под вечер на «Османе» и «Маринке» мы отправились к месту подводных исследований. На озере стоял мертвый штиль. Изумляла прозрачность иссык-кульской водына глубине десяти-двенадцати метров отчетливо виднелось дно, местами усеянное галькой, местами песчаное, поросшее водорослями самых различных видов. Тут же плавали небольшие стайки молоди османа и маринки.
От бухты, на берегу которой раскинулся наш лагерь, мы прошли около километра к юго-западу, в направлении крошечного островка. Уже издали было заметно, что над островком кружит чайкав тихом воздухе далеко разносился ее хриплый, тоскливый крик. По мере того, как наши лодки приближались, чайка кричала все чаще и отрывистее, она проявляла явные признаки беспокойства. Когда мы причалили к острову, беспокойство чайки достигло предела: теперь она кружила над самыми нашими головами и беспрерывно издавала тревожные крики.
Островок оказался сплошь покрытым галькой. Он подымался над водой не больше чем на полметра, а по площади занимал едва ли полсотни квадратных метров. В середине его находилось не то озеро, не то болотце, величиной с двухместную шлюпку, поросшее довольно высоким густым камышом. А рядом подымался небольшой монумент, нескладно сложенный из обыкновенных кирпичей и выкрашенный зеленой краской. На монументе нетвердой детской рукой старательно было выведено: «Пионеру-партизану Валентину Котику».
Позже я узнал, что этот скромный памятник воздвигли в июне 1958 года пионеры лагеря «Чайка» Киргизского горнообогатительного комбината и дали островку имя Валентина Котика.
Юный народный мститель, партизан Валя Котик, пал героической смертью в бою с фашистами под украинским городком Изяславлем. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Пока мы осматривали остров, чайка не переставала кричать и кружить над нами. Я подумал, что такое волнение неспроста, очевидно, на острове находилось ее гнездо. Так оно и оказалось: я едва не наступил на него, настолько удачно оно было замаскировано. И не в камышах, а на самом открытом месте островка, прямо на галечнике, между сложенными кое-как сухими камышинками и веточками лежало два пятнистых яйца, ничем не отличающихся по расцветке и величине от соседних круглых камешков. Велика же в природе приспособляемость, продиктованная могучей силой жизни!
От островка мы медленно поплыли к мысу, на котором расположен лагерь «Чайка». Между островком и мысом тянется мель. В самых глубоких местах здесь не больше двух с половиной метров. На дне лежит множество черепков глиняной посуды, квадратные кирпичи из обожженной глины, виднеются полусгнившие деревянные столбы.
Говорят, что местные жители находили на дне такие кирпичи с оттиском детской ноги или собачьей лапы.
Я представил себе, как древний гончар разложил на земле глиняные кирпичи для просушки перед обжигом, а сам ушел в мастерскую. Вот шустрый босоногий мальчишка со скуластым монгольским лицом выбежал из-за угла мастерской, держа в руке баранью кость. За ним гонится лохматый пес. Мальчишка дразнит собаку костью, высоко подымая ее вверх. Пес подпрыгивает, пытаясь схватить лакомый кусок. Мальчишка неудачно изворачивается, тело пса обрушивается на озорника, и оба они падают на то место, где сохнут кирпичи. На шум из мастерской выбегает гончар и грозит мальчишке. Мальчишка и пес вскакивают на ноги, при этом и один и другой случайно наступают на сырые кирпичи. Гончар отчаянно машет руками, мальчишка и пес скрываются, но оттиск ноги ребенка и лапы собаки остается в податливой глине, а после обжига кирпича запечатлевается в ней на века. Так жизнь всюду оставляет свой неизгладимый след. Нет, археологияэто наука не об окаменелой мертвечине. Это волшебная наука, воскрешающая жизнь!
Я надел маску и ласты и прямо с лодки нырнул. В первый момент вода «обожгла» меня, но я быстро освоился и в течение нескольких минут поднял со дна три или четыре совершенно целых кирпича. Потом мне попался довольно большой черепок какого-то сосуда толщиной в человеческий палец. По черепку невозможно было определить, какую форму имел сосуд. Ясно было только, что изготовлен он на гончарном кругу.
Через неделю после начала работы неподалеку от нашего лагеря мы обнаружили невысокий земляной вал. В одном месте этот вал перекопалиперерезали, как выражаются археологи. Раскоп обнажил трапециевидный в поперечнике канал, около двух метров шириной, стены которого были тщательно выложены валунами средней величины. Мне сразу же показались странными два обстоятельства: то, что канал не был прокопан в земле, а сооружен на ее поверхностиобвалован, и то, что канал на всем протяжении был засыпан. Если во время нашествия завоеватели хотели разрушить канал, неужели они забрасывали его землей? Ведь это огромный труд, пожалуй, не меньший, чем тот, который затрачен для сооружения канала. Не проще ли было разрушить стены канала в нескольких местах в верхнем течении? Нет, тут что-то было не так.
Как-то утром, захватив фотоаппарат, мы с Германом Прушинским отправились к подножию Кунгей-Алатау. Мне не раз говорили, что в этом районе есть множество наскальных изображений. Я хотел ознакомиться с ними и сфотографировать. Километрах в трех от берега начиналась полоса крупных валуновостатки ледниковой морены. Большинство валунов были «загорелыми». «Загар» на камнях встречается чаще всего в пустынных местностях. Геологи называют его загаром пустыни или защитной коркой. Он образуется в результате отложения окисных соединений железа и марганца. Окиси эти выносятся на поверхность камня влагой, поднимающейся по капиллярным трещинам. Загар пустыни бывает толщиной от долей миллиметра до нескольких миллиметров. Достаточно ударить по «загоревшей» стороне другим камнем, как «загар» в месте удара скалывается и остается светлое пятно. Эту особенность подметили древние обитатели Прииссыккулья и использовали «загоревшие» части камней как полотна для своих художественных опытов, а вся полоса валунов со временем превратилась в «картинную галерею».
Изображения животныхкозлов, оленей, верблюдов, собак, волков, змейкак правило, выполнены весьма примитивно в виде профильного силуэта. Встречаются, однако, силуэты, сделанные довольно точно, есть и целые охотничьи сцены, решенные линейным рисунком, последние относятся к более поздним временам. Но примечательным для всех изображений является отлично переданная динамика движения.
На одном из камней козел с загнутыми рогами был изображен особенно искусно. Я навел окуляр зеркального видоискателя фотоаппарата на камень. В этот момент перед объективом поднялась струя горячего воздуха, все предметы, которые виднелись за ней, заколебались, и козел на камне будто задвигал ногами
Вечер опустился над побережьем озера. От горных вершин потянулись к востоку лиловые тени. На огромном валуне стоял человек с длинными, откинутыми назад волосами. Тело его до колен покрывал своеобразный плащ из шкуры леопарда. Правая рука опустилась вдоль бедра, кисть сжимала короткую суковатую палку. Левую руку человек приставил козырьком над глубоко посаженными глазами. Он внимательно всматривался в даль: там паслось стадо коз, еще недавно совсем диких, с большим трудом прирученных им. Пора было собирать стадо и гнать его на ночь в загон.
Что-то отдаленно напоминающее улыбку появилось на малоподвижном лице первобытного чабана: сейчас он смотрел на могучего красавца козлавожака стада. Козел, как и человек, взобрался на большой камень и застыл с гордо поднятой головой, увенчанной огромными загнутыми рогами. Человек знал, что если заставить вожака идти к загону, все стадо пойдет за ним.
Пастух решил уже направиться к вожаку, но вдруг замер. Недалеко от того места, где стоял козел, то появлялась, то исчезала за камнями пестрая шкура барса. Человек широко открыл рот, обнажив крупные желтоватые зубы, и издал мощный гортанный крик, скорее походивший на рев хищника, чем на голос человека. В следующее мгновение он соскочил на землю и побежал к вожаку.
Бесчисленные валуны, покрывавшие пологую равнину, мешали ему видеть, что происходит с козлом, он заметил лишь, что камень, на котором стоял вожак, теперь был пуст. Вдруг человек остановился, поднял топор и со страшной силой метнул его. Топор, со свистом рассекая воздух, описал гигантскую дугу, и чабан увидел, как гибкое тело барса, словно сросшееся с телом козла, вздрогнуло. Барс подпрыгнул, издал предсмертный рев и, грохнувшись оземь, остался лежать неподвижно.
Пастух подбежал к козлу. Животное уже перестало дышать, из разорванного горла сочилась кровь, а рядом распростерся барс с разможженной головой.
Человек присел на корточки и долго смотрел на коченеющее тело вожака стада. Лицо человека оставалось неподвижнымон еще не умел выражать своих чувств мимикой, но глаза его были полны скорби. Он поднялся, с яростью толкнул ногой труп барса и сделал несколько шагов в сторону, чтобы поднять топор.
Топор лежал рядом с валуном, и наблюдательный взгляд скотовода и охотника отметил на темной, «загоревшей» поверхности камня светлую царапину. Раньше ему такие царапины не встречались. Человек поднял топор, ударил им по камнюв месте удара появилось светлое пятнышко. Еще удареще пятнышко. Человек продолжал наносить легкие удары по камню: вот появились загнутые рога, голова, туловище и наконец ноги, движущиеся ноги, и тогда изображение ожило! Дух козла воплотился в его изображении на камне.
Уже почти стемнело, а чабан продолжал стоять, рассматривая свой рисунок и пытаясь осмыслитьчто же произошло? Он, человек, сумел вызвать к жизни дух погибшего животного. Не сможет ли этот дух помочь ему охранять стадо?..
Неподалеку от места, где мы фотографировали наскальные изображения, шумела небольшая горная речка. Мы подошли к ней с Германом, чтобы передохнуть и напиться. Тут нам встретился чабан киргиз, пасший отару колхозных овец. Мы познакомились: звали чабана Бердалы Язов. Узнав, что мы участники подводной археологической экспедиции, Язов не без гордости сообщил, что, будучи еще мальчишкой, он тоже занимался в некотором роде подводными изысканиями. В первые годы после революции местное население очень нуждалось в строительном материале. Ведь леса на всем побережье Иссык-Куля нет, дома тут строят из необожженного саманного кирпича. Стены из такого кирпича еще выложить можно, но как быть с печью? И вот кто-то попробовал выложить печь из квадратных кирпичей, поднятых со дна озера, о существовании которых местное население знало давно. Печь вышла на славу! С тех пор повелось, что жители Баетовки снаряжали на озеро мальчишек, которые ныряли и доставали со дна кирпич в любом количестве.
У нас и сейчас в Баетовке печи во всех домах сложены из этого кирпича. Один человек нашел в озере глиняные трубы и пустил их в дело при постройке бани, закончил Язов.
А еще что-нибудь вы находили на дне? спросил я.
Как же. Около мыска, на котором теперь лагерь «Чайка», я видел стену из таких же кирпичей. А мой сосед Иван Усаченко недавно поднял со дна джергылчак.
Что такое джергылчак?
Ну, камни на которых зерно трут.
Жернова?
Вот-вот, жернова.
Все это было чрезвычайно любопытно. Я пытался вытащить из Язова еще какие-нибудь сенсационные сообщения, но ничего интересного больше он рассказать не мог. Уже прощаясь, я совершенно случайно, спросил, как называется речушка, на берегу которой мы сидели.
Чон-Койсу, ответил Язов.
А как это перевести?
Большая баранья вода.
Овечий источник, уточнил Герман и, смеясь, добавил:фуэнте овехуна.
Тут еще близко есть Орто-Койсусредняя баранья вода и просто Койсу, добавил Язов.
Этим названиям я не придал никакого значения и лишь по привычке записал их вечером в свой дневник. Но впоследствии они мне очень пригодились.
СТЕНА ПОД ВОДОЙ
У меня было задание от газеты «Лесная промышленность» написать небольшой очерк о тянь-шаньских лесоводах. На попутной машине я добрался до Пржевальска, а оттуда на территорию Теплоключинского опытного хозяйства Киргизской лесной станции. Здесь мне посчастливилось познакомиться с директором станции, кандидатом сельскохозяйственных наук, Петром Алексеевичем Ганом. Много интересного рассказал он мне о тянь-шаньской ели, могучем и стройном дереве, незаменимом страже горной природы. Она растет на высотах от тысячи шестисот до трех тысяч двухсот метров над уровнем моря и обладает чрезвычайно развитой системой корней, прекрасно удерживающих почву на склонах. Но, к сожалению, очень уж медленно она растетв среднем на полтора метра за двадцать лет. Чтобы вырос исполин в пятьдесят-шестьдесят метров, нужны столетия. Сейчас перед лесоводами стоит задачанайти «приемных сестер» тянь-шаньской елиновые для Тянь-Шаня породы деревьев, которые должны озеленить голые, почти безлесные склоны Кунгея. Уже сейчас отлично акклиматизировались и прижились сосна, лиственница и береза. В конце беседы ученый сказал: