Тридцать лет под землей - Норберт Кастере

НОРБЕРТ КАСТЕРЕТридцать лет под землей

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Известный французский исследователь пещер, ученик и последователь знаменитого Э. А. Мартеля, Кастере, знакомый уже советскому читателю по книге «Десять лет под землей», написал интересную книгу «Тридцать лет под землей».

Маститый исследователь подземелий написал эту книгу уже в зрелом возрасте. В 1953 г. во время исследования пропасти Пьерр-Сен-Мартен ему было 56 лет, а недавно печать отмечала его шестидесятилетие.

Что это за мир подземелий, о котором повествует Н. Кастере? Это глубокие естественные шахтыпропасти, бездны и системы подземных ходов, гротов, громадных залов, то с голыми сырыми стенами, то разукрашенных самой природой, как настоящие подземные дворцы.

Напомним читателю, что образовались эти пропасти, ходы и залы в растворимых водой горных породахизвестняке, доломите, гипсев результате длительного, идущего тысячелетиями процесса растворения и размывания. Такие пещеры и пропасти называют карстовыми, но имени нагорья Карст (на северо-западе Югославии, к востоку от Триеста), где подобные образования очень развиты и давно подвергались исследованию.

В предисловии к предыдущей книге Н. Кастере мы отмечали, что карстовые пропасти и пещеры распространены и во многих областях Советского Союза и что изучение карста важно для нашего народного хозяйства. В этом отношении наши ученыегеологи и географы сделали очень много, но отстающим участком было именно непосредственное обследование подземных карстовых форм. Нужно сказать, что в самое последнее время наметился определенный сдвиг в обследовании карстовых пропастей и пещер СССР, в частности Кавказа (особенно Грузии и Адлерского района Краснодарского края) и Крыма. Наиболее детальные подземные исследования у нас были проведены в ледяной Кунгурской пещере на Урале.

Выскажем пожелание, чтобы данная книга, как и предыдущая, не только была бы прочитана с интересом многими и многими читателями, но и повысила интерес наших исследователей, а также туристов и альпинистов к изучению подземного мира, к проникновению в глубокие пропасти и пещеры, к выяснению их загадок и тайн.

ВВЕДЕНИЕ

Первая печатная работа автора носила название «Десять лет под землей», поэтому данная восьмая книга, повествующая обо всех исследованиях, открытиях и наблюдениях под землей, а также содержащая ряд воспоминаний, но нраву может быть озаглавлена «Тридцать лет под землей».

В соответствии с названием книги, а также потому, что она, вероятно, будет и последней, в ней делается экскурс в прошлое.

Бросая взгляд назад и вызывая в памяти одинокие экскурсии в детстве и юности, исследования вдвоем с женой и совместно с друзьями и коллегами, пятидесятилетний спелеолог позволит себе остановиться на самых ценных находках, сделанных им на протяжении всей его карьеры исследователя пещер.

Таким образом, будут перечислены наиболее выдающиеся события и важные открытия, отмечающие отдельные этапы подземных странствований.

Как факелы озаряют повороты мрачного подземного коридора, так приключения и открытия па протяжении четверти столетия озаряли полуподземное существование, посвященное изучению пропастей и пещер Земли.

Строя самые смелые предположения и предаваясь самым безудержным мечтам (только один бог знает, как может мечтать и какую волю своему воображению может дать спелеолог!), я часто говорил себе, что где-нибудь в Альпах, на Кавказе или в Пиренеях может существоватьвернее, должна существоватьфантастическая пропасть. Я живо представлял себе эту пропасть глубиной в несколько сот метров, дающую доступ в колоссальные залы с неизмеримыми сводами.

Как часто жаждал я осуществления этой мечты, сколько раз принимался подсчитывать количество лестниц, необходимого для исследования такой пропасти снаряжения и прикидывать способы лучшего его использования для достижения цели.

Но эта пропасть оказалась не химерой, плод воображения был не чем иным, как предвидением, потому что в конце концов мечта воплотилась в действительность и мои самые, казалось бы, безрассудные надежды оправдались.

Когда? Как? Читатель дальше узнает, что за маленьким отверстием в пиренейском высокогорье скрывалась самая глубокая пропасть в мире.

В других главах содержатся воспоминания: приключения собирателя одной из самых своеобразных коллекций, происшествия, случавшиеся с ним в пещерах.

И, наконец, вновь возвращаясь к своему любимому объекту наблюдений, автор еще раз остановится на поразительных существах, живущих в уединении и мраке пещер,  на летучих мышах.

Итак, пригласим читателя проникнуть с нами вместе в таинственное чудесное подземное царство и надеемся, что таким образом нам удастся наглядно показать и оправдать всю занимательность спелеологии. Достижения и очевидные результаты самобытной и притягательной науки о пещерах, а также глубокие радости, которыми она дарит своих приверженцев, с избытком возмещают затрату сил и опасности неразрывно связанные с подземными поисками.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава IВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

МОЙ САМЫЙ ПЕРВЫЙ ГРОТ БАКУРАН

В 1902 г. во время одной загородной семейной прогулки мы проникли в грот, затерявшийся в лесистых ущельях нашей родной Гаскони.

Этот незначительный грот со скромным входом был для меня настоящей пещероймне тогда было всего пять лет,  а крутой и скользкий спуск во входной коридор заставил меня ухватиться за руку матери и с ее помощью спуститься вниз. Одна из моих теток очень позабавила компанию своей нерешительностью и испуганным криком, особенно когда, поскользнувшись, шлепнулась и сидя проехалась сверху донизу по глинистому скату.

Но уже совсем другое впечатление, чем этот смешной инцидент, произвела на меня впервые виденная пещера, когда молодой крестьянин, служивший нам проводником, зажег посреди хаотического зала охапку соломы и мы собрались все вместе. Я, помнится, пришел в восторг.

Пламя красноватым светом освещало стены и своды, но во мраке все же оставались углы и какие-то неясные контуры. Я находился в сердце тайны, чувствовал себя на пороге нового, сурового мира, о существовании которого и не подозревал; мне хотелось дойти до конца грота, где дневной свет никогда не пронизывает темноту. Я был очень поражен, услышав и убедившись сам, что существует «вечный мрак». Кто-то рядом произнес эти слова, и они захватили меня, преследовали всю юность и продолжают и теперь будить во мне всегда живой, никогда не притупляющийся магический отклик.

Молчание, одиночество, мракэти слова действуют на меня как заклинание, переполняют неудержимым стремлением, непреодолимо увлекают под землю.

То, что я любил больше всего, что пытался выразить на многих страницах предыдущих работ, я, несомненно, уже почувствовал, хотя, конечно, смутно, но властно, в гроте Бакуран. Именно там я получил первое сильное впечатление, из которого родилась моя страсть к подземному миру.

На этом основании в подобного рода «исповеди» и в перечислении моих любимых, получивших признание пещер должен на своем месте быть как хронологически первый комминжский грот Бакуран,

ПЕЩЕРЫ ЭСКАЛЕРАМОИ ПЕРВЫЕ ЗНАКОМЦЫ

Если непродолжительное, но плодотворное посещение грота Бакуран, находящегося вблизи поселка с типично спелеологическим названием Леспюг (spugueгрот), явилось толчком к исследованию и изучению пещер, то гроты Эскалера вблизи Сен-Мартори, моего родного селения, были свидетелями моего боевого крещения и первых треволнений юного исследователя.

Когда мне было десятьдвенадцать лет, именно гроты в обрывистом утесе, омываемом еще близкой к своим истокам, бурливой Гаронной, видели мои первые попытки по усвоению альпинистских навыков. Из этих одиноких экскурсий я возвращался полный сильных, захватывающих впечатлений, а также с вывернутой наизнанку, испачканной глиной и закапанной воском одеждой,  чтобы скрыть от родителей свои подозрительные похождения, я, пролезая в узких местах, предварительно надевал все наизнанку. Но часто я возвращался с царапинами и ссадинами, скрыть которые было уже не так легко.

В гротах было очень страшно, и мне часто случалось убегать с сильно бьющимся сердцем, когда вдруг слышался (или казалось, что слышался) какой-то таинственный шум. Я клялся себе, что никогда больше не вернусь туда, но через несколько дней, а иногда даже на следующий же день оказывался на том же месте, уговаривая себя, соблазняя и ободряя дойти и обогнуть такой-то поворот галереи, где мне послышалось ворчанье, пересечь такой-то зал, где померещилась угрожающая тень.

Иногда страхи бывали не воображаемыми, а вполне реальными и оправданными. Так, один раз мой младший брат Мартиал, которого я утащил с собой, оказался замурованным. Отчаявшись его освободить, я принужден был бежать домой за инструментами.

По мере того как время шло и я становился старше, гроты Эскалера для меня уже больше не таили секретов. Они стали моим владением, моим подземным единовластным королевством, потому что мои товарищи проявляли очень вялый интерес к этим темным местам. Абсолютно не будучи мизантропом, я проходил там курс лечения одиночествомодиночеством на один час.

Устроившись на краю одного из слуховых окон, возвышающихся над Гаронной, с Пиренеями в виде задней декорации, я в таком полувоздушном, полуподземном окружении, с ногами, болтающимися в пустоте, пожирал «Короля Гор», удивительные путешествия Жюля Верна и тоненькие жалкие книжечки, повествовавшие об отважных приключениях Буффало Билля и Ситтинга Булла.

Именно в этих крохотных гротиках, где гнездились совы и ястреба, пробудилась, обострилась и приобрела постоянство врожденная страсть, некоторые скажут нездоровая, но как бы то ни было упорная и властная, неуклонно увлекавшая меня в подземный мир, и я стремился ее удовлетворить, спустившись глубоко под землю, в настоящие пещеры.

ПЕРВОЕ НАСТОЯЩЕЕ ИССЛЕДОВАНИЕ;ГРОТ МОНСОНЕ

Первое подземное приключениепредмет неутомимой жажды и упорной мечтымне пришлось пережить в гроте Монсоне.

Монсоне, деревушка по соседству с Сен-Мартори, скрывает в склонах своего холма грот, о существовании которого я не подозревал. Вскрытый взрывом в фасе каменоломни очень низкий входной коридор этого грота на протяжении нескольких метров был осмотрен рабочими и одним тулузским ученым Эдуардом Гарле, собравшим там интересную коллекцию окаменелых костей.

Узнав случайно об этой полости, я исследовал ее всю, то есть весь узкий коридор длиной 700 метров, из-за своей узости казавшийся еще длиннее. Во время двух незабываемых экскурсий мы с братом Мартиалом открыли нижний этаж, где бежал подземный поток; там были пережиты волнующие часы, часто тревожные и всегда захватывающие.

Все, чем были для нас исследования этих галерей и этажей, где приходилось побеждать трудности, пропорциональные нашему юному возрасту и нашей неопытности, и где нас опьяняло сознание, что мы были там первыми,  все это могут понять только мальчики, которые сами с замиранием сердца проникали в неизвестный грот при слабом свете свечек или с плохим фонарем.

Для них (если они изберут ту же полную приключений профессию, как и мы) никакое пышное подземное величие, никакая безмерность перспектив, никакой феерический, сверкающий сталактитами залничто не заставит их ни забыть, ни умалить в их глазах скромные землистые коридоры, когда-то открытые и осмотренные в первый раз при скудном свете мигающих свечей; эти бедные своды и узкие ходы незабываемы и несравненны, потому что они были первыми!

ПЕРВЫЙ СПУСК В БЕЗДНУ;ПРОПАСТЬ ПЛАНК

Огромное значение имеет для юного спелеолога его первая пропасть. Особенно если он спускался в нее по простой веревке и в полном одиночестве, как это было со мной при спуске в пропасть Планк, когда я открыл ее продолжение, оставшееся неизвестным моему предшественнику!  самому Э. А. Мартелю, создателю французской спелеологии.

Я не буду здесь останавливаться подробно на этом спускео нем уже рассказывалось раньше, но все же не могу не упомянуть об этой пропасти глубиной 67 метров, в которую я спустился с помощью тонкой изношенной веревки и где мне пришлось испытать немало волнений. Эта пропасть находится в расстоянии около двух километров от другойХенн-Морт, куда я через 35 лет спустился до глубины полкилометра, но уже не один и не с простой веревкой, а вооруженный разнообразным снаряжением и с многочисленной группой.

Маленькие пещеры Бакуран, Эскалера, Монсоне, Планк могли привлекать только ребенка, а затем подростка, получивших в них свое посвящение в спелеологию.

Но прежде чем приступить к настоящим исследованиям уже в двадцатилетием возрасте (в 20 лет я бы спустился в вулкан или в трещину ледника!), нужно было постепенно и медленно приучать себя; и вот на этом-то процессе постепенного приобщения здесь и делается остановка, чтобы дальше перейти к настоящим экспедициям и открытиям уже взрослого, прошедшего войну человека.

ДРЕВНЕЙШИЕ СТАТУИ В МИРЕ

В августе 1922 г., когда я систематически исследовал гроты Комминжей, мне случилось проникнуть в каменистый туннель, служивший ложем подземному ручью. Присутствие потока заставило меня у входа в пещеру раздеться и приступить к ее исследованию голым при свете обыкновенной свечи,  такой простотой отличались в то время мои методы и мое снаряжение.

Пройдя около 60 метров по галечному дну, по которому струился ручей, я заметил, что вода становилась глубже, а потолок все понижался. Дальше пришлось идти согнувшись вдвое, затем потолок спустился до самой поверхности ручья, образуя заполненный водой сток. Это смыкание воды с камнем, называемое спелеологами сифоном, представляло опасное препятствие и было, собственно, пределом проникновения в пещеру, здесь следовало бы бить отбой. Но воспоминания об исследованиях в других местах и мое всегдашнее упорство толкали вперед, и я решился форсировать сифон.

Вода, выходившая из-под свода, доходила до плечей,  опасность такого рискованного предприятия в одиночку была очевидной: потолок мог бы касаться воды на всем течении потока, можно было наткнуться на замыкающую ложе потока каменную стену, попасть в карман отравленного воздуха, упасть в пропасть или безнадежно завязнуть в грудах ветвей, нанесенных водой.

Но с другой стороны, возможность открытия обширной пещеры и остатков, датируемых ледниковой эпохой, когда грот не был заполнен водой, подстрекала сделать попытку.

Зажженная свеча поставлена на каменный выступ, глубоким вздохом легкие наполняются для двухминутного погружения (привычное дело!), и с одной рукой протянутой вперед, а другой касающейся потолка вступаю под свод. С чрезвычайной тщательностью ощупываю потолокпальцы мне заменяют глаза.

Нужно было не только идти под водой вперед, но и думать о возвращении. Я заторопился насколько возможно продвинуться дальше, как вдруг моя голова вынырнула из воды, и стало можно дышать. Где я находился? Я не знал: мрак был полный, и рассмотреть что-нибудь не было возможности. Сам того не зная, я прошел подо всем сводом, образующим сифон. Но нужно было немедленно вернуться,  в таких случаях самое опасное потерять ориентировку. На следующий день я опять был у входа в сифон, запасшись спичками, свечами, а также резиновым купальным колпачком. Этот простой водонепроницаемый колпачок даст возможность зажигать свет после каждого ныряния или падения в воду.

Повторив вчерашний эффектный прием, я оказался по ту сторону сифона по подбородок в воде, помахивая над головой колпачком, чтобы стряхнуть с него воду, прежде чем зажечь свечу, что я проделал осторожно, сдерживая нетерпение.

Хотя пламя и колебалось, но все-таки можно было различить свод, идущий насколько видел глаз параллельно воде и оставлявший лишь узкий воздушный промежуток.