Здесь необходимо объяснить, что означают эти загадочно звучащие термины, большинство которых пришли в румынский язык из греческого. Логофет был главой княжеской канцелярии, отвечавшим за составление, отправку и хранение всех важных документов. Ворник, изначально «дворник» или министр двора, отвечал за безопасность и благополучие дворца и всей столицы, где исполнял также роль главного судьи. Спэтар (от греческого «спафарий») был командующим конницей, а часто и всей армией; когда помимо «малого войска» созывалось «большое», для управления ими назначались два спэтара. Стольник при валашском дворе делал то же, что и при русскомобеспечивал князя и его придворных питанием, а иногда сам пробовал готовые блюда. Пахарник (кравчий) отвечал за поставку ко двору вин и других напитков.
Важное положение занимал вистерник или казначей: он контролировал доходы и расходы казны, сбор налогов, а также поставку одежды, мехов и обуви для княжеского гардероба. Страторник или постелник, как и русский постельничий, отвечал за состояние жилых помещений князя во дворце и в разъездах. Комис или конюший занимался конным парком князя и придворных, следя, чтобы для них всегда были наготове свежие лошади; он также ведал доставкой срочных сообщений и дани туркам. Еще три категории чиновников не входили в Госсовет: это были пыркэлабывоенные губернаторы столицы и других укрепленных городов, грэмэтики (секретари) и, наконец, армаши, отвечавшие за исполнение приговоров, в том числе сажание на кол. К этим категориям принадлежали не бояре, а представители других сословий, для которых усердная служба была единственным способом выбиться в люди. Именно они были самыми усердными и нерассуждающими исполнителями приказов господаря, его глазами и руками. По мнению Р. Флореску и Р. Макнелли, среди них было много иноземцеввенгров, сербов, цыган, даже турок и татар. Это вполне вероятно: не имея в Валахии родни и друзей, они не знали никакой жалости к ее жителям. Можно вспомнить, что и среди опричников Ивана Грозного было немало иноземцев.
На первых порах Дракуле пришлось мириться с властью «больших бояр»прежде всего Мани Удриште и его сына Драгомира (которого не следует путать с верным соратником воеводы Драгомиром Цакалом). Старый Удриште заседал в Госсовете с 1432 года и имел большие владения недалеко от столицы, в долине Праховы. Тогда же начал свою придворную карьеру Казан, сын Сахакапотомок армянского рода, служивший канцлером при Александру Алде. Ему, одному из немногих, удалось пережить политические бури времен Дракулы и его преемников и досидеть в Госсовете до 1478 года.
На Госсовете, состоявшемся 20 сентября 1459 года, произошли новые изменения: в первых строках списка появились жупан Стефан Туркул (Турок) и некий Братул, стольником вместо Буды стал Токсаба, а недавно назначенные Гергина и Стойка перекочевали из начала списка в самый его конец. Следующий Госсовет 10 февраля 1461 года отмечен дальнейшим обновлением состава: ворником вместо Стана Негре стал жупан Галеш, спэтаромБурю, а стольникомЛинарт. Первые позиции по-прежнему занимали Войко Добрица и логофет Казан Сахак; кроме них, с 1457 года в Госсовете остался только вистерник Иова. Конечно, это не значит, что все исчезнувшие из списка были посажены на кол; их могли просто лишить должности и отправить «на пенсию», то есть в родовые поместья. Были и случаи возвращения из политического небытия: например, боярин Опря, занимавший в 1457 году важнейший пост логофета, в следующем году не участвовал в совете, но потом появился снова, уже как пахарник.
Надо сказать, что с самого начала Дракуле покорились не все «большие бояре»некоторые, особенно близкие к его предшественнику, предпочли бежать в Брашов и другие саксонские города, куда заранее успевали перевести накопления. Это, например, произошло с Михаем, занимавшим при Владиславе должность логофета. Дракула не раз обращался к брашовянам, требуя его выдачи, но в итоге изгнанник погиб от рук убийцы или в бою при очередной попытке свергнуть Влада. В 1460 году король Матьяш Корвин велел городскому совету Брашова передать имущество Михаявероятно, немалоев венгерскую казну. Еще одним беглецом стал Пахуля или Пахом, вистерник Владиславаон увез в Брашов чуть ли не всю валашскую казну, сильно затруднив этим дела господаря.
Но и те бояре, что остались при дворе, не проявляли особого почтения к новому князю. Шпионы, которые уже завелись у Дракулы, передавали их слова, сказанные без особой оглядки: «Если змееныш покусится на наши права, с ним будет то же, что с его драконьей породойотцом и братом». Слыша это, Дракула до крови кусал губы: сразу после прихода к власти он велел вскрыть могилу Мирчи в Тыргшоре и убедился, что тот, во-первых, был ослепленкости пустых глазниц еще хранили следы огня, а во-вторых, перевернулся в гробу, что доказывало ужасный факт погребения заживо.
Влад умел хитрить и выжидать: внешне смиряясь, он готовил удари нанес его. Пасха в 1457 году пришлась на 17 апреля, и похоже, что именно в этот день случилось первое из легендарных кровопролитий Дракулы. По давней традиции, господарь пригласил на праздничный пир во дворец знатнейших бояр со всей страны вместе с их семьями. Р. Флореску и Р. Макнелли так описывают это впечатляющее зрелище: «Некоторые бояре нарядились по обычаю венгерской или центральноевропейской знати, другие предпочитали более пышный византийский стиль. Купцы и ремесленники были одеты проще, некоторые из них носили крестьянское платье, почти не изменившееся до наших дней. Многие мужчины были в дакийских костюмах: вышитая рубашка, штаны с широким кожаным поясом, расшитый узорами жилет с шерстяной подкладкой и мягкие кожаные туфли. Боярские жены собрались в небольшие кружки в соответствии с их рангом или придворными должностями, усевшись на принесенных с собой персидских коврах. Цыгане-скрипачи играли вовсю, развлекая собравшихся».
Бояре и все прочие увлеченно пировали за длинными столами, ломящимися от снеди, осушая кубок за кубком; часа через два те, кто постарше, уже клевали носом, а молодежь закружилась в танце. Никто не обращал особого внимания на молодого князя, который почти не появлялся за столомвсе больше мелькал по краям двора, на котором были накрыты столы, отдавая какие-то приказы своим людям. Потом внезапно он вышел в центр и попросил слова. Все ждали, что он произнесет еще один веселый тостих в тот день прозвучало немало, но он вдруг стал спрашивать бояр, скольких господарей они помнят на своем веку. Оказалось, что даже самые молодые пережили не меньше семи, а старикицелых два десятка. В самом деле, за полвека в Валахии сменилось 22 правителяучитывая, что многие правили по несколько раз. Дракула вкрадчиво спросил, почему же их было так много. Бояре разошлись во мнениях: одни уклончиво говорили «так уж сложилось», другие замечали, что многочисленные отпрыски рода Басарабов никак не могут поделить власть. Слушая это, Влад хмурился все больше и наконец в гневе воскликнул: «Нет, это вы виноваты! Вы лишаете власти любого, кто мешает вам грабить страну. Вы изгнали из Валахии закон и порядок, из-за вас ее считают гнездом разбойников. И вы ответите за этот позор!»
О том, что было дальше, легенды говорят по-разному. Бехайм уверял, что всех присутствующих, а именно пять сотен человек, тут же посадили на кол:
Рек Дракул: «А по чьей вине
сменилось в бедной сей стране
властителей так много,
как это было до сих пор?
За этот гибельный позор
судить вас нужно строго».
Старейших и юнейших,
всех без изъятья осудил;
на колья Дракул посадил
пятьсот мужей знатнейших.
Румынские предания же утверждают, что воевода заставил вызвавших его гнев бояр строить крепость Поенари: «Захотелось Воде Цепешу иметь крепость на вершине горы. Так и сделали и назвали эту крепость Поенары. В тот день, когда началось строительство крепости, царские слуги приводили группами всех схваченных на качелях в день пасхи и заставляли их работать. Все были разодеты в новую и чистую одежду, как и полагалось на пасху. Можно было видеть рядом со стариком девушку, а возле тетушки мальчугана. Мужья с женами и детьми таскали известку, кирпичи, камни. Слугам дела не было до того, кто кем был, всех заставляли работать, всех щекотали розгами. Кормили их так, что только душа держалась в теле. Никто не ушел оттуда, пока не построили крепость. И никто не сменил одежду. Когда их отпустили, больно было смотреть на них. Одежда износилась, и все вернулись домой оборванные и ободранные, в страшном виденаполовину голые и наполовину одетые».
Историк XVIII века Константин Кантакузин писал: «Воевода Влад построил замок Поенари и святой монастырь Снагов. Он также наказал жителей Тырговиште, узнав, что бояре в этом городе закопали живьем его брата. На Пасху, когда все они веселились и плясали, он схватил их без всякого предупреждения. И всех стариков города он посадил на кол, а молодых вместе с женами и детьми, мальчиками и девочками, отправил в Поенари прямо в праздничной одежде, и они работали там, пока одежда на них не истлела, а от них самих не остались кожа до кости. По этой причине его прозвали Цепелуш».
Кантакузин перепутал Цепеша и Цепелуша; второе прозвище, означающее «маленький колосажатель», носил Басараб IV, представитель рода Данешти, недолго правивший Валахией после гибели Влада. Он также преувеличил размах репрессий: никто из современников не утверждал, что воевода покарал всех жителей столицы, речь шла только о боярах и их семьях. Но другое сообщение историка может быть правдойДракула наказал бояр не за слишком хорошую память, а за причастность к смерти его любимого старшего брата. Это обвинение господарь и бросил застигнутым врасплох боярам перед тем, как его воины окружили их и, тыча в спину древками копий, погнали за 70 километров от столицы, к подножию Карпат.
Там, согласно легенде, воевода обратился к толпе измученных пленниковвозможно, их и правда было пятьсот, как пишет Бехайм, с речью: «Бояре, боярыни и дети боярские! Дела ваши заслуживают казни, но я помилую вас, если за год, к следующей Пасхе, вон на той скале, где сейчас нет ничего, кроме орлиных гнезд, появится крепость с крепкими стенами и башнями. Запомните это и принимайтесь за работу!» Делать нечегопришлось боярам, сгибаясь под тяжкой ношей, таскать в гору кирпичи и камни, складывать стены, прорубать бойницы. Жили они в землянках у подножия горы, кормили их впроголодь и охраняли так зорко, что за весь год ни один человек не смог убежать. Многие сорвались с горных круч, став поживой для волков и стервятников, многие умерли от непосильного труда. Но через год на назначенном месте возвышалась грозная крепость. Всех бояр, доживших до завершения работы, господарь отпустил восвоясион был человеком слова.
Крепость Поенариточнее, ее развалиныдо сих пор возвышается на крутом утесе над рекой Арджеш. На самом деле ее выстроили еще в XIV веке при господаре Раду Негру, но Дракула заново отстроил ее и считал своим оплотом. Следы его работы хорошо видныесли основа крепости выстроена из камня, то остальная часть сложена из красного кирпича, остатки печей для обжига которого еще сохранились у подножия горы. Из пяти крепостных башен уцелели две, включая главную, поднимающуюся на высоту 10 метров. Местные жители утверждают, что из крепости в пещеры под ней ведет подземный ходпо нему воевода бежал от турок, о чем будет сказано в свой черед. Таких пешер в крутом склоне Арджеша несколько; одну из них называют «Пивницей», уверяя, что в ней Дракула всегда держал запас вина.
Крепость почти неприступнасегодня к ней можно подняться по 1480 деревянным ступенькам, но остается загадкой, как наверх поднимали материалы для строительства. В окрестностях до сих пор живут легенды о сооружении Поенарив том числе популярная баллада о мастере Маноле, которому дьявол пообещал помочь в постройке крепости, если мастер принесет ему в жертвузамурует в стенупервого человека, который подойдет к лагерю строителей. Конечно же, это оказалась жена Маноле, которая несла мужу завтрак. Правда, этот случай относят также к строительству старинной Епископской церкви в Куртя-де-Арджеш и других известных сооружений. И вообще мастер, продавший душу дьяволу ради создания шедевра и жестоко поплатившийся за этослишком известный фольклорный сюжет, чтобы привязать его к Поенари.
* * *
Многое в истории «кровавой Пасхи» 1457 года вызывает сомнения, начиная с ее датычасть историков переносит это событие на год 1459-й. Для этого есть причины: только что придя к власти, еще не завоевав сторонников, Дракула вряд ли мог решиться на массовые репрессии. С другой стороны, он всегда показывал себя приверженцем нестандартных решений, которые нередко оказывались самыми эффективными. Перед его глазами стояли два примера; первым был его добрый молдавский дядя Богдан, который оставил при дворе бояр, близких к его сопернику, и поплатился за это жизнью. Второйтурецкие султаны, которые при восшествии на престол убивали всех своих братьев, а провинившихся придворных без суда и следствия отправляли на плаху или, ослепив, бросали до конца жизни в каменный мешок. Второй пример, хоть и далекий от христианского милосердия, нравился Владу гораздо больше. Поэтому он вполне мог одним ударом обезглавить боярскую оппозициюда так жестоко, чтобы надолго отбить у нее охоту устраивать заговоры. Скорее всего, именно тогда закончили свою жизнь «большой боярин» Маня Удриште и ворник Кодря, как и другие участники заговора против Влада Дракула.
Конечно, сажание на кол было самым впечатляющим способом казни, способным устрашить всех потенциальных врагов. Эта страшная кара давно вышла из употребления, но суть ее хорошо известна. Казнимого связывали и валили на землю, вставляя ему в задний проход длинный заостренный кол, смазанный маслом для лучшей проходимости. Потом кол поднимали и устанавливали вертикально, человек под тяжестью собственного веса насаживался на него все глубже и умирал мучительной смертью от разрыва внутренних органов. Вся операция была длительной и сложнойчтобы посадить на кол одного человека, требовалось семь-восемь других людей и не менее получаса времени. К тому же было очень мало «специалистов», способных ввести кол так, чтобы человек не умер сразуэто лишило бы смысла все усилия, поскольку главной целью колосажания всегда было устрашение. Впервые эта казнь зафиксирована еще в Древнем Египте и на протяжении веков практиковалась во многих странах Старого и Нового Света. Но в Валахии ее прежде не знали, поэтому произведенный ею эффект был особенно сильным.
У колосажания было несколько особенностей, которые делали его особенно страшным для жертв. Многие средневековые казни были чрезвычайно мучительными, но сажание на кол и среди них выделялось своей длительностьюс ним могло сравниться только распятие, которое в Европе не применялось из-за связи с крестными муками Христа. Страдания казнимого могли продолжаться несколько дней, причем они были не только физическими. Колосажание (как и распятие в древнем мире) считалось позорным, рабским видом казни, и человек знатный страдал вдвойне, когда оно применялось к нему. Страдал от унижения, от насмешек толпы, от публичного обнажения, которое тогда было совершенно недопустимым. Известно, что Дракула запрещал убирать трупы казненных в течение многих месяцев. Похоже, их и потом не хоронилине только из страха, но и потому, что оставшееся на колах мало годилось для христианского погребения. По тогдашним поверьям, душа, не нашедшая покоя, была обречена вечно скитаться по земле. Такое дополнение прижизненных мук посмертными заставляло даже самых мужественных людей дрожать при мысли о том, что их могут посадить на кол.
Не исключено, правда, что в начале своего правления Влад еще не применял этот вид казни. Об этом говорит весьма интересный документписьмо валашского ворника (министра двора) Нягу городскому совету Брашова, написанное летом 1459 года: «Помните ли вы, кто начал первым сажать на кол? Наши изгнанники и вы, принявшие сторону Дана. Только после этого воевода Влад разгневался и принес вам много зла, сажая на кол людей и сжигая дома». Быть может, это правдакак уже говорилось, в Трансильвании сажание на кол было обычным делом, и его могли перенять валашские беженцы во главе с Даном III, а потом и их враг Дракула. Вполне возможно, что на «кровавую Пасху» старших бояр не сажали на кол, а прикончили более простым способомчто обеспечило нужную господарю быстроту и внезапность. Только потом, прочно утвердившись на троне, он смог осуществлять масштабные, тщательно разработанные церемонии казни, наподобие тех, о которых с ужасом писали западные дипломаты при дворе Ивана IV.
По многим свидетельствам, Дракула проявлял в колосажании удивительную изобретательность. Он использовал колы разной высоты, цвета и формы в зависимости от статуса жертвы. Расставлял их в виде геометрических фигур, на которые любовался сверху, с вершины холма или башни. Велел втыкать кол в разные точки телав живот, грудь, промежность. Женщинам «из милости» кол вводили во влагалище, и они уже через несколько часов умирали от кровопотери в страшных мучениях. В обычае были коллективные казни, когда подлинных или мнимых врагов господаря сажали на кол целыми семьями от мала до велика, и они испытывали дополнительные страдания, видя муки своих ближних. При этом чаще использовались не острые колы, а тупые, которые продлевали агонию. Иногда на колу устанавливалась горизонтальная перекладина, которая не давала телу сползать слишком низко, чтобы кол не дошел до сердца и других жизненно важных органов. В этом случае смерть наступала не от увечий, а от жажды, голода, жары и укусов мух, которые целыми тучами вились над местом казни. Обычно жертвам связывали руки, что делало их легкой добычей не только насекомых, но и ворон, которые стаями слетались на место казни и первым делом выклевывали своим жертвам глаза. Методы колосажания тоже были разными: иногда кол забивали в задний проход деревянной кувалдой (как описано в романе Иво Андрича «Мост на Дрине»), а иногда люди или лошади тянули лежащего человека за ноги, постепенно насаживая его на острие.