Благодарение Господу, моя власть простирается всюду без помощи других людей. С вами мы заключили добрый и нерушимый мир, но если вы окажетесь врагами, то будете враги. Теперь мы вполне понимаем, каким образом вы хотели добиться, чтобы тот валашский священник, что называет себя сыном воеводы, унаследовал то, что по праву принадлежит мне. И если он еще что-то против меня предпримет, то лишь потому, что вы ему это постоянно советуете. То же касается и земель Амлаша, которые он грозится захватить: он может сделать это по своей воле и одновременно по вашему желанию. Вследствие сложившихся обстоятельств мы настоятельно просим вас, чтобы вы ради Бога и заповедей католической веры, а также ради братства и дружбы между нами ответили нам письмом или по-другому уведомили, желаете ли вы оставаться верными соглашениям и положениям, закрепленным в грамотах, что хранятся у нас и у вас. Но даже если вы не захотите нас уведомить, мы сможем дать вам отпор и править дальше.
Дано в Тырговиште в понедельник после дня блаженного папы Григория (14 марта. В. Э.) года
Влад, воевода, брат, сын и слуга ваш во всем.
Знатным мужам, дальновидным и осмотрительным господамОсвальду, главе города, судьям и советникам Германштадта, одного из семи саксонских городов, нашим друзьям и соседям, которых мы искренне уважаем».
Как видно, Дракула считал городские власти Сибиу виновными не только в поддержке Влада Монаха, но и в уже упомянутом покушении на него, вдохновители которого постоянно жили в этом городе. Один из них, Петер Гереб, граф де Рошия, несколько раз был мэром Сибиу; другой, Петерман де Лонго-Кампо, прежде жил в Валахии, а теперь владел половиной герцогства Амлаш. Господаря особенно разгневало то, что претендент обещает передать саксам валашские таможни, дававшие казне княжества немалую часть доходов. Дело было не в самом Владе Монахе, которому тогда было около тридцатион, как показали последующие события, был человеком не слишком деятельным, не отличавшимся жестокостью и коварством. За его спиной стояли бежавшие в Трансильванию сторонники Владислава, связанные и с саксами, и с венгерским двором. Даже расправившись со всеми врагами внутри страны, господарь всегда мог ждать удара от изгнанников, которым так упрямо и недальновидно помогали его немецкие «друзья и соседи».
На послания Дракулы патриции обоих городов вновь ответили глухим молчанием. В следующем месяце, сразу после расправы над боярами, он с конным войском вторгся в Трансильванию. Вторжение было согласовано с новым союзником Михаем Силади, который объявил войну саксонским городам. Дело в том, что Силади хотел посадить на трон Венгрии племянника, Матьяша Корвина, а немцы поддерживали своих соплеменников Габсбургов. Узнав о нападении Дракулы, Брашов и Сибиу в панике затворили ворота, и валахи несколько дней беспрепятственно грабили окрестные деревни. Господарь приказал преподать саксам урок, и его подчиненные старались как могли. Сочинители кровавых анекдотов о Дракуле упорно игнорируют хронологию, но похоже, что именно той весной были уничтожены немецкие деревни Кастенхольц, Нойдорф, Хольцмайна и другие в окрестностях Сибиу. На колы там никого не сажалипросто сожгли селения вместе с жителями, которых заперли в их домах. Об этом пишет Бехайм, которому можно и не верить, но подобные экзекуции Дракула не раз совершал и позже.
По сообщению того же Бехайма, многие саксы были угнаны в Валахию и там все-таки посажены на кол, но последнюю деталь поэт, похоже, присочинил. Скорее всего, пленные были заложниками, ради возвращения которых городской совет Брашова осенью 1457 года начал переговоры с Владом и Михаем Силади. 23 ноября в Праге умер злополучный Ласло V, оставив венгерский трон вакантным. Его советники продолжали держать в тюрьме главного претендента, четырнадцатилетнего Матьяша Корвина, но знать все громче требовала его освобождения. В этой неспокойной обстановке Дракула и брашовяне предпочли оперативно достичь соглашения. Саксы обязались выгнать из города Дана и впредь не поддерживать врагов воеводы, а взамен получили пленников и все торговые привилегии, которыми пользовались прежде. Дракулу такое положение не устраивало и он собирался изменить его, но позже. 1 декабря он писал городскому совету Брашова:
«Знайте, что я исполню всё, что велел мой господин и старший брат Михай Силади, и клянусь поддерживать мир с вами и открыть для ваших людей все пути к нам, чтобы они покупали и продавали свободно, без забот и убытка, как будто находятся в своей стране. Пускай и наши люди свободно, без всякого ущерба, приходят к вам, как приказал мой господин и старший брат Михай Силади. Но я согласен на это только до тех пор, пока он пребудет в мире с вамито же буду делать и я». В дополнение к свободе торговли Брашов согласился изгнать Дана и выплатить 10 тысяч Силади, который быстро становился самой влиятельной политической фигурой Венгрии. В январе 1458 года он то уговорами, то угрозами заставил венгерских дворян признать Матьяша Корвина королем на съезде в Ракошмезе. Через месяц новый король был освобожден и привезен в Буду, а Силади стал на ближайшие пять лет его опекуном.
Совсем еще мальчик, Матьяш был блестяще образован и наделен острым умом. Довольно скоро он избавился от опеки магнатов и правил единовластно, виртуозно сталкивая между собой феодальные группировки. Венгрия при нем из дикой европейской окраины превратилась в оплот Ренессанса; в Буду, прозванную «дунайской жемчужиной», потянулись художники, скульпторы, архитекторы из Италии и Германии. Королевская библиотека Корвиниана славилась на всю Европу. Стараясь скрыть свое «низкое» румынское происхождение, Матьяш отрекся от фамилии Хуньяди, приказав придворным историкам вывести его от римского рода Корвиновна самом деле, это прозвище, означающее «ворон», произошло от родового герба, на котором был изображен ворон с кольцом в клюве. Была и другая версия, выводившая род короля от древних гуннов, а самого Матьяша объявлявшая «новым Аттилой», которому суждены великие завоевания.
Честолюбивый юноша действительно был намерен сделаться императором и покорить Восточную Европу, а потом и Азию. Великим замыслам мешали слабое здоровье и полное отсутствие полководческих талантов, которое отчасти компенсировалось умом и коварством. Осуществление своих планов Матьяш начал с создания первой с римских времен постоянной армии«черного войска» чешских и немецких наемников, хорошо оснащенного пушками и аркебузами. Этому воинству, которое возглавил беглый гетман чешских гуситов Ян Искра, через несколько лет суждено будет сыграть роковую роль в судьбе Дракулы.
Но вначале приход Матьяша к власти обрадовал валашского господаря. Его союзник Михай Силади не скрывал ненависти к туркам и вдохновлял молодого короля на новый крестовый поход, чтобы сокрушить османскую мощь и снова водрузить крест на берегах Босфора. Эти планы поддерживал новый римский папа Пий II, Энео Сильвио Пикколомини, мечтавший лично повести флот европейцев на Константинополь, как Нестор на Трою. Родившийся в 1405 году аристократ из Сиены, поклонник античности и отец нескольких внебрачных детей, в 25 лет решил сделать духовную карьеру и быстро стал секретарем папской курии, а потом и советником императора Фридриха III. В 1458 году его избрали папой, но он по-прежнему проводил ночи за сочинением эротических стихов и своих «Комментариев»единственных за всю историю папских мемуаров, где среди прочего говорится и о Дракуле. Интересуясь всем на свете, Пий II знал ситуацию во всех уголках Европы и один из немногих сознавал, какую опасность несет Османская империя. Крестовый поход стал его «идеей фикс», ради которой он мог пожертвовать здоровьем, деньгами и даже папским авторитетом.
Вдохновленный Дракула был готов встать в ряды крестоносцевхотя он не носил, как его отец, регалии ордена Дракона, кто мешает ему вступить в другой рыцарский орден или даже основать свой собственный? Теперь, когда в союзниках у него были венгры и молдаване, он чувствовал себя невероятно сильным, готовым на любые подвиги. В конце концов, ему не было еще и тридцати
Соглядатаи доносили султану Мехмеду II, что его вассал Влад собирает армию и возводит укрепления. Построив крепость Поенари, он также обновил укрепления Тырговиште, выстроив новые стены и уже упомянутую сторожевую башню Киндия. Господарь также основал к югу от столицы новый город Бухарест (Букурешть) впервые он упоминается в дарственной от 20 сентября 1459 года. Возможно, Дракула хотел перенести туда столицу, поскольку сразу стал строить посреди городка свой дворец, остатки которого сохранились до сих пор, и при помощи саксонских мастеров окружил его мощными стенами. Бухарест должен был стать форпостом против турок, центром оборонительной системы, в которую входили также монастыри Снагов и Комана. Обе обители, расположенные на островах в болотистой местности вокруг Бухареста, были прекрасными природными бастионами, обе получили от господаря щедрые пожертвования и обе позже стали причастны к тайне его могилы и посмертной участи.
Вообще страна, которая, казалось бы, должна обезлюдеть от массовых казней, при Дракуле процветала. Точных данных у нас нет, но складывается впечатление, что в его правление население росло, строились новые деревни, а города расширяли свои границы. Тех, кто основывал поселения на новом месте, господарь освобождал от налогов на 20 летсохранились грамоты на этот счет, выданные деревням Албутеле и Владая. Помимо городов и крепостей, были построены новые церкви в Тыргшоре, Балтени, Константинешти. По предположению ученых, именно в правление Дракулы началась разработка железных и серебряных шахт в предгорьях Карпат. Все это не только укрепляло страну, но и давало работу тысячам бедняковпохоже, Влад боролся с бедностью не только путем массового сжигания нищих Много позже румыны, задавленные гнетом турок и их прислужников-бояр, с тоской вспоминали «золотые дни воевод Мирчи и Влада».
Представление о повседневной работе господаря, известной потомкам куда меньше, чем войны и казни, дают 14 сохранившихся грамот Дракулы. Все они посвящены обыденным, даже скучным темамчаще всего земельным пожалованиям и урегулированию споров, связанных опять-таки с землей. Некоторые грамоты дополнены особым, необычным на первый взгляд пунктом. Например, дарение земель своим приближенным Стеву и Андрею с сыновьями в 1459 году он завершил так: «Если тот, кто после моей смерти унаследует престол Валахиибудь то мой сын, иной родственник или, по нашим грехам, кто-то другой из нашего родаумножит, сохранит и обновит эту мою волю, пусть Бог вознаградит его. Если же он не обновит или отменит ее, пусть Бог накажет его и истребит тело его в этом мире, а душа его в ином мире пребудет в обществе Иуды, Каина и прочих, о ком сказано: кровь его на вас и на детях ваших. Да будет так ныне и вовеки, аминь!» Эти проклятия отражают тот факт, что в Валахии, как и других восточноевропейских странах, воля одного правителя была не обязательна для других. В итоге каждый господарь после прихода к власти должен был подтверждатьили не подтверждатьпожалования и привилегии, данные его предшественниками, на что уходило немалое время, особенно в условиях постоянной смены правителей.
Почти каждая грамота воеводы завершается списком приближенных, участвовавших в ее подписании: по таким спискам можно судить об изменении состава правящего класса. Мы уже сравнивали Дракулу с Иваном Грознымхотя эти люди, как и их страны, были очень разными, но действовали они в похожих условиях. Потому и методы у них были похожи, хотя о правлении Дракулы мы знаем несравнимо меньшеможно лишь строить догадки. Известно, что отличившихся воинов он переводил в категорию «храбрецов» (viteazi), выдавая им щедрое жалованье и позволяя сражаться не в пешем, а в конном строю. Они занимали важные места не только в армии, но и в администрации, потеснив представителей старых боярских фамилий.
О подозрительном отношении Дракулы к боярам можно судить уже по тому, что высшие чиновники при нем менялись почти каждый год; если в 1457 году логофетом был боярин Опря, то через год эту должность уже занимал Казан. Спэтаром Дракулы вначале был Молдовян, потом эту должность занял уже упоминавшийся Драгомир Цакал, но и он не задержался надолго. Храбрый и преданный воеводе Драгомир просто оказался плохим стратегом и был заменен более способным кандидатом, не утратив при этом доверия Дракулы. Однако дело было не только в практической пользепохоже, Влад постоянно устраивал перетряски среди высших сановников, переводя их с одной должности на другую, чтобы они не успели обрасти связями и сторонниками. Если прежние (и последующие) господари держали рядом с собой почти исключительно бояр, то при Дракуле возросла роль незнатных придворных. Одним из них был Раду, называвший себя персидским словом Фарма, «грамотей»он был бессменным секретарем воеводы, исполнявшим самые ответственные его задания.
О том, что Дракула привлек к управлению страной новых людей, наиболее внятно пишет Лаоник Халкокондил: «Придя к власти, он сперва создал корпус телохранителей, постоянно охранявших его. Потом он приказал тайно схватить тех лучших людей его страны, кто, по его мнению, замышлял измену, и убил их посредством сажания на кол вместе с их сыновьями, женами и слугами, так что один убил больше людей, чем все, о ком мы слышали. Чтобы укрепить свою власть, он умертвил за короткое время двадцать тысяч мужчин, женщин и детей. Он также окружил себя множеством храбрых и преданных воинов и слуг, которым передавал деньги, имущество и должности тех, кого он убил. Тем самым он совершенно изменил всё положение дел в Дакии».
Это выглядит пропагандистским преувеличением, однако при Дракуле явно наметилась тенденция, начавшаяся еще при Мирче Старом: привлекать к управлению страной не только «больших бояр», занятых в основном делами своих поместий, но и «меньших», богатство и положение которых целиком зависели от воли господаря. Этот отчасти напоминает политику русских царей, опиравшихся на дворян в борьбе с родовитым боярством. Однако в Валахии дворянеи правителив итоге потерпели поражение, когда турки сделали соглашателей-бояр своей главной опорой.
Единственное известное нам описание окружения Дракулы принадлежит Михаэлю Бехаймуестественно, резко негативное. Двор воеводы в поэме мейстерзингера предстает как «образец кощунства и разврата», где в чести только тот, кто может выдумать для забавы воеводы какое-нибудь еще неслыханное злодеяние. При этом там все завидуют друг другу, норовя отправить недруга в опалу, а еще лучшена казнь:
Там был со зверем каждый схож.
Царили там интриги, ложь
И низкое притворство.
Был каждый каждому врагом
И видел ненависть в другом,
В предательстве проворство
Главной опорой Дракулы была его личная гвардия, составленная в основном из наемниковчто-то вроде русского опричного войска. Можно догадаться по аналогии, что эти головорезы, набранные со всей Восточной Европы («татарин, турок и мадьяр», по словам того же Бехайма), отличались не столько на войне, сколько в казнях врагов господаря. Кстати, между палачаминапомним, что их называли «армаши»делилась часть имущества казненных, в то время как другая часть поступала в государственную казну. Это неизбежно порождало злоупотребления, доносы и гибель невинных. Впрочем, еще раз скажем, что на сей счет можно только гадатьв отличие от Ивана Грозного, Дракула не вел списков казненных им людей. Мы знаем по именам лишь немногих его жертв и совсем не знаем палачейникому не ведомо, кто был валашским Малютой Скуратовым или Басмановым, и какая участь их постигла. Их-то, в отличие от самого Дракулы, народ никогда не идеализировал и доброй памяти о них не сохранил.
Число «опричников» Влада достигало четырех тысяч человек, а в его дружине, состоящей большей частью из «храбрецов», служило примерно столько же. Вместе они образовывали «малое войско» (oastea mica), которое в случае войны превращалось в «большое» (oastea таге) путем прибавления боярских дружин и народного ополчения. Даже в случае полной мобилизации валашская армия не превышала 40 тысяч человекбольшей частью необученных и плохо вооруженных. Это означало неминуемое поражение в схватке с агрессивными соседями, прежде всего с турками, которые в одной только Румелии (европейской части Османской империи) могли легко собрать пятидесятитысячное войско. Выходом могло стать еще более широкое привлечение наемников, к которому в ту эпоху начали прибегать государи всей Европы. Но для этого требовались деньги. Конфискация собственности опальных бояр, если она и состоялась, не решила проблему. Повышать налоги до бесконечности было невозможно, а торговля, которая могла приносить в казну неплохой доход, находилась в руках немецких купцов, освобожденных от пошлин.
Отношения Дракулы с Трансильванией после прошлогоднего военного конфликта пока что были мирными. Господарю даже вернули Амлаш и Фэгэраш со всеми их доходами. Однако условия мирного договора не соблюдались: свободно торгуя на всей территории Валахии, саксы по-прежнему не допускали румынских купцов на свои рынки, а тем более в другие страны Европы. Вдобавок они снова впустили в Брашов Дана III Данешти, вокруг которого понемногу объединялись все изгнанники из Валахии. 3 марта 1458 года Матьяш Корвин направил городскому совету Брашова письмо, в котором требовал отказаться от враждебного отношения к Дракулев противном случае они сами будут виноваты в «зле и ущербе», которые им причинит воевода. Король предупредил, что в случае конфликта не собирается заступаться за саксов, которые «испытывают его терпение».