Лэнс повернулся к пилоту.
Летите, пока мы не доберемся до центра Южной Сибири, и зависните там до утра. Пусть японцы спят, и выставьте охрану во всех местах корабля,приказал он Риду.
Он безучастно смотрел на экран визора, на котором видны были звезды в восточном секторе неба и чернота там, где корчилась Земля
15
СОЛНЦЕ, по крайней мере, было теплым, и ни один желтый или зеленый оттенок в атмосфере не свидетельствовал о ядовитых газах. Бактериями можно было пренебречь. Сибирь была достаточно далека от мест сражений и безопасной; а если когда-нибудь наступит зима, смертельные микробы умрут из-за отсутствия условий для размножения, что сделает мир снова пригодным для жизни.
В любом случае, место, которое они выбрали в Сибири, не было затронуто западными колонизаторами по какой-то странной причине, хотя почва выглядела довольно плодородной, а климаткомфортным, несмотря на сезонную сухость. Позже, когда станет безопасно исследовать руины погибшего мира, возможно, найдутся семена для посадки; пока же синтетической пищи хватит, чтобы продержаться почти год, если сидеть на строгом пайке.
С ностальгией Лэнс думал о грязной арендуемой квартире, где он нередко голодал, но все же был доволен, а иногда почти счастлив. Улицы, изрытые линиями метро, некогда кипели шумом жизни. Отвратительность небоскребов прятала от людей красоту. Но теперь все было мертво: сила первобытных и полуцивилизованных эпох, интеллектуальный и художественный расцвет третьего тысячелетия, рассудительное спокойствие и духовные ценности четвертого и пятого тысячелетий.
Все мертвые и не погребенные! Но семьсот шестьдесят человек, помышлявших теперь о мире, были живывероятно, последние из человечества.
Рид управлял трубкой визора, обыскивающего своими окулярами нетронутую поверхность земли под ними.
Теперь ты нищий, Уортинг,с горечью сказал Лэнс своему другу.
Уортинг пожал плечами.
Я был им все время.
Мне кажется, я вижу колониюпримерно в пятидесяти милях отсюда!воскликнул Рид.
Черно-белое пятнышко на желто-зеленой поверхности могло быть чем угодно.
Следуйте туда,приказал Лэнс пилоту.
Пятнышко превратилось в деревню и, по мере приближения, превратилось в отдельные здания, приземистые, желто-черные каменные сооружения самой грубой архитектуры. Низкая стена окружала деревушку; за ее пределами, под теплым солнцем, козы и овцы паслись на низкорослой траве. За крошечными пастбищами виднелись сотни мелких земельных участковжалкие тычки грубых овощей, цеплявшихся за жизнь.
Вращение ручки увеличило работающие на полях фигуры до поразительно больших размеров. Приземистые, некрасивые, неуклюжие, с лоснящейся желтой кожей, в мятых бесформенных одеждах, из-за которых они казались толще, чем могли быть.
Земледельцы.
Может быть, мы сможем обменяться с ними на семена,предложил Рид.
Лэнс ничего не ответил, но продолжал разглядывать ничего не подозревающих трудяг внизу.
Мне кажется, это женщины,осторожно заметил он.
Надеюсь,ответил Кант,что знания человечества не будут потеряны, равно как и само человечество.
Корабль бесшумно опустился на землю. Отправили делегацию исследовать деревню, в то время как остальные начали сооружать временные жилища и центр для исследовательских экспедиций.
Женщины безразлично разрешили им изучить местность. На самом деле, во время осмотра им не только не мешали, но и полностью игнорировали.
Мы не нашли мужчин,сказал начальник партии, когда они вернулись через час.Очевидно, они отправились на войну и, конечно, не вернулись. Здесь около четырехсот женщин, и бог знает, сколько детей. Много воды, но зелень растет не так, как хотелось бы.
Женщины молчаливо продолжали трудиться. Они не проявили ни малейшего любопытства. Их сильные тела будто не знали устали.
По крайней мере, раса не погибнет,задумчиво сказал Кант, когда они с Лэнсом сидели, прислонившись к борту корабля, наблюдая за неуклюжими и неутомимыми движениями низкорослых, уродливых женщин.
Лэнс лениво проводил взглядом шершня-разведчика, летавшего вдоль стены ближайшей хижины. Тот исчез под карнизом, чтобы появиться через мгновение и улететь. Позже утром заявились десять или одиннадцать шершней, неся крошечные белые личинкидвух из них Лэнс мог разглядеть, несмотря на расстояние. Затем их прибыло еще больше.
Шершни нашли новый дом.
Золото
СОЛОМОН НЕСС громко хлопнул дверью. Двое мужчин, сидящих за столом в задней комнате ломбарда, вздрогнули. Злорадно усмехаясь, Несс бросил на грубый стол из сосновых досок замшевый мешочек.
Опять!торжествующе объявил Несс.Две унции и шесть пеннивейтов. Уже две недели каждый день он приносит одно и то же количество.
Каин хрипло откашлялся.
Именно за этим ты позвал нас?
Разумеется.
Несс придвинул стул.
Этого парня зовут Ллойд Уолш. Приблизительно тридцать лет, довольно высокий, можно сказать, мускулистый. Правда, внешне ничего особенного, больше похож на студента или на продавца
Хватит описаний!рявкнул Хардинг.
Несс перевел взгляд с одного на другого. Испытывая жадное нетерпение, но видя перед собой решительные, жесткие лица, он покорно замолчал, не желая вызвать их гнев. У них были деньги. У Несса тоже имелись деньжата, но он грезил о совсем других масштабах, и эти двое могли осуществить его мечту.
Так вот, он каждый день приносит мне слиток золота в две унции и шесть пеннивейтов. Я плачу ему шестьдесят долларов. После чего он уходит, не говоря ни слова.
Каин плотно сжал губы. Он посмотрел на Хардинга, затем на замшевый мешочек.
И что, хорошее золото?процедил он.
А вы как думаете?Несс был оскорблен.
Неловкими пальцами он развязал узел и перевернул мешочек. Блестящий, прекрасный кубик желтого металла упал на стол. Несс вытащил связку тонких пластинок из черного сланца, нанизанных на кольцо, словно отмычки, и потер тремя из них. На поверхностях разной зернистости появились желтые отчетливые следы.
Тест на чистоту золота, если не знаете,сказал Несс.Чем более чистый металл, тем более четкий след он оставляет. Золото в двадцать четыре карата мажет как сливочное масло. Этодвадцать четыре карата.
Он взял последнюю сланцевую пластинку и слегка потер.
Смотрите,сказал он, показывая оставшийся след.
Получилась жирная полоса. Хардинг и Каин нервно заерзали на стульях, губы обоих сжались еще плотнее.
Яркая полоска будто обжигала их. Все трое испытывали неудержимую страсть к деньгам в любом виде, но больше всегок золоту. Золото было больше, чем просто деньгамионо обладало властью, его роскошный блеск притягивал к себе. Золото казалось сконцентрированным воплощением красоты, какую человек только мог держать в руках и ласкать своим прикосновением.
Оно абсолютно чистое,с придыханием, более подходящим для какой-нибудь молитвы, прошептал Несс.Никаких примесей.
С еще большим почтением они теперь ласкали слиток глазами.
И где он его берет?спросил Каин.
Широко разведя над столом свои пухлые ладони, Несс прибавил к этому жесту движение плечами, выражая свою полную неосведомленность.
Ну, хотя бы, где он мог взять его?нетерпеливо потребовал Хардинг.
Несс, выудив сигарету и спички из своего мятого залоснившегося жакета из черной шерсти альпака, насмешливо прищурился, глядя на обоих, словно на два мешка с деньгами.
Я наблюдал за ним три дня,выдержав паузу, сказал он.Он снимает третий этаж фабрики на 4-й Авеню, неподалеку от 23-й Стрит. Там он и живет. Под чердаком все забито машинами, чуть не целая электростанция. Мы проверяли его почту. Никаких пакетов, посылок, даже конвертов. Если уж он выходит из дома, то сразу идет в техническую библиотеку. Никаких друзей в городе. Едва ли он куда-то выбирается, разве только в свою библиотеку или ко мне, чтобы принести свои две унции и шесть пеннивейтов золота.
Каин забарабанил пальцами по столу.
Но где он берет его?не унимался он.
Это я знаю не лучше вашего,Несс неопределенно махнул рукой.
Хардинг несколько озадаченно посмотрел на слиток чистого золота. Он поднял брови и пожал плечами.
Я не ученый, и не математик,сказал Каин.Но я могу сложить два и два, и вижу только один вариант.
Предвкушая получить ответ, оба уставились на него с надеждой.
Он делает его!заявил Каин.
Несс и Хардинг разочарованно фыркнули. Разозлившись, Каин вскочил и грохнул по столу своей толстой белой рукой.
Смейтесь, вы, идиоты!крикнул он.Я говорю вам, он делает его!
Страстная настойчивость Каина заставила Несса прекратить смех.
Почему ты так уверен?
А разве это не понятно? Он приходит сюда с двумя унциями настоящего, чистого золота, в то время как не получает никаких посылок. У него целый этаж здания забит аппаратурой. Он знает химию, физику и все такое прочее. Что может помешать тому, чтобы он делал золото?
Ошеломленные логикой Каина, его собеседники не произнесли ни слова. Хардинг склонил свою огромную лысую голову и глубокомысленно изучал небольшой брусок совершенно чистого золота. Его мучительно сжатые губы приняли багровый оттенок.
Ладно, допустим,осторожно сказал он Нессу.Мы легко сможем узнать это.
БЕТОННЫЕ ПОЛЫ слишком тверды. «Банальность,думал Ллойд Уолш,и совершенно излишняя» Однако бетон и в самом деле был весьма недружелюбен к его ногам, в этом он вынужден согласиться с собой, учитывая, что ему приходилось бегать от одной машины к другой.
Он буквально заставлял себя двигаться между механизмами, зная, что слишком устал и едва ли выдержит нужный темп, чтобы добиться успеха. Но, хотя ноги его ныли от изнеможения, руки дрожали от нервного истощения, а глаза почти не видели от напряжения, он подгонял себя вперед и вперед.
Его легкие с хрипом перекачивали озон, растворенный в воздухе, его глаза слезились, ноздри был раздражены постоянным контактом с едким газом. Его колени подгибались, и он постоянно ударялся ими о машины, даже не замечая этого. Словно на автомате он подлил масло в канавки и желоба, открыл и замкнул контуры гидроприводов, отрегулировал шкалы манометров, продолжая наращивать мощность.
Давление и температура уже достигли невероятных величин.
Но он слишком устал Слишком!..
Его нервы требовали отдыха, и все же он продолжал двигаться, пока в глазах не потемнело, но даже тогда он скользил зигзагами от машины к машине, подливая масло и открывая, закрывая контуры.
Два часа прошлипоказались вечностьюпрежде чем он разрешил себе стравить давление в камере и, напрягая зрение, уставиться во мрак, отыскивая взглядом кубик раскаленного добела металла. Почти нежно он взял пылающий брусок длинными щипцами и кинул в емкость с ледяной водой. Вода немедленно закипела, неистово бурля.
Лишившись последних сил, Уолш рухнул в кресло. Он не мог заставить себя даже пошевелиться, чтобы оценить результат героического труда. Ослепленный, одурманенный озоном, он сидел и не двигался, удовлетворенный тем, что хотя бы может дышать.
Он устало обхватил голову трясущимися руками.
«Это не может так продолжаться,подумал он.Я не в силах трудиться по пятнадцать часов в день, выполнять работу трех человек, только потому, что боюсь потерять все из-за своей глупой мнительности. Так не может продолжаться. Я больше не могу. Я убиваю себя! Если бы я только мог довериться кому-нибудь»
Он уснул в жестком кресле с твердой спинкой, а утром обнаружил себя лежащим на холодном полу, в неудобной позе, испытывая боль в каждом суставе.
Весь день он провел сидя: не ел, не двигался, не думалтолько сидел, словно оцепенев.
Было около шести вечера, как ему показалось, когда он заставил себя сойти с кресла и исследовать куб холодного металла. Но в ведре он не обнаружил ничего, кроме комочков из тусклого металла, лежащих на дне и хорошо видных сквозь чистую воду.
Ллойд Уолш признал свое поражение. Достигнута некая предельная точка, как бы ни хотелось этого отрицать. Его оцепенелый мозг болезненно пульсировал.
Поражениепредел усталостиа ведь казалось, что он так близко!
Он снова упал в кресло и закрыл лицо уставшими руками. Возможно, он уснул или потерял сознаниепоследнее казалось вполне возможным,а в следующий за пробуждением момент увидел застенчивого молодого человека, в неуверенности стоящего перед ним. Уолш встрепенулся и вскочил на ноги.
Я я звонил,торопливо произнес незнакомец.Мне никто не ответил, и я хотел постучать, а дверь оказалась открытой. И я вошел.
Что вы здесь делаете?резко спросил Уолш.
Незнакомец смущенно переминался с ноги на ногу.
Я рассчитывал найти работу. Я слышал, что у вас здесь много механизмов, а я техник электромеханик,пробормотал он.
Глаза Уолша подозрительно сузились.
С чего вы взяли, что у меня здесь механизмы?
Я обходил здания,начал объяснять молодой человек, придя в еще большее смущение.Я искал работу, и люди внизу, сказали мне, что слышали, как у вас тут работают машины. Поэтому я и решил зайти, узнать, не пригожусь ли вам чем-нибудь.
Появление молодого механика казалось Уолшу чудесным, но подозрительность напомнила о себе.
Как вас зовут и где вы работали прежде?спросил он.
Герберт Бентон. Я ну, я имел место на неполный рабочий день в Нью-Джерси Пауэр Компани. Это была обычная работа Э-э, я согласен, что это выглядит глупо, но мне хотелось бы делать нечто большее, заниматься какими-нибудь экспериментами и все такое. Поэтому я уволился и стал наводить справки о других местах, где была бы возможность использовать собственную голову, вместо того, чтобы бездумно выполнять чужие приказы.
И какой работой вы хотели бы заняться?
Бентон сосредоточенно наклонился вперед.
Я всегда хотел сделать топливный аккумулятор, но даже не мечтал когда-нибудь подступить к этому из-за нехватки времени. Или улучшить механическую передачу, чтобы переносить большие грузы с помощью тонких кабелей, или создать передатчик узконаправленного луча, который мог бы посылать большое количество энергии.
Уолш подскочил к Бентону и схватил его за руку.
Вы вы действительно хотели всем этим заниматься?он был поражен величием той работы, которую этот юноша готов был взвалить на себя.
Бентон робко кивнул.
Откуда у вас такой интерес к этим идеям?не унимался Уолш.Со школы? Вы хоть как-то пытались над ними работать?
ПОЛЬЩЕННЫЙ интересом Уолша, Бентон ничего не скрывал.
Я ознакомился с большинством идей в школе,признался он.Именно в то время когда мы изучали электропроводность, у меня родились первые замыслы. Разумеется, вы знаете, что в силовом кабеле заряженные частицы сталкиваются с молекулами проводника и передают свой положительный заряд; когда молекулы меди сталкиваются с другими заряженными частицами, те отдают свои положительные заряды электрическим частицам.
Тогда, если бы я мог создать плотный лучузконаправленный радио-луччтобы передавать энергию на далекие расстояния, я мог бы ионизировать воздух, в котором электрические заряды передавались бы от одной молекулы к другой точно так же, как это происходит в электрокабеле. Таким образом, отпала бы необходимость в дорогостоящих проводах.
Уолш сидел молча, переваривая идею.
Но испарение электронов из ионизированного пучка воздуха приведет к значительной потере энергии, особенно при нагреве.
Да, это правда в какой-то степени, но с другой стороны, высоковольтный кабель тоже греется из-за сопротивления меди и под нагрузкой,возразил Бентон. Он, казалось, хорошо разбирался в предмете.В этом случае провод не справляется с потоком отрицательно заряженных электронов и нагревается, чем больше нагрузка, тем больше поток, а повышение температуры еще более его увеличивает, как вы сказали. Таким образом, мощность, которую вы хотите передать, довольно ограничена, если вам, конечно, не захочется тянуть чрезвычайно толстые кабели по всему городу, а вы прекрасно знаете, что это очень дорого. Мой же направленный луч можно расширить или сузить, превратить его в тонкий или толстый пучок ионизированного воздуха, в зависимости от того, какая у вас нагрузка.
Право!взволнованно воскликнул Уолш.И это фактически покончит с законом Ома. Поток электронов через ионизированный воздух практически не будет встречать сопротивления, таким образом, даже если отбросить потерю энергии от рассеивания электронов, мы получим нечто вроде высоковольтного кабеля, но при этом исключим потери из-за его сопротивления. А это может быть порядка двадцати пяти процентов от значения передаваемой энергии.