Кира СтрельниковаАгентство «Острый нюх». По следам приключений
Пролог
Четырнадцать лет назад до начала событий, Питер.
Стоял погожий ноябрьский вечер, удивительно ясный для этого времени года в Питере. Чистое, глубокое небо, расцвеченное плавно переходящими друг в друга охристыми, золотистыми, бледно-розовыми и голубыми тонами не портил ни единый росчерк облачка. Воздух, казалось, звенел от свежести и вкусно пах осенними листьями, водой и едва уловимым ароматом первого снега, до которого оставалось всего ничегокакая-то пара-тройка недель.
Травница в пятом поколении, Варвара Андреевна неторопливо возвращалась с мужем, ведьмаком Степаном Петровичем, из Мариинского театра. Сегодня там давали классику, «Лебединое озеро», и пожилая пара неизменно именно в этот день ходила на балет, на котором они когда-то познакомились почти полвека назад. Дети давно выросли и разъехались, кто в Москву, кто дальше, на юг, где потеплее, внуков привозили на летние каникулы, и Варвара Андреевна со Степаном Петровичем наслаждались друг другом. Выглядели оба дай бог на тридцать с хвостикомвнутренняя сила и дар позволяли им жить гораздо дольше, чем обычным людям, ну и сохранять подтянутую внешность, которой могли позавидовать соседи-пенсионеры.
Варенька, а не сходить ли нам завтра в Филармонию? степенно предложил Степан Петрович, с улыбкой глянув на супругу. У тебя нет никаких дел?
Можно, кивнула Варвара Андреевна и прижалась к мужу, подарив ответную улыбку. Завтра у меня как раз выходной. А днём можем поехать в Пушкин, там сейчас красиво, и народу поменьше, чем в выходные, добавила она.
Пара перешла Крюков канал и пошла дальше по улице Союза Печатников. До их дома, находившегося на тихой Мастерской улице, пешком, не торопясь, было идти минут десять. Варвара и Степан наслаждались хрустальным воздухом, небом, городом и прогулкой, иногда неспешно обсуждая какие-то повседневные дела. Дойдя до Мастерской, они свернули и зашли во дворы, добираясь до своего подъезда. Однако, проходя мимо одного из них, Варвара вдруг резко остановиласьей послышался какой-то звук. Тихий скулёж.
Что такое? Степан тоже замер, покосившись на супругу.
Здесь кто-то есть, задумчиво проговорила Варвара и подошла к дальнему тёмному углу за полукруглым эркером. Ну-ка, кто там у нас? ласковым голосом произнесла травница и чуть присела, вглядываясь в густую теньна Питер уже опустился ранний осенний вечер, а здесь, во дворе, фонарь горел только один и в противоположном углу.
На неё глянули два чёрных глаза на острой мордочке, и Варвара всплеснула руками, разглядев наконец, кто там прятался. Маленький комочек шерсти, неимоверно грязный, непонятного цвета, с поникшими ушками дрожал крупной дрожью, переступая с лапки на лапку.
Ох ты ж, маленькая! тихо воскликнула травница и осторожно протянула ладонь. Бедняжка, ты откуда здесь?
Животное отпрянуло, пытаясь вжаться в стенку, но Варвара терпеливо ждала, не убирая руку. Степан присел рядом и покачал головой, усмотрев существо. Потом прищурился, его взгляд стал острым, и ведьмак удивлённо поднял брови.
Варя, да это оборотница, вполголоса произнёс он. Только кто, не разберу, она очень напугана, устала и изранена.
Вижу, Варвара жалостливо вздохнула. У неё все лапки в крови. Милая, иди ко мне, снова ласково позвала она животное. Мы не сделаем тебе плохо, девочка.
Оборотница совсем по-человечески вздохнула, тихо тявкнула и осторожно потянулась носом к пальцам травницы. Варвара дала ей обнюхать руку, потом придвинулась ещё ближе и прикоснулась к мордочке животного, тоже грязной и кое-где в засохшей крови. Существо дёрнулось, задрожав сильнее, но не отпрянуло, а спустя мгновение довольно чувствительно тяпнуло за палец. Варвара ойкнула и отдёрнула руку, потом улыбнулась и погрозила сжавшемуся зверьку пальцем.
Голодная, малышка, сочувственно прокомментировал Степан и в свою очередь решительно потянулся к животному. Иди-ка сюда, домой пойдём.
И столько уверенности было в его голосе, что оборотница, нервно облизнувшись, всё же шагнула на подгибающихся лапках к нему, и стало видно, какая она худаярёбра торчали под шкурой. Степан аккуратно подхватил зверя, закутал в куртку, совершенно не обратив внимания на грязь, и они с Варварой поспешили домой. Там, отмыв найдёныша, обнаружили, что онаснежно-белый песец, действительно девочка, и Варвара, увидев израненные до крови подушечки, тут же начала хлопотать с отварами и мазями. Малышка, видимо, утомлённая и уставшая, послушно позволила перевязать себя, только вздыхала иногда. Степан одновременно кормил её с ложечки куриным бульоном, очень кстати оказавшимся в холодильнике. Судя по худобе, есть песцу следовало осторожно, чтобы желудок выдержал.
Кто же ты такая, маленькая? бормотала Варвара, ловко перебинтовывая лапки животного. До утра потерпишь с оборотом, чтобы лекарства подействовали? она вопросительно глянула в чёрные глаза песца.
Оборотница же совершенно неожиданно икнула, хвостик вяло махнул из стороны в сторону, и девочка зевнула, показав свёрнутый колечком розовый язык. Степан отставил миску с бульоном, потрепал разомлевшего песца между ушами и добродушно усмехнулся.
Пойдём спать, проговорил он, легко подхватив зверька. Очнёшься, расскажешь, что с тобой приключилось.
Ведьмак отнёс задремавшего найдёныша в гостевую комнату, уложил на разложенный диван и заботливо прикрыл одеяломвдруг девочка проснётся и ночью решит обернуться.
Халат здесь, Степан указал на стул, где аккуратно висела одежда Варвары. Большеват, но пока больше ничего нет. Спокойной ночи, малышка, тише добавил он и аккуратно прикрыл дверь.
Зверёк свернулся клубочком, сунув нос в пушистый хвост, и моментально уснул, умиротворённо засопев. Тепло, сухо и в безопасностии лапки не болят. Хорошо
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ЖЕНИХ С ТОГО СВЕТА.
Волной морозной свежести коснулся тонкий запах,
И флёр душистых ландышей так сладок
По коже словно изморозь зимой коснулась,
В душе весна от сна внезапно встрепенулась
Глава 1
Вздрогнув, я открыла глаза и уставилась в потолок, отметив, что в спальне ещё густой полумракзначит, до утра как минимум несколько часов. Опять этот сон четырнадцатилетней давности, как меня нашли мои приёмные родители. Что со мной случилось до того, как оказалась в одном из питерских дворов, я не помнила до сих пор, и память не спешила возвращаться. Только имя своё и знала. Поначалу пыталась что-то выяснить, но почему-то внутри поселился иррациональный страх, до паники, едва начинала думать, кто же я такая и откуда. В общем, меня никто не искал, и я бросила занятие, решив просто жить дальше. И всё хорошо было, только в последние недели мне снова начал сниться этот сон, и казалосьне к добру это.
Вздохнув, я зашевелилась под тёплым одеялом, натянув его на самый нос, и попыталась свернуться калачиком, догнать ускользающий сон. За окном равномерно и умиротворяюще шумел ночной дождь, в офис только к десяти, а можно и попозжевсё равно срочных дел нет, и начальства у нас тоже пока нет. Добродушный Глеб Валентинович, оборотень-медведь, которого в юности занесло шальным ветром приключений из далёкой Сибири в Питер, оставил пост директора агентства и уехал к своим обратно. Он занимал эту должность без малого лет тридцать, и, по его словам, пришла пора уступать дорогу молодым. Кого нам пришлют из головного офиса в Москве, мы не знали и третий день пребывали в возбуждённо-нетерпеливом ожидании замены. Наша штатная предсказательница, цыганка Рада, тоже ничего определённого сказать не могла про будущего шефа. Только то, что онличность сильная, волевая и с характером, как показали ей карты.
Я зевнула, снова пошевелившись.
Алёнушка? тут же раздался заботливый, сонный голос Женьки. Всё хорошо, родная? его ладонь осторожно погладила меня по голове.
Угу, отозвалась я и широко зевнула, угнездившись поудобнее. Просто сон
Женька тихо вздохнул, я почувствовала, как его губы коснулись моей макушки, и он вытянулся рядом. Обнимать не стал: мой Лис знал, что я люблю свободу в постели, и почти за год нашей совместной жизни крайне редко засыпала и просыпалась у него на плече. Вот такая я неправильная женщина, получается, предпочитаю спать или в позе морской звезды, или свернувшись клубочком, но чтобы ничьи руки-ноги не обвивали меня, как щупальца спрута, мешая дышать и шевелиться. Уснуть снова удалось, к моему счастью, и второй раз я проснулась уже от божественного запаха ванильного капучино, проникшего под одеяло и раздразнившего мой чуткий нос.
М-м-м, Женька-а-а, протянула я мечтательно, выглянув из-под одеяла. Ты офигительный мужчина
Соколинский гордо улыбнулся, устроившись на краю кровати, и придвинул ко мне небольшой поднос с чашкой и бутербродамибольше я с утра всё равно не могла в себя впихнуть.
Для любимой женщины всегда рад, отозвался он, в его озорных зелёных глазах мелькнули золотистые искорки нежности. С добрым утром, лисичка моя, чуть тише добавил Женька.
Я выпрямилась, кутаясь в одеяло, и придвинула к себе поднос, втянув носом вкусный аромат.
Там что на улице? пробубнила с набитым ртом, покосившись в сторону задёрнутых шток.
Дождь закончился, но тучки, как всегда, не разошлись, с готовностью поработал для меня Гидрометцентром Женька. Ветра нет, около шести градусов.
Угу, кивнула я, сделав ещё глоток кофе.
Расправившись с завтраком, умылась и оделасьджинсы и тёплый, пушистый свитер с воротником под горло. Мне нравились уютные вещи, особенно в такие промозглые осенние дни, как сейчас. Ноябрь в этом году радовал частыми дождями, и уже очень хотелось снега и морозов. Ладно, мне всё равно нравился вкусный запах листьев и воды, витавший в воздухе, главное потеплее одеться, и можно с зонтиком гулять по паркам, наслаждаясь свежестью и осенью. Проведя расчёской по волосам, я прихватила рюкзак, куртку и вышла за Женькой из дома. Мы жили на Садовой, до Моховой, где находился офис нашего агентства, ехать быстро, а частенько мы с Женей шли пешком. Вечная пробка при подъезде к Невскому, да и вообще, плотное движение в городе практически в любое время суток не вызывали желания часто пользоваться машиной. Но сегодня мы всё-таки поехали: действительно промозглое утро пробиралось под одежду стылыми пальцами и выпивало всё тепло, заставляя ёжиться и глубже зарываться в воротник свитера.
Прислонившись к стеклу, я рассеянно смотрела на суетливый город, спешащий на работу. Машины толклись на светофорах и перекрёстках, люди торопливо шли по тротуарам, прикрываясь зонтиками и капюшонами, серое осеннее утро нависло над Питером, грозясь пролиться дождём. В такие дни хотелось забраться под тёплый плед в кресло-качалку, или на мягкие подушки на широком подоконнике, налить себе большую кружку горячего шоколада с зефиринками исозерцать огонь или улицу за окном, наслаждаясь атмосферой. Но меня ждала работа.
Алён, мои зовут на выходные на дачу, поедем? заговорил Женя, сворачивая на набережную Фонтанки.
А?.. рассеянно отозвалась я и посмотрела на Лиса. Слушай, я вообще хотела Варвару и Степана навестить, давно не виделись с ними, как можно непринуждённее отозвалась я.
Мои приёмные родители несколько лет назад купили себе дом в Пушкине и переехали туда, оставив мне квартиру недалеко от Мариинки, с их разрешения я её продала и купила себе уютную двушку на Петроградкеспасибо хорошим знакомствам Степана, получилось даже не очень дорого. До того, как мы с Женькой сошлись, я старалась ездить к ним часто, на выходные уж точно, если никаких срочных расследований в агентстве не было. С появлением в моей жизни Лиса, точнее, с того момента, как я наконец сдалась на его ухаживания, ездить стала реже. Почему-то Варвара и Степан не очень обрадовались моему выбору. Мама ворчала, что не такой мужчина мне нужен, Степан же, хоть и хорошо относился к Жене, был солидарен с супругой. А мне с Женькой было спокойно и уютно, он оказался заботливым и милым, хотя порой его чрезмерное желание окружить меня своим вниманием раздражало. Тогда я сбегала одна к своим, и как-то так вышло, что мы перестали ездить к ним вдвоём. И то, Женька начинал забрасывать меня сообщениями. Я понимала, он втихаря переживал, что в один прекрасный день я могу уйти к другому, но тут я ничего не могла поделать. Да, мои чувства к Лису нельзя было назвать любовью, но он мне нравился, и мне с ним было хорошо. Пока. Сильно далеко в будущее я не загадывала.
Ну а его родители во мне души не чаяли, и при каждом удобном случае, как мы к ним приходили, ненавязчиво заводили разговор об узаконивании наших отношений. Женька отшучивался, но я нервничалаочень уж странно он поглядывал на меня, словно раздумывал и решал что-то для себя. Мне не хотелось менять что-то в наших отношениях, не хотелось обижать Женю, и нам ещё работать дальше вместе. Поэтому в последние недели я старалась под любым предлогом избегать встреч с его родителями. Однако подозревала, что проницательный Соколинский догадается о моих манёврах, и тогда меня ждёт не самый приятный разговор. Так что, лучше не давать ему повода задуматься, почему это каждый раз, как его родители хотят встретиться, у меня тут же находятся дела.
Можно в следующие к ним махнуть, предложила я, не дожидаясь ответа Женьки.
Хорошо, я скажу им, Женька довольно улыбнулся.
Тем временем, нам повезло: на светофоре через Невский на удивление было свободно, и мы быстро проскочили главную улицу Питера, и через пять минут Женькин вишнёвый «Форд» уже тормозил у дверей подъезда дома на Моховой, где был офис нашего агентства. Мне нравилось, что располагался он в большой квартире, переделанной под нужды частной сыскной конторы, и внутри царила уютная, домашняя атмосфера. Вместо казённых офисных кабинетов и мебеличетыре просторных комнаты и кухня, удобные диваны и кресла, ковёр в центральной гостиной-приёмной и красивые бархатные тёмно-синие шторы на окнах, с серебряными кистями. Благодаря нашему домовому Митрофану Никодимовичу проблем с поддержанием чистоты не было, пыль нигде не скапливалась, и в уборщице нужды, конечно, мы не испытывали. У Рады, предсказательницы, и ведьмы Василисы имелась своя отдельная комната на двоих, где они держали всё, нужное для работы. Женька и Андрей Князев, муж Василисы и некромант по профессии, делили вторую комнатуоба были оперативниками, Женька по поиску, Андрюха по своему профилю. У начальства, конечно, отдельный кабинет за массивной, резной дверью из дуба. Я же обитала в гостиной на широком подоконнике, специально оборудованном под мои нужды и превращённом в удобный мягкий диванчик. Тут же рядом стоял столик под чашки и тарелки с печенькамиимелась в нашем офисе-квартире, конечно, и кухня.
Всем привет! громко поздоровалась я, переступив порог агентства, быстро скинула куртку и сменила ботинки на уютные пушистые тапочки в виде каких-то лохматых зверюг, отдалённо напоминавших львов.
Наши все собрались в гостиной, на традиционное утреннее чаепитие, ну и языками почесать, обсудить новости и всё такое. Пока начальства не было, Андрей выполнял роль зама и следил за делами. На данный момент из расследований имелось только Радино и Василисиноони искали, кто навёл порчу на клиентку, и вроде как вот-вот уже должны были справиться. Остальные незанятые лениво резались в «Танки» или вспоминали молодость и рубились по сетке в древнюю «Контру»(1) или ещё более древнюю «Кваку»(2). Я же торчала на форумах, трепалась по скайпу с подружками, читалав общем, с пользой проводила время на работе. За что её и люблю, вот за такие моменты между расследованиями, когда можно с удовольствием повалять дурака, и никто тебе по голове стучать не будет.
Алёнка, Женя, привет! весело улыбнувшись, помахала мне Василиса, уютно устроившаяся на диване под боком у супруга.
А у нас новости, Андрей привстал и пожал руку Жене. Звонили из Москвы, с минуты на минуту ожидаем новое начальство.
О, как, Женька уселся в кресло, притянув меня на колени. И кого нам направили?
Зовут Рэм Рожнов, оборотень, в Москве возглавлял один из филиалов, теперь вот к нам перевели, отчитался Андрей. Говорят, мужик суровый, кремень, вздохнул он, видимо, уже успев пообщаться с московскими коллегами на предмет выяснения, как себя вести с новым шефом.
Эх, и чего, в «Танчики» теперь не погонять? расстроился Женька, положив подбородок мне на плечо.
Василиса хмыкнула и улыбнулась, окинув его снисходительным взглядом.
Не думаю, что всё прямо так строго будет, она встала. Алён, чаю не хочешь? спросила ведьма, посмотрев на меня.
С удовольствием, я оживилась и сползла с колен Женьки. А то там на улице такая стынь, поёжившись, бросила взгляд в окно, на серые сумерки. Того и гляди, снежком вместо дождя припорошит уже.
Такое ощущение, что и город никак проснуться не может, хотя стрелки показывали одиннадцатый час, а за окном как будто семь-восемь утра. Или вечера, один фиг. Осень