Подземелье затрясло, пол завибрировал под ногами, и начал нарастать низкий и глубокий гул, который валами накатывал и уходил, приближаясь к центру, ко мне. Родовой источник проснулся.
Камеру заволокла тьма, темное пламя горело и гудело, наполняя каждую частицу воздуха вокруг, мне казалось, я и была пламенем, мне казалось, я и была силой, я дышала ей, я пила ее.
Мои руки стали антрацитового цвета, сияющие темной родовой силой, пылала малая печать под домашним халатом, звездой светилось родовое кольцо на пальце, я плыла в этих волнах, я купалась в этой силе, приветствуя ее.
Как же меня достало быть слабой.
Повинуясь моему жесту, вся тьма в камере взвихрилась воронкой, образуя компактный смерч, настолько наполненный силой, что казалось, задай импульс и можно все здание кернской Академии отправить на воздух с одного плетения.
Гул утихал, вибрации останавливались, и я начала слышать барабанной дробью, как пульс оглушительно бьется в ушах, и как болит прокушенная до крови губа. Пришедшие от источника гнев и ярость стихали внутри вместе с успокаивающейся силой, которая теплыми ласковыми волнами овевала тех, кто остался за моей спиной.
Тех, кто должен быть в безопасности за моей спиной. Тех, кто доверил мне свою жизнь, вручив ее Клану. Тех, кто умер.
Запястья обожгло пламенем и болью, как будто кожа под браслетами начала плавиться под действием температуры. Наручи нагрелись, и в этот момент звуки вернулись, обрушившись на меня валом.
Это не она, это источник, Хоакин
Вайю! Малышка!
Девочка моя, очнись! Контроль, ты должна взять контроль над силой Ваш Источник
Я пошевелила антрацитово-черными, окутанными родовой силой пальцами, щелкнув кольцами. Щелк-щелк. Шажок в сторону Хока. Щелк-щелк. Ещё шажок. Ма-а-аленький, чтобы он не окончательно впечатался в стену, и можно было шагнуть ещё.
Щелк-Щелк.
Я начинала плетение и меняла базисный узел. Начинала и меняла, не в силах определиться, чего же я хочу. Точнее чего требует та родовая сила, которая ураганом бушует у меня внутри.
Меня скручивало от желания наказать, размазать по стенке, впечатать в пол. Казалось, все поколения предков Блау стоят сейчас за моим плечом, требуя, неистовствуя, чтобы изгнать чужаков, посмевших осквернить камни земли Блау.
Щелк-щелк.
Верни контроль, Вайю, - требовал охрипший Хок.
Посмотри на меня, посмотри на меня, Вайю, девочка, почти умолял Люк. Глупо. Мне не удержать силу.
Вы хотели разбудить родовые дары? Вы хотели проверить? Вы проверили.
Вот ваша проверка, я развела руки, и сила темными смерчами обвилась вокруг меня, ластясь. Вот ваши дары, вот ваша сила, я смеялась, запрокинув голову. Где здесь сила голубых льдов Люк? Где? Ты видишь здесь цвета Хэсау, дядя Бер? Дядя Хоакин, мой самый сильный и самый решительный дя-дя-Хо-а-кин
Ещё шажок в его сторону. Щелк-щелк.
Щелк-щелк.
Остановись, Вайю, остановись! первый раз я слышу нотки паники в голосе Хоакина. Как приятно звучит понимание собственных ошибок.
Она не удержит Источник, она не удержит не сможет Уходим! наконец-то первые здравые мысли. Люк тащил упирающегося Бера в коридор. Брат, уходим Она не контролирует
Куда же вы, - я плавно покачалась на носочках. ДядяРазве прилично гостям уходить до ужина? У нас впереди ещё главное блюдо
Щелк-щелк.
И в этот момент нервы Хоакина сдали, он сложил пальцы, и хлестнул мой купол наотмашь, бил со всей силы, не сдерживая кругов и уровней, бил так, как будто мы столкнулись на поле битвы лицом к лицу. Льдисто-голубая искристая волна силы Хэсау взметнулась вверх, облизывая родовую тьму Блау, и растеклась по камере в поисках лазеек. Но их не было.
Это не моя сила. Это не мой гнев. Это не моя ярость. Это добровольная жертва.
Тьма снова заволокла камеру, и начала клубиться, приближаясь к Хоакину, который посмел поднять руку, который посмел использовать силу.
Это Источник, все подземельеИсточник, это большой Алтарь, Хок! в голосе Люка звучали нотки паники, он кастовал плетения за плетением, ошибался и кастовал снова, проверяя, но он не трогал мою тьму, поэтому тьма не трогала Люка. Мы разбудили Источник Блау Мы разбудили псаков Источник Блау, Хок!
Уходим, Бер был решительнее, и без разговоров схватил брата в захват, подтаскивая к выходу.
Нет, Хок отбивался, блокируя, нет, она сейчас проснется. Сила Хэсау сейчас проснетсяНужно подождать
Хоакин, Бер уже рычал, получив несколько чувствительных ударов, но продолжал тащить Хока. Хок, брат
Она сейчас проснется! Хоакин вырвался, отбросив Бера в коридор, и снова рванул к куполу тьмы.
У меня больше не было времени, я чувствовала, как родовая сила иссякает, возвращась обратно, и скоро купол, который ограждает меня, начнет истончаться и таять.
Пошли вон! небольшое усилие, и тьма взвихрилась до потолка, окутывая мою фигуру. Пошли вон с моей земли! ВОН! тьма ярилась, откликаясь на мои желания. Забери его, Люк! Во имя Великого, забери его! Я не сдержу силу!
Брат, - на этот раз они тащили Хоакина вдвоем, почти свернув его пополам в захвате.
Тот упирался, бешено сверкая темными глазами, отливающими льдистыми искрами.
Она сейчас проснется! Проснется! Хок снова сбросил захват, и при этом рванул вперед, как бы размазавшись в воздухе. Мое зрение изменилось, и я увидела серые ленты-тени, которые тогда преследовали и пугали меня в библиотеке.
Тени с шипением легко преодолели купол тьмы и рванули ко мне, извиваясь в воздухе. Что это за дрянь? Я окутала руки силой, и схватив одну, начала рвать пополам, вымещая на ней всю свою ярость, ту ярость, которая бушевала внутри, ту ярость которую принесла сила родового Источника.
Лента-тень извивалась и шипела, но тьмы было больше, она разъедала и подтачивала, поглощала и плавила, уничтожая то, чего не должно быть здесь. Последнее усилие, и лента-тень тает, осыпаясь в воздухе серыми клочками тумана.
В этот момент Хок рухнул на колени в подлете, со всей силы, и так харкнул кровью, что долетело почти до моих сапог.
Брат
Хоакин!
Лента. Лента-тень и Хок. Я начала ловить вторую, как Люци торопливо закричал.
Отзови, отзови их, Хок, отзови немедленно
Хок сделал странный жест рукой, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь на Бера, и вторая тень просто растворилась в воздухе с легким шипением.
Я отстранено наблюдала, как кровь продолжает стекать по уголку его рта, и могла точно сказать, что Хоакину потребуется не меньше половины декады на восстановление повреждений. Руки зачесались по старой привычке, скастовать стазис, исцеляющее, анестезию, но я удержалась усилием воли.
Сейчас это не мои дяди. Это не мои дяди. Сейчас это корши, которые пришли в мой дом. В мое гнездо.
Щелк-щелк. Люк и Бер одновременно вздрогнули, когда я наконец определилась с плетением.
Щелк-щелк. Я запитала чары, и в моих руках запела ослепительно белая молния высоким напряжением. И тьма грозовым фронтом взъярилась за моей спиной, шевеля волосы ветром силы.
Я развела руки шире, ещё шире, и разряд запел мне, подрагивая. Мне даже не потребовалось формировать импульс, настолько густо воздух был пропитан силой. Разряд.
Разряд. Разряд. И три предупредительных ложатся точно перед сапогами Хэсау, обугливая камни пола дочерна.
Щелк-щелк. И я начала формировать первые базисные узлы плетения Шторма. Здесь и сейчас я могу все. На эти десятки мгновений здесь нет никого сильнее меня, в пределах родового Источника, и это отчетливое понимание обреченностью отражалось в глазах Хэсау.
Я считаю до пяти, Люк. И начинаю, - я запрокинула голову, впитывая запах озона и первых грозовых разрядов, которые появились в воздухе, охоту. Пять
Щелк-щелк.
Люк сорвался с места раньше, чем успела доплести второй узел, подхватил несопротивляющегося Хока с одной стороны, и вместе с Бером потащил его к выходу, постоянно держа меня под контролем. В другой свободной руке у него льдисто горело активированное плетение щита. Дядя Бер в отличие от Люка сплел атакующие чары.
Четыре, три, и они выметаются в коридор, два, и камера захлопывается с громким стуком, один, Я последним рывком запечатываю дверь темной силой так, что волна резонансом расходится дальше, по всей клановой территории, и падаю на колени, больно ударившись об пол.
Начался откат, скрутивший все изнутри болью от превышения допустимого уровня используемой силы. Спина горелавосстанавливающие печати сорвало и они больше не действовали, текла кровь из прокушенной насквозь губы, но я успела.
Яуспела. Демоны, псаки и все порождения грани. Яуспела. Я сделала свою ставку, и ясправилась. Источник затихал, успокаиваясь, бушующая сила уходила обратно, оставляя серые стены в искристой изморози. Последнее, что я видела, перед тем, как отключитьсяэто две поникшие фигуры с закрытыми глазами в форме гвардейцев Блау, пристегнутые к пыточным стульям железными кандалами.
* * *
Я не знаю, сколько прошло мгновений, когда я очнулась, замерзшая. Я окоченела на ледяном полу в домашнем халате, затекшую спину неприятно дергало, наверное, открылись раны.
Я неловко перевернулась, выдохнув облачко пара, и поползла, поднимаясь, к Юнису и Юстасу. Руки плохо слушались от холода, света было маложаровня погасла, и только несколько факелов чадили на стенах.
Я напряглась, прислушиваясь, ища внутри отголоски родных-по-крови. Хэсау покинули первый круг и устроились в гостевом доме, за второй линией защиты. Запястья болели, обожженные браслетами Арритидесов. Псаково наследие светлых опять проснулось.
Хоакин был прав. Частично. Я чувствовала родовую силу Хэсау, чувствовала родную кровь, которая пела мне почти так же, как кровь Акса и дяди, но Мне не нужно это наследие. И я сделаю все, чтобы Хэсау никогда не узнали о том, что их силу можно блокировать артефактами Арритидесов.
Выражение лица Юниса было безмятежным. Он как будто спал. Глубокие морщины сгладились, и он стал выглядеть спокойнее и моложе. Добровольная жертва. Именно на это я сделала свою ставку. По крайней мере я была уверена в Юнисе, он приносил не только клятву служения Блау, но и отдельнуюмне. Не навреди. Храни. В жизни и смерти. Но кто знал, что Блау взыщут так быстро?
У многих Алтари маленькие и действительно занимают комнату, наш алтарный зал был сердцевиной плетений силы, сердцем Источника, но линии силы заключали все поместье в правильный рунный круг. Весь третий уровень подземелий при необходимости становился большим Алтарем, именно поэтому пыточные и тюрьма располагались на третьем. Чтобы хоть как-то крохами силы подпитывать родовой источник случайными жертвами. Хоть как-то.
Совсем другое дело вассалы и слуги, и те, кто принес Блау не одну клятву, те, кто добровольно согласились отдать жизнь на служение Клану, те, кто поклялись даже в смерти следовать пути. И это было самое слабое место в плане. Только добровольная жертва дает достаточно силы, чтобы я могла противостоять троим Хэсау. Троим взрослым обученным и тренированным Высшим, даже стоя на линиях силы родового источника.
Если бы Юнис и Юстас не приняли Клан всем сердцем, готовности умереть за Блау у них не было, принеси они хоть десять клятв. Да, они бы умерли, сила не простила бы отказа от клятвы крови, но это другое. Это готовность принести свою жизнь в жертву Клану, если это потребуется.
Именно поэтому я чертила «освобождение». Я освобождала их от клятв, отпуская и давая выбор. Жертва должна быть исключительно добровольной. И она таковой стала.
Они действительно доверились Блау, а мы не оправдали их доверия. Я не могу защитить тех, кто служит на моей земле. Я даже кандалы не могу снять самостоятельно. Я с остервенением крутила артефактное железо, которое не поддавалось чарам, ломая ногти, но снять кандалы не могла. Их заковали, как предателей, а они принесли добровольную жертву. И у их госпожи нет даже четырех империалов, чтобы достойно закрыть им глаза. Даже псаковых четырех империалов у меня нет!
Исаковы кандалы!
Я с остервенением ударила кулаком в пол, и ещё, и ещё.
Исаковы империалы!
И ещё, и ещё. Я била до тех пор, пока костяшки не оказались сбиты в кровь. Демоновы Хэсау.
У меня нет даже четырех империалов. Я зациклилась на этих монетах настолько, что заревела, поскуливая, и снова, и снова, ударяя кулаком в пол.
У меня нет даже четырех империалов. У меня нет силы. У меня ничего нет. Каждая тварь, которая решит, что она сильнее будет запирать меня в подземельях? Сколько ещё раз дверь камеры будет захлопываться за моей спиной, а мне не хватит сил, чтобы выйти? Сколько ещё раз?
Сколько ещё раз? Сколько ещё раз? Сколько ещё раз? Я с остервенением лупила по камням, вымещая всю свою беспомощность. Сколько. Ещё. Раз.
Мне нужна сила. Мне нужно столько силы, чтобы ни одна тварь, чтобы никто больше не смог запереть меня здесь. Чтобы никто больше не смог поднять руку на тех, кто стоит за моей спиной.
Мне нужна сила, чтобы никто больше не смог диктовать свои условия. Чтобы никто больше не мог решать за меня. Чтобы никто больше не мог зайти ко мне в дом и говорить, что я должна делать. Чтобы никто больше.
Мне нужна была сила. Много силы. Очень много силы. И я точно знала, где ее взять.
Глава 86. На пределе
Мы сидели на тахте кучкой, закутавшись в пледы, прижавшись близко-близко, потому что большое меховое одеяло было только одно, и его мы накинули сверху. В комнате было холодно, почти так же, как в подземельях.
Я постоянно открывала окна, чтобы впустить свежий морозный воздух и проветрить. Даже после купален, натертая до скрипа кожа и волосы, пахнущие ароматическими маслами, не могли перебить запах темницы, который, казалось, въелся в кожу навсегда.
Фей-Фей и Геб мерзли вместе со мной. Мы жались друг к другу на тахте, как щенки. Теплее и спокойнее, мне так не хватало спокойствия в последнее время. Лоб горел, плечо и спину дергало, а внутри морозило от мысли, что ночью мне снова идти в подземелья. Четыре золотых ждали своего часа на туалетном столике.
В этом было что-то изначально правильное. Делиться теплом. Иногда слова лишние, и нужно просто молчаливое плечо рядом. Просто молчи и грей, так всегда говорил Нике.
Ужин по общей договоренности мы пропустили, перекусив тем, что Нэнс принесла ко мне в комнату. Фей нервничала из-за завтрашнего Турнира, а Геб решил поддержать компанию.
После последней ночевки в лаборатории он как-то незаметно стал неотъемлемой частью нашего маленького общества, расслабился, и на полном серьезе стал выполнять обязанности защитника. У них даже появились свои шутки на двоих с Фей-Фей. Поллуксу стоит начинать бояться?
Укрепитель я не доварила. Просто не смогла, дрожали руки, срывались узлы плетений. В итоге Фей просто отодвинула меня в сторону и закончила то, что нужно. Эликсир Укрепителя был готов, но меня это не радовало. И сил проверять готовность сегодня у меня не осталось тоже.
Я даже не стала приводить в чувство Луция. Снимала стазис сзади, и потом сразу, одновременно, кинула чары глубокого целительного сна. Слуги отнесли его в комнаты, а я сбежала наверх, трусливо поджав хвост. К вопросам Наставника я была не готова, я просто не смогу сейчас говорить о том, что произошло в Храме, и в подземельях. Не могу и не хочу.
Завтра.
Что? Фей-Фей придвинулась ближе, почти нос к носу, смешно закутанная в цветастый плед.
Ничего, я дернула уголком губ, обозначив улыбку. Оказалось, последние слова я прошептала вслух. Геб молча поправил верхнее меховое одеяло, укутывая нас с Фей ещё сильнее. Можно закрыть, я кивнула на окна. И, Геб, нальешь ещё чаю? Маги отправила горячий сбор на травах по особому аларийскому рецепту Марты, который снимал усталость и согревал изнутри.
Гебион кивнул, одним плавным движением выбираясь из под одеял. Тренировки с Ликасом пошли ему на пользу. Про Ликаса тоже думать не хотелось. Завтра. Главное, что он в безопасности, Нэнс отчиталась, что его срочно вызвали во вторую дивизию на границу.
Именно сегодня. И именно на границу, как удобно.
И все-таки? Фей решила продолжить начатый ещё в лаборатории разговор.
Что ты хочешь услышать? я осторожно пожала плечами, оберегая свежую восстанавливающую печать. Завтра ты трудишься, яотдыхаю. И Геб тоже. Будем болеть за тебя с трибун. Целый день отдыха, а вечером проверим эликсир.
Гебион насмешливо фыркнул рядом. К четырем высоким искусствам юный мистер Лидс относился крайне прохладно, и сомнительное удовольствие тратить день на это, его не вдохновляло.
Вайю!