Вторым заданием было слововерность. Именно на это понятие нам нужно было представить стих собственного сочинения, в идеале, продемонстрировав высшую степень таланта, сваять его прямо на ходу за десять мгновений. Ровно столько показывала проекция песочных часов, вспыхнувшая в воздухе с первым ударом гонга.
Ни за десять, ни за двадцать, ни даже за десять раз по двадцать мгновений я бы ни сваяла ничего. Это явно не моя стихия. Я прокручивала в голове строки стихов Садо, которыми болела вся женская половина целительского крыла. Томики стихов, припрятанные под подушками свитки, с обязательными ежевечерними чтениями. Хочешь не хочешь, а вся эта ересь плотно оседает в голове. И, если быть объективной, позднее творчество Садо обрело зрелость и глубину, пережив мятеж, бунт, восстание в Столице, Садо начал писать так, как будто жил последнюю декаду. И эта сила и жажда жизни отчетливо чувствовалась в его последних стихах, которые мне даже немного нравились. Самое сложное было отделить ранние стихи от поздних, чтобы не использовать то, что им уже написано на текущий момент, поэтому я решила ограничиться только самыми поздними работами.
Что может быть более мучительным, чем мысли, которые уже начали обретать форму в твоей голове, произнесенные чужими устами? Когда другой, точно используя метафоры, расскажет о твоих собственных переживаниях и чувствах?
Высветлит, проявив то, в чем ты не успел признаться даже себе самому? Я собиралась бить Садо его же словами, его же стихами, его же мыслями. Либо он признает, что стихи гениальны, либо соврет, так и не узнав, что отказал самому себе в праве быть признанным.
И что доставляло мне особенное удовольствиеэто то, что он так и никогда не узнает, не поймет, почему эти строки будут звучать так знакомо, принося мучительное чувство узнавания своего.
Для слова Верность я выбрала стих Садо из любовного цикла. Я не знала, начал ли он уже оказывать внимание той леди, которая оказала такое влияние на его жизнь. Он через пять зим за один сезон написал сразу несколько поэтических сборников.
Любовьтопливо творчества, если огонь пылает горячо, можно спалить все вокруг дотла, либо направить жар в нужное русло. Садо любил замужнюю даму. Любил страстно и горячечно, любил так, что наши дамы рыдали, покусывая уголки подушек в отчаянии, что их кавалеры не способны на такое проявление глубоких чувств.
Я закончила писать свой стих по памяти немного раньше Марши, отложив кисть в сторону, и терпеливо ждала, пока не истекут последние песчинки в часах.
Леди Фейу, прошу, распорядитель кивнул штатному магу, и проекция чистого листа появляется над Ареной.
Марша читала чисто. Стихи были обыкновенными, личную печать, как я и думала, она ставить не рискнула, ограничившись живописью. Столбики появлялись на листе, Садо внимательно слушал, язевала, она написала очень длинную стихотворную поэму.
Неужели тут есть идиоты, которые считают, что такое можно придумать за десять мгновений без подготовки?
Стих был наполнен нравоучительными пассажами, правилами и наставлениями, и вообще показывал высокий моральный дух всех невест рода Фейу, и одной конкретной в частности.
Судьи аплодировали вяло. Садо взял слово, и некоторое время вещал правильные и очень скучные вещи. Трибуны начали потихоньку гомонить, недовольные отсутствием интересных зрелищ.
Леди Блау, ваша очередь представлять свою работу, распорядитель настороженно покосился в мою сторону.
Штатный маг щелкнул кольцами, перебрасывая плетения, появилась проекция чистого листа, и я начала читать с выражением.
Я замужем.
Вы не могли не знать.
Вдруг эти две жемчужины от Вас
Я тронута. Мне хочется принять И ими оживить ханьфу атлас.
На царские сады с балкона я смотрю, А муж мой во дворе, и близок он к царю.
Я знаю, сердцем Выкак солнце, как луна, Но мужу моему я верная жена.
С жемчужинами Вам я шлю и пару слез: Зачем мне встретить Вас до свадьбы не пришлось?
Закончила я, попытавшись добавить в голос положенную порцию скорби. Хотя, представить себе даму по уши влюбленную в Садо, я не могла, как не пыталась. Этот стих он посвятил ейсвоей музе. При виде Садо я могла определенно утверждать только одно: любовьболь и любовьзла. Очень зла.
Возмутительно! Просто возмутительно! Вы утверждаете, что это произведение написано вами? Садо поднялся с кресла в полный рост, распрямив щуплые плечи. В первый раз я видела на его лице проблески настоящей ярости.
Утверждаю, я спокойно вскинула вверх руку с родовой печаткой. И не просто утверждаю, а клянусь, что никогда эти строки не видели этого неба, записаны первый раз и до этого были только тут, я постучала кончиком пальца по виску, и в этот момент моя сила темным облаком окутала всю руку до локтя, лизнув пальцы.
Это невозможно, эхом откликнулся Садо, просто невозможно. Вы украли эти стихи, признайтесь! Или кто-то написал их для вас?
Сир Садо, я добавила в голос льда, это официальное обвинение?
Нет, нет, конечно нет, взмахнул пурпурными рукавами толстяк-распорядитель, останавливая ссору, все видели очевидное свидетельство силы Это просто недоразумение простое недоразумение, не так ли, господин судья?
Уж кто-кто, а распорядители точно знали, как часто победители представляли купленные, а не свои работы.
Садо молчал, сложив руки на груди.
Я хочу напомнить, мой голос, усиленный чарами, разнесся над Ареной, я не подавала заявку на третье искусство, и не планировала участвовать в дисциплине стихосложения. Не готовилась заранее и не имела времени на подготовку здесь, я сделала паузу, чтобы каждый из судей и зрителей на трибунах мог осмыслить мои слова. Я участвую в дисциплине алхимия. Поэтому, сир Садо, я жду официальных, публичных извинений. Требую, закончила я совершенно спокойно, отзеркалив и позу, и жесты Садо, сложив руки на груди.
Немедленно, низкий бас Бера Хэсау прозвучал так, что завибрировали трибуны и все стойки на Арене. Его внушительная широкоплечая фигура, ярко освещенная холодным зимним солнцем, четко вырисовывалась на фоне перил нашей ложи на втором ярусе. Он стоял в гордом одиночестве, рядом с родовыми штандартами Хэсау и Блау, подавляя всех вокруг.
Хэсауберсеркеры темные.за хребтом Летели взволнованные шепотки волной с трибун.
Конечно, конечно, взволнованно затараторил толстяк-распорядитель. Ещё бы, столько волнений на один штатный в-общем то Турнир, надеюсь, он не поседеет к его концу. Это недоразумение, совершеннейшее недоразумение Господа, он обратился к судьям, в поисках помощи.
Леди Фелисити несколько раз ритмично ударила тростью с металлическим набалдашником в пол, и Садо зашевелился и отмер, недовольно склонив голову на тщательно положенный по этикету угол.
Леди Блау, мои суждения поспешны и не состоятельны. Оправданием может стать искреннее удивление глубиной вашего так тщательно скрытого ранее несомненного таланта, не мог не съязвить он. Приношу самые искренние извинения.
Я молча кивнула в ответ, а дядя Бер отшагнул в ложу назад, покинув пост у самых перил, и на Арене сразу как-будто стало значительно светлее.
Если недоразумение разрешилось, я прошу судей начать голосование, - немного вспотевший распорядитель смотрел в сторону судейской линии.
Я прошу слова, я прервала толстяка, подняв вверх руку. Казалось, распорядитель готов заплакать, либо убить меня особо жестоким образом. Он тихо скрипнул зубами и кивнул мне, разрешая продолжить. Сир Садо позволил себе усомниться в моих способностях, я считаю, что этот факт окажет влияние на судей при принятии окончательного решения, констатировала я, а распорядитель снова скрипнул зубами. Поэтому я прошу дать мне дополнительное время. Каждого из уважаемых судей придумать по одному, совершенно любому слову, образу, на который я прямо здесь и сейчас напишу стих или краткую поэтическую зарисовку. Это позволит мне доказать, что обвинения, высказанные ранее сиром Садо, совершенно беспочвенны
Сир Садо уже принес извинения, - возразил распорядитель.
Формальнода. Урона чести нет, но я испытываю глубочайшее желание подкрепить свои слова действием, господин распорядитель.
Леди Фелисити некоторое время испытывающе изучала выражение моего лица, а потом вскинула трость вверх, одобряя. Таджо щелкнул пальцами по подлокотнику, и вальяжно поднял вверх руку следуя за леди Аю, мистрис Айрель и Тир присоединились одновременно.
Кто меня удивил, так это Варго, он первый раз за Турнир не поддержал Садо, тоже вскинув руку вверх.
Принято, распорядитель уныло констатировал факт. Уточняю, что леди Фейу участвовать нет необходимости, это исключительное желание леди Блау, которому мы пошли навстречу, он покосился вверх на ложу Блау-Хэсау, и оцениваться будут только первоначальные работы, дополнил он. Я спокойно кивнула в ответ. Прошу уложиться в отведенное времядвадцать мгновений, чтобы не нарушать расписания, - слова «и так пострадавшего в результате вашей предыдущей деятельности» просто повисли в воздухе. Прошу, над полем вспыхнула проекция песочных часов, отсчитывая мгновения, и я шагнула к столу.
Горы. Как ни странно, первым выступил Варго, опередив уже открывшую рот мистрис Айрель. Я кивнула, и ненадолго задумавшись, начала писать очередной из стихов Садо.
Закончила я быстро, не прошло и пары мгновений.
Эти стихи написаны впервые под небом этого мира, я подняла вверх правую руку, которое послушно окутало темное облачко родовой силы, подтвердив мои слова. Прошу, я кивнула штатному магу. Проекция чистого листа появилась над полем, и, я начала декламировать, наблюдая, как слова, написанные каллиграфическим курсивом достаточно сносного уровня, появляются на листе.
Плывут облака Отдыхать после знойного дня, Стремительных птиц Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы, И горы глядят на меня, И долго глядим мы, Друг другу не надоедая.
Прошу не убирать проекцию, я остановила мага, начавшего складывать пальцы. Я хочу писать, и чтобы текст сразу проявлялся. Так можно? Он покосился на распорядителя и, получив одобрение, дополнил плетения.
Страсть, наконец дождавшись своей очереди, произносит мистрис Айрель. Я ненадолго задумываюсь, подбирая подходящий стих и быстро пишу. Строчки появляются на большой проекции над полем одновременно с тем, как кисть касается бумаги.
Подтверждающая вспышка силы, и я снова смотрю на судейскую линию, стихи я решила не читать, достаточно того, что их могут прочесть другие.
Война, это произнес серьезный Тир, сцепив пальцы в замок. И кончик кисти быстро-быстро запорхал по бумаге, слова появлялись друг за другом, проявляя законченный стих.
Подтверждаю, новая вспышка силы, и я уже не декларируя, киваю леди Фелисити.
Истина, наконец произносит леди Фелисити. На этот раз я задумываюсь немного дольше, не так много в позднем творчестве Садо стихов, посвященных именно этой теме.
Кисть касается бумаги, и новый стих появляется в воздухе, видный каждому на Арене.
Подтверждаю, привычная вспышка силы, и я начинаю писать дальше без перерываТаджо задал очень простую темувласть.
Новый стих вспыхивает в воздухе, и ещё, и ещё. Судьи увлеклись и пошли уже на третий круг. Я написала стихи посвященные морю, ветру, счастью, и даже лошадямэто выделился Тир. Один Садо продолжал молчать, шевеля губами. Он задрал голову и читал тихо про себя каждое слово, которое появлялось на большой проекции листа.
Песочные часы показывали, что осталась ещё половина времени, выделенного мне распорядителями.
Достаточно, леди Блау, сказал Садо хрипло. Более чем достаточно. У него немного подрагивали руки. Я попрошу вас написать ещё один стих, последний, посвященный Югу.
Таким, каким видите его вы.
На доли мгновения мне стало жаль Садо, но это мимолетное чувство быстро прошло. Никто не будет унижать Блау безнаказанно. Неотвратимость, именно это слово крутилось у меня в голове. Садо получил ровно то, что заслужил.
Я выбрала стихотворение про Юг, одно из самых простых в его поздней лирике и самых душевных, возможно потому что Садо сам был родом из Южного Предела. Кисть танцевала по листу, штрихи ложились в буквы, буквы в слова, и стих обретал форму.
Подтверждаю, привычная вспышка темным облаком обволакивает руку, и я, изменив правилу, читаю этот последний стих лично вслух, повторяя давно знакомые мне строчки.
Вокруг взираю, взявшись за перила: сиянье гор и блеск реки слились, Повсюду ароматы разнеслисьчилим и лотос набирают силу
Светла луна и вид окрестный светел, но ни одной души родной вокруг
Я здесь чужойменя никто не встретил, в лицо мое прохладой дышит Юг!
Я закончила декламировать в абсолютной тишине, устало пристроив кисточку на подставку.
Судьи безмолвствовали, трибуны молчали, и только Садо неслышно шевелил губами, повторяя про себя последние слова.
Ничего личногоэто просто жизнь, сир Садо. Я украла не только его стихи, подорвав веру в собственную гениальность. Я украла его будущие достижения, отблески его славы. Я заимствовала часть того, что и сделало его по-настоящему великим в свое время.
Я украла часть его будущего. Он получил ровно то, что заслужил.
Садо начал хлопать не сразу, приноровившись, и потом встал в кресле в полный рост, склонившись мне, как равной, без всякой насмешки. Начали хлопать судьи, аплодировать и свистеть трибуны, на поле летели обрывки лент, шарфы, и даже какой-то цветной мусор.
Распорядителям пришлось успокаивать толпу, снова используя купол тишины.
И как долго вы сможете писать в таком ритме, леди Блау? тировский судья спрашивал с искренним и добродушным любопытством.
До вечера точно, ответила я, подумав, сколько в моей памяти осталось стихов в запасе.
Возможно, на некоторые сложные темы потребуется больше времени, я указала на песочные часы на столике рядом с судейской линией. Потом можно отдохнуть и продолжить, Садо отчетливо вздрогнул, я не пробовала проводить практические испытания.
Испытания? Леди Блау, тогда почему вы не подали заявку на третье искусство, выбрав только алхимию? уверенный голос Наставника по алхимии прозвучал совершенно внезапно. Варго оценивал меня по-новому, как неизвестную переменную, появившуюся в его правильном и давно проверенном алхимическом уравнении.
Целительский, я ответила односложно, пожав плечами. Результаты по алхимии шли в зачет, а вот как ты складываешь вирши, никому на целительском не важно. И Наставник уверен, что мои скромные способности в алхимии значительно превосходят мои возможности в третьем искусстве. Я отдельно улыбнулась потемневшему лицом Варго.
Пусть теперь греет голову, ещё лучше будет, если сделает хоть один, да неверный шаг.
Уважаемые судьи, распорядитель снова взял бразды правления в свои руки. Я прошу вернуться к голосованию. Вторая часть, - он сделал жест штатному магу, который вывел над полем сразу две большие проекции. Длинную поэму Марши и мой короткий стих про две жемчужины. Прошу
Тишину, повисшую над полем можно было резать ножом на маленькие кусочки. Никто из судей не решался быть первым, пока тировский судья, встряхнув запястьями, не отправил первый шарик силы к моей работе. После этого оживились всемистрис Айрель, леди Фелисити, Таджо, цветные шарики силы летели один за другим, присоединяясь к золотому светляку Тира. Варго голосовал последним. Шарик цвета болотной зелени послушно вспыхнул и присоединился к остальным, он решил в этот раз не отрываться от коллектива.
Остался только Садо, который задумчиво изучал проекции стихов, глядя в небо.
Сир Садо, - поторопил распорядитель. Тот очнулся, внимательно посмотрел на напряженно сжавшую кулаки молчаливую Фейу, потом на меня, щелкнул кольцами, и отправил розовый, в несколько раз больше остальных, светляк в небо.
Шар силы летел по странной траектории, как будто не хотя, приближаясь к работе Марши, потом замер, дернулся, и рванул в другую сторону, резко сменив направление.
Трибуны взревели ещё до того, как он достиг моей проекции, делая счет за третью дисциплину абсолютно разгромным.
Свистел совершенно по-плебейски в нашей ложе Геб, свесившись на перилах, махала рукой счастливая Фей-Фей, салютовал Люк, прыгала где-то на заднем фоне пухлая фигура Нэнс, и только Хок и Бер, два таких непохожих друг на друга брата-близнеца стояли молча, с суровыми лицами. Мужчинам не к лицу проявлять чувства на публике?