Понг, потупившись, шёл с ним рядом.
И у них могут быть другие дети. Дети, которых нечем кормить?
Можешь себе представить, как надрывается сердце матери, которой надо решать, которого из её детей она сохранит в живых? с грустью произнёс отец Чам.
И я полагаю сказал Понг, которому пришли в голову новые мысли, они знали, что в нашей деревне кто-нибудь найдёт младенца и заберёт его.
Отец Чам кивнул.
Они, действительно, положили её на обочину утром, когда фермеры везут по дороге свои тележки с рисом. А в нашей деревне, по слухам, принимают сирот.
Правда?
О да, давние слухи, сказал отец Чам, с отсутствующим видом глядя вверх. В первые годы после Великого Пожара дела в Чаттане были совсем плохи. Еды было мало, и многие умерли. Наши рыбаки вылавливали из реки корзины с младенцами, которые плыли из города. В них были маленькие записочки, слова которых разбивали сердце. Родителям, отправлявшим детей в плавание, нечем было их кормить. Вместо того чтобы видеть, как дети умирают с голода, они клали их в корзины и отпускали по течению в надежде, что кто-нибудь их найдёт. В то время наши рыбаки вылавливали больше детей, чем рыбы!
Отец Чам остановился и тяжело опёрся на свой посох. Он делал вид, что рассматривает край своей одежды; ему нужно было перевести дыхание. Понг помог ему снова встать прямо.
Тогда я пустил слух, что наша деревня примет любого ребёнка из Чаттаны, независимо от обстоятельств, сказал монах. Мы также порекомендовали оставлять детей на перекрёстках, а не отправлять в корзинке по течению. В реке слишком много крокодилов!
И люди послушались?
О, мы находили дюжины детей! Старик улыбнулся и указал на дорогу. Вот почему нам пришлось построить школу. Для этих детей.
Через некоторое время он потрепал Понга по плечу и улыбнулся:
Благодарю тебя, мой мальчик.
За что?
За то, что ты напомнил мне, что несчастным нужно сострадание, а не осуждение.
Понг запротестовал, что, конечно, он не может давать уроки своему учителю, но старый монах, не слушая, уже шёл вперёд.
Великий Пожар был очень давно, сказал Понг. Но детей приносят по-прежнему?
Отец Чам повернулся с удивлённым видом, словно Понг спросил: упадёт ли предмет, если его бросить.
Конечно, их приносят, сказал он печально, потому что всё ещё есть несчастные люди.
Дорога повернула, и они увидели низкое здание с отштукатуренными стенами, которое и было школой деревни Танабури. В большинстве деревень были ремесленные школы, в которых мальчиков и девочек учили вязать, обрабатывать дерево и обучали другим навыкам, чтобы они, когда вырастут, могли устроиться на постоянную работу. Отец Чам настоял, чтобы в школе в Танабури учили ещё и математике, и литературе. Здесь учили намного лучше, чем в тюремной школе Намвона; школа в Танабури могла соперничать с некоторыми частными школами в Чаттане.
Ах, отец Чам, вы пришли! увидев их в воротах, воскликнула директриса и поклонилась. Как всегда, это большая честь для нас.
Я получил ваше послание, ответил отец Чам.
Он подмигнул Понгу.
Где она?
Директриса заулыбалась.
В моём кабинете. Сюда, пожалуйста.
Они прошли мимо классных комнат, Понг следовал позади и заглядывал внутрь, на склонившихся над книжками учеников. Он не мог присоединиться к нимслишком велик был риск, что его татуировку кто-нибудь увидит, но ему нравилось издали следить за ними. Он разглядывал мальчиков, надеясь увидеть ухмыляющуюся рожицу Сомкита, хотя и понимал, что это невозможно.
Они вошли в кабинет директрисы, и отец Чам, опираясь на посох, опустился на пол перед плетёной бельевой корзиной.
О, боже мой, посмотрите на нас, заворковал он тоненьким голосом, какого Понг ни разу не слышал, какой сладенький персик! Тю-тю-тю! У-тю-тю! пропел он, щекоча девочке пятку.
Она счастливо захихикала.
Понг и директриса засмеялись, видя, как легко старику общаться с младенцем.
Бедняжка, она была такая грязная, когда её принесли, сказала директриса. Нам сразу пришлось её помыть.
Она совершенно чистенькая теперь, мадам, улыбнулся отец Чам. Не слишком толстенькая, но это мы исправим. Да-да, исправим.
На лице его отразилось беспокойство.
Вы уже нашли кого-нибудь, кто мог бы её взять к себе?
Да, не волнуйтесь, крестьянин из соседней деревни хочет её удочерить. У них с женой нет детей.
А, семья Шринавакулда, я их знаю. Ей будет у них хорошо. Итак, что я могу предложить этой удивительной девочке? О, да. Самые уязвимые заслуживают самого главного благословения, ты согласна?
Отец Чам полез в сумку, которая висела у него на боку, и достал длинный плетёный шнур. Это был особенный шнур, не такой, из которого были сделаны браслеты Понга. Толстый, сплетённый из красных и золотых нитей.
Старый монах наклонился над корзиной и завязал шнур вокруг запястья девочки. Сначала он произносил молитвы и благословения, которые Понг слышал сотни раз, но закончил он новым, отличным от обычных благословением:
Пусть путь её будет мирным, куда бы она ни шла.
Малышка, которая гулила и дрыгала ножками, немедленно затихла, замерла и посмотрела чёрными блестящими глазками в морщинистое лицо отца Чама.
Снаружи донеслись голоса детей, игравших в футбол. Директриса повернулась к окну посмотреть, что там происходит.
Дети! крикнула она. Что я говорила про драки?..
Понг повернулся к окну, но вдруг уголком глаза заметил нечто странное. На потолке плясал солнечный зайчик. Понг посмотрел наверх, туда, где танцевало золотое пятнышко. Источник света должен был быть внизу, там, где находились отец Чам и корзинка. Понг ахнул. Яркий луч, не слабее солнечного, светил из того места, где пальцы отца Чама завязали браслет.
Директриса услышала его «ах» и обернулась.
Что-то не так? спросила она.
Понг посмотрел на неё, затем перевёл взгляд на старика. Странное сияние исчезло.
Что?.. прошептал Понг.
Перед его глазами плясали золотые точки, словно он слишком долго смотрел на солнце.
Малышка принялась сосать свой новый браслет. Понг замер от удивления. Он посмотрел на директрису. Та несколько раз моргнула, но, кажется, ничего особенного не заметила.
Со стоном отец Чам опёрся на свой посох. Он чуть было не упал, и Понг поспешил помочь ему встать.
Как вы, отец Чам? обеспокоенно спросила директриса.
Всё хорошо, широко улыбнулся тот. У старика старые больные кости.
Он погладил малышку по головке.
Её семья будет счастлива с такой девочкой. Спасибо, что пригласили меня с ней познакомиться. Сейчас нам надо возвращаться в монастырь, не так ли, Понг? отец Чам тяжело опёрся на руку Понга.
У моего садовника есть дело в деревне, сказала директриса. Я попрошу, чтобы он вас проводил.
Она многозначительно посмотрела на Понга, давая понять, что садовник пойдёт с ними, чтобы отец Чам благополучно дошёл до монастыря. Но старый монах замахал руками:
Не беспокойтесь из-за меня. Мой друг еле поспевает за мной.
Он легонько постучал по ноге Понга своим посохом.
Прежде чем они покинули школу, директриса отвела Понга в сторону и шепнула:
Ты должен хорошо за ним следить. Он уже не так молод, как раньше. Он притворяется, что старость ему нипочём, но я же вижу. Я наблюдательнее других.
По дороге в монастырь Понг откашлялся и спросил:
Отец Чам, насчёт
Не сейчас, Понг, задыхаясь на каждом шагу, сказал отец Чам.
Понг замолк, и они молча шли рядом, пока школа не скрылась из виду.
Пожалуйста, отец, сказал Понг, который больше не мог сдерживаться, там в школе Вы и малышка. Кажется, я видел что-то.
Отец Чам слегка наклонил голову.
Да? И что ты видел?
Я не совсем уверен, сказал Понг, немного запинаясь. Кажется, я видел свет. Очень яркий. Это было недолго, и когда я начал присматриваться, света уже не было.
Отец Чам остановился и схватил Понга за руку, чтобы тот тоже остановился.
Ты его видел?
Понг кивнул.
Отец Чам долго смотрел ему в лицо, а потом снова улыбнулся.
Монахи говорили, что у тебя есть дар замечать, как зреют фрукты. Мне думается, они ошиблись относительно твоего дара.
Не успел Понг спросить, что имел в виду старик и что действительно произошло в школе, как они услышали шаги целой толпы людей.
Они были уже на краю деревни, где, наверное, половина жителей собралась вокруг кареты, запряжённой лошадьми. В деревне лошадей не было ни у кого.
Похоже, у нас посетители, сказал отец Чам, указывая посохом на карету. И очень знатные на этот раз.
Дверца кареты открылась, и оттуда вышел мужчина в форме государственного служащего. За ним спустилась женщина в платье, сверкающем золотом. Потом вылезла девочка с короткой стрижкой и чёрными глазами. На ней была фехтовальная форма.
Сердце Понга сжалось до размера горошины.
В горы приехали начальник тюрьмы Сивапан и его семья.
Глава 12
Нок Сивапан, которая вышла из кареты в Танабури, совсем не узнала Понга. Регулярный приём пищи сделал его щёки круглыми, и он вырос на три дюйма. Торчащие волосы сбрили, и монашеское платье также помогло замаскироваться.
С другой стороны, Нок почти не изменилась с того времени, когда она иногда заезжала в Намвон, просто стала старше. Не так выросла, оставалась по-прежнему миниатюрной, но регулярные занятия фехтованием сделали её сильной. Волосы у неё были обрезаны выше плеч, и взгляд оставался прежнийиспытующий и серьёзный.
Даже если бы Понг не носил одежду послушника, Нок вряд ли бы обратила на него внимание.
Она была в погружена в свои мысли.
Её семья редко выезжала из Чаттаны, и Нок с интересом рассматривала маленькую деревню среди гор. Близняшек оставили дома. На барже Сивапаны доплыли до подножия гор и пересели в карету.
Лошади! ахнула её мама, когда карета подъехала к пристани. Она подняла руку и прикрыла рукавом нос, загораживаясь от свежего мускусного запаха. Ты разве не предупредил их, кто ты? Они должны были прислать транспорт на энергетической сфере! Это было бы достойно твоего положения!
Отец Нок вздохнул:
Здесь, вдали от столицы, не используют транспорт на энергетических сферах. Но мы будем внутри. Там не будет пахнуть.
В этот момент одна из лошадей подняла хвост и вывалила кучу, опровергающую слова отца. Нок предложила маме руку и повела её в карету. Извозчик взмахнул кнутом, и они медленно покатились вперёд.
Мама Нок озабоченно промокнула носик платком и настороженно посмотрела в окно.
Если мы будем так тащиться, то не успеем до темноты! Я говорила, что надо было выехать раньше. Я не хочу оказаться на улице, когда наступит ночь.
Отец Нок наклонился и погладил её по колену.
Ничего не поделаешь. Была только одна баржа, которая останавливается в Танабури, и мы на ней приплыли. Даже если мы остановимся в монастыре, всё равно у нас достаточно времени, чтобы добраться до наших домов.
Не надо называть это место «нашими домами», оттолкнула его руку мама Нок. Мы их снимаем. Ты не забыл, что в одном из домов даже нет водопровода?
Это самый лучший домик в горах, успокаивающе произнёс отец Нок, робко улыбнувшись дочери. В нём всегда останавливаются официальные лица. И потом, что делать? Это провинция. У них нет таких удобств, как в Чаттане, хотя после моего визита всё должно измениться.
Семья Сивапан оказалась в Танабури потому, что кто-то из Комитета по Управлению Законом и Светом заметил, что в этой деревне никто ни разу не купил энергетическую сферу. По меньшей мере, не было отмечено, чтобы кто-то из Танабури приезжал на заправочную станцию, где большинство людей могли прикупить немного энергии из больших хранилищ, которые наполнял Правитель.
Они что, огнём здесь пользуются? Отец Нок не хотел никого арестовывать, но планировал серьёзно поговорить с местными властями. Конечно, Танабури с одной школой и маленьким монастырём было далеко до города, но всё равно здесь должны исполняться те же самые законы. Давно пора официально просветить бедных жителей относительно преимущества энергетических сфер и сил, которыми располагал Правитель. Это одна из причин, по которой сюда решил приехать отец Нок.
Одна, но не единственная, как прекрасно знала Нок.
Представь себе, ворчала мама, личный юридический советник Правителя будет ходить в туалет во двор! Если хочется попробовать такой жизни, можно было бы поселиться в трущобах Восточной стороны.
Нок слушала, как её родители вновь и вновь обсуждали, как долго они задержатся в Танабури. Карета медленно катилась по горной дороге. За окном поля высокого сахарного тростника сменились ровными рядами папайевых деревьев, а затем лесом. Если бы родители перестали спорить, стало бы очень тихо.
Нок любила тишину, и ей бы понравились эти спокойные и мирные места, если бы она не знала, зачем её привезли. Хотя родители изо всех сил старались это скрыть, Нок всё-таки узнала.
Родители Нок, как и другие, многое скрывали от своих детей. Например, они никогда не рассказывали ни Нок, ни младшим, когда её отец менял работу. А если рассказывали, это называлось «повышением», хотя всем было прекрасно известно, что это не так.
Повышение означает больше денег и престижа, а не наоборот. Первое «повышение» произошло четыре года назад, когда Нок было девять лет, а её отец служил начальником тюрьмы в Намвоне.
Из тюрьмы в тот год исчез мальчик, и то, что с ним произошло, оставалось полной загадкой. Другой маленький мальчик поклялся, что видел, как тот полез на манговое дерево, нависавшее над рекой. Может быть, он упал. Записали, что мальчик утонул, но пошёл шёпот, что за этим стоял отец Нок. Что он за надзиратель, если позволил мальчишке ускользнуть сквозь пальцы?
Из-за этого инцидента тюрьму начали проверять. Проверяющие посмотрели записи и обнаружили, что отец Нок проявлял халатность, управляя тюрьмой. Он редко приходил туда, словно работа была для него не на первом месте.
Сначала отца Нок «повысили» до бумажной работы в Управлении. Нок считала, что тихое Управлениесамое подходящее место для её отца. Ему нравилось читать, писать и никого рядом не видеть. Его делоработать с бумагами, а вовсе не управлять большим учреждением вроде тюрьмы. Её отец мог бы прекрасно там работать, если бы мама Нок не была против. Юристы в Управлении не зарабатывают больших денег. Брат Нок поступил в дорогой университет. Её младшие сёстры-близнецы должны были перейти в частную школу, в которую ходила Нок. Так что мама пустила в дело свои связи в обществе, нажала на рычаги и каким-то чудом пересадила мужа на высокий пост: Уполномоченный по контролю за исполнением Законов.
У отца не было подчинённых и было очень мало ответственности. Он должен был ездить по стране и проверять судебные книги. Самое главноеэто очень хорошо оплачивалось. Семья Нок переехала в большой дом в лучшем районе Западной стороны. Её маму снова начали приглашать на светские вечеринки. Раз всё пошло так хорошо, родители Нок должны были быть счастливы.
Но оставалась одна проблема.
Мама Нок всё время следила за ней. Даже сейчас, когда карета медленно поскрипывала на дороге, Нок чувствовала, что мама смотрит на неё глазами, полными печали и разочарования.
Словно Нок совершила какой-то проступок. Но это было невозможно. Ни разу в жизни она не оступалась. Всегда была идеальной дочерью. Она не хвасталасьпросто старалась изо всех сил.
Нок была лучшей в классе, и все остальные девочки её возраста сильно от неё отставали. В прошлом месяце она выиграла первенство города по фехтованию в своей возрастной группе. Весь город смотрел соревнования. Именно тогда Нок впервые заметила, как мама смотрит на неё.
Это был лучший вечер в жизни Нок. Её соперником оказался высокий горластый мальчик по имени Бык. «Скорее, Мышь», подумала Нок, сделав подножку и бросив мальчика на спину на мат. Он быстро вскочил на ноги, держа наготове свой боевой посох. Но Нок видела в его глазах неуверенность, страх того, что на виду у всех он будет побеждён спортсменом меньшего роста.
Нок, в свою очередь, никогда не была такой быстрой. Словно она успевала увидеть свои движения прежде, чем их совершить. Она легко отражала его атаки, крепко держа боевой посох, а его руки вздрагивали после каждого столкновения. Нок чувствовала, как накопленная за годы тренировок энергия течёт по её мускулам и собирается в один шар. От одного из её блоков Бык пошатнулся, и Нок поняла, что пришло время с ним покончить. Она подняла свой боевой посох и резко опустила один конец вниз, на пол, исполняя приём, известный только самым искусным мастерам-фехтовальщикам. Шар энергии через её руку потёк в оружие. Затем выплеснулся наружу; пол вздрогнул, Бык отлетел и упал на спину. Вылетевшая энергия отбросила назад волосы зрителей на трёх первых рядах. Зрители замерли. Сердце Нок успело простучать дважды, после чего они вскочили на ноги, скандируя её имя.