А телефон у меня был древний. Модель двухтысячного года. Кнопочный, красного цвета. Экран маленький, функции ограничены.
А разве
Мизуки-сан, вопросы потом, напористее сказала я.
Боже, хорошо-хорошо.
Мизуки торопливо полезла в карман своей черной куртки, вынула беленький айфон и дала команду. Пока телефон вибрировал, я быстро продиктовала номер. Вибрация оборваласьи номер мгновенно исчез. Я проверила во входящихпусто.
Записала?
Ну да, показала Мизуки экран айфона. Правда, в любом телефоне можно просмотреть журнал вызовов. Даже в таких допотопных, как у тебя.
Я молча вбила незнакомый номер в телефон, набирая его с экрана Мизуки, и когда сохранила в список контактов, он тут же исчез. Пропал, будто его и не было. Я повторила операцию три раза, но результата ноль. Мизуки ждала хоть какого-то комментария. Для нее, наверно, все выглядело так, словно я от кого-то скрывалась. Или будто я спятившая полоумная девица, мчащая черт знает куда без всякого плана.
Я вежливо улыбнулась Мизуки, на лице которой отражалось слабое недоумение.
За тобой что, кто-то гонится? в шутку спросила она.
Во всяком случае, мне думалось, что спросила она в шутку.
Да нет, непринужденно махнула я рукой и швырнула телефон обратно в рюкзак. Это я так. Один номер названивает да названивает. Кошмар. Я раз ответила, сказала, что ошиблись, а они опять звонят.
Добавь в черный список.
У этого старичка нет такой функции. Хотелось бы.
В следующий раз будут звонить, я могу ответить. Я бы им задала по полной! взбунтовалась Мизуки. А чего людей бесить, не пойму. Сказали же, не туда попали. Опять досаждают. Люди такие глупые
Не то слово, Мизуки-сан. Слушай, ты можешь сохранить номер у себя? Мой телефон что-то глючит. Не факт, что он понадобится, конечно. Но вдруг.
Да не вопрос. Сохраню.
Спасибо.
Вечером мы сытно поужинали, и вновь угощала попутчица. Мне становилось страшно неловко от ее любезности, но затем, как я поняла, угощение явилось платой за часовые рассказы Мизуки о своей жизни. Начиная с раннего детства и заканчивая вчерашним днем. Я услышала все: и период взросления, и первая любовь, и проблемы в школе и колледжеМизуки каждую историю сопроводила мельчайшими подробностями. Мизуки умела ярко и «сытно» их подаватькак самый вкусно приготовленный донбурихотелось слушать и слушать. Правда, уже к середине историй я начала клевать носом. Слишком много рассказов Я бы на ее месте делала маленькие перерывы, от такого звонкого голоса уши у любого завянут!
И я его послала к чертям собачьим! самоуверенно рассказывала попутчица. Нет, а на кой черт мне сдался двоюродный брат, который ни разу в жизни не поинтересовался, как у меня дела? У него имелась тысяча возможностей, у этого негодяя! Ну, а когда мы спустя десять лет снова увиделисьвстретились семьямии он деньги у моих родителей украл, все стало ясным: не зря я его невзлюбила с самого начала! Всегда он был таким, знаешь, гадким и мерзким. С ранних лет. Вот не зря я его невзлюбила, снова повторила Мизуки. Наши семьи больше не общаются: его родители на стороне сына, уверяют, что он ничего у нас не крал, а мои родители знают правду. Моя мама лично все видела. Тошнотворный, скользкий тип мой братец!
Вот это д
В Фейсбуке я его кинула в «ЧС»! не давала мне и слова вставить Мизуки. Пусть катится куда подальше! Это ты не знаешь, как мерзко он вел себя маленьким! Мы тогда у бабушки гостевали. По папиной линии. Дрались как уличные коты!
Да уж: истории Мизуки без преувеличения подавались ярко, но по содержательности выглядели обыкновенными, как у всех нормальных людей. Друзья, родители, школа, любовь, работа, колледж Ничего сверхъестественного. Не то чтобы я говорила, будто это плохожить в нормальной среде и сталкиваться с простыми проблемами. Просто моя жизнь состояла из совершенно других историй, да и сама я принадлежала иной среде Люди, с которыми я сталкивалась, не стали бы делиться такого рода рассказами. Они бы сочли их непомерно занудными. В конкретно моем случае спасала смелая подача Мизуки. Такой подаче следовало поучиться мне самой. Рассказчиком я слыла довольно слабым.
Коан-сан, вот так дела! в один момент удивилась Мизуки и хлопнула руками по коленам. Мы в пути уже девять часов, а я о тебе ничего толком не знаю!
Она переключила на меня внимание, что меня совсем не обрадовало. Уж лучше бы продолжила свои истории. Я бы перетерпела. Но так или иначе, у любого исхода были бы свои минусы.
У меня скучная жизнь, скромно пожала я плечами.
Ой, заливаешь мне тут! тряхнула головой Мизуки. Давай, расскажи хоть что-нибудь! С любым человеком хоть раз в жизни должно приключиться что-то интересное!
Я вздохнула и запрокинула голову кверху. О чем бы рассказать? Нужно отсортировать рассказы. Это прежде всего. Иначе, если пойму, что проговорилась где-то в середине, будет поздно. Мизуки такаяначнет докапываться. А выдумывать я не хотела. Хм.
Твоя мама, ты упомянула, живет в Америке, начала Мизуки, увидев мое озадаченное лицоуж больно долго я пыталась отыскать нормальную историю в своей голове.
И она однозначно шагнула на очень опасную территорию.
Это неинтересно, холодно улыбнулась я. Вот знаешь, ты мне рассказала про своего двоюродного брата, а у меня двоюродная сестренка Ей всего девять. Я очень люблю ее. Мы жили в одном доме, она во мне души не чаяла. А когда я этим утром собрала все вещи и покинула дом, я ничего ей даже не сказала. И словом не обмолвилась. Просто пропала. Я не собиралась говорить об уезде семье, но В ее составе есть человек, который всех успокоит. Об этом я не переживаю. А вот об Акико думаю
Акикоимя твоей двоюродной сестры?
Да. Она, наверное, сильно обиделась на меня. Мы были так близки, она любой мелочью делилась, как и я А тут рази исчезла. На ней это как-то даже отразиться может. Психологически, я имею в виду.
Мизуки медленно кивала. Вздохнула и сказала:
Да, она от любого человека может ожидать предательства. А может и нет Ты ей совсем-совсем ничего не сказала за день до ухода? Хоть что-нибудь?
Я оставила ей письмо, ответила я. Положила ей под подушку, пока она спала. В нем я извинилась за свой уход и добавила, что однажды мы увидимся.
Однажды?
Да. Я не могла ей лгать. Увидимся мы далеко не скоро.
Ну, сестра, ты, конечно, честнаяпробормотала Мизуки. Честность не всегда хороший выход. Ты же понимаешь это?
О, да, подумала я. Понимаю как никто другой.
Врать я не люблю.
Я тоже, призналась Мизуки. Но мы все, так или иначе, врем.
По пустякам, заметила я, имея в виду непосредственно себя. Врать по пустякамэто не та ложь, на которую необходимо обращать внимание. Это мелкие детали. Незначительные. Вернулась я домой в шесть или семьэто так важно? Нет. Вот мы и не вдаемся в подробности. Я не исключение. А такого рода ложь, как пообещать дорогому человеку вернуться скоро, а на самом деле, возможно, не вернуться никогдаэто не просто вранье, а чистой воды предательство. Я не хочу предавать Акико. Хотя, очевидно, уже предала. Самим своим уездом.
Мизуки поджала губы. Моя откровенность, похоже, тронула ее.
Все будет хорошо, Коан-сан. Я хорошо предсказываю. Точно тебе говорю: все закончится хорошо. Мы всевершители своих историй, как факт произнесла она. И ты, уверена, найдешь возможность и повидаешься с Акико-чан. Раз уж не скоро, то, как ты и написала, однажды.
Однажды, досадно кивнула я.
Мизуки помолчала пару минут, пока я ушла в себя, и поинтересовалась:
Слушай, Коан-сан, вот ты сказала, в вашей семье есть человек, который успокоит остальных. Что ты имела в виду? Этот член семьи, выходит, знал о твоих планах?
Я опустила тысячу подробностей, которые бы напугали Мизуки, и кратко ответила:
Да.
Хорошо, так же кратко кивнула девушка и поправила свои темные вьющиеся волосы. Как я поняла, для тебя это слишком личное. Не хочешь говоритьне надо. Просто Я хочу понять, зачем ты поступаешь так категорично? Вот у меня с семьей сущие проблемы, мама и папа из меня все соки выжимали, жила я с ними или отдельнои я покинула Америку в поиске себя и свободы. Но я-то знаю, что они меня любят. И я поддерживаю с ними связь. Редко, по смс, или созваниваться раз в неделю-две будем. А ты с ней созваниваться не хотела бы?
Хотела бы, слабо улыбнулась я.
Но?
Но я не могу. У меня на это есть причины.
У тебя терки с семьей? Должно быть, да, предположила Мизуки, видя, что я подтверждать ничего не стала. Или ты решила окончательно сжечь мосты.
Понимаешь, Мизуки-сан, многое здесь зависит не от меня. Обстоятельства, в которые я попаду, могут сыграть более значительную роль, чем я сама.
Но ты не знаешь, в какие обстоятельства попадешь, прищурилась Мизуки.
Ну да. Можно и так сказать.
Как ты там любишь говорить Разберешься на месте?
Именно.
Девушка глубоко вдохнула и выдохнула. Разговаривать со мной было той еще работенкой. Я видела, как Мизуки вымоталась за эти пять минут.
Поэтому-то я очень осторожна в выборе слов, пояснила я. Вы сказали, Мизуки-сан, что мы, люди, вершители судеб, но именно при получении полной свободы мы вынуждаем себя в чем-то ограничиться. Моя свободаэто та, где я начинаю новую жизнь. Без семьи. Без Акико. Возможно, я оглянусь назад. Но я этого не знаю. Вот и иду вперед.
Мизуки озадаченно, с ноткой опаски, уточнила:
Но кому же нужна такая свобода, Коан-сан? Отчего ты так бежишь? Или к чему?
Я отвела обремененный взгляд к окну, разглядела луну сквозь затянувшие небо тучи и негромко сказала:
Разберусь на месте.
Глава четвертая
ИНТЕРВЬЮ #2
Статья из «Научного Мира Зазнаек», выпуск от пятого апреля 1952 года.
Приветствую мир зазнаек! С вами вновь бессменный журналист Тара Ямада и его постоянная колонка уникальных мест, о которых вы едва могли слышать.
И сегодня я бы хотел вернуться в место, уже упомянутое в моей колонке год с лишним назад. Место это отдает мистикой, его покрыли огромным слоем тайн и загадок, а обучающиеся там люди далеко не самые простые. Они практически избранные!
Академия Ши-Ян снова в центре внимания.
Мне повезло во второй раз выйти с ней на контакт, ведь, как нам известно, эти ребята всегда очень заняты для общения с публикой. Академия любезно согласилась дать мне интервью. «Ну и удача! подумал я. На мою просьбу откликнулись. Любой другой журналист бы мне завидовал. А чего греха таитьуже завидуют!».
Сегодня Академия особенно предрасположена для гостей (правда, сложно говорить об остальных с тех пор как я являюсь единственным гостем): теплый прием мне оказывают сразу на входе. Это преподаватель истории Ши-Ян, профессор Кииоши Танака. Он приветливо машет мне рукой, широко улыбается и кланяется. Сразу ведет меня по коридорам Академии, согласившись показать свой кабинет.
Я читал вашу статью, говорит профессор, остановившись у одной из дверей широкого коридора, выложенного темным крупным камнем.
Читали? удивляюсь я. Мне приятно слышать.
Да что уж там. Вся Академия читала. Уж директор точно ознакомился.
Пока профессор Танака стоит ко мне спиной, открывая дверь, я навожу объектив на пустующий коридор и пытаюсь сделать кадр.
Фотографировать запрещено, вдруг предупреждает профессор.
Я удивляюсь: он же стоит спиной, как он видит? Зеркал нигде нет. Отражений тоже. А затем я с глупой улыбкой качаю сам себе головой, вспоминая, что нет смысла искать ответы в магии. Вернее, в том, как она работает. Особенно если речь идет о магии Ши-Ян.
Дверь открывается. Профессор Танака пропускает меня в кабинет и закрывает за собой дверь. Здесь кромешная темнота, будто беспросветная пещера. Раздается щелчок включателя, и комнату озаряет яркий свет. Я поднимаю голову к потолку и ничего не понимаю: откуда поступает источник света? Затем замечаю в стене напротив три обыкновенных окна, в которых светит солнце. Выходит, источник светаони? Тогда зачем включатель? И что он включил? Я осматриваю кабинет: пол, потолок и стены полностью выложены из того же темно-синего камня, что и коридор. Камень очень крупный и холодный, это ощущалось через обувь. Кабинет в целом очень просторен и устроен обыкновенно, с зеленой доской, мелками и партами в три ряда. Профессор наблюдает за моими передвижениями: я подхожу к окнам и выглядываюза ними повсюду голубое небо и белые облака. И правда, ведь мы парим. Я сажусь за одну из парт и представляю себя учеником Академиина лице профессора появляется маленькая улыбка. Интересно, что она значит?
Говорите, директор читал мою статью? спрашиваю я и поднимаюсь из-за парты, продолжая осматриваться.
Да.
Судя по всему, ему понравилось.
Совершенно точно, кивает профессор Танака. Иначе вас бы здесь не было второй раз. Большая удача, что вы в Академии. Директор не любит журналистов. Говорит, они искажают правду.
Это если она пропагандирована, отвечаю я. Мои статьи таковыми не являются. Напротив, я всегда стараюсь добраться до правды и предоставить читателю информацию со всех сторон, а не с какой-то более выгодной.
Этим вы директору и понравились. Статья была написана замечательно, отмечает профессор.
Спасибо.
Я оборачиваюсь к задней стене кабинета и вижу еще одну дверьжелезную и прочную. Оглядываюсь на профессора и вопросительно смотрю на него.
Там ваша лаборантская?
Я же преподаю историю, пожимает плечами он и проходит между рядами, приближаясь к этой двери. Там не лаборантская. Всего лишь необычные экспонаты.
Я прошу преподавателя ознакомить меня с экспонатами, наличие которых меня заведомо интригуют. Он соглашается. Достает из кармана ключ, делает три оборота и открывает дверь. Из темного проема доносятся сырость и холод.
Пока ученики на уроках и не начался мой, у нас есть время для интервью, сообщает профессор Танака и заходит внутрь.
Раздается непонятный щелчок, и комнату так же озаряет прямой свет. Он явно шел с потолка! Но и в той комнате вверху не висело ламп. Всего лишь пустой потолок.
Я прохожу внутрь. Комната вдвое меньше и уже. Окон нет. На стенах висят широкие рамы с фотографиями и текстами, походившими на исторические справки, а на полу в четыре ряда и четыре столбца стояли деревянные тумбы, на которых располагались самые разные и необъяснимые вещи. Каждая вещь была накрыта стеклянным куполом. Я подхожу к тумбе, находившейся ко мне ближе всех. Смотрю, что на ней находится. И ничего не понимаю.
Под стеклом, постоянно извиваясь, в воздухе парит вещество, словно тяжелый дым от костра или призраки ядовитых змей, готовых нанести атаку. Цветом вещество золотистое и яркое, оно броско отсвечивает, не имея ни формы, ни назначения, которое можно было бы ему приписать с первого взгляда. Обычный человек бы этого не понял. Я являюсь обычным человеком.
И по-прежнему ничего не понимаю.
Что это такое? указываю я на неизвестный предмет.
Профессор закрывает за собой дверь, поправляет очки, глядя на этот предмет, и спокойно отвечает:
Это боль.
Боль? переспрашиваю я. Обращаю внимание на табличку, прикрепленную к тумбе, и прочитываю название: «Боль». Видимо, тут сыграла моя невнимательность. Но я все равно ничего не понимаю. И задаю вопрос: Чья это боль, профессор?
Кииоши Танака складывает руки на груди и многозначительно вздыхает. Почему-то он подолгу молчит, словно хочет, чтобы я обратил внимание на что-то еще. Я перевожу взгляд на другие предметымедленно прохожу мимо каждой тумбы. Я вижу и человеческие черепа, и черепа неизвестных мне существ очень странной формы, и средневековые мечи, и какие-то мелкие красные камни, напоминающие алмазы. Я вновь вопросительно смотрю на профессора, стоя по другую сторону тумб.
Любой предмет хранит в себе энергию, наконец поясняет Кииоши Танака. Кость, камень, череп, даже обыкновенная песчинка. Энергия способна передать и качество предмета, и его возраст, и его историю, и, самое интересное, его настроение. Да-да, вы не ослышались, господин Ямада. У любого предмета есть настроение. Оно накладывается непосредственно человеком или другим живым существом. В стенах Академии любые существа мы называем одним словомявление. Пожалуй, я рискую сослаться на чересчур внутреннюю информацию, но японские ученые уже больше полугода занимаются исследованиями структуры воды. Они пытаются доказать, что вода может «записывать» все, что видит. В метафорическом смысле, у воды есть глаза. Возможно, вода даже умеет слышать. Но ученые Японии уже точно доказали одно: вода впитывает в себя энергетику человека. Мысли, которые он испытывает, слова, которые он произносит. Вода впитывает любое явление в себя. Ученые убеждены, что вода во всех смыслах есть отражение человека. Академия не сотрудничает с учеными Японии, мы не заинтересованы в этом. Мысль, которую я хочу до вас донести, господин Ямада, заключается в следующем: люди научным путем на одном конкретном явлении доказали то, что магия Ши-Ян смогла доказать более шестисот лет тому назадпричем на всевозможных предметах и явлениях. В данном кабинете собраны предметы, найденные в самых разных местах планеты в самое разное время. Нашли их наши ученики. Что объединяет эти предметы, спросите вы? Они принадлежат одному конкретному человеку.