Дедушка говорил, что зима не позволит лесной ведьме окрепнуть, не даст золоту в крови разгореться. Солнце не будет греть до самой весны, а Дарина останется не сильнее деревенской знахарки.
Будем надеяться, повторила девушка за Ярополком. Спасибо за твой подарок и за советы, Великий князь.
Ярополк чуть склонил голову к правому плечу.
Счастлив порадовать тебя, Дарина.
Дочка мельника плохо различала, что таится за сладкими речами, да и сама говорить красиво не умела, но ей немало пришлось услышать лживых ласковых слов от Милоша.
Она постаралась улыбнуться.
Я счастлива просто быть здесь, подле тебя, Великий князь.
Ярополк не поверил бы, заметь он смущение на её лице, не поверил бы он и преданности или восхищению. Лесная ведьма улыбнулась лукаво, так, как улыбалась Милошу зимними ночами.
Где бы я могла столькому научиться? Думаю, любопытно будет поиграть с лисецкой княгиней.
Не заиграйся, Дара. Здесь нужен опыт.
Но у меня хороший учитель.
Лучший, поправил Снежный князь, и Дара рассмеялась его шутке, сверкнула тёмными глазами из-под ресниц.
Лучший, повторила она. Спокойной ночи, князь.
В спальне на женской половине терема ждала сестра. Весняна уже расстелила постель, взбила подушки и теперь тихо, почти испуганно пыталась ругаться со служанкой, которая хотела навести порядок в комнате.
Дара остановилась на пороге, наблюдая, как девушки упрямо перетягивали друг у друга серебряный кувшин для воды.
Мы с сестрой справимся без твоей помощи, иди, сказала Дара.
Служанка посмотрела на лесную ведьму с нескрываемым возмущением. Дара равнодушно выдержала её взгляд. Странно, чудно было девке прислуживать простолюдинкам, пусть и вольным. Верно, только страх перед ведьмой или боязнь ослушаться княжеского приказа удерживали её здесь.
Поутру ты мне понадобишься, проводишь в храм на рассветную службу, предупредила Дара служанку, прежде чем та выскользнула из их с сестрой покоев.
Веся с раздражением грохнула кувшин на стол.
Да как же так? вздохнула она с возмущением. Дара, что же нас теперь и кормить с ложечки будут, как маленьких? Она меня привела сюда, сказала, что мы с тобой будем жить вместе, а потом как начала хозяйничать, меня вообще не слушала.
У знатных людей принято, что за них всё слуги делают, даже умываться и одеваться помогают, сказала Дара, и так странно было ей вспоминать о своей жизни в Златоборске, пояснять сестре то, что стало для неё привычным. Но её злит, что мы с тобой простолюдинки. Ничего, смирится. И ты привыкнешь. Неловко это, правда, поначалу. Главное, что мы теперь вместе.
Верно, ты права, согласилась Веся, продолжая осматривать спальню, как вдруг взгляд её упал на гобелен. Ох, Дарка, ты видела?
Да.
Пару мгновений они с сестрой стояли рядом, разглядывали побледневший от времени костёр и горящую на нём ведьму.
Холодно что-то у нас, ты не мёрзнешь? невинным голоском спросила Дара. А то дров никто не принёс.
Не холодно вовсе, честно ответила Веся. Ты раздевайся поскорее и залезай в постель, смотри, какие тёплые шкуры.
Лучше огонь в печи пожарче растоплю.
И Дара рванула гобелен со стены. Ткань затрещала в одном углу и легко порвалась. Девушка дёрнула сильнее, ещё раз, ещё и, наконец, бросила гобелен себе под ноги.
Что ты делаешь? испугалась Веся. Он, должно быть, такой дорогой!
Ничего, расплачусь с княгиней как-нибудь, процедила упрямо Дара и протащила гобелен по полу.
На столе в ларце для рукоделия лежали ножницы.
Веся, помоги, пропыхтела Дара, усердно разрезая ткань. Возьми нож и рви эту тряпку помельче, целиком в печь не влезет.
Когда пришёл поздним вечером Стрела, девушки кидали лоскуты ткани в открытую печь, и огонь пел весело, принимая угощение. Ростислав присел рядом на постеленную на голый пол лисью шкуру, взял из кучи огрызок гобелена.
Охотник, тут же узнал он длинный меч со знаком Холодной Горы.
Дара молча забрала у него лоскут и кинула в огонь.
Расскажи, попросила она. Только честно, зачем Ежи привёл меня к вам? Что вы ему обещали?
Стрела оглянулся на Весю, будто спрашивая её разрешения, и только после ответил:
Мы с Небабой угрожали ему, грозились убить. Парниша испугался до смерти, он бы кого угодно привёл, не только тебя. Правда, взамен он взял с нас обещание вывести из города Весю и остальных, кого получится.
Значит, Ежи знал, что вы пришли по мою голову.
Конечно, знал, да и был не слишком против.
Ясно.
Веся прильнула к Даре, положила голову на плечо сестры.
Он не со зла, подумай только, как страшно ему было. Ты видела Небабу? Он же здоровый, что медведь.
Страшно, конечно, согласилась Дара мрачно. Скажи ещё кое-что, Стрела, кому ты теперь служишь? Княжичу Вячеславу или Великому князю?
Я состою в дружине Великого князя. Пока Мстислав правил, мы под его началом ходили, только князь все дела по дружине княжичу передал. Теперь выходит, что мы Ярополку служим.
Значит, княжичу ты больше не подчиняешься? Дара повернулась к Стреле, чтобы лучше видеть его лицо.
Огонь в печурке пылал ярко, почти как солнце.
Нет.
И если он прикажет меня убить, ты ослушаешься?
Ростислав не выдержал её взгляда, обернулся вновь на Весю, ища совета.
Ну и вопросы ты задаёшь, пробурчал он. Плохо же тебе, наверное, спится, раз такие мысли мучают.
Будут мучить, раз жених сестры помышляет о моём убийстве.
Дара, да что ты говоришь такое? ахнула Веся, хватая её за руку. Ростислав никогда не навредит тебе, я же его невеста, а ты будущая своячница.
Стрела не сказал ничего, а Даре больше слов и не требовалось.
Веся поднялась, чтобы позвать холопа и попросить принести им ужин. Её тихий ласковый голос был слышен из-за двери. Дара прислушалась, повернулась к Стреле.
Постарайся справить свадьбу до весны, прошептала она.
Что? он удивлённо распахнул глаза. В его зрачках отражались огоньки свечей, их тёплый свет делал грубое разбойничье лицо мягче и приветливее.
Тише, я не хочу, чтобы Веся услышала, едва слышно сказала Дара. Пожалуйста, постарайся справить свадьбу до наступления весны. Веся меня не послушает, но когда станет твоей женой, то будет обязана тебе подчиняться. Ей не место здесь. Она будет в опасности. Пожалуйста, женись на ней поскорее и отправь к себе домой. Я боюсь за неё.
Я тоже, прошептал Стрела.
Они смотрели друг другу в глаза, не мигая, и, кажется, впервые между ними возникло согласие.
О чём шепчетесь? раздался голосок Веси.
Думаем, что бы ещё из княжеского дворца на растопку отправить, усмехнулась Дара и подвинулась в сторону, чтобы сестра могла сесть между ними.
Веся взяла Дару за руку, положила голову на плечо Ростиславу. От печи шло тепло, и зима за окном стала не так страшна.
Гобелен скоро прогорел, наступило позднее время, и пора пришла гостю прощаться.
После, когда Веся готовилась ко сну и переплетала толстую косу, Дара осталась сидеть у огня и рассказала о встрече с Богданом. Веся от волнения готова была сразу побежать к нему в гридницу.
Он что-нибудь рассказал о домашних? Как мать с отцом? Как дед? распереживалась она. Всё хорошо?
Все здоровы, соврала Дара.
Богдан мог случайно упомянуть, что Молчана больше нет на свете. Как Веся это переживёт?
«Как переживёт Ждана весну? пришло отчего-то на ум. Как она будет одна работать на мельнице?»
Если мачеха не справится, то они со Старым Барсуком умрут от голода, некому будет им помочь.
«Но, верно, Ярополк мог бы послать к ним холопа в помощь, а то и двух. Быть может, он даже подарит мне холопов, если я попрошу», подумала Дара.
Раз Великому князю нужна лесная ведьма, так лучше ему постараться заслужить благодарность и верность Дарины.
Только мало толку от ведьмы без силы.
Дара заглянула в нутро печи, вгляделась в самую сердцевину огня, потянула золотую нить, затянула покрепче, привязывая к запястью.
Неожиданно печка громко охнула, содрогнулась, и огонь погас. В спальне стало совсем темно, даже свечи потухли.
Дара заморгала, ослеплённая вспышкой силы. Кровь её ярче вспыхнула на мгновение.
Этого было мало.
Глава 4
Ратиславия, Златоборск
Месяц лютый
Стольный град запомнился Милошу другим. В начале лета он увидел его ярким, шумным, нарядным. Тогда Златоборск пестрел богатыми теремами, слепил разнопёрыми красками, радовал глаз весёлыми нарядными девушками и заморскими гостями. Златоборск был беззаботен и весел, как и положено богатому городу, что стоит далеко от границ и не знает войн, который не сторожат цепные псы, носящие знак Холодной Горы.
Зимний Златоборск побледнел и будто даже обезлюдел, хотя на каждом углу сидели теперь беженцы в изношенных одеждах и с усталым равнодушием просили милостыню. По-прежнему галдела ярмарочная площадь, но торговали теперь не дорогими тканями и драгоценными камнями, а мукой, рыбой и репой. Исчезли с улиц горделивые троутосцы и шумные бидьярцы, не видно стало купцов из вольных городов и с островов Лу Ху Чу, всех их заменили хмурые скренорцы.
Резкая грубая речь северян звучала отовсюду, и Милошу вдруг ратиславский язык показался мягче и приятнее, чем прежде. Он поймал себя на том, что вместе с другими ратиславцами недружелюбно косился на скренорцев, избегал их тяжёлого взгляда и торопился пройти мимо, когда замечал на своём пути.
И, что чудно, его куда охотнее теперь принимали местные, чем прежде. Милош остановился на постоялом дворе в предместьях и поначалу сторонился хозяина и его жены, но в первый же вечер неожиданно разболтался с обоими.
От хозяина пахло чесноком и хмелем, он поставил перед гостем кружку с пенящимся пивом, нарезал хлеба и сала и присел за стол сам. Милош не приглашал его, да и не был единственным посетителем в зале, оттого ещё сильнее удивился неожиданному дружелюбию.
Попробуй сала, вместо приветствия сказал хозяин и сам положил в рот толстый кусок с тонким ломтём хлеба. Моя жена с Трёх холмов, из ваших, её мать научила, как правильно засаливать. Хорошо выходит. Он облизнулся и вытер рукой жирные усы. Я Ачим, будем знаться, и хозяин протянул над столом всё ту же грязную руку.
Милош с плохо скрываемым отвращением посмотрел на сальные мужские пальцы, но сдержался, пожал руку хозяина.
Милош.
Что ж, Милош, далеко путь держишь или здесь, в Златоборске останешься? Ачим покрутился на стуле, усаживаясь поудобнее, разложил локти на столе и принялся с двойным усердием за сало с пивом.
Ещё не решил.
Милош поглядел на поставленную перед ним кружку и тоже сделал глоток. В животе было пусто с самого утра, а хозяйка всё не несла заказанный ужин. Чесночный дух дразнил, манил, и юноша взял кусок сала, положил на хлеб.
Хорошо сало, признал он. И вправду как рдзенское.
Ну, так, хмыкнул Ачим. Врать не буду. В Златоборске больше никто так сало не делает, как моя жена.
Голод одолел брезгливость, и Милош накинулся на угощение, он ел жадно и так же жадно вдыхал запахи хлеба, хмеля и чеснока.
Ачим наблюдал за ним и пил пиво. Милош ловил на себе взгляд хозяина и никак не мог разобрать, что тот означал.
Помню, точно так же после Хмельной ночи вы все шли через Златоборск, сказал Ачим. Сначала один, два, а потом сразу толпой. Думал, всей Рдзеней так к нам и перейдёте, ан нет, остались ещё, значит.
Милош перестал жевать, замер, посмотрел напряжённо на хозяина.
Остались? спросил он невнятно с набитым ртом.
Чародеи, пояснил Ачим. Или ты не потому сюда прибежал? Даже до нас дошли вести, как Охотники свирепствуют после пожара. На днях, говорят, запалили такой костёр на берегу Модры, что даже до Старгорода дошёл дым. Люди от ужаса и смрада прямо на улицах падали, прости Создатель, и он осенил себя священным знамением. Запах человеческой плоти он ну, ты-то, верно, знаешь лучше моего.
Кусок хлеба встал поперёк горла.
Да не боись, не выдам тебя, заверил Ачим. Ты в Златоборске теперь, городе княгини Златы, а не на лойтурской горе.
Недоверие точило сердце. Милош внимательно рассматривал собеседника, мечтая заглянуть ему в голову.
Разве ваш князь не внук Императора? Он же носит кайло на своих знамёнах.
Верно, согласился Ачим. Только кайло это тебе не знак Холодной Горы, да и вообще, князь взял к себе на службу лесную ведьму. Любопытно даже, что на это скажет его дед?
Лесную ведьму?
На губах Ачима мелькнула улыбка. Он, довольный расспросами гостя, откинулся назад, ещё больше выпятив круглый живот, и продолжил:
Наш Великий князь теперь в походе, собирает ополчение в Лисецке, к весне готовится. Видел, небось, сколько скренорцев на улице?
Милош кивнул и засунул в рот ещё кусок сала, лишь бы не проговориться, не выдать жгучее нетерпение. Но Ачим как назло продолжил рассказывать про северян:
Их всех с собой княгиня привела, она теперь правит заместо мужа, перебралась из Снежного вместе с наследниками, а с собой позвала людей отца, этих проклятых северян. Зуб тебе даю, недолго они будут такими мирными, от этого народа жди беды. Любой скренорец хуже дюжины рдзенцев.
Хозяин будто и не заметил, что оскорбил гостя, он пил пиво большими глотками, оттого всё больше пьянел и становился болтливее. Милош молча ел уже пустой хлеб, позабыв про обещанный ужин, и слушал.
Я ж помню, как раньше, ещё до того, как Ярополк в Снежном стал править, скренорцы деревни разоряли. У меня невестка с севера, она до сих пор плачется, что её отца в плен уволокли. Великий князь часто дружину посылал, да только без толку. Звери они, эти скренорцы, а не люди. Перуну по-прежнему молятся и другим богам, каким-то чужим, о которых даже здесь не слыхивали. Безбожники, одним словом. От таких жди беды, повторил он. Вот они сюда осенью притащились, сначала немного их было, а теперь тьма-тьмущая. Пресветлый Отец народ успокаивает, говорит, что скренорцы для охраны, для мира, значит, что княгиня их с собой привела, и они ей подчиняются. Только в городе уже мира нет. Как так нас скренорцы охраняют, если честным девкам от них спасу нет? А торговцы жалуются, что их обдирать стали, откуп требуют в три раза больше, чем раньше. Мне пока везёт, мой двор далеко от городских стен, не добрались ещё. Но скоро распухнут от алчности, мало им станет, тогда-то и начнётся
Что начнётся?
Так ясно, что: власти захочется больше, а княгиня и рада будет всё под себя подмять. Уже, говорят, будто она с Фиофано цапается. Две бабы под одной крышей никогда не поладят.
Что ты опять на баб наговариваешь?
Перед Милошем на стол поставили деревянную тарелку с пшённой кашей, а рядом копчёную колбасу.
Хозяйка упёрла руки в боки, гневно поглядывая на мужа.
Чем языком чесать, шёл бы разобрался с нашим гостем из угловой комнаты, а то он жалуется, что у него клопы в кровати.
Клопы? Леший бы его задрал, заворчал Ачим. А шёлковых простыней ему не подать?
Вот и узнай, может, и подать, хмыкнула презрительно женщина и посмотрела с любопытством на Милоша.
Ачим поднялся неохотно и ушёл, ругаясь себе под нос, а хозяйка осталась возле стола.
Полная, румяная женщина напомнила Горицу своим видом и привычкой понукать и ругать почти ласково. Разве что рушником она, как матушка, не замахивалась. Милош улыбнулся ей и спросил с некоторой опаской:
Сильно ваши клопы кусаются?
Да ты пойди найди хоть одного, соколик. Если получится, я тебя в свою постель пущу.
Муж возражать не станет?
Старый боров так дрыхнет, что и не заметит, хохотнула хозяйка, и Милош рассмеялся то ли шутке, то ли родному мягкому рдзенскому говору.
Женщина не спешила уходить и внимательно, без всякого стеснения разглядывала гостя.
Что ты, насовсем из Рдзении? вдруг с материнской жалостью спросила она.
Наверное, пожал плечами Милош и взял наконец ложку, зачерпнул немного каши. Только не знаю, куда здесь податься.
А что ты умеешь?
Милош некоторое время сомневался, стоило ли говорить о себе правду, но всё же ответил честно:
Я лекарь, обучался в Совине. Но, говорят, в Ратиславии каждая деревенская бабка разбирается в травах, да ещё и заговоры читает.
Женщина оглядела Милоша с головы до ног.