Послушница снова открыла рот, силясь закричать. Жрица закрыла собой весь обзор, но через пару мгновений она отошла, держа что-то на руках.
Дочь, услышала я её голос, молодец, Эстрела, ты выполнила свою миссию.
Молодая мать сжалась в комочек и, кряхтя, повернулась набок. Я видела слёзы в её глазах. И поняла, что сама плачу.
Присев, я спряталась за перила и беззвучно рыдала, то ли от ужаса, то ли от облегчения, а то ли оплакивала эту крохотную малышку, что никогда не увидит ничего иного, кроме этих стен.
Родилась ещё одна немая послушница.
На негнущихся ногах я всё же добралась до складских комнат и тихо вошла.
В комнате при тусклом свете лучин сидели три женщины. Вскинув головы, они поприветствовали меня и вновь принялись за работу.
Вокруг чувствовалось напряжение.
Видимо, они тоже знали, что происходило внизу.
Взяв грубо сколоченный табурет, я присоединилась к ним.
Перебирая пласты сушёных водорослей, ловила остальных послушниц на том, что они бросают пристальные взгляды на дверь. Наконец, не выдержав, я взяла лучинку и написала прямо на грязном усыпанном землёй каменном полу.
«Дочь».
Всё разом выдохнули и заулыбались.
Работа пошла быстрее. Мы постоянно переглядывались, подбадривая друг друга.
Так прошёл остаток дня.
Боль в спине постепенно затихала. Раны быстро затягивались.
Собрав все подгнившие водоросли в глубокие корзины, мы вместе вышли из хранилища. Самая старшая послушница выстроила нас в ряд и жестом приказала идти.
Так, приглядывая друг за другом, мы поднялись к двери из подземелья. Тенями скользнули на улицу. Вместе высыпали мусор в вырытую яму за храмом, и сложили корзины в небольшой пристройке.
Раздался призыв к ужину.
Мне жутко хотелось есть, но я не зналапустят ли меня к столу или наказание ещё не окончено.
Медленно шагая к входу, снова почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд.
Вскинув голову, заметила в окне уже знакомую фигуру. Северянин.
Сонья, шепнул он, но я услышала.
Невольно остановившись прямо под его окном, глубоко вдохнула и пошатнулась. В воздухе витал аромат шиповникового чая. Закрыв глаза на мгновение, я унеслась в своё счастливое детство в маленькой землянке, услышала тихую мелодию, что напивал отец, ставя котелок на огонь. Увидела мешочек с сушёными сморщенными красными ягодами.
Вздрогнув, снова подняла взгляд.
Северянин, молча, разглядывал меня, в свете заходящего солнца на его шее поблескивал ошейник. Ухватившись за него, мужчина оттянул его от кожи. Это показалось мне странным: обычно зачарованный металл плотно прилегал, нередко вызывая приступы удушения у пленных.
Глава 8
Всю ночь мучили кошмары. Но я не могла припомнить ни один образ из снов: ни лиц, ни обстановки, ни звуков, ни слов.
Ничего. Кроме липкого удушливого страха, что сковывал душу, не позволял дышать.
Лёжа с открытыми глазами на боку, я вслушивалась в тишину.
Шорохи, скрипы.
Потянуло сквозняком, и раздался глухой удар.
Утро! Пора подниматься.
Но сил совершенно не было. Словно и не спала вовсе.
Храм оживал. Слышны были шаги и негромкие голоса жриц.
А я всё лежала и таращилась на стену.
Такая пустота на душе, казалось, там ветер витал, вымораживая всё.
Скрипнула дверь, кто-то коснулся моего плеча. Обернувшись, я уставилась на Светлуповариху, что вчера накормила меня. Приставив палец к губам, она протянула мне серое платье.
Спешно одевшись, я пошла за ней. Миновав длинный узкий коридор, мы вошли на кухню. За тёмным массивным столом понуро сидела Смэка, обняв себя за плечи, молодая женщина раскачивалась в такт собственному мычанию. Этот звук пробирал до костей.
Чуть в стороне от неё как мышки ютились девочки, которых Светла прикармливала втайне от жриц. Того, что давали на завтрак, детям явно не хватало.
Повариха провела меня дальше и усадила возле печи. В руки мне вручили деревянную тарелку с чищенной варёной рыбой.
«Ешь» жестом показала Светла и, отвернувшись, вышла из комнаты. Смэка продолжала мычать, её безумие становилось всё заметнее. Сглотнув, я быстро уничтожала рыбу, даже не чувствуя её вкуса.
А в голове роились мысли одна другой тревожнее.
Раньше повариха так себя никогда не вела. Светла женщиной была крайне замкнутой. Ни с кем не сближалась, редко проявляла эмоции, а уж про заботу, и говорить не стоит. Её душу трогали лишь дети.
Пока я пыталась понять причины её поведения, миска опустела.
Заглядывая в неё, пыталась понять, а что ела-то? И ела ли вообще? Голод мой никуда не делся.
Поставив миску на стол, огляделась. Тарелки для пленных на разносе. В них плескалась мутная зеленоватая жижа.
«Отнесу» Смэка вскинула голову и, перестав мычать, с силой ударила себя по груди.
Я кивнула и, потянувшись, поймала ее запястье, чтобы не била себя больше.
С улицы донёсся звон, призывающий на завтрак.
Вернулась Светла. Достав деревянный бочонок из-под лавки, она протянула его мне. Открыв, я обнаружила в нем узкие полоски рыбы.
«Наживка?» прищурившись, я вопросительно глянула на женщину.
Немного подумав, она взяла дощечку и спешно написала: «Пустая не возвращайся. Верховная пророчит тебя в жрицы, остальным это не нравится, они ведь высокородные».
Теперь стало понятно, чего на меня так окрысились. Злобно оскалившись, я тяжело вздохнула. Вот чего мне не надо, так это становиться одной из этих бездушных тварей.
«Твой обряд уже скоро, на дочечке появилась новая запись, придумай что-нибудь, но не отдавай невинную кровь алтарю».
Прочитав такое, удивлённо уставилась на женщину, что прожила здесь всю свою долгую жизнь. Она кивнула, подтверждая свои слова.
В коридоре послышались разговоры.
Схватив тряпку, Светла обтёрла дощечку.
Вошедшие на кухню жрицы злобно покосились на меня.
Что ты тут крутишься, лютая? рявкнула Тлара. Пошла завтракать, а послев лодку. Посмеешь явиться последней и без добычивсю ночь на углях стоять будешь. Ясно тебе?
Скривившись, я вышла из помещения, делая вид, что их вообще не существует. Но то, чем поделилась со мной Светла, взбудоражило. Послушницы не становятся жрицами. Никогда. Но и кухарка врать бы не стала. Тогда что происходит?
Я нутром чувствовала, что правду мне донесли. Это и пугало.
Послушницыэто рабыни, магически одарённые женщины, чьё призваниеоблегчать жизнь жрицам. Женщинам, которых попросту сослали сюда близкие. Неугодные жёны, ненужные дочери, что родились вперёд своих братьев, матери, о которых никто не желал заботиться. По сути, и они, и мы заложницы храма с той лишь разницей, что наш удел угождать.
Позавтракав в общей столовой, медленно поплелась к лодке.
Странная тревога терзала душу. Я поймала себя на том, что постоянно оглядываюсь. Остановившись, подняла взгляд на второй этаж.
Пленника видно не было.
Это огорчило. Непонятное чувство, словно в нем что-то родное. Забытое. Или обретенное?! Мои мысли постоянно возвращались к этому Северянину.
Тряхнув головой, я заставила себя идти к воде.
Забравшись в лодку, проверила снасти, поставила бочонок со свежей наживкой и, оттолкнувшись от берега, отплыла одной из первых.
Густой туман необычно низко стелился над землёй.
Безмятежная водная гладь серебрилась.
То тут, то там у берега слышались всплески, но я не решалась остановиться. Искала чистый участок, чтобы хотя бы видеть, куда кидаю снасть и что передо мной.
Мне снова не везло.
Обогнув небольшой островок, я закинула крючок с грузилом в воду. Наблюдая за палочкой, что должна была дёрнуться в случае поклёвки, почувствовала страшную слабость.
Глаза слипались.
Спина, что не мучила меня с утра, вдруг вспыхнула огнём. Я понимала, что происходит что-то странное, но нечто удерживало меня на этом месте.
Зашумели деревья. В их кронах метался ветер, бросая в воду жёлтую, красную листву.
Палочка слабо дёрнулась, я напряглась, но ничего.
Сражаясь с дремотой, поёжилась. Становилось холоднее.
Палочка снова дёрнулась, её сильно потянуло вправо. Ухватившись за верёвку, я потянула и тут же ощутила сильнейшее сопротивление. Чтобы не попалось на мой крючок, оно было немаленькое.
Началось сражение. Понимая, что без улова меня ждёт наказание, я, не жалея рук, тащила свою жертву к лодке. Она сопротивлялась. Встав на колени, я яростно наматывала верёвку, ощущая, как она режет мою ладонь. В воду одна за другой падали капельки моей крови, но я не обращала на это внимания.
Выбиваясь из сил, следила за тем, чтобы моя жертва не соскочила с крючка и чтобы верёвка не оборвалась. На поверхности показалось белоснежное брюхо.
Я никогда прежде не ловила такой огромной рыбы, мне её словно туман послал.
Полностью сосредоточив на ней своё внимание, не замечала ничего вокруг. Наконец, подтащив рыбину к борту лодки, удерживая верёвку в окровавленной руке, достала дубинку и, размахнувшись, ударила.
Один раз, второй, третий.
Речной монстр обмяк и прекратил сопротивление.
Потянувшись, я попробовала затащить его в лодку и чуть не упала в воду, прогнувшись под тяжестью своего улова.
Только спустя пару минут мне удалось втащить рыбу за хвост.
При этом я сама обессиленно упала рядом.
Руки страшно жгло, спину ломило, а по коже гулял странный холодок.
Именно он и привёл меня в чувства. Распахнув глаза, я уставилась в туманное небо. Оно в ответ смотрело на меня глазами чистых сияющих душ.
Поднялся ветер, его порывы раскачивали лодку.
Сжав в руках весло, вдруг осознала, что просто не могу пошевелиться.
Поднялись волны, лодку несло вперёд.
Заледенев от ужаса, я выдохнула облачко пара.
Над моей головой мелькали ветви деревьев, я слышала, как волны бьются о борт лодки. Рыба рядом со мной не шевелилась.
Испуганная, я не понимала, что происходит и куда меня несёт.
Глава 9
Время словно замерло. Ветер яростно ударял по лодке, упорно толкая её вперёд.
Белые тени давно исчезли, оставив меня одну.
Не в силах пошевелиться, я чувствовала такой холод, будто мир вокруг меня застыл.
Наконец, лодка резко на что-то натолкнулась, меня тряхнуло, и все снова замерло.
Ветер стих, как будто и не было его. Туман всколыхнулся и отступил подальше.
Безмолвие. Я слышала только лишь тихое, еле различимое шуршание набегающих на берег волн.
Согнув пальцы рук, поняла, что ко мне возвращается способность шевелиться. Надо мной возвышалось дерево, его веточки медленно покачивались успокаивая. Большая черная птица, громко закричав, пролетела мимо, затем, сделав круг над лодкой, опустилась на бортик и темными глазами внимательно уставилась на меня.
Ворон.
Издав леденящее душу «кроу», он расправил крылья и замер.
Стало холоднее.
С трудом повернув голову, увидела то, отчего забыла, как дышать. Меня прибило к острову: одному из десятков, что разбросаны по устью реки. Песок, прибрежный кустарник, редкие деревья. Все привычно и обыденно, кроме одного. Чуть подальше от покатого берега, между высокими мертвыми деревьями белел огромный камень. Алтарь. Над ним застыли черные как смоль тени, чуть колыхаясь.
Я сглотнула, но, казалось, они вообще не замечают моё присутствие.
Я впервые так близко видела черных или грязных, как чаще их называли жрицы. О них много говорили: души убийц, потерявшие надежду, забывшие себя. Безликие. Погасшие. Смрадные. И еще с десяток имен, описывающих этих существ.
Но я ощущала только холод, идущий от них.
Резкий порыв ветра пробежался над водой. Непогода вдруг опомнилась и снова вошла в раж.
Ворон, захлопав крыльями, сорвался с места.
Черные развернулись и медленно поплыли в мою сторону.
Страх сковал сердце. Оно билось так быстро, что оглушало.
Грязные приближались. Трясясь от холода, я не могла закрыть глаза. Мне было жутко. Муторно страшно. Тени плавно проскользнули над самой моей головой, как будто не заметя живую. Свет в моей душе вздрогнул и спрятался, страшась выдать себя.
Одна за другой черные души покинули этот остров.
Зажмурившись, я досчитала до двадцати.
Потом еще раз.
И еще.
Отстукивая зубами дробь, я все же нашла в себе силы и попыталась сесть. Это вышло далеко не сразу. Покосившись на мертвую рыбу, испытала некое омерзение, вдруг поняв, что я убила.
Оборвала ее жизнь.
Умом понимала, что совершила это ради того, чтобы не умереть с голоду, но моя магия воспротивилась этому. Тяжело вздохнув, взялась за весло, и хотела было оттолкнуться от берега, но что-то остановило. Никогда прежде я не видела этого острова, хотя и плавала в этих водах ежедневно.
Вокруг стелился смертоносный туман, но даже он не мог заставить меня просто уплыть.
Осторожно выбравшись из лодки, я подтянула её на берег и привязана к небольшому деревцу, растущему в воде. Несмело шагая вперёд по холодной влажной противно чавкающей земле, медленно приближалась к алтарю. Он давил на меня, вытягивая силы. Но при этом манил.
Что-то хрустнуло под босыми ногами.
Наклонившись, я подняла палочку и тут же поняла, что ошиблась. В руке у меня была маленькая кость.
Ещё несколько шагов вперёд, и я остановилась.
Алтарь был залит ссохшейся кровью. А вокруг него бесчисленное количество маленьких пожелтевших от времени косточек. Чьих? Вроде, как и птиц, только вот у камня из земли торчала уж больно крупная для воронья круглая кость. С глазницами.
Сглотнув, я развернулась и побежала прочь.
Трясущимися руками отвязала лодку и, оттолкав в воду, неуклюже забралась в нее. Так быстро я ещё никогда не работала веслом.
«Мальчиков отвозят за остров» эта фраза звенела в моей голове, причиняя физическую боль.
«Сыновья послушниц принадлежат Тануку».
Перед глазами темнело.
Мы ведь и вправду считали, что детей отдают в некие поселения последователей бога Смерти. Никто ни разу не заикнулся, что они что их.
Я подавилась собственным дыханием.
Перед глазами стеной яростно бился огонь, пожирающий моего отца.
Сжав весло, я просто замерла.
«Убью».
«Уничтожу их всех».
Только вот как? Я не знала.
Жалость, её просто не было. Я вспоминала эти маленькие сверточки, с которыми верховная отплывала в лодке. Слышала их жалобный писк и понимала, что хочу смерти.
О нет, конечно, не своей. Ее.
Всех. Это не людине женщины.
Жрицыэто твари в человеческой шкуре. Черные, пустые, бездушные.
Озлобленные жизнью мрази. Они не могли не знать про тот алтарь. Просто не могли, и все.
Мои руки тряслись, перед глазамикрасная пелена.
Я не видела, куда плыву, словно интуиция вела.
Только когда впереди показался, храм я немного пришла в себя и попыталась заглушить эмоции. На берегу маячили фигуры жриц. Лодок стояло немного, так что я точно не последняя и улов у меня не малый. Посмотрим, что они мне скажут.
Убрав весло, я выпрыгнула в воду и подтащила лодку к берегу. Ухватившись за веревку, принялась привязывать её к столбику, наблюдая, как ко мне спешит Тлара и тощая Марука. Последняя отличалась особой любовью придумывать всё новые кары послушницам. Ходили слухи, что её сюда привёз муж в свадебном наряде. Ненужная жена сына главы поселения прислужников Танука.
Возможно, будь она хоть чуточку добрее, ей бы посочувствовали. Но нет.
Что у тебя там? Марука заглянула в лодку и скривилась.
Криво ухмыляясь, я ждала
Что ты лыбишься как полоумная, прошипела она, вытаскивай улов.
Перегнувшись, я схватила рыбину за хвост и тут же получила кулаком между лопаток. Подавившись воздухом, выпустила свою добычу. Не думая ни о чем, схватила весло и, развернувшись, приложилась им по голове своей обидчицы. Удар вышел не сильным, но явно неожиданным.
Марука опешила, а затем, схватившись за свои лохмы, заорала дурниной.
Из храма выскочили ещё две жрицы и Верховная.
А я поняла, что розгами не отделаюсь, но при этом мне стало чуточку легче. В голове прояснилось. Боль жрицы доставляла невероятное удовольствие. Быть может, сегодня я окончательно сошла с ума.
По виску Маруки потекла тонкая струйка крови. Я всё-таки неплохо по ней приложилась.
Размахнувшись веслом, попыталась ударить снова, но Тлара вовремя оттащила женщину. Оскалившись, я бросила весьма недобрый взгляд и на нее.
Что здесь происходит? зашипела Верховная.
Сонья напала на меня, запричитала Марука. Я приказала ей вытаскивать рыбу, а она словно с цепи сорвалась.
Это так, Сонья? Ты посмела поднять руку на жрицу?
Я взглянула на старуху снисходительным взглядом. Хотела, чтобы она вышла из себя.
Но Верховная лишь прищурилась.
Твоё время скоро придёт, Сонья. Алтарь призовёт тебя, пора бы уже научиться держать себя в руках, дочь моя.
Приподняв бровь, я захохотала. Не получит меня алтарь. Резко оборвав смех, взглянула на окна второго яруса храма. Туда, где содержали пленных, и тут же увидела северянина.