Вениамин сделал очередной глоток коньяка и ухмыльнулся. В силу несовершенства сознания она не учитывает, что выглядит действительно «не очень», зато пилит на «очень 2.0»! А ему сорок два, а не шестьдесят, он импозантный мужчина в расцвете сил, и ему требуется понимающая и женственная леди рядом! Такая, какой сама она была десять лет назад! Может, действительно завести любовницу? В их бизнес-школе есть интересные коллеги женского пола, но заводить служебный роман в его случае контрпродуктивно, потому что слишком на виду. Зато среди учеников время от времени попадаются очень привлекательные девушки! Как правило, при деньгах или по крайней мере не бедствующие. Так что можно избежать чрезмерных расходов. Он обязательно подумает над этим завтра!
А пока нужно продумать линию поведения на утро. Уже понятно, что Сара попытается испортить ему отпуск, навязав поездку на море с дочкой. Доче на Мальдивах нравится, и за две недели отдыха жена внушит ей мысль о том, что она обязательно должна поехать с отцом во второй тур сразу после первого. Таким способом она устроит себе отдых от семейных хлопот. И потратит всё, что он заработает за этот форс-мажор, и даже больше. Необходимо не допустить этого. Поэтому завтра с утра он поедет с ними в аэропорт и лично усадит на рейс. За это время он вымолит у Сары прощение за то, в чём не виноват, и придумает для дочери альтернативу вторичной поездке на море.
Вениамин осушил фужер, достал любимую сигару, налил себе вторую порцию коньяка и принялся думать.
* * *
Слишком тугая тетива скользнула по разжимающимся пальцам, и учебная стрела сорвалась в полёт раньше, чем Ира закончила прицеливание.
Слишком рано! Тренер покачала головой, рассматривая её стрелу, воткнувшуюся в основание мишенного щита где-то далеко под мишенью. Ты даже прикладку толком не выполнила, зачем так торопишься?
Я не специально. Ира поморщилась, признавая ошибку. Лук слишком тугой, пальцы больно с непривычки
Предупреждала тебя, не хватайся за лук с натяжением в шестьдесят фунтов, рано тебе ещё! укоризненно покачала головой тренер. Думаешь, если два месяца потренировалась на лёгком луке и даже научилась в мишень попадатьто всё, ты стала профи? Ямастер спорта, и то без конкретной необходимости за шестидесятифунтовый лук не берусь. Зачем?
Алла Магометовна, я же сказала, что просто хочу попробовать, попыталась оправдаться Ира. Мне интересно стало! Я на сайте охотников прочла, что для охоты на дикого зверя в лесу нужен лук на шестьдесят фунтов. Или даже на семьдесят, чтобы тяжёлую охотничью стрелу пускал на шестьдесят метров. Некоторые даже на сто метров кабана убивают!
Некоторые и Олимпиаду выигрывают, закивала головой тренер, и чемпионаты мира. Но чаще на сайтах выигрываются чемпионаты по трёпу языком! Ты что, охотиться собралась? Посреди Москвы? На кабана, наверное, в зоопарке? И вообще, тебе сколько лет?
Двадцать. Ира нахмурилась. Я вам говорила дважды, вы не помните?
Помню! многозначительно возразила тренер. А вот ты, вижу, не помнишь, что я говорила оба раза в ответ! По закону охота и приобретение охотничьего оружия в России разрешаются с двадцати одного года! Так что минимум год можешь даже не думать об охоте и прочих глупых причудах! Тебе даже с этим луком нельзя тренироваться! Попробовала, убедилась, что рано ещё, и хватит! Сдавай этот лук и бери тот, который я тебе рекомендовала!
Можно, я ещё пару выстрелов сделаю? Алла Магометовна, пожалуйста! Ира сделала преданное лицо: Я никому не скажу! Честное слово!
Кому нужно твоё честное слово, девочка? Тренер снисходительно усмехнулась и указала рукой под потолок: Везде камеры! Это лицензированный тир, мы тут не нарушаем закон!
Ой Ира испуганно расширила глаза. А как же тогда я ну стреляла сейчас из этого лука Вас лицензии за это не лишат? Или вы камеры отключили?
Камеры может отключить только полиция. Тренер усмехнулась второй раз. Которая их никогда не смотрит. Расслабься, всё законно! Просто твой лук настроен на пятьдесят фунтов, а не на шестьдесят. Я тебя обманула. Чтобы ты убедилась, что для тебя и пятьдесят фунтов слишком тяжело! Вон худющая какая!
Алла Магометовна незаметно подмигнула ей одним глазом, типа, ты всё поняла?
Здесь пятьдесят фунтов? Ира немедленно подыграла тренеру и внимательно всмотрелась в блоки, словно искала на них некую маркировку: Блин! Точно! Пятьдесят! Нифига себе, как тяжело его растягивать! Я уже не хочу шестьдесят! А с пятьюдесятью можно ещё пару выстрелов сделать?
Сделай, разрешила тренер. Потом бери рекомендованный лук, и продолжим. Она посмотрела на наручный воч: У тебя ещё полчаса. Своё же время тратишь!
Тут она права, ничего не скажешь: денег у Иры хватило только на двенадцатичасовой месячный абонемент, тир коммерческий, недалеко от центра, стоит недёшево. Поэтому ходить на тренировки она старалась три часа в неделю, обычно растягивая это время на три занятия. Совсем негусто, конечно, но лучше, чем ничего. Тренируется она всего лишь третий месяц, и у неё только-только начало что-то получаться, поэтому умнее было бы потратить и без того небольшое время на серьёзную тренировку.
Но выстрелить из шестидесяти фунтов хотя бы раз правильно очень хотелось. В конце концов, именно так она и занялась стрельбой из лука. Начиталась каких-то старых фэнтезийных сказок про храбрых лучниц, и очень захотелось почувствовать себя в сказке хоть немного. В общем, Ира наскребла денег, сколько смогла, и подарила сама себе на день рождения абонемент в тир. Сделать это было непросто, потому что жили они с мамой вдвоём, мама часто болела, и потому зарплата у неё была невелика. Почти всё съедала ипотека, денег всегда не хватало, и Ира подрабатывала тем, что делала в интернете курсовые работы на заказ. На этом особо не разбогатеешь, но наскрести на тир с горем пополам удавалось.
Но речь сейчас не об этом, а о том, что настоящие лучницы из героических сказаний охотились чуть ли не на бизонов и сражались со злодеями, закованными в стальные доспехи. Понятно же, что они стреляли совсем не из женских или детских луков, предназначенных для сражений с прессованным картоном в пятнадцатиметровом тире. Луки у них были боевыми, иногда даже волшебными и, вне всяких сомнений, очень мощными! Поэтому влупить от души из шестидесятифунтового аппарата Ире очень хочется! И даже из семидесятифунтового! Это, конечно, для неё тяжело, но разик-другой-то уж можно! Главное только растяжение мышцы в этот момент не заработать
Второй выстрел у неё получился удачней первого лишь тем, что выпустить стрелу ей удалось правильно. А вот прицелитьсянет. С непривычки удерживать лук растянутым было слишком тяжело, даже несмотря на то что мощный блочник в момент максимального натяжения сбрасывал семьдесят пять процентов усилия, ощутимо облегчая задачу. Короче говоря, вторая стрела тоже ушла мимо. Попасть в мишень получилось только с третьего раза, пусть коряво, но хоть не промах.
Достаточно! подчёркнуто серьёзным тоном подытожила тренер. Меняй лук, и продолжим тренировку!
После шестидесяти фунтов её прежний двадцатипятифунтовый лук ощущался лёгким, и это ощущение прибавило Ире воодушевления. За год она научится стрелять из него как профи и, как только ей исполнится двадцать один, обязательно перейдёт на стрельбу из настоящего охотничьего лука, что бы там кто ни говорил! На охоту ей ходить, понятное дело, не придётся, но, может быть, когда-нибудь она сможет позволить себе стрелять на всяких открытых стрельбищах на дальние дистанции. Может быть, даже на соревнованиях!
Воч на запястье с тихим жужжанием завибрировал, отвлекая от очередного выстрела, и Ира осторожно сложилась, в смысле медленно и управляемо спустила тетиву руками без выстрела. Делать плохой выстрел не хотелось, сделать случайно холостой выстрел и тем самым сломать луктем более. За это её, быть может, и не выгонят из тира, но заплатить за ремонт лука точно заставят, а денег на это у неё нет.
Алло, мама, я слушаю. Ира коснулась пальцем вибрирующего воча, на экране которого светилась мамина аватарка. Как ты себя чувствуешь?
Мама опять болела и со вторника лежала дома. У неё были проблемы с сердцем, на этом фоне сильно отекали ноги, и в такие дни она старалась не ходить. Когда позволяла страховка, маму клали в больницу, но её болезнь являлась хронической, и вылечить её было невозможно. После больницы на какое-то время маме становилось лучше, она снова выходила на работу, но со временем ей становилось хуже и всё повторялось. Чтобы не доводить всё до больничной койки, мама, когда ситуация благоприятствовала, старалась брать работу в удалённом формате и в это время лечиться. Но работать удалённо по её профилю получалось не всегда, и зачастую приходилось ездить в офис. После рабочего дня мама приезжала с отёкшими ногами и до утра почти не вставала с кровати. В минувший понедельник в очередной раз произошло то же самое, но ко вторнику отёк не сошёл, и пришлось вызывать врача. Доктор отправил маму на больничный и прописал постельный режим. Теперь она либо спит, либо работает удалённо, если есть работа. Когда Ира выходила из дома, мама спала, и будить её она не стала.
Мне вроде получше, только ноги как у слона, во вставленных в ушные раковины каплях наушников голос мамы звучал бодро, с весёлой самоиронией. А ты где? Разве не на танцах? Я не слышу музыки.
Занятие только что закончилось, соврала Ира. Я сейчас в душ, переоденусьи домой. Минут через пятнадцать выйду из студии. Тебе что-нибудь купить?
Хотела заказать лекарства с доставкой, ответила мама, но раз ты всё равно мимо аптеки пойдёшь, зайди сама. Я перешлю тебе рецепт. Не придётся оплачивать доставку.
Хорошо, я зайду. Через час буду дома, нормально?
Норм! весело ответила мама. Давай!
Она отключилась, и Ира вновь растянула тетиву, прицеливаясь. Во избежание ненужных эксцессов пришлось сказать маме, что она записалась на танцы. С тех пор как отца посадили в тюрьму, мама очень болезненно относилась к любому оружию страшнее кухонного ножа. Произошло это одиннадцать лет назад, Ире тогда было девять, и понять ей удалось мало чего, а мать всячески избегала этой темы. Арестовали отца за экстремизм, потому что он был каким-то националистом и убил вместе с кем-то то ли каких-то приезжих, то ли это были не приезжие, а живущие в Москве несколько поколений нерусские, которые избили то ли его, то ли его друзей за то, что те сами были приезжими из Томска.
К статье за экстремизм прибавилась статья за убийство, а потом ещё за хранение оружия, потому что у них дома при обыске полиция нашла гранату. Ира тогда очень испугалась, потому что слышала, сидя с мамой на кухне, как отец с наручниками на руках смеялся на полицейских злобным ненормальным смехом, заявляя сквозь нездоровый хохот, что, мол, вот чего-чего, а гранаты у него точно не было. Была бытрупов бы было больше. Уж он бы гранату дома покрываться пылью не оставил. Ему, конечно, не поверили, потому что смуглолицый полицейский, который командовал обыском, сказал, что отец всё врёт, потому что не хочет брать на себя дополнительную статью.
Но статью в итоге добавили, отцу вместе с другими экстремистами дали двадцать лет по совокупности, и сидеть ему ещё долго. Маме тогда стоило очень больших трудов убедить банк не лишать их взятой в ипотеку квартиры и предоставить отсрочку. Вроде как отец сказал ей не тратить деньги на адвокатов и всякие посылки в места лишения свободы, потому что ему всё это не нужно, а им предстоит как-то выживать. С банком удалось договориться, но выплачивать предстоит ещё очень долго, потому что их тридцатилетней ипотеке на тот момент было всего пять лет, именно столько прошло с тех пор, как семья Иры перебралась в Москву из Томска, потому что отцу предложили хорошую работу.
Об отце мама с тех пор говорила мало, в основном что он был человеком хорошим, но доверчивым и эмоциональным, это его и сгубило, потому что связался с плохими людьми. И ещё она очень боялась, что отцовская кровожадность и безрассудный авантюризм передадутся дочери. Поэтому на любые попытки Иры проявлять интерес к спорту и литературе реагировала с большим подозрением. Сразу же проверяла, что за книги собралась читать дочь, и немедленно отметала все её попытки заняться каким-нибудь ушу или читать злободневную публицистику. Зато ничего не имела против всякой фантастики и фэнтезийных сказок, на которых Ира и выросла. Никакой кровожадности Ирина в себе не ощущала, но про стрельбу из лука рассказывать маме не стоило, это сразу было понятно. Поэтому пришлось соврать про студию танца, так всё будет проще и спокойней.
Закончив тренировку, Ира сдала лук, забрала из ячейки в раздевалке свой самокат и вышла на улицу. Погода сегодня солнечная, на улице плюс восемь и нет ветра, для двадцать шестого октября совсем неплохо, и добираться до дома веселее на самокате, чем на метро. Там она ещё наездится, как только похолодает, то есть уже очень скоро. Ездить в метро ей не нравилось абсолютно: мрачно, душно хоть зимой, хоть летом, кругом невесёлые замороченные люди, а ещё полно приезжих из тёплых стран и регионов, которые могут или язык распустить, или руки. И никакая полиция с камерами тебе ничем не помогут. «Девушка, вас же облапали, а не избили или ограбили. Тут нет состава преступления, только административное наказание в виде штрафа или порицания. Идите своей дорогой, девушка, не мешайте работе полиции, у нас тут хватает забот с по-настоящему серьёзными преступлениями». В общем, неприятно. Особенно когда тебя выпроваживает полицейский, явно являющийся земляком твоего обидчика.
Зато на самокате ей гонять нравилось. Самокат у неё был простенький, без мотора, на обычном педальном приводе: две вертикальные педали располагались параллельно основной станине, как педали спортивного тренажёра степпера или эллипса. Стоишь себе на педалях и давишь их, как ступеньки. Самокат едет. Скорость, конечно, не такая, как у электрического, но точно не медленнее, чем бежать бегом. И совершенно точно комфортней. А ещё самокат складывается, что позволяет брать его с собой хоть в метро, хоть в тир, потому что в сложенном виде он занимает места где-то столько же, сколько хороший скейт.
От тира до своего района Ира добралась за сорок минут. Первый месяц приходилось пользоваться навигатором, потому что ехать по велосипедным дорожкам до Зябликово через два района Москвы совсем не просто, маршрут вообще никак не лёгкий, всюду автомобильные потоки и подземные либо надземные переходы. Но с тех пор она уже успела натаскаться и до своего Орехового проезда доезжала без всяких навигаторов. Жаль, что музыку при этом нельзя слушать, а то можно заслушаться и запросто не услышать сигнала какого-нибудь электровелосипедиста и попасть в довольно болезненную аварию. В остальном всё очень даже здорово.
В аптеке пришлось отстоять небольшую очередь из бабушек-пенсионерок, тоже экономящих на курьерской доставке, и к этому моменту на улице начало смеркаться. Жаль, что скоро зима. Зимой на самокате не погоняешь, колёса на морозе быстро испортятся. Поэтому придётся терпеть метро. А ещё зимой в Москве совсем мало солнечных дней. И смог над городом висит, несмотря на то что весь транспорт давно электрический. Раньше считалось, что смог появляется от автомобильных двигателей. Теперь двигатели электрические, но смог всё равно есть. Его приносит сюда ветром из пригородов, в которые когда-то давно из столицы перевели всё крупное производство, а потом ещё построили много новых заводов. В общем, тогда винили автомобили, теперь винят розу ветров. А смог никуда не делся.
Ира остановилась у дверей своего подъезда и принялась складывать самокат. Пока она занималась этими несложными манипуляциями, биометрический замок считал её лицо и распахнул дверь, запуская внутрь. Старенький лифт понёс её на шестнадцатый этаж, и Ира изучила прогноз погоды на завтра. Вроде как обещают ещё один солнечный день. Это хорошо, завтра можно будет снова покататься. Гонять бы в универ на самокате, но это уже реально далеко. Ехать туда долго, вставать придётся рано, а вот этого совсем никак не хочется. Тогда уж лучше на метро. Это невесело, зато можно спать до семи и выйти в восемь. На лекциях она не спит принципиально, даже если из-за болезни препода или сезонного карантина лекции проводятся дистанционно. Потому что собирается окончить универ с красным дипломом. Специализация у неё не совсем девчачья, телекоммуникационные системы. Зато удалось поступить на бюджет своими силами.
Вообще из-за этой беды с отцом и ипотекой средств на высшее образование у неё не было. Бюджет был её единственным шансом, и пришлось искать такую специальность, куда абитуриенты не рвались толпой. Зато у неё получилось пройти по конкурсу на бесплатное обучение. Но на этом сложности не заканчиваются. Специалистов по её профилю сейчас просто бесконечное количество, найти работу очень сложно, и надо оканчивать вуз с красным дипломом, чтобы претендовать на место в какой-нибудь крупной телекоммуникационной компании. Потому что таких должностей сейчас очень мало, всё везде автоматизированное, за функционированием оборудования следят компьютеры, роль живого оператора сводится к минимуму. В тренде разработчики и администраторы всевозможных приложений, особенно узкопрофессиональных. Но на эти специальности конкурс как раз огромный, запросто на бюджет не попасть.
В этом ничего странного нет, учитывая, что чуть ли не всё вокруг сейчас управляется через приложения. Есть даже специальные приложения, которые управляют другими приложениями, если у тебя их слишком много. Тот же «умный дом» он ведь у каждого установлен в воче. Свет включить-выключить, бытовую технику запустить, дверь открыть дистанционно, форточку распахнуть для проветривания, получить уведомление от холодильника, что какие-то продукты заканчиваются или где-то срок годности истекает, да полно всего. Функционал может быть бесконечен в зависимости от версии «умного дома». В старых домах, построенных лет пятьдесят назад, вроде того, в котором живёт Ира, функций меньше, потому что оборудование устанавливалось много позже и его возможности ограниченны. В новых современных зданиях оборудование «умного дома» встраивается ещё на этапе строительства, и там возможностей многократно больше.