Как вы себя чувствуете? спросил он.
Рука болит, как гнилой зуб, но этот препарат, кажется, действует. Мне уже легче.
И как там моя пациентка? спросил Рудницкий.
Твоя? процедил Самарин. Я думал, что моя! Кажется, ей легче, неохотно сказал он.
Это хорошо, зевнул в трубку алхимик. А теперь, если позволишь
Минутку! беспокойно остановил его Самарин. Что дальше? Кто-то же должен продолжить ее лечение?
Лечение рака костей? переспросил Рудницкий. К тому же поздней стадии.
Хочешь оставить ее так?
Но я не могу лечить баронессу на расстоянии! И к тому же я никогда не занимался лечением рака, бог миловал. Я могу самое большее уменьшить ее боль.
И каким это образом? Ты же говорил, что лекарства не подействуют?
Помнишь того украинца, который
Да! прервал его Самарин. Теперь понимаю.
Современный аппарат хорошо передавал звуки, и генерал не собирался знакомить фон Лушке со своими проблемами с Amici Mortis.
Ты займешься лечением баронессы, если она приедет в Варшаву?
Могу попробовать, если ты так беспокоишься. Это какая-то знакомая тетушки?
Да.
Ладно, постараюсь уговорить власти, чтобы ей как можно быстрее разрешили въезд.
Самарин поблагодарил и положил трубку. После последнего столкновения каждый россиянин, который хотел въехать на территорию Варшавской республики, должен был получить определенное разрешение.
Вы слышали? спросил он у баронессы.
Женщина кивнула.
Ваш кузен сможет мне помочь? спросила она с сомнением в голосе. Я слышала, что такие дела длятся неделями. А вы понимаете, что в моем состоянии я могу не дождаться. Я не боюсь смерти, но эта боль Она невыносима. Если бы у меня было больше отваги, я давно бы выстрелила себе в лоб.
Обычно уговаривания Олафа напоминают ампутацию без наркоза, скривился Самарин. Странно, что сейчас все прошло так легко. Возможно, потому, что я представил вас как знакомую тетушки? Тем не менее когда он что-то обещает, то держит слово и обычно принижает свои способности, чем наоборот.
Баронесса села и осторожно пошевелила больной рукой.
Боль можно терпеть, сказала она. Только бы это подольше продлилось! Я немедленно отправлю господину Рудницкому вознаграждение! Это невероятно! дрожащим голосом сказала она. Какое лекарство могло подействовать так быстро?
Подробности спросите у Олафа, я в этом не разбираюсь. И на вашем месте я бы не спешил с деньгами. Я не исключаю, что какая-то компенсация была бы приемлема, некоторые из алхимических ингредиентов стоят целое состояние, но только по просьбе Олафа. Этот олух может обидеться, как институтка, сказал он, дотрагиваясь до своей щеки. Лучше, чтобы он не чувствовал себя обиженным.
Я вижу, вы в близких отношениях с кузеном, заметила она с тенью улыбки на бескровных губах.
Офицер с неодобрением посмотрел на фон Лушке и двинулся к бару, потом вернулся к столу с бутылкой водки и одним стаканом.
Имею право после всего этого, буркнул он. Вам я не предлагаю, поскольку черт его знает, как алкоголь сочетается с этим лекарством.
Аристократка пренебрежительным жестом отклонила его объяснения и подошла к дверям.
Было бы неплохо, если бы вы меня проводили, едко сказала она. Перед тем как я уйду, я хотела бы поблагодарить вашу жену за чудесный прием.
«Хоть что-то хорошее, подумал Самарин, отставляя стакан. Все женщины петербургского общества будут восхвалять Анну следом за баронессой. Тетка должна быть в восторге».
* * *
Светало. Падающие из окна лучи солнца изгоняли остатки ночного мрака из спальни. Самарин растерянно погладил жену по голове и осторожно отодвинулся, поднимаясь с кровати. Бал недавно закончился, было пять утра, но генерал не мог заснуть, несмотря на усталость. Предложение Воронцова выбило его из равновесия.
Анна что-то промурлыкала и притянула мужа к себе.
Куда ты? спросила она сонным голосом. Все время крутишься!
Не могу заснуть, признался генерал.
Взволнованная Анна села на кровати.
Что случилось? И что ты делал с баронессой фон Лушке? Я хотела спросить раньше, но заснула как убитая. Вы исчезли на целый час. Говорят, что она мегера, а она хвалила меня при всех, словно я была ее любимой внучкой. Ну давай, рассказывай. Она толкнула мужа голой пяткой.
Ну, мы играли в доктора и пациентку, злорадно произнес Самарин. Я делал ей укол, добавил он серьезно.
Она плохо себя чувствовала?
Что-то в этом роде.
А конкретнее?
Я не могу об этом говорить, я дал ей слово.
Анна пошевелилась, позволив и без того короткой ночной рубашке съехать с ее плеча, оголяя часть груди. Она подтянула ноги, чтобы продемонстрировать круглые, полные бедра. Самарин протянул руку, Анна ударила его по пальцам.
Сначала информация! потребовала она. Эта маленькая процедура тебя так расстроила?
Нет, дело в Воронцове.
Советнике? Я все думала, зачем он принял приглашение, он не сторонник таких развлечений.
У него было предложение для меня. Спокойно! Это не имеет ничего общего с армией! заверил он, видя выражение лица жены. Он хотел, чтобы я стал наставником Алексея. Это двойная сделка: если захочешь, можешь заняться обучением Анастасии.
И что ты думаешь об этом?
Я колеблюсь. С одной стороны, это спокойное занятие, а с другойтребует постоянного присутствия при дворе. А я не перевариваю этих придворных паразитов. Ну и хотел с тобой посоветоваться.
Наставник цесаревича? Ну не знаю
Самарин наморщил брови и вопросительно посмотрел на жену.
Что я получу, если соглашусь? рассмеялась она. Если хочешь, я даже могу учить эту маленькую негодницу.
Что только захочешь, галантно заявил он, целуя жену в колено.
Анна кинула на него невинный взгляд из-под опущенных ресниц.
Правда?
Что ты придумаешь в этот раз? смиренно спросил он. И сколько мне это будет стоить? Мне построить еще одну школу для крестьянских детей? А может, молочную ферму? Представь себе все эти соски? Как начнут меня благодарить
Графиня Самарина уперлась в грудь мужа ногами и резким движением столкнула его с кровати.
Я тебе дам соски! зловеще произнесла она. Даже не думай! И не забывай, что у меня есть при себе сальвавирго.
Это весомый аргумент, произнес генерал, поднимаясь с пола. Обещаю, что даже не посмотрю ни на одну доярку, пока у тебя при себе нож. Ну так что?
Не хочешь устроить небольшие состязания?
Конные?
Ну не на собачьих упряжках, не то время года.
И как ты себе это представляешь?
Я чувствую себя немного не по себе из-за всех этих провокаций на балу, ответила она с невинной улыбкой. Но, знаешь, не сильно, чуть-чуть
И что? Хочешь реабилитироваться?
Что-то в этом роде. Мы могли бы утром посоревноваться, я взяла бы Арабеллу, а тыБаярда.
И что дальше?
Ты дашь мне три минуты форы и поскачешь за мной. Дистанция от дворцовых ворот до винокурни.
Это десять верст, а утром у леса туман. Это опасно. Может, в полдень.
Никаких в полдень! И не преувеличивай, мы знаем эту дорогу как свои пять пальцев.
Самарин неохотно согласился, тропа до винокурни была их любимой прогулочной трассой, и они пользовались ею в любое время суток.
Ладно.
Проигравший станет рабом победителя на полчаса.
На час, сразу же согласился генерал.
Согласна! Но ты должен быть в парадном мундире и с саблей.
Это нечестно! Мундир неудобный, а дополнительное снаряжение будет утяжелять лошадь.
Боишься проиграть девушке? провокационно спросила она.
Офицер выругался и попытался обнять жену, но Анна увернулась.
Значит, да? Ты согласен на мои условия?
Ладно! буркнул он. А сейчас ты поможешь мне уснуть, развратница!
Что только прикажет мой господин, прошептала Анна, имитируя говор крестьянки из ближайшей деревни.
Самарин одним движением стянул ночную рубашку с жены. В этот раз Анна не только не защищалась, но и сама прижалась к мужу, и генерал сразу же забыл об усталости.
* * *
Самарин поправил саблю и со вздохом засунул в кобуру «наган», и это все под насмешливым взглядом жены. Офицерская честь требовала не упустить ни одного элемента экипировки: если парадный мундир, то парадный мундир.
Все? спросила с улыбкой Анна.
Сама она была одета в красную блузку и широкую юбку, разрезанную по бокам, и, конечно же, сидела на коне по-мужски. «Хорошо, что тут никого нет, подумал офицер. Поскольку костюм графини оставляет желать лучшего».
Я готов!
Анна сразу же пришпорила коня и перешла в галоп. Самарин глянул на часы с секундомером. Баярд нетерпеливо фыркал, офицер погладил его по шее, конь чувствовал атмосферу соревнований и хотел как можно быстрее окунуться в нее.
Ну, старик, пробормотал генерал, покажи, на что способен!
Хватило легкого нажатия на бока, и Баярд полетел как стрела, выпущенная из лука. Самарин прижался к шее коня, ветер свистел в ушах, деревья превратились в размытую линию. Постепенно на дорогу выползала белая дымка, видимость уменьшилась до нескольких саженей. Издалека донеслось ржание кобылы, но, к удивлению генерала, жеребец не ответил на него и вместо этого тихо фыркнул, наклонив голову влево. Первобытный, животный страх почти парализовал Самарина. Для службы в Конвое отбирались жеребцы из специального питомника. Каждый из них проходил чрезвычайно сложную подготовку, благодаря чему скакуны взаимодействовали с наездниками в гораздо большей степени, чем обычные кавалерийские кони. Баярд подал сигнал: враг слева.
Анна! закричал он. Caikuna!
Казалось, что это невозможно, но Баярд ускорился. На одном из кавказских диалектов caikuna означало то же, что «пожар», солдаты Конвоя использовали эту команду только в ситуации угрозы жизни. Услышав ее, конь собирал все свои силы и бежал, пока не падал. Раздался выстрел, и на дорогу выскочили двое мужчин, вооруженных карабинами, злобно засвистел воздух, вспоротый лезвием, и на мундир Самарина брызнула кровь.
Анна!
Сашка? Что случилось?
Анна вышла из тумана, ведя коня в поводу.
Немедленно возвращайся домой!
Но почему? Арабелла чего-то испугалась, и мне нужно было ее успокоить, но Она замолчала, заметив окровавленную саблю мужа.
«Слава богу, что эта ловушка была на меня, а не на нее», с облегчением подумал Самарин.
Домой! Немедленно! Сообщи слугам, что на нашей территории злоумышленники.
А ты?
Поеду сразу за тобой. Езжай!
Анна кинула на него беспокойный взгляд, но выполнила распоряжение и поскакала во дворец. Из тумана раздалось фырканье коня. Не одного коня. Генерал погладил Баярда.
Еще повоюем, старик, сказал он. Покажем им.
Он вытащил револьвер и замер в ожидании, вслушиваясь в удаляющийся топот копыт Арабеллы. Это вопрос двух минут, во дворце Анна будет в безопасности, и тут только одна дорога. Он задержит их на пять, а может, на десять минут. «Этого хватит», подумал он.
Из молочной дымки начали выныривать всадники. Первые двое погибли в мгновение ока, даже не заметив поджидающего их офицера. Остальные успели вытащить оружие.
Ничего. Самарин перевязал носовым платком кровоточащую рану. Царапина. Справимся.
Он вытащил ногу из стремени, чтобы достать карабин одного из убитых, однако доносившиеся из тумана звуки сказали ему, что он не успеет. Он откинул бесполезный уже револьвер и вытащил саблю.
Один! закричал он, нанося удар по шее бородача в мундире драгуна без знаков различия.
Высокий худощавый мужчина ехал прямо на него, но он явно не умел воевать верхом на лошади, поэтому через мгновение упал в траву с удивлением на уже мертвом лице.
Второй!
Кто-то заехал сбоку. Самарин выкрикнул слово силы и свалил оглушенного противника одним ударом. Едва успел заслониться перед атакой следующего.
Третий!
Он вскрикнул от боли, чувствуя, как шашка врага врезается ему в ребра, слабеющей рукой он отражал сыплющийся град ударов.
Четв
Глава IV
Сонный Рудницкий открутил тюбик с зубной пастой и немного выдавил на щетку. Последнее время он думал, а не увеличить ли ассортимент продаваемых в аптеке гигиенических средств за счет нового, более удобного продукта, предлагая альтернативу обычным зубным порошкам. Чтобы исследовать этот вопрос, он решил в течение месяца пользоваться революционной пастой, созданной немецкими аптекарями из Дрездена. Но сегодня его мысли занимал совсем другой, более важный вопрос: он должен был допросить профессора Белинского, обвиняемого в похищении и пытках одной из theokataratos. Естественно, в присутствии Станкевича и представителя Проклятых.
Алхимик прополоскал рот и умыл лицо холодной водой, мрачно разглядывая свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами и серый оттенок кожи свидетельствовали о недосыпаниях. Было очевидно, что сегодня решится не только судьба Белинского, но и будущее одного варшавского алхимика. Но сколько можно говорить о каком-то будущем
Рудницкий не спеша оделся и минуту раздумывал, взять ли с собой оружие или бутылочку с гомункулусом, но отказался от этой идеи. Если Тайный совет не согласится на казнь Белинского, он так или иначе умрет от рук theokataratos. Не было смысла втягивать в это других, потому он отказался от компании Маевского и решил отправиться на место встречи обычным экипажем.
Жара разогнала пешеходов, улица перед отелем была почти пустой, только стояла маленькая цветочница, предлагающая слегка привядшие циннии и гладиолусы. Неизвестно почему, у алхимика сложилось впечатление, что лицо Ани грустнее, чем обычно.
Что-то случилось? спросил он, подойдя к малышке.
Мамочка очень больна, прошептала она с опущенной головой. Плюется кровью.
Рудницкий мысленно выругался, его нынешнее финансовое состояние позволяло помочь не только одному человеку, но и профинансировать больницу без особого убытка для бюджета. Если бы не проблемы, что беспокоили его, он бы оплатил лечение или даже сам занялся больной. А сейчас было слишком позднокто знает, вернется ли он после сегодняшней встречи.
Он встал на колени, не глядя на элегантный костюм, снял с шеи амулет и украдкой всунул его девочке в руку.
Отдай это маме, попросил он. Это ее не вылечит, но точно уменьшит боль. Пусть она носит его на шее. Сделай это прямо сейчас, я покупаю все твои цветы.
Аня ошеломленно смотрела на серебро на своей ладони.
Это слишком много.
Наоборот, в самый раз, сказал Рудницкий. Ну, беги!
Он поднял руку, подзывая фиакр, и назвал адрес: встреча должна была состояться на Маршалковской, около границы с анклавом.
Кучер посмотрел на него исподлобья и потребовал двойную оплату. Алхимик молча вручил ему пять рублей и нетерпеливым жестом стал поторапливать. Монотонный цокот обычно убаюкивал Рудницкого, но сегодня все было иначе. Он не питал иллюзий насчет того, почему встреча назначена именно в таком месте: нужно было как-то избавиться от трупов, а тут достаточно было перенести их на территорию анклава. Там ими заинтересовалась бы только местная фауна.
Кучер высадил его перед величественной, но заброшенной каменицей и тут же повернул назад, подгоняя коня. Алхимик вошел в ворота, под ногами неприятно захрустело разбитое стеклов здании не было ни одного целого окна. Перед дверями, что вели в комнату на первом этаже, стоял офицер в жандармском мундире.
Ваше превосходительство, кивнул он, все уже на месте.
Забитые досками окна пропускали мало света, поэтому прошло какое-то время, пока глаза алхимика привыкли к полумраку. Он распознал Станкевича, за его спиной стояли несколько солдат и один гражданский среднего возраста. Theokataratos представляли Зав, Луна и Магнус. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидел бородатый мужчина лет пятидесяти. Несмотря на свободную позу и высокомерное выражение лица, было в нем что-то, что наводило на мысль об узнике.
Коль все заинтересованные в сборе, можем начинать, произнес Станкевич.
Зав кивнул:
Начинаем.
Сначала послушаем профессора Белинского.
Я не собираюсь ничего объяснять, пожал плечами бородач. Я выполнял свои обязанности. Напомню, что я руководствовался записями, в которых указано, как нейтрализовать угрозу о стороны Проклятых. Лично я не верю ни в какой договор между людьми и этими животными. Я думаю, что либо господина Рудницкого обманули, либо он перешел на их сторону. Да, я выкрал одну из них. И я проводил над ней опыты, чтобы доказать эффективность определенных средств. Также я решительно протестую против этого странного собрания! Если вы считаете, генерал, что я в чем-то виноват, я хочу предстать перед судом. Легальным судом, а не бандой дышащих жаждой мести theokataratos.