Время я перестала чувствовать, хотелось только больше лёгкости, скорости, эйфории. Я потеряла голову и совершила недопустимое. Я довела трансформацию до конца.
Я не заметила момента окончательного превращения: ни зрения в монохромных цветах, ни своего размера, меньше голубя, ни однобокости своих мыслей, основанных на одних инстинктах. Позднее, когда я размышляла о своём полете, я сравнила его для себя с приёмом наркотика: нирвана и потеря собственного «я».
И лишь позднее я поняла, что за тень нависла надо мной, когда я, заигравшаяся и опьянённая высотой, описывала в небе немыслимые круги. Это был хищник, судя по загнутому клюву и острым когтям, наметившихся в мою спину.
Сработали инстинктыя рванула в сторону от опасности, лавируя из стороны в сторону, в мыслях было только одно желаниевыжить, во что бы то ни стало. Преследователь, явно записавший меня в графу «обед», своих позиций не сдавал. Чувствуя нависшую тень, я ворвалась в гущу леса, уклоняясь от веток и листьев, не успела заметить момента того, как меня схватили крепкие мужские руки.
Птица, преследовавшая меня, описала несколько кругов над головой человека, продолжавшего удерживать меня в руках, и, отдав свою добычу более сильному хищнику на её взгляд, улетела. Я чувствовала, как колотится сердце, очень сильно и очень часто, я хотела вырваться прочь из жестоких, твёрдых рук, обречённо трепыхалась, царапая пальцы.
Тише, глупая. голос человека меня оглушил, но отчего-то я успокоилась. Превратиться назад уже не можешь? Я с вниманием смотрела на человека то одним глазом, то другим, пытаясь освободиться.
А человек разжал руки и отпустил меня на землю. Я с восторгом попыталась взлететь, обратно в небо к беззаботному существованию, но не смогла. Зрение изменилось, я ощущала себя по-другому, а инстинкты ничего не подсказывали. Потом я вытянула крыло, но на его месте была странная конечность без перьев, я вскрикнула и попыталась взлететь, размахивая тем, что осталось от моих крыльев.
Ткань, опустившаяся на плечи, натолкнула меня на мысль, что что-то не так. Затем пришёл стыд, я завернулась в некое подобие тоги, стараясь прикрыть наготу, потом пришло осознание того, что я человек, а не птица. Ещё через минуту, я вспомнила, кто я на самом деле.
Ты понимаешь, что ты сделала? голос Бенедикта был сух.
Извини, я не знала, что воздуха в груди не хватило, я продолжала всё ещё дышать часто, как птица, и замолчала, не смея поднимать на учителя глаз.
Не знала она устало сказал он. Я ведь предупреждал об этом. И кое-кто поступил очень глупо. Возвращаемся.
* * *
Утром следующего дня я с чистой совестью отдыхала. После тренировки Бенедикта, сил у меня совершенно не осталось, да и окончательно в себя я так и не пришла, учитель сказал, что на это понадобится теперь некоторое время. Кроме того, всю ночь мне пришлось не спатьменя укусила муза творчества, и я провела всё время возле мольберта, работая над второй картиной.
Она вышла отличной от первой, после урока на природе я знала, что хочу написать: низвергающийся вниз бесшумный поток воды, невероятно синее и чистое небо, бриллиантовые брызги и лунные блики на воде. И маленькая фигурка крылатого человечка. Мой первый полет, исполнение мечты. Картина получилась такой реалистичной, словно была мокрая, я старалась всю ночь, испытывая странное возбуждение, которое обычно предшествовало рождению чего-то невероятногоэто были те моменты, когда мне удавалось прыгнуть выше обычной планки. И опять получилось невообразимое, словно картину писала не я, она не была шедевром, но цепляла чем-то, тянула, будто я вложила в холст частичку своей души, всю эйфорию и восторг исполнения невозможного.
Работу я оставила досыхать в одиночестве, позже она украсила бы стену над кроватью, с этими планами я и уснула, но всего на несколько часов.
Дан застал меня лежащей на кровати с листком бумаги и карандашом: я снова рисовала.
Чего делаешь? он, с видом интервента критически оглядел мои владения. На мой взгляд, задавать подобный вопрос было верхом глупостион и так прекрасно видел, чем я занимаюсь.
Волосы отращиваю. дала я не менее глупый ответ на его вопрос, не отрываясь от своего занятия.
Раз уж ты сегодня не идёшь на тренировку, он немного сердито щёлкнул пальцами, в руке у него появилась тетрадка, вот.
Что это? я, недоумевая, села.
Нельзя отдыхать, а то совсем расслабишься. на лице Дана появилась улыбка, но какая-то жестокая, не предвещающая ничего хорошего. Терпениетоже важная составляющая нашей жизни, и его тоже необходимо тренировать. Внимание, задание. Он, продолжая улыбаться, взял одной рукой тетрадь так, чтобы она раскрылась. В каждой клетке тетради поставить точку. Не требует никаких особых сил, поэтому не страшимся перенапряжения.
Примерно представляя, чем это чревато, я угрюмо кивнула, теребя себя за ухо, и тихо пробурчала.
Садист Сатрап
Что ты сказала? подозрительно прислушался Дан, собравшийся уходить. Тетрадку он оставил на столе и теперь, прищурившись, смотрел мне в глаза.
Радист. Я сказала радист. я мигом сориентировалась, отвечая ему невинным взглядом, но по невнимательности не успела сообразить и построить логичную легенду, с чего ради я вспоминаю радистов.
Чего? Радист? Дан чётко дал понять лицом, что он сомневается в моей вменяемости, да так, что мне самой захотелось проверить лоб на признаки лихорадки.
Ну да, радисты Это такие люди Ну, с рациями. замялась я, стараясь сохранять ангельский вид. По спине бегали иголочки, так и подмывало сказать какую-нибудь жуткую гадость, я из последних сил держала на лице невозмутимое спокойствие.
Я знаю, кто такие радисты. Всё, удачи, не опаздывай на лекции. ему похоже наскучило со мной общаться, напоследок он брезгливо оглядел беспорядок на столе и стопку книг на полу у окна, поморщился, и спешно покинул мою комнату. Вот блондинка! Уничижительно донеслось из коридора.
Мне неудержимо хотелось расхохотаться над нашим диалогом, когда я осталась одна, но мою радость, скорее беспричинную, немного омрачало то, что из-за задания побездельничать теперь не получится.
Я отомщу. И мстя моя будет страшна. пробормотала я не предвещавшим добра голосом, улыбаясь скверною улыбкой и пряча рисунок со своим последним сном в папку. Это ещё не холодная война, скорее попытки испортить мне настроение, чем отравить существование, но я нашла свой способ отвечать на задания Дана. Весьма своеобразный и очень глупый, он состоял в том, что все задания я нарушала перевыполнением. Я понимала, что подобным образом я самой себе оказываю медвежью услугу, но это пока единственное нарушение, которое я могла себе позволить.
Поэтому я оставила двенадцатилистовую тетрадь Дана на столе нетронутой, взяла свою, случайно оказавшуюся в одном из отделов сумки тетрадь в восемнадцать страниц, и уселась за стол.
Оставшееся время до лекции Бенедикта стремительно таяло, я работала над последними страницами, в глазах уже рябило от точек, но я удовлетворённо кивнула, и, закончив, посмотрела на часы.
Почесав нос, я устало откинулась на стул и прикинула, простят ли мне пятиминутное опоздание, понадеялась на их гуманность, и, захватив блокнотик с лекциями, выскочила из комнаты. Путь мой лежал в столовую.
По коридору я бежала, по лестнице прыгала вниз по ступенькам через одну и, зайдя на кухню за зелёным яблоком, побежала обратно. В коридоре перед дверью я едва не столкнулась с флегматичным Вадимом, судя по траектории движения, пока я его не сбила, направляющимся в сторону комнат, и, возможно, за мной.
Привет. я потёрла ушибленное о его грудь плечо. Ты прямо как железный.
Ты где была? Вадим вздохнул и откинул назад рассыпавшиеся по плечам полосы. Бенедикт уже подумал, что ты потерялась.
Немного. я улыбнулась с видом партизана, легко хлопнув его по плечу. Перепутала столовую и кабинет. И продемонстрировала ему яблоко. Будешь?
Буду. внезапно согласился он, тоже улыбнувшись, чем поверг меня в немалый шок, я ведь уже думала, что он совсем не улыбается. Он взмахнул ножом, извлечённым из ножен на поясе, и рассёк яблоко на две аккуратные половинки.
Сделаем вид, что мы всё ещё идём с твоей комнаты. Вадим облизнул кончик ножа и критически его оглядел.
Ага. кивнула я, и, кусая яблоко, отметила, что Вадим скорее всего левша.
Я слышал, ты вчера вечером учудила. он вытер нож платком и убрал его в чехол, жуя наконец яблоко.
Дан болтает? я покривилась, сочно хрустя плодом.
Не. он покачал головой. Бенедикт, когда меня тренировал, проговорился.
А он тебя тренирует отдельно? я не скрывала удивления, даже яблоко чуть не уронила.
Бенедикт потрясающий мечник. Вадим уже доел фрукт. Мне до него ещё далеко.
А я и не знала. Вадим на мои слова хмыкнул.
Ещё бы, он же тебя не тренирует. Погоди, я подтяну тебя до своего уровня, он над нами двоими тогда работать будет.
А Дан?
Он знает всё, что нужно для самообороны, просто бережёт руки. видимо, моё лицо было слишком удивлённым, Вадим пояснил. У него сила другая, это я мечник, а онхрономер. Я поперхнулась последним куском яблока.
А хрономер, это откашлялась я.
Управляет временем. успел сказать Вадим, как дверь распахнулась, и появился Дан, едва не врезавшись в нас.
А мы как раз подошли. Вадим невозмутимо кивнул мне, а когда Дан не смотрел на него, подмигнул. Пошли на лекцию?
Ага. с улыбкой подтвердила я и сунула Дану тетрадку. Пошли. Он ничего не сказал, только глянул странно, одобрительно или нет, я не сообразила; мы вернулись в кабинет.
Лекции я слушала вполуха, сосредоточившись больше на полученной информации. Значит, венефы не универсалыони так же, как и люди, имеют какой-то талант, что-то, что получается только у них.
На сегодня всё. Задание выполнить до захода солнца. как сквозь вату услышала голос учителя и вскинула на него глаза, мысленно чертыхнувшисья прослушала задание.
Артефакт. Мы сегодня говорили об артефактах. А заданиесоздать стимулятор выработки энергии. Как ты помнишь, его надо создавать на открытом воздухе. повторил Бенедикт, глаза его искрились весельем, мне стало интересно, не в курсе ли он всего случившегося возле двери.
Конечно-конечно. быстро сказала я. Будет артефакт. Спасибо за урок. Я слегка поклонилась и повернулась к выходу.
К завтрашнему утру. уточнил учитель. Я улыбнуласьвидимо от него не укрылось отсутствие моего разумного начала на лекции, и присутствие только физической оболочки.
Я кивнула ему, махнула рукой ребятам (от чего Дан скривился, как от зубной боли, а Вадим едва заметно улыбнулся) и вернулась в комнату, чтобы выспаться.
Проснулась я в четыре утра бодрая и достаточно жизнеспособная. С ужасом вспомнив о задании, я примерно прикинула оставшееся до начала занятий время и нагоняй, который, скорее всего, мне светит, и решила сделать его сейчас, пока ещё не поздно.
За окном было темно, в комнате царила немая тишина, тихий шорох постельного белья казался нестерпимо громким, когда я вставала. Сладко потянувшись, я оделась, зевая, нашла в подсобке первый попавшийся предмет, который сгодился бы для создания артефактаметаллический стержень примерно сантиметр в диаметре, и двадцать в длину, приплюснутый на конце и спиралевидной нарезкой. Вероятно, он служил для чего-то более прозаичного, чем его будущая роль волшебной палочки.
Прихватив плитку шоколада, я высунула голову из-за двери и осторожно огляделась на предмет наличия Дана или любой другой живой души. Его персоны, как ни странно, нигде не наблюдалось, что, несомненно, радовало. Однако факт того, как я с сарказмом отметила про себя, что он сейчас мирно спит с чувством выполненного долга, а я в суматохе штурмую выход, определённо огорчал.
Я попрыгала по ступенькам, окончательно натягивая куртку на ходу, сунула в задний карман джинсов наработку, а верхний её конец закрепила за ремнём, и вышла во двор. Утро встретило меня неласковым ветром и морозом, с первых секунд пробравших до костей.
По заданию надо было для работы найти свободное пространство. При тусклом свете луны приходилось ориентироваться только по смутным очертаниям тёмных деревьев за рвом. Его, десятиметрового по ширине, пересекал подъёмный мост, сейчас опущенный, вода во рву замёрзла: я свесилась с моста и потрогала лёд рукой. Металлическая палочка вывалилась из кармана и едва не упала вниз, но я успела подхватить её кончиками пальцев.
Балда! в сердцах сказала я. И как бы ты её из-под моста доставала? Вода-то замёрзла, но твоего веса лёд бы не выдержал!
Она же не упала. буркнула я самой себе, сжимая обжигающий на холоде металл.
Путь от моста пролегал по сугробам которые успело намести, видимо, через ров мало кто ходил, тропинки не было. Далеко впереди были деревья, я хотела поискать полянку между нимимне отчего-то не хотелось начинать работу возле рва, хотя там и было пустое пространство.
Идя по колено в снегу и сражаясь с сильным ветром, я каждые пять минут чертыхалась, разозлённая на саму себя. Ведь ничто мне не мешало сделать всё вовремя, но нет, победила в нашем вечном сражении природная ленивость.
Ну почему я не эльф и не умею ходить по снегу, не проваливаясь? тоскливо произнесла я, глубоко засунув руки в карманы и шмыгая носом. Я занесла ногу для очередного шага и врезалась во что-то твёрдое.
В полной прострации я потёрла лоб и потрогала твёрдую и прозрачную стену, догадываясь, что это защитный купол, что окружает замок. Может раньше он и защищал от погодных явлений, сейчас же ветер для этой стены помехой не был, судя по горстям снежинок, то и дело дружно старающихся заползти мне за шиворот.
Я отошла в сторону, как раз приметив чистую полянку недалеко, и когда я её наконец достигла, со стороны мой силуэт напоминал снеговика.
Б-р-р. поёжилась я, подпрыгивая на одном месте. Внимание всем зрителям, сейчас в исполнении Ангела будет воспроизведён ритуальный танец племени тумба-юмба. Продекламировала я, отряхиваясь, а потом подумала и уточнила. С целью утоптать снег.
Зрители промолчали и ничем не выдали своего присутствия. В процессе утрамбовывания сугробов в радиусе двух метров, я успела согреться, возможно, ещё и потому, что стало теплее, только снег пошёл сильнее, превратившись из сухой крупы в большие и важные хлопья, парочку из которых я тут же случайно вдохнула ртом и закашлялась.
Линка на севере. прокомментировала я, оценивая содеянное. Смысла стараться примять сугробы больше не былоснегопад был такой, что чернота ночи уступила серой мгле. Всё, отныне моя одеждаэто шапка-ушанка, валенки и шуба. Я вздохнула, чувствуя голод, достала шоколад и откусила ледяной кусочек. Ветер опять усилился, снег превратился в сухую крупу.
Примерно оценив оставшееся время, я зябко потянулась и извлекла стержень из кармана, держа шоколадную плитку в зубах, села прямо на снег, и, сосредоточенно уничтожив от неё половину и убрав её в карман, крепко зажмурилась. Я мысленно собралась, достигла нужного состояния отрешённости, виски заломило, но я только зажмурилась ещё крепче, стискивая зубы. Собирая по крупицам всю ту золотую сущность, которая была внутри меня, и, не представляя конечного результата, совершенно о нём забывая, я сжала ту силу до размеров атома
А потом произошёл взрыв. Это было как рождение новой Вселенной, как гибель звезды или рождение чёрной дыры, это было что-то такое, чего не описать словами. Ладонь потеплела, это немного вернуло меня в реальность, я ощутила, что мысленных стен, что я возвела внутри своего сознания, больше нет, что вся моя воля подавлена чем-то страшным, что весь процесс создания я перестала контролировать. Всё происходящее было словно в последней стадии опьянения, некоторые промежутки времени выпадали, исчезали сразу же, волнами накатывала слабость и тошнота, мир вокруг кружился в бешеной пляске.
И тогда я испугалась, но страх был не полным, все чувства заморозились, исчезли. Всё пошло не так.
Было жарко, и одновременно холодно, казалось, я тону, или падаю, в памяти всплыли черные руны, мои губы сами выговорили сложные сочетания букв, а по поверхности металла стержня тут же побежали строчки этих рун, живые, страшные, они утонули под поверхностью, засветились зловещим красным
Я поняла, что лежу на влажной земле, а снежинки падают и тают на лице, резко села и оглянулась. Снег на полянке растопило по идеальному кругу, контраст был разительный.