Последний аргумент стал для Афони решающим. Вытер ладонью слёзы и уже ровным голосом сказал Степану:
Бежим!
Сунули в рот сторожевому кляп, погасили фонарь, сбросили с себя плащи-хламиды, дверь снаружи на замок заперли ибежать из усадьбы. Погнались было за ними собаки, да успели беглецы через высокий забор перепрыгнуть. Лишь штанину порвал Афоня, только штанина не живое тело.
Оглянулись окрестночь вокруг тёмная да несколько окошек на втором этаже усадьбы светятся.
Подожди меня на распутье, сказал вдруг Степан. Одно дело выправлю и за тобой следом. На дороге не стой, в кустах схоронись
Ипропал в темноте.
Кто-нибудь из вас пробовал искать ночью дорогу, рядом с сельским кладбищем, да ещё в десять лет? Кто пробовалзнает, что такое страх. Лист с ветки упадёт, ветер зашуршит в ветках, старое дерево во сне заскрипита в голове уже, чёрт-те что творится, а пред глазами, Бог знает что, привидится!..
Дошёл Афоня до дороги, присел под старой липой и стал Степана дожидаться. Прилёг на траву, поднял голову к небу, а тамлуна висит, словно улей Небесный, а вокруг неё звёздные пчёлы летают. Загляденье!
Эх, Афоня-Афонюшка! Что ж ты нашу избу-то разорил? корят его с неба. Где жить нам теперь прикажешь да деток растить? Ни на земле, ни в небе нет для нас места. Назвали когда-то одно созвездие Пчелой, да после в Муху переиначили! И что за польза от сего названия? А мёд-то все любят Чего молчишь, Афоня? Слышишь, малый, вставай!
Открыл Афоня глаза, над ним Степан стоит.
Вставай, малый, спешить надо! Рассвет уже. Коли кинутся за нами в погонювраз найдут.
А ты где был? спросил его Афоня, поднимаясь.
Дело одно решил хмуро ответил Степан и суёт Афоне пироги с мясом да печенье медовое. Вкусно, сил нет! Никогда такое не пробовал.
Где взял?
В усадьбе. На кухне у поварихи ответил Степан. Ты ешь-ешь, не подавись. Когда ещё поесть удастся.
«И, правду, подумал Афоня, идти долго, денег ни копейки. Как жить будем?»
Давай на Москву двинем, сказал Степан, уплетая пирог.
А может в Зуев?
В большом городе легко затеряться. А там силёнок подкопим икуда Бог пошлёт!..
Поспешили они вдоль дороги. Поглядел Афоня в небони пчёл, ни улья. Тишина предрассветная. Край солнца привстал над горизонтом.
И вдруг позади них копыта зацокали, да колёса повозки заскрипели.
Погоня! сказал Степан. Айда, в лесок.
Бросились они от дороги в гущу леса и затаились. А погоня всё ближе и ближе.
Выглянули осторожно из-за кустов, видятцыганские кибитки это.
Перевёл дыхание Степан и говорит:
А давай, малый, счастья попытаем. Вдруг среди цыган искать не станут.
Боюсь я их, признался Афоня. Цыганы детей крадут.
После барина нашего теперь сам чёрт не страшен. А цыганы люди весёлые! Давай руку! А то мимо проскочат
И понеслись напрямик через лес к дороге.
Глава VIОБИТЕЛЬ СКАЗОЧНИКА
«Перекрестися, ангел мой!
Тебе ли видеть домового?»
На следующий день проснулся Штернер поздно. Бронзовые часы в номере, в виде павлина, похожего на индюка, мелодично отбили одиннадцать часов утра. Позднему пробуждению был виной вчерашний день, полный забот и санных путешествий. В своей Германии Штернер вставал рано утром, ровно в шесть, а к семи уже приезжал в издательство. Нужно было просмотреть материалы, отпечатанные ночьюоттиски газет и книг, прочесть новые письма, ответить на них и, наконец, позавтракать двумя жареными свиными сосисками с зелёным горошком, которые превосходно готовил его секретарь Зайтц, запив чашкой горячего кофе с молоком. Это была давняя привычка, со студенческих лет.
Фридрих Зайтц считался опытным секретарём. Отцу Атаназиуса Карлу Штернеру пришлось затратить немало сил и дипломатических усилий, чтобы пригласить его в своё издательство. «Старый Фридрих» (так звали Зайтца в профессиональных кругах), кроме своей основной работыподготовки нужных документов и переписки с авторамизнал три языка, умел править и редактировать рукописи, а иногда, когда работы было много, помогал набирать шрифт. Кроме того, убирал в кабинете директора и готовил ему завтрак.
«Старый Фридрих» никогда не обижался на шутки и дюже ловко шутил сам. Когда однажды в разговоре с отцом Атанизиус позволил себе сказать при Зайтце, что было бы неплохо завести ещё одного секретаря для скорости дел, «старый Фридрих» ему ответил: «За двумя Зайтцами погонитесьни одного не поймаете».
Штернер улыбнулся, вспомнив это.
Немного полежав на большой пуховой подушке с закрытыми глазами, («интересно, сколько петухов и кур нужно для того, чтобы набить её пухом?»), затем с глазами открытыми, уставившись в лепной потолок («для гостиницы с таким названиемпятна на потолке совершенно лишнее украшение»), Атаназиус, наконец, потянулся и тут же вскочил, как ошпаренный, босиком на холодный паркетный полот сильной судороги в икре левой ноги.
Вилли Вайль, их семейный врач, научил его этому приёму. Острая боль, что сжимала икру своими цепкими клешнями, мгновенно отступала.
«Наверное, от усталости», подумал Штернер.
Хотя судорога раз от разу появлялась сама собой, найти верную причину не составляло для Атаназиуса никакого труда. Сегодня наверняка скрутило ногу от вчерашних треволнений. Особенно в деревне.
Осторожно присев на край роскошной кровати с шёлковым бельём, которое здесь стелили, в основном, иностранцам«давнее низкопоклонство России перед Западом» Штернер осторожно растёр и размял икру и уже не стал ложиться, опасаясь повторения приступа. Он принялся медленно одеваться, припоминая весь вчерашний день (встречу с Татьяной, дом на Арбате, приезд в деревню) и, конечно же, в первую очередь, вспомнил избу Мелании и сказал себе в который раз:
«Нужно как можно быстрее решить все дела, ради которых я здесь»
Одевшись в зимнее бельё, костюм и пальто, сунув ноги в шерстяных носках в тёплую обувь (Атаназиус знал, что такое «русская зима»), надел рукавицы и нахлобучил шапку.
Повесив дорожную сумку через плечо, он спустился на первый этаж гостиницы и поинтересовался, где можно позавтракать.
Столовая зала «Европейской» располагалась прямо в гостинице. Пришлось вновь снять верхнюю одежду и повесить её на вешалку.
В меню он так и не нашёл привычный завтрак который готовил «старый Фридрих», поэтому пришлось вместо двух жареных сосисок с зелёным горошком ограничиться остывшим свиным жарким с картофелем и солёными огурцами, попахивающими бочкой, запивая весь этот «изыск» холодным чаем без лимона.
После завтрака заплатив за еду в несколько раз больше, чем за две сосиски (наверное, сказывалось название гостиницы), Атаназиус вышел из «Европейской».
Погода была по-пушкинскиморозной и солнечной.
У гостиницы в ожидании щедрого клиента дремали извозчики.
Заслышав скрип отворяемой парадной двери, три экипажа помчались прямиком на Штернера, чуть не задавив его троекратно.
Куда прикажете, барин?! прокричало извозчичье трио.
Атаназиус ошарашенно отскочил к парадному подъезду, столкнувшись с мальчишкой, стоящим неподалёку со свежими газетами в руках. Окинув намётанным редакторским взглядом их названия, он перескочил через «Зуевские ведомости», «Голос зуевской старины» и «Зуевский инвалидный листок» и остановился на «Деловом Зуеве».
«То, что нужно», подумал Штернер и купил газету.
Вернувшись, к разочарованию извозчиков, в гостиницу, он уселся в вестибюле, в кресло у окна, и стал просматривать газету. Пропустив колонки с городскими событиями и новостями, нашёл страницу объявлений и уткнулся в неё.
«Пропала старая жилистая корова. Отзывается на кличкиМилка, Машка, Верка и Катька. Редко на Стерву».
«Куплю новую аглицкую коляску, с верхом. Немецкие и французские не предлагать».
«Угнали телегу без двух колёс».
«Модная одежда для дам из Парижа: платья, кофты, юбки, туфли на каблуках».
«Продаём! Цилиндры для господлюбой высоты и всех цветов, обтянутые шёлковым плюшем, а также войлоком и клеёнкой».
«Нашли охотничью собакусерую, в чёрных пятнах. После купанияоказалась белого окрасу».
«Всё не то», с досадой подумал Штернер. Он перевернул ещё страницу, затем другую:
«Зуевское посредническое агентство по продаже, покупке и аренды недвижимости Н. Н. и В. М. Самойловых».
«Сдаётся помещение под банкирскую контору, с отоплением и оборудованными кладовыми для ценностей и безопасными ящиками»
«На Городском рынке продаются лавки каменные 2-этажные, с подвалом и мансардою. Доходдо 1.800 руб в год».
«За 130 тыс. руб. продаётся ценный участок земли в 293 кв. сажени. Часть земли занимает одноэтажный дом с мезонином и флигелем»
«Желающие купить через контору Самойловых дом-дачу в Лесном посёлке, в получасе от Зуева»
«В центре Зуева, на бойком месте, продаются 24 меблированные комнаты, роскошно обставленные, вместе с девицами. Всего за 12 тыс. руб»
«На Городском кладбище продаётся место, обнесённое железною решёткою на цоколе»
«И здесь не то!..» огорчился Штернер, и уже хотел сложить газету, как вдруг увидел два завораживающих слова:
«Редкий случай! За отъездом очень дешево, всего за 70 тыс. руб. продаётся дом в Карамельном переулке, 2-этажный, на каменном фундаменте, крытый железом, имеющий 10 комнат, с полной барской обстановкой. А так же с помещениями для домашней птицы и три сарая. Дом ремонта никакого не требует. Долгу нет. Более подробно узнать в конторе Самойловых».
То, что нужно! сказал вслух Штернер.
Что прикажете? вырос, как из-под земли молодой лакей.
Это я себе смутился Атаназиус, но тут же спросил: А скажи-ка, любезный, как проехать к «Агентству Самойловых», знаешь?
Как не знать! Контора Николая Николаевича находится на улице Вишнёвой, дом нумер десять!..
Адрес я знаю. Далёко ли ехать?
Это за углом, улыбнулся лакей. Пешком пройти можно-с
Штернер выглянул в окно. Извозчики всё ещё стояли у парадного подъезда, словно караулили иностранца.
Где тут у вас чёрный ход? спросил он лакея.
Прошу за мной, заговорщицки хмыкнул улыбчивый малый и повёл гостя за собой.
Николай Николаевич Самойлов никогда не думал, что станет совладельцем «Зуевского посреднического агентства по продаже, покупке и аренды недвижимости». Скажи ему об этом лет десять тому назад, плюнул бы вослед и усы не отёр бы. Ни его отецНиколай Степанович, ни тем более дедСтепан Игнатьевич, не занимались ни покупкой домов, ни их продажей, ни сдачей в аренду. Дед продавал лес, отец продукты, но чтобы торговать домами-дачами, каменными лавками, участками земли, просто домами, меблированными комнатами или даже местом на кладбищеэто, извините!
А началось всё с того, что женился Николай Николаевич вопреки воле отца и за это навсегда был отлучён от лона всего богатства семьи Самойловых. Бывшие друзья прозвали его за это «Николя-ни двора», а новых друзей Бог не дал. Ибо друзья познаются в беде: чем больше бедатем меньше друзей. Но это так, наблюдение из жизни. Остался у Николая Николаевича всего один друг, и то женского полав прекрасном качестве молодой его жены Варвары Михайловны, которая и надоумила разнесчастного супруга заняться новым делом знаменитой в Зуеве семьи Самойловых. После того, как все драгоценности Варвары Михайловны были заложены в ломбард, а кое-какие даже и проданы, дабы не помереть с голоду, молодая супруга обратилась за помощью к своему отцу. Ибо жить с мужем, оказалось, ей не на что, а главноенегде Однако когда Михаил Платонович узнал, что по воле своего отца его зять остался ни с чем, решил и своей дочери ничего не оставлять, кроме постельного белья, которого и стелить-то было не на что. Пришлось молодожёнам на последние гроши срочно искать крышу над головой. Тут-то и пришла к Варваре Михайловне спасительная идея, которая положила начало нового купеческого бизнеса в России, под названием недвижимость. Сняли они на последние деньги двухкомнатную квартирку в полуподвале и принялись обдумывать план будущей жизни.
Первым делом, разослали объявления по всем газетам, и вскоре новую контору стали осаждать не только молодые семейные пары, но и люди повзрослей, посолидней, с деньгами в кармане, желающие жить не как попало, а сообразно своему вкусу и на широкую ногу. Так супруги Самойловы стали посредниками между покупателями и продавцами, между арендаторами и арендуемыми.
Не прошло и года, как новая зуевская контора стала самой популярной среди населения, а спустя ещё год открыли Николай Николаевич с Варварой Михайловной сразу два филиалаодин в губернском городе, другой в Москве.
Многие потом пошли по их следам, но «Агентство по недвижимости Самойловых», как было первым, так первым и осталось.
Именно сюда, в дом номер десять по улице Вишнёвой, и пришёл Штернер. И надо ж такому случиться! прямо к Николаю Николаевичу, который именно в этот день принимал новых клиентов в своём кабинете.
Тот, кто здесь уже бывал, согласятся со мной, что второго такого кабинета не найтини в Зуеве, ни в губернском городе, ни у генерал-губернатора, ни у городского головы, ни у прокурора, и уж тем более, у начальника какой-нибудь деловой конторы.
Кабинет смотрелся большим, просторным, с двумя высокими окнамиот потолка до пола. На стенах, выкрашенных в оливковый цвет, висели копии известных картин с городскими пейзажамиот знаменитых «итальянцев» до не менее именитых «голландцев».
Между окнами стоял массивный письменный стол г-на Самойлова, с крышкой, обтянутой тёмно-зелёным сукном, с двумя бронзовыми подсвечниками, пресс-папье и чернильницами, между которыми, на изящных перекладинах лежали ручки с металлическими перьями, всё активней входящие в моду. Окружали стол несколько резных высоких кресел для посетителей, с расписными спинками, на которых были изображены городские пейзажи Москвы и Петербурга. В углах кабинета высились застеклённые шкафы с дорогими книгами, в корешках с золотым тиснением, и объёмный шкаф с картотекой.
Но самое главное находилось в центре кабинета, на втором столе, который был в несколько раз больше письменного. На нём раскинулся макет города Зуевас улицами, площадями и переулками, со всеми стоящими в городе домами и, соответственно, дворами. Все здания были искусно выточены из дерева и являли собой крошечную копию любого дома в городе, с точным количеством окон, дверей и балконов, а также печных труб на крыше.
Это было удобно для каждого клиента конторы Самойловых, кто пожелал бы купить или снять понравившийся ему дом. Благодаря сему макету, даже самый разборчивый из них сразу же понималв каком месте города он собирается жить и что находится рядом: храм ли, продуктовая лавка или полицейский участок.
Было это полезно и с другой стороны. Когда много лет живёшь в своём районе, даже не подозреваешь, насколько в нём красиво и уютно, ибо не окинешь единым взором расположение всех домов, повороты улиц, холмистость переулков. Благодаря же макету Самойловых, любовь к будущему дому начиналась именно здесь, в этом кабинете, да ещё с первого взгляда.
Но что мы всё о кабинете! Пора представить и самого хозяина.
Итак, был Николай Николаевич роста невысокого, телосложения крепкого, чуть лысоват, с небольшой бородкой и усами. Встретишь такого на бульваре, отведёшь глаз в сторону и сразу забудешь. А ведь сколько этаких «невзрачных» и «невыразительных» лиц встречаем мы в течении дня, даже не подозревая, что скрывается за ними, в глубинах ума! Как говорится, «не по виду суди, а по делам гляди».
Каждого клиента Николай Николаевич встречал, выходя из-за стола и раскидывая руки в стороны, обозначая этим своё беспредельное уважение к пришедшему.
Как только Штернер переступил порог его кабинета, Самойлов с радушным видом вышел ему навстречу.
Рад! Несказанно рад вас видеть!.. И, протягивая руку, представился: Самойлов. Совладелец посреднического агентства.
Атаназиус Штернер, издатель из Германии ответил гость, немного смущённый таким напором радушия, пожимая руку в ответ.
Очень приятно-с!.. Прошу садиться, герр Атаназиус! пригласил его к письменному столу Самойлов и, дождавшись, когда иностранец удобно усядется в одно из кресел, прошёл на своё место и опустился в кресло сам. Где вы так хорошо научились говорить по-русски?