Тогда прошу вас в машину. Багаж?
Последнее относилось к мистеру Дюиссону. Сумка с ручной кладью была в руках Николь. Она никогда не ехала в дорогу с большим багажом. Предпочитая делать необходимые покупки на месте. Так она поступала всегда, когда поездка занимала не более двух дней.
Я налегке.
Было видно, что мистер Дюиссон еле-еле сдерживает себя, так стремится как можно быстрее выдать информацию. Но хорошо, что сдерживает. Пока еще не время. Надо выйти в безопасную точку для спокойного разговора, если я все правильно понял.
Как только машина тронулась, Сергей сразу же набрал приличную скорость, затем быстро перестроился, заложив неожиданный вираж, на первом же повороте ушел вправо, на 262-ю дорогу, идущую через Завентем, потом еще несколько сложных перестроений и вот они уже в Хамельгеме, месте, которое Серж знал очень неплохо. Тут его приятель снимал небольшой домик, рядом с которым располагался совершенно дикий участок. Как раз удобное место для спокойного разговора. С этим приятелем Сергей уже участвовал в нескольких довольно рискованных мероприятияхна свой страх и риск, а потому доверял этому человеку, как самому себе. А поскольку самому себе Сергей доверял только по вторникам и четвергам, а у нас как раз был вторник, то получалось, что на доверие друга можно было как раз сегодня рассчитывать.
Сергей улыбнулся. Такие шуточные мысли иногда посещали его, но высказывать вслух он их решался далеко не всегда: вот и сейчас они бы прозвучали не слишком уместно.
Глава третьяСпокойный разговор
Брюссель. Хамельгем.
Сергей вышел из машины, вытащил пачку сигарет и закурил. Николь осталась сидеть, рассматривая свое изображение в зеркальце, а Джеймс Дюиссон вышел вслед за Сергеем. Солнце впервые за несколько последних дней светило ярко, отражаясь на лысине мсье Дюиссона яркими, почти что слепящими зайчиками. Сергей указал глазами: "туда". Они забрались в густые заросли клена и бука.
Итак, что вас привело ко мне и почему такая прорва секретности? Сергей выбрал для разговора английский, в уверенности, что его собеседник владеет этим языком в совершенстве. Так и было. У Джеймса был мягкий, скорее всего, гарвардский акцент, а не акцент коренного жителя англо-американской Канады, что Сергей приятно удивило.
Ваша жена права. Мне нужна ваша помощь. Дело идет о пропаже моей дочери. Моей единственной дочери.
Говорил Джеймс с трудом, каждая фраза давалась ему с такими усилиями, как будто каждый раз надо было отодвинуть с пути огромный камень.
Мистер Дюиссон, простите, давайте так, говорите кратко и по сути. Мое время так же как и ваше дорого. Пока что не вижу, какой смысл обращаться ко мне? Полиция. В крайнем случае, частные сыщики. Да и у вас есть, я уверен, служба безопасности. Разве этого мало? И все-таки вам нужен я? Почему? Попробуйте рассказать так, чтобы у меня было как можно меньше вопросов.
Хорошо. Так. Моей дочери восемнадцать. Это моя единственная дочка. Амели. Она пропала с борта яхты. В Средиземном море. Моей личной яхты. Был убит ее телохранитель. И еще два моряка и тяжело ранен капитан. Я был уверен, что это пираты, обычный рэкет, ну, что-то такое.
Сколько прошло дней?
Неделя. Ровно семь дней. Через три часа будет. Я понимаю вас. Нет. Ничего. Никаких разговоров о выкупе. Ничего вообще. Я поднял всех, кого только мог. Яхта плавала в безопасном месте, у берегов Греции. Там пиратов никогда не было, но есть мафия. Я не знал, что думать. С каждым днем я терял надежду. Извините. Я попытался быть краток. Как могу
Сергей закурил новую сигарету. Мистер Дюиссон не просто нервничал. На нем просто лица не было. Пока сюда ехали, он еще как-то держался, но сейчас вся боль и тревога выходили наружу. Он беспрестанно теребил рукав, как будто оттуда, из под подкладки, могла выпасть разгадка его тайны. "Нихрена себе была у тебя неделька!" не без жалости подумал Сергей. Впрочем, сейчас-то как раз не до эмоций. Сейчас нужны только голые факты.
Вчера мой человек напал на след моей дочери.
Это прекрасно. Пошлите за ней кого-то из ваших людей. Или там нужно воевать? Так я ведь не спецназ
Это не воевать. У меня есть такая группа. Я готов был бы Мы так и не знаем, куда ее надо направить. А времени остается в обрез. И я не знаю, что можно придумать. Это пришло в голову, когда я встретил там Николь. Я знаю о вашей роли в одном деле. И я точно знаю, что вы можете мне помочь. Нет, я не знаю простите, я просто верю, что вы мне можете помочь, хотя остатки веры покинули меня вчера вечером. Я сразу напросился с вами встретиться. Николь мне не отказала. Простите, если я так сумбурно говорю. Вы моя последняя надежда.
Извините, мистер Дюиссон, я так и не понял, в чем же дело? -
Сергей отбросил окурок и уставился прямо в глаза Джеймсу. Тот от неожиданности поперхнулся словами, сначала не выдержал, отвел взгляд, потом перевел взгляд на Сергея, сначала куда-то в район живота, потом подбородка, наконец смог посмотреть собеседнику в глаза. И Сергей удивился, сколько боли и отчаяния было в этом немом взгляде.
Мы выяснили, что мою дочь выкрали не для выкупа. Ее выкрали, чтобы убить.
Вопросы застряли в горле Сергея. Он неожиданно понял, что сейчас лучше помолчать, что сейчас, именно сейчас надо дать Джеймсу выговориться.
Это Мэтт, он наш компьютерный гений. Вы знаете, что иногда в Интернет попадает видео девушку насилуют, а потом убивают. Иногда съедают. Иногда просто убивают. Как повезет. Это идет в онлайне. Чтобы это посмотреть платят деньги, не очень большие, но все-таки. Теперь должны будут показать мою дочку. Они выкинули анонс. Ее сложно опознать. Но у Марка есть программа. Он сидел за этим сутки. Сказал, что точность 97 %. Да. Есть три процента, что его программа ошиблась. Но что-то мне подсказывает, что это именно так Я только одного не могу понять: почему именно ее? Почему не кого-то другого? Разве не проще было взять девушку из каких-то трущоб? Это же и проще, и безопаснее. Почему именно ее, мою Амели? Почему?
И Джеймс непроизвольно разрыдался. Он вытирал тыльной стороной ладони слезы, как-то глупо, неловко, совершенно по-детски Вытащил платок, как-то постарался привести себя в порядок, что давалось ему с большим трудом.
Извините, мистер Серж, я прошу прощения, я
Успокойтесь, мистер Дюиссон, прошу вас Успокойтесь. И скажите: чем я могу вам помочь?
Извините, Серж, я уверен, именно вы можете ее найти. Я уверен, если вы нашли того господина, то мою девочку найдете тем более
Джеймс простите, можно, я так буду вас называть? мистер Дюиссон в ответ только повел плечами, мол, называйте меня как хотите Джеймс, почему у вас такая уверенность?
Это не уверенность, мистер Сергееф, это единственная надежда.
Извините почему?
Хотя бы потому, что я до сих пор не имею никакого понятия, куда надо отправить мою группу. Это постоянно разные страны. И разные люди. И совершенно разные ситуации. И пейзажи. Вы знаете, сколько уголовных дел было возбуждено, чтобы найти хоть какой-то след этих убийств в прямом эфире? И вот теперь я знаю абсолютно точно. За последних три года, как это "явление" появилось ни одной зацепки ни у кого! Если бы вы знали, кого я только просил о помощи. И никто ничего не может сделать. Придумайте что-то я прошу вас
Вы понимаете, ЧТО вы от меня требуете? Вы хотите, чтобы я добился результата в деле, в котором никто не смог вам помочь. В котором, как вы сами признались, даже различные спецслужбы обломали зубы?
Да, я хотел бы, чтобы вы мне помогли. Все, кто ищут, будут искать и дальше. Но почему-то я верю, что именно вы что-то придумаете.
Странно
И еще. О гонораре не беспокойтесь. Каков бы ни был результат, вы свое получите. Я уже договорился с вашим партнером. Вы сейчас в официальном отпуске.
Сергеев усмехнулся в ответ. Джеймс оценил его реакцию, тяжело вздохнул, после чего продолжил глухим голосом, переполненным болью.
В этом файле все данные, которые мы смогли найти. Там не так много. Фактаж есть. А вот выводовпочти что ноль.
Понимаю. Мне нужен будет толковый аналитик.
Я уже договорился. Николь и ее люди будут работать эти дни на вас. У нас, страховиков, тоже есть корпоративная солидарность. Я очень благодарен мистеру Витрэ за такт и понимание.
И еще, мне нужен ваш компьютерный гений, Мэтт, кажется так?
Самолет из Ванкувера приземляется через два с половиной часа.
Вот как?
Николь посоветовала вызвать его. Мне показался этот совет разумным. Тем более, что со своим компьютером Мэтт не расстается не только во время полета, но даже при посещении общественного туалета.
Кажется, Джеймс постепенно начинал приходить в себя. Это было неплохим знаком.
И еще, последний вопрос: к чему такие меры безопасности? Кого вы боитесь? Не было ли похищение вашей дочери средством шантажа или запугивания? Может быть, кто-то давит на вашу компанию, и этомощное средство давления? Что вы думаете об этом?
Я думаю о том, что мою Амели через двое суток изнасилуют и убьют. И я думаю о том, что заплатив сто пятьдесят евро, я смогу наблюдать это убийство в прямом эфире. Я смогу видеть все это и не смогу ничего сделать, чтобы этому помешать. И от этого мой разум отказывается работать. Я всего боюсь. Мне повсюду мерещатся враги и шпионы. Помогите мне, Серж Прошу Вас
Хорошо Сколько вы говорили, у нас времени?
Двое суток.
Джеймс это безумие
Поэтому я и прошу вас Именно вас. Вы согласны?
Вместо ответа Серж протянул руку. Тонкая синяя папка с исходным материалом тут же перешла в его распоряжение. Мистер Дюиссон поежился, как будто замерз от холодного брюссельского ветра, и они быстрым шагом направились к машине.
Глава четвертаяШтаб мозгового штурма
Брюссель. Отель "Амиго"
На бульваре Ламбермон Джеймс Дюиссон вышел, пересел в такси и отправился в отель. Он выбрал один из самых престижных и достаточно комфортабельный по любым стандартам "Амиго", располагающийся на улице Амиго, или, что ближе к русскому, улице Дружбы. В прошлом году этот отель признали лучшим в мире. Так что выбор мистера Дюиссона был отнюдь не случайным. Когда-то это здание в самом центре Брюсселя было построено и служило местом обиталища довольно богатой купеческой семьи. Богатой по любым, даже сегодняшним меркам: достаточно было упомянуть, что в те времена по местным традициям, семья не имела возможности выводить на центральную улицу больше трех окон. Но кто помешал строителям сделать между окнами огромные промежутки? В годы испанского владычества то ли дела у купеческой семьи пошли не так хорошо, то ли они предпочли не ссорится со строгими иноземными хозяевами, но факт остается фактом: отель выкупили испанские власти для того, чтобы в этом помещении сделать тюрьму. А что тут такого? Здание в центре города. И Большая площадь, на которой так удобно проводить казни, тоже под боком. Так что поселились в этом здании пыточных дел мастера, дознаватели, тюремщики и их подопечные. Вот только своеобразный брюссельский юмор сыграл с испанцами злую шутку. Во времена их владычества загреметь в тюрьму было проще простого. Наверное, поэтому, брюссельцы называли тюрьму "другом". Не долго думая испанские власти решили, что так называется дом, который они купили и просто перевели его название. Так тюрьма стала называться испанским другом, или "Амиго". В двадцатом веке тюрьмы в центре столицы как-то стали выходить из моды. А тут еще подвернулась Международная выставка. К ее проведению здание "Амиго" реконструировали как отель. Наверное, можно вспоминать о многих известных людях, которые останавливались в то время в отеле, если бы Если бы в ней не останавливался такой человек, как Шакал. Этот международный террорист долгое время считался террористом номер один во всем мире. И если бы не нападение на Америку одиннадцатого сентября и зловещая фигура Усамы Бен Ладана, быть отелю "Амиго" пристанищем террориста номер один! В конце-концов, не про каждого террориста снимают кучу художественных фильмов и несколько десятков документальных. И не каждого еще при жизни играет сам Брюс Виллис. И не каждого с таким восторгом и упоением пристреливает сам Ричард Гир. Хотя, конечно же, американская история Шакала ничего общего с правдой не имела. Прямо-таки всем на свете международным террористам надо пристрелить американского президента или первую леди. Пока президентов в Америке и свои неплохо отстреливают, а про покушения на первую ледитак это ж террористу сраму поиметь, не оботрешься потом. Да и жив Шакал. Как арестовали его в доброй старой матушке-Европе, так и отбывает свое пожизненное. И книжки про себя читает, и фильмы смотрит, говорят, даже письмо Брюсу благодарственное написал. А что, почему бы и не написать? Времени у него, слава Богу, в избытке. А вот в самом начале третьего тысячелетия отель "Амиго" перешел в империю сэра Рокко Форте. Сэр Большой Рокко купил почти десяток лучших отелей во всем миреот Санкт-Петербурга по Дубаи, а отель "Амиго" как был, так и остается одной из самых дорогих жемчужин в его деловой коллекции. И по интерьерам, и по качеству обслуживания.
Этот отель имел два главных преимущества: он согласился выделить мистеру Дюиссону рабочее помещение: конференц-зал и бизнес-центр, со всеми необходимыми средствами связи, а его владельцы пообещали обеспечить круглосуточную охрану рабочей зоны, в которой предполагалось на какое-то время расположиться группе Сергеева.
А Сергей повез Николь прямиком домой, чтобы она смогла привести себя в порядок (как он наивно предполагал). У Николь же были совершенно иные планы по поводу возвращения домой. Как только они оказались в квартире, Николь впилась в губы Сергея и томно заявила, что у них есть целых два часа да еще и с половиной. Серж принял это как вызов. И правильно сделал. Каждый день с Николь это был день своеобразной дуэли. Николь была классическая стерва, но стерва прирученная настоящим мужчиной, а это делало их союз таким сложным и, в тоже время, таким непредсказуемо интересным.
Дуэлью была карьера: Николь понимала, что Серж имеет громадный потенциал, но не хочет делать карьеру, которая, по ее мнению, отражала его настоящие возможности. Быть младшим партнером в неприметном, хотя и широко известном среди узкого и очень богатого круга лиц, не велика важность. А ведь перед Сержем открывались такие перспективы после всего одного удачно распутанного дела! Николь быстро поднялась по карьерной лестнице на почти максимальную высоту. Теперь она тратила силы на то, чтобы на этой высоте удержаться. Начальник аналитического отдела одной из самых крупных страховых компаний в мире! Власть и ответственность, которую она имела, тем не менее, не сделали ее, бывшую домохозяйку, высушенной деловой колбасой. Она оставалась женщиной, точнее Женщиной с большой буквы. И именно это в ней Сергея так подкупало.
Дуэлью была их квартира. Она постоянно меняла дизайн квартиры, а вот дизайн своей комнаты Сергей трогать не позволил: умеренность, спокойствие, скромность и функциональность: ничего лишнего! Таким был принцип построения жилища, от которого Сергей Сергеев ни на минуту не собирался отступать. Но та энергия, с которой Николь меняла порой весь дизайн квартиры его поражала. Возникал один вопрос: когда она все это успевает?
Дуэлью был секс, причем дуэлью, которая и не думала прекращаться ни на минуту, и кто чаще одерживал победу, Сергей точно сказать не мог. Николь была ненасытна, но ненасытность и стремление внести в секс элемент новизны и игры не мешал Сергею гнуть и в сексе свою линию: ничего из того, что было бы неприятно кому-то из партнеров.
Николь стремилась подчинить себе партнера, а Сергей стремился всегда сохранить свое лицо, оставаться настоящим мужчиной, делать все так, чтобы Николь постоянно об этом помнила. Помнила, кто хозяин в сексе и в жизни. И это было правильно: ведь будучи даже очень серьезной бизнес-леди, Николь оставалась домохозяйкой в глубине своей души, женщиной, которая хотела, чтобы рядом с не был настоящий мужчина. Человек, который не боится брать на себя ответственность даже в самой сложной жизненной ситуации.
И еще: дуэлью были шахматы. Николь имела почти что мужской склад ума. Любила логические игры, но кроме бриджа и преферанса, в которых она разбиралась очень неплохо, главным ее коньком оставались шахматы. У себя в компании она была постоянным чемпионом регулярных шахматных баталий.
Сергей никогда не афишировал свое умение играть в шахматы. Он не любил блиц, всегда оговаривал нормальное время на партию, думал медленно, а, если быть точнее, за шахматами он отдыхал. Решение он принимал быстро, пользуясь не только своей отточенной до блеска памятью, но и интуицией, которая его редко подводила. А неторопливая манера игры была всего лишь маской, за которой скрывалась возможность точно обдумать какую-то идею. Николь оказалась достойным соперником Сергею. Она играла так же, как и занималась сексом, так же, как и жила: увлеченно, яростно, отдаваясь полностью игре, что делало ее похожей на мужчину.