Как этоорать? не понял я.
А так. Этот робот включает очень противный звук и красную лампочку у себя на спине и на пульте у меня в руках Да, кстати, чего это мы всегда так односторонне общаемся? Пригласили бы в гости что ли! Я не шучу. Во-первых, моя машина вполне оборудована, и по городу я свободно передвигаюсь, а мое дорожное кресло не только складывается, но и по ступенькам умеет подниматься. Только вам придется и Стеллу заодно приглашать. С ней я как-то комфортнее себя чувствую.
Ситуация выглядела так, что беседа закончена, и встреча себя исчерпала.
Я встал, поблагодарил хозяина за потраченное время, еще раз уточнил сумму, что он с меня снимет за консультацию, и мы попрощались. Уже уходя, я услышал, как Алексей тихо пробормотал по-французски: «Fais ce que tu dois, advienne que pourra».19
11. Особенности личных отношений
На другой день позвонила Стелла и попросила срочно приехать к ней. Ее просьба больше смахивала на ультиматум, пришлось подчиниться. Если Стелла разговаривала со мной в подобном приказном тоне, это действительно было необходимо, причем по делу. Возможностей убедиться хватало.
Лучшим способом избежать пробок и проблем с последующей парковкой все-таки остается общественный транспорт. Подземкаодин из самых быстрых методов перемещения в любой конец нашего мегаполиса. Удобно и быстро. Вот я и пользуюсь для поездок по городу этим старым добрым транспортным средством, несмотря на машину во дворе. Кстати, намного дешевле чем на авто, проверялось и не раз. Найти парковку в городе, где на тринадцать миллионов населения семь миллионов машин плюс гости столицыпроблематично, прямо скажем.
Вообще, я, как укоренившийся житель мегаполиса, частенько пользуюсь метрополитеном, а с недавних времен это невинное занятие начало возбуждать во мне болезненную заинтересованность. Причем любопытство вызывает не сама подземка, как вид общественного транспорта, а люди там обитающие. Практически все, кто едет в одиночестве, держатся максимально отстраненно и замкнуто. Сиротливые пассажиры смотрят сквозь попутчиков будто через стекло, руки скрещены на груди, мимика без намека на улыбку или иной позитив. Иногда взгляд бесцельно плутает по вагону, либо уперт в одну точку, либо скрыт за книжкой, телефоном, планшетом или темными очками. Список можно дополнить наушниками или гарнитурой в ушах. Люди прячут себя от внешних воздействий. Оно и понятно, ведь наши граждане не привыкли быть свободными, и если как следует приглядеться, легко увидеть подсознательную составляющую такого поведения. Все боимся, как бы чего не вышло. Опасаемся, что в карман залезет чужая рука и аккуратно вытащит кошелек или любимый мобильник. Боимся, что обхамят, ни с того ни сего ударят или толкнут, а то и пырнут ножом в толпе. Постоянно вызывает раздражение присутствие отдельных граждан, не утруждающих себя правилами этики, эстетики или морали. Мало приятного нарваться на компанию гопников, и попасть домой с парой дополнительных особенностей на лице. Вот из-за этих-то страхов и строится наше поведение в подземке. Скрещенные руки как бы отгораживают от мира, создают невидимый заслон, внутри которого мы чувствуем себя в кажущейся безопасности. Я вовсе не считаю такое поведение неправильным, боже упаси! Это вполне простительно, объяснимо и даже логично, это эффективно работает, поэтому для меня всегда приятен выход на поверхность. На воздух. Есть в тут нечто положительное, некий позитив.
Пока ехал, вдруг обратил внимание, что напротив сидит девушка и зарисовывает в блокнот лица пассажиров. Видимо художница, набивающая руку и оттачивающая мастерство. Она посматривала на меня и при этом что-то рисовала карандашом. Возможно, она рисовала всех подряд, а может, именно мое лицо ее почему-то заинтересовало. Вдруг стало чертовски приятно, что останусь в чьей-то памяти и запечатленный на листе бумаги Если бы хотела зафиксировать мою рожу для каких-то иных целей, воспользовалась бы гаджетом.
Приехал. Вот и знакомая аскетичная, «хрущевская» станция-многоножка. Одинаковые квадратные мраморные колонны без затей, кафельные стены без украшений, балочный потолок. Вышел наружу. Знакомая улица и десять минут ходьбы. Тротуар, подъезд, лифт.
В кабине лифта привлекла внимание надпись сделанная черным маркером на зеркале: «Here I sit broken hearted, came to shit but only farted». Ишь ты, какой изысканный и стильный народ ныне пошел! Лет двадцать назад банальное «fuck you» писали с ошибками. Сейчас же американские ругательства настолько вошли в обиход, что утратили былую притягательность и превратились в обычный лексический мусор. Но скоро ситуация изменится, и за такие слова попросту начнут бить. Прямо на лестнице ниже нужной мне площадки расположилась компания совсем юных парней и девушек, которые вдохновенно исполняли какую-то безумную галиматью под удивительно хорошо настроенную гитару:
Во мне сипел флегматик, безвкусный и хиповый,
Он был, (какая проза!) всем стервам янычар.
Но тут пришла подружка, а с нею вор бубновый,
Флегматик тихо сдрыснул, сказав: Якомиссар!
В углу гудел органчик, волнистый и гунявый,
Он был назло консервам, всем психам трубадур.
Но тут пришла подружка, а с нею кот писклявый,
Органчик сразу бахнул, как старый самодур»
Я прямо заслушался. Ребята пели приятными молодыми голосами, хорошо и душевно. Но, видимо, такие мои взгляды не разделяли соседи по площадке. Дверь напротив неожиданно раскрылась, и оттуда выскочила злющая тетка в домашнем халате, стоптанных тапках на босу ногу и с ковровой выбивалкой в руке:
А нубыстро отсюда! Полицию сейчас вызову!
Песня сразу же прервалась, а компания, что-то недовольно бурча, неохотно канула ниже по лестнице.
Вот ведь, наркоманы чертовы! обратилась ко мне соседка, видимо, рассчитывая на моральную поддержку и сочувствие. Делать им нечего! В стране кризис, санкции, не дай бог, война вот-вот начнется, а они по подъездам шастают и пьют на родительские денежки.
Почему сразу наркоманы? удивился я. Может просто молодежь отдыхает.
Вы еще позащищайте их, позащищайте! уже на меня окрысилась тетка. Вот благодаря таким как вы и расплодилась эта шпана!
«Надо же, какие слова знает! Мне казалось, что такой термин, как шпана все уже давно позабыли, в связи с устареванием и неупотреблением», подумал я, нажимая звонок около входа в интересующую меня квартиру. Дверь почти сразу открылась. Там что, караулили что ли?
Ты знаешь, мы с ним давно знакомы, сразу после обычных приветствий зачем-то сознался я, как только переступил порог квартиры Стеллы.
Ты про Алексея? Знаю, конечно. Он сам потом рассказал. Но это совсем не повод сообщать ему, как и сколько с тобой знакома была я.
И не собираюсь, честно сказал я.
Не собирайся и впредь. Более того, постарайся даже не давать ему повод. Он, знаешь ли, довольно-таки проницательный человек.
Было время заметить, усмехнулся я.
Теперь ты, конечно, внутри себя думаешь, как там у меня с ним?
Да ничего я такого не думаю, возмутился я, но похоже, излишне резко. Не мое это дело.
Врешь, думаешь Об этом все думают, вот, пожалуй, и расскажу.
Зачем? задергался я. Терпеть не могу таких признательных частных подробностей от знакомых мне людей. В тот момент совершенно не хотелось выслушивать какие-то нескромные исповеди, тем более со стороны Стеллы. Может, не надо?
Нет, надо чтобы действительно ничего не думал и понял. Как-то увидела его ник среди твоих контактов, чем-то он меня заинтересовал, и я решила познакомиться. Начали переписываться, он покорил меня своим интеллектом и остроумием. Потом рассказал о себе все. Мы начали встречаться в реале. Сразу скажу, советов не прошу. Мне сейчас эти советы не очень-то и нужны если честно, вообще до задницы. Да, я полюбила мужчину с травмой спинного мозга, и он колясочник. Лёша полностью меня удовлетворяет и некоторые особенности личных отношений не должны тебя интересовать. У нас прекрасные отношения и восхитительный секс. В нашей интимной жизни присутствует только один минуспорой я сомневаюсь, что занятия любовью приносят ему такое же наслаждение, как и мне. Ты же знаешь, я темпераментна, имею хороший опыт интимной жизни, никаких комплексов и запретов в сексе не признаю. Люблю экспериментировать. Я переласкала и перецеловала каждый сантиметр его тела. Убеждена, что мои ласки доставляют ему удовольствие, но я ни разу не подарила ему оргазм в общепринятом, понятном мне смысле. На все мои расспросы он отвечает, что ему очень хорошо. У нас доверительные отношения, но в этом вопросе он очень скрытен не хочет выражать свои эмоции и чувства словами, хотя отлично все это умеет. Он вообще много чего умеет. Конечно, он мне все объяснял и показывал, но Погоди, не говори ничего, не перебивай. Ямолодая, здоровая тридцатилетняя женщина, знающая себе цену и в чужой оценке не нуждаюсь. А рассказываю все это по одной причине: я его люблю. А когда любишь, приоритетом является счастье того, кого любишь. Причем тут секс? Ну, так уж получилось, что для меня секс стал одним из способов выражения своей любви, нежности, страстности А еще метод поддержки моего собственного физиологического равновесия. И как бы ни было мне хорошо, какие бы оргазмы я ни испытывала, любовь, в которой получает удовольствие только один, в данном случае я, очень напоминает мне самоудовлетворение. Поэтому иногда только иногда я вынужденно хожу «налево». К тебе, например. У нас с тобой только физиологический процесс, ничего больше банальный трах.
Знаешь, вот именно об этом хотелось бы поподробнее поговорить. Я чувствую некоторую вину по отношению к Алексею. Мы с ним знакомы уже давно, он мой друг, а я тут с тобой черт знает чем занимаюсь. По-моему, нам больше не надо допускать интимных контактов.
Да ладно тебе! перебила меня Стелла. Тоже мне, друг! Он рассказывал, что ты почти не писал ему с тех пор, как он помог тебе выпутаться из какой-то грязной истории. У вас, как я поняла, были чисто деловые контакты, поэтому не парься. Вот ведь высказался«больше не надо допускать интимных контактов»! Чего-то раньше склонности к протокольному языку я за тобой не замечала. Оставим все как есть. Только Алексей об этом не должен даже думать, не то, чтобы догадываться, понял?
Понял. Тогда давай-ка продолжи дозволенные речи. В прошлый раз мы остановились на том, как твой босс пожелал удачной работы на новом месте.
А, ну да. Потом, через какое-то время, мне позвонили. Знаешь, я вообще никогда не любила телефонные разговоры и всегда считала их какой-то бесцветной и неполноценной формой личного общения
12. Стелла и куратор
Стелла никогда не любила телефонные разговоры, считая их какой-то бесцветной и неполноценной формой личного общения. Такая нелюбовь имела глубокие социальные корни и произрастала еще с самого детства и крепко прижилась в юности. Близких подруг у Стеллы тогда не было, часами болтать было не с кем, зато с телефоном прочно ассоциировались разнообразные неприятности. В детстве доставали входящие звонки из школы, с вызовами отца на собрания, с жалобами на поведение и прогулы. В юностинеприятные сообщения из деканата, сопровождавшиеся репрессивными акциями и карательными санкциями. Впоследствии, уже во вполне взрослом состоянии, ей звонили брошенные любовники, бывший муж и прочие уже посторонние и несимпатичные люди, причем доставали всегда не вовремя.
Взрослая жизнь так и не привила к телефону нежных чувств. Всегда, в любом коллективе девушка ощущала себя белой вороной, и ни в школе, ни в университете, ни на одной из своих работ она не испытывала душевного комфорта. Поэтому когда ей звонили домой приятели и коллеги, она старалась скорее закончить беседу и пойти к ним или назначить встречу где-нибудь в городе.
Тем не менее, работа в современном мире без телефонов невозможна никак, и антипатия к изобретению Александра Белла постепенно сгладилась. Не прошла совсем, а притупилась, перейдя в хроническую форму. Стелла выработала несколько стилей поведения, которые успешно применяла при разговорах с тем или иным удаленным собеседником.
Этот звонок застал в полном соответствии с кармой: сыщица только что приступила к завтраку.
Алло, проглотив кусок бутерброда, сказала она.
С вами говорят из Управления. Доброе утро.
Доброе. Я вас внимательно слушаю.
Необходимо поговорить. Запоминайте адрес. Малый Поспелов переулок, дом четыре, корпус два, первый подъезд, квартира восемь. Домофон: пять, четыре, два, ноль, восемь. Два коротких звонка, один длинный. Но вам, скорее всего, откроют и так.
Потом пошли частые гудки. Абонент отключился. Очевидно понималось, что у Стеллы хорошая память и всю информацию она запечатлеет на слух с первого раза.
Малый Поспелов? Наверное, где-то в центре. Стелла взяла свой планшет, вызвала карту, ввела название и нашла переулок. Да, в центре, в пределах Садового кольца. Платные парковки, забитые узкие улочки, дорожные пробки. Сыщица раздражено подумала, что придется добираться на метро, никаких сил не хватит в таком месте парковку искать.
Столичная подземка как всегда встретила толкотней, духотой и обычной сумятицей. Стелла, давно отвыкшая от подобных поездок, была неприятно поражена обилием странных и подозрительных людей. Кругом сумки, баулы, обмотанные скотчем чемоданы, усталые, злые лица пассажиров
Если забыть о некоторой врожденной застенчивости, сыщица выглядела привлекательно и успешно претворялась очень общительным человеком. Самосовершенствование и постоянные тренировки сделали свое дело. Она, по-своему, любила людей, со всеми их странностями, тараканами в головах и скелетами в шкафах. Она понимала, что каждый человек уникален и одно это уже достойно если не уважения, то интереса и внимательного изучения. Она жила под девизом «относись к людям так, как они относятся к тебе», и верила, что добро побеждает зло только в сказках. Работу она любила, но всегда была против службы «для галочки». Для Стеллы работа являлась способом почувствовать себя кем-то гораздо более значимым, чем это было на самом деле.
«Интересно, думала сыщица, стараясь не вспоминать о предстоящей встрече с представителем Конторы, о чем вообще люди могут думать в метро? О чем размышляют в подобной сутолоке? Да, наверное, обо всем, что занимает мысли в течение дня. А думать тут очень даже удобно, сама обстановка располагает. Если, конечно, не час пик и не набито битком. Можно о деньгах, о любимом человеке, о том, что болит отдавленная нога, о предстоящей поездке, о делах на сегодня, о неизбежной покупке подарка кому-нибудь. Наверное, многие думают о работе или об ужине. В метро человек может думать о соседях или других людях в том же метро. Человек может размышлять о своих проблемах, о дороге, о нехватке времени. Можно отключиться от всего окружающего: закрыть глаза и слушать музыку. Можно ползать по интернету, благо тут везде бесплатный вайфай, а можно погрузиться на время в мир кем-то придуманных героев: почитать роман или посмотреть фильм.
Сыщица доехала до одной из центральных станций, поднялась на поверхность, прошла мимо посольства мелкой азиатской державы, свернула в переулок, дошла до первого поворота, снова переулок, миновала длинный дом с зарешеченными подворотнями, и вот он, нужный адрес. Все обочины и тротуары забиты легковыми машинами так, что проезжие части впору объявлять односторонними.
Стелла ожидала увидеть уютный «доходный дом» девятнадцатого века, из тех, что еще не сподобились званий памятников архитектуры, но вполне достойны интересов Комитета по культурному наследию. Но ошиблась. Дом не представлял ни культурной, ни художественной, ни даже исторической ценности. То была безликая четырехподъездная панельная девятиэтажка воздвигнутая, скорее всего, где-то во второй половине шестидесятых годов двадцатого века. Правда, как дань престижному центру, въезд во двор стерегли ворота, решетка которых почему-то получила в народе наименование «посольской». Однако ворота были раскрыты настежь и никем не охранялись.
К удивлению Стеллы подъезд оказался гостеприимно распахнут, причем железную дверь кто-то предусмотрительно подпер кирпичом. Нужная квартира располагалась прямо на первом этаже: исчисление начиналось сразу с пятого номера. Немало подивившись данному обстоятельству, сыщица уже собиралась нажимать на звонок, как дверь раскрылась. На пороге стоял ничем не примечательный человек неопределенных лет, облаченный в классический костюм, белую рубашку и темно-серый галстук. Что было на ногах, Стелла не заметила. Открывший дверь незнакомец казался похожим на агента Смита из «Матрицы». Недоставало лишь черных шпионских очков.
Здравствуйте, заходите.
Стелла вошла, чувствуя себя как на приеме у зубного.
Вы что предпочитаете, чай или кофе? спросил «агента Смит».
Воды без газа, если можно, устало ответила Стелла, озираясь по сторонам.
Квартира выглядела какой-то необитаемой. Причем не покинутой, и не только что заселенной, а именно нежилой, без всякого намека на индивидуальность. Будто ее купили, кое-как обставили и сразу же бросили, не успев никого заселить.
Можно и воды. Присаживайтесь. А себе приготовлю кофе, если вы не против. Меня зовут Андрей Владимирович. Некоторое время мы будем работать вместе. Ваш прежний руководитель, и мой давний друг, охарактеризовал вас с наиболее выгодной стороны и дал весьма многообещающие оценки.
«Ни фига ж себе, изумленно подумала сыщица, мой шеф меня хорошо рекомендовал и даже не обругал при этом!»
То есть вы теперь мой начальник?
Да как вам сказать вы же не в нашем штате, по крайней мере, официально. Поэтому ограничимся словом «куратор». Вот ваша вода, прошу, и «куратор» протянул Стелле небольшую бутылку с водой «Патриарший источник». Чистые стаканы на столе.