Сложно было отрицать перспективы, которые предоставляло изобретение Марии и её людей, случившееся больше пяти лет назад в ЦРТ, и быстро начатая практика в Кесслере, ведь времявсегда было камнем преткновения любых путешествий или условий реализации проектов. Эти десять людей, прошедшие сложнейшую подготовку на физическом и психологическом уровне, с бессчетным количеством тестов, добровольно взяли на себя великое бремя, доказать не только работоспособность саркофага, но и самим себезначимость собственных жизней, записанных в историю.
Приглядывать за десятью жизнями будет группа из пяти человек, являющаяся основным экипажем корабля Пилигрим. Полет составит тридцать девять дней, благодаря минимальному расстоянию между планетами, из-за чего данная операция не имеет право перенестись на более поздний срок. Это была нелюбимая часть ее работыдумать о деньгах и выгоде «высоких людей», больше беспокоящихся о финансовых отчетах, нежели о вкладе в развитие собственного вида. А главноеисполнение множества приказов свыше, с которыми она далеко не всегда была согласна.
Вся подготовка и проверка оборудования проходила с особой точностью и ответственностью, ведь нельзя было допустить неудачу, но, как сама Агата понимала четко и яснобудь всё это в ее руках, времени на подготовку она уделила бы куда больше. Она поднимала вопрос о чрезмерной спешке, указывая на слишком уж сжатые сроки, но в ответ получала лишь благодарность за беспокойство, что было просто вежливой версией отказа от дальнейших обсуждений. И это было ее небольшой проблемой, как считали многие работающие с ней: слишком буквальное следование субординации.
Последние сорок восемь часов, работали обе смены.
Начался отчет, все и каждый внимательно следили за временем, машинально просчитывая в голове все свои задачи, боясь, что могли что-то упустить. За отсчетом через камеры прямого эфира из Кесслера наблюдало население Мегаполиса, так же ожидавшее данного полета долгие годы, ведь популяризация как науки, так и космических программ, не сбавляла обороты ни на день.
Запуск, двигатели включились, ознаменовав это событие сильной вибрацией для команды челнокамгновениеи Агата уже смотрит, как объект с людьми устремляется вдаль, к другой планете. Все показатели, датчики и словесный отчет подтверждает благополучный старт и полет. Овации заполонили мостик. Агата парила в невесомости почти вплотную к стеклу, сквозь который, не моргая, смотрела на удаляющийся корабль, преисполненная чувством удовлетворения и гордости, пока за ее спиной бушуют овации. Долгая работа, которой, казалось, нет конца, была частью ее жизни, и воттруды дали результаты. Но, вопреки собственным приоритетам и порой строжайшей дисциплине, ей было, впрочем, как и всем, страшно но не за возможную неудачу, хоть и отрицать это было бы ложью, ведь провал был для нее недопустим. Безуспешно она убеждала себя, что это из-за ответственности за жизни людей, где страх чьей-либо смерти или какого-либо ущерба здоровью может сказаться на успешности выполнении задания. Истина же, сокрытая ото всех, была в том, что для нее, в реальности, важна была жизнь лишь одного из них.
Майя
Место прибытия было видно издалека. Одноэтажные строения распространились по полю, исчерченному тропинками протоптанными людьми, которые помогали укрепить дома на своих позициях. Последний месяц вертолеты доставляли уже собранные дома, высотой в два этажа, общим размером в шесть на шесть метров, внутри которых было четыре комнаты с обогревом и полным набором для жилья. Крыша под небольшим склоном, окна со всех сторон, двери с замками. Кухня стояла отдельным зданием, неподалеку от этих скромных жилищ. Вокруг ходили людив основном это были сотрудники Саламиса. Кто-то делал замеры, кто-то помогал в техническом вопросе, доводя строения до полной готовности, всё же, хоть их и привозят собранными, многое надо докрутить на месте. Были так же и люди с Природных земельв потрепанной, старой одежде, иногда с лошадьми, иногда целыми семьями, сновали туда-сюда и озирались по сторонам, интересуясь у сотрудников об этом месте. Ещё бы установить ограждения, усовершенствовать дороги и улучшить охранупочти будет напоминать пригороды. Но Майя хотела сохранить максимальную схожесть с естеством Природных земель, как минимум, на первое время, необходимое для усвоения.
Колоссальные траты и вся данная система была рассчитана на зимнее время, чтобы люди могли пережить холода. Разумеется, никто не будет никого выгонять в более теплое время года, но именно через приближавшуюся зиму было решено дать людям возможность жить более цивилизованно, как решило вышестоящее начальство. Майя не особо была довольна таким подходом, но, как ни посмотри, такой вариант был не самым худшим, да и вступать в распри ей хотелось меньше всего. Такой безвозмездный шаг кажется проявлением лучших качеств тех, кто прячется за подписями и чековыми книжкамимногие так считают. Но Майе, как и Соломону, известно, какой рычаг давления вынуждает их сделать этот жест добрый воли, но это не мешает им двоим искренне насладиться результатом, разворачивающимся прямо перед глазами.
Они вышли из транспорта, спустя несколько шагов Майю окликнул водитель, уточняя через сколько за ними приехать, на что последовал мгновенный ответ: «Я свяжусь с вами сама». Они уехали, Соломон проводил их взглядом и тут же получил ответ от Майи на свой удивленный взгляд: «Не беспокойся, они не далеко, а люди здесь мирные».
Ответ его явно не удовлетворил и не успел он что-либо возразить, как заметил, что отстал от начальницы, смело шагающей в сторону домов.
Приятно видеть результат и понимать, что этоначало чего-то действительно большого и важного. ВоодушевляетСоломон взглянул на Майю и, увидев её озадаченное лицо, дополнил, вы так не считаете?
Вот честно, не понимаю, откуда у тебя столько надежды и оптимизма. Возможно, это возраст, хотя будем надеяться, что нет, закончила она со скромной, но откровенной улыбкой.
Я просто стараюсь верить в то, что мы учимся на ошибках, ведь не случись Сбой, то мы бы не сделали так много, дабы мир стал лучше.
Избавь меня от банальностей, пожалуйста. Поверь, я всё прекрасно понимаюкак устроен и мир, и жизнь. А все эти моральные наставления, что лишь используют теорию относительности и изменения точки отсчета, уже давно не для меня, она промедлила, важно помнить, мы пытались не мир сделать лучше, мы пытались сделать лучше людей. Ты, как и весь мир, знаешь, что из этого вышло. Я рада, что чувствую вину и пытаюсь возместить ущерб, ведь, будь все наоборот, я была бы не лучше, чем те, из-за кого часть планеты гниет в нищете, а Мегаполисэто самая развитая точка в мире, до сих пор не научившаяся сосуществовать с остальными.
Вы правы, простите, если надоедаю. Я знаю, что и как происходит, иначе был бы плохим заместителем я лучше вот о чем спрошу: это, несомненно, может поставить под удар все наши труды не знаю, стоит ли обсуждать это сейчас, ноСоломон оглянулся, убедившись, что никого нет рядом, кто-нибудь здесь, кроме нас с вами, знает, зачем прилетели еще люди с дополнительным оборудованием, которым так и не объяснили конечную цель их работы?
Только Кристина. Пока так оно и будет, смотря в глаза Соломону, произнесла Майя несколько напряженно, вот уж чего-чего, а панику нам поднимать не стоит, уж точно не сейчас. В ближайший месяц надо всё достроить и подготовить к заселениям. За это время мы успеем обустроить лабораторию и наладить процесс работы с жителямисбор анализов и составление анамнезов. Кстати, это хороший предлог, чтоб тебе остаться здесь подольше.
Слишком много предлогов набирается в пользу этого решения.
Майя посмотрела на Соломона. Оба прочли в глазах друг друга понимание того, насколько главная причина, может обернуться еще большей трагедий, чем Сбой.
Здравствуйте! Позади неожиданно раздался голос. К ним, опираясь на палочку, направлялся старик, закутавшийся в старое пальто, давно видавшее стирку. Сам же старик, был явно худощав, что было заметно по впалым щекам, а редкие волосы на голове лишь подчеркивали кожу, покрытую рытвинами.
Добрый день, сэр, чем можем помочь? подойдя к нему ближе, спросила Майя.
Да какое там, «сэр», что вы, можно по-простому, я же не какой-то там большой человек, по-доброму ответил старик, скажите, пожалуйста, если не секрет, эти дома, они же для людей? Я имею ввиду, для таких, как я, которые живут без вашей помощи.
Именно для вас. Холода скоро, зиму никто не отменял.
Хм, благодатный дар, ничего не скажешь. А вот мне интересно, что если я не захочу жить здесь? Неужто силой старика-то заставят?
Нет конечно, что вы, Соломон ответил с большим вниманием, мы никого не заставляем, всё добровольно. А у вас есть дом или ночлег, для того чтобы переждать холода или, к примеру, непогоду?
Ну, что же вы юноша, принижаете-то меня. Я хоть и старый уже, но жить умею, без крыши над головой разве доживешь до моих лет.
Уже через месяц всё будет готово, если захотите, вы знаете, где найти это место.
Майя не спеша стала двигаться в сторону домов, Соломон последовал за ней.
Вот мне интересно, если, конечно, позволите высказаться, а почему эти дома строятся лишь сейчас? они остановились, не успев ответить, а старик продолжил, глядя на постройки, Столько лет в этих лесах и полях, в болотах и дебрях живут люди, целые семьи, между прочим. Те, кто выбрали жизнь без всего неестественного, ну, вы меня поняли. Многие смеялись над нами, мол, дураки, живут как звери. Хотя, поди отличи человека от зверя, большая что ли разница, нужды-то у всех одни и те же. Но всем было плевать и, знаете, ведь это многих устраивало. Никто никого не трогал, каждый занимал свою территорию, тратя время и ресурсы на свои жизни, не на чужие. Сначала дома, потом связь, потом контроль и снова условия, а как я уже сказал, разницу между людьми и зверьём найти сложно, и выходит же, что ничего и не меняется.
Соломон и Майя переглянулись, заодно бросив взгляд по сторонам, подозревая, что монолог не вызван простым желанием быть услышанным.
Мы«природные люди», или как вы там нас называете, жили своей жизнью, никому не мешали. Но потом пришло известие, что появилась программа помощи тем, кто страдает душевными недугами, теми, что нельзя просто заменить, как ногу, руку или что-то еще, вы меня поняли. «Приходите, мы все исправим» гласила реклама со всех сторон. Люди пришли, людям помогли, как же не помочь, ведь обещали Такие овации были, такой шаг в новое, наступившее будущее, которого никто и не требовал из тех, кто понимал естество жизни. Прошло меньше года, как аплодисменты сменились криком лекарство от болезни, стало лекарством от жизни такое не забыть
Соломон отошел на несколько шагов в сторону, пытаясь связаться с кем-либо через коммуникатор. Майя с обостренным любопытством подошла ближе к старику, оставаясь на безопасном расстоянии.
Вы считаете, что имеете власть над нами? Ведь вы там, высоко, смотрите на нас, тех кто внизу, и вдруг решаете, вмешаться в работу самой природы, посягнуть на жизнь Сначала даете надежду, потом калечите последствиями, а теперь, пытаетесь загладить вину подсунув утешительный приз. Лицемерие доселе невиданного масштаба, с этим не поспоришь с этим не поспоришь Но вы забыли, что все те, кого вы считали слабыми и жалкими, все те, на чьи страдания вы ставили ярлык «вынужденные жертвы», могут сплотиться объединенные горем, движимые возмездием
Грохот разнесся по округе, заставив всех и каждого, вздрогнув от испуга, обернуть свой взгляд в сторону строений, ныне ставшими пленниками огня. Старик же молча смотрел вперед на результат мощного взрыва одного из домов. Огонь без промедления охватил часть травы и потянулся к лесу, следуя направлению усилившегося ветра. Дым от домов стал захватывать воздушные просторы вокруг, запах гари добрался до каждого. Дома горели, один за другим, следуя всем законам цепной реакции, остановить которую уже, казалось, невозможно. Пламя перебиралось всё дальше, жадно поглощая дома, обязанные стать убежищем, а не топливом для пожара, чьи границы становились все больше и больше.
Соломон пытался связаться хоть с кем-то, но попытки его были тщетны, они были одни, вместе с теми, с кем разделяли страх перед смертью. Люди вокруг, как сотрудники, так и простые жители, убегали в ту сторону, где дым еще не обозначил свои владения, а огонь не оставил свой след. Они кричали, спасаясь бегством, попросту не зная ничего, кроме борьбы за свою жизнь: настоящая паника, которая заражала Соломона своими симптомами.
Старик молча смотрел на это зрелище, игнорируя инстинкт самосохранения. Майя не знала, что ей делать, ведь перед ней, в буквальном смысле слова, всё было в огне, а чёрный дым добрался до самого неба. Практически повергнутая в шок, она не могла пошевелиться, чувствуя болезненный на физическом уровне страх и боль, проходящую сквозь все ее тело. Прошло совсем немного времени, а очертания строений уже скрылись за бушующим пламенем, напоминавшим огромную, неприступную стену, которая с каждой секундой поднималась всё выше и выше.
Майя взглянула на старика, его лицо выражало лишь смирение и покой.
У всего есть последствия, сказала старик, сунув руку под пальто.
Соломон подбежал к Майе, схватил её за предплечье и потянул назад, спасая от надвигающегося огня, стараясь всеми силами держать себя в руках. Уже начиная кашлять от дыма, не чувствуя ничего кроме нестерпимого жара, она, увидев в его глазах отчаяние и страх, податливо следовала за ним. Треск и шум стали заглушать все звуки, единственным ориентиром для них оказалась нестерпимая температура, дышавшая им в спину. Неожиданно прогремел хлопок, еле слышный, но выделяющийся на фоне всеобщего безумия. Соломон и Майя оглянулись назад, старик, прямо у них на глазах скрылся в дыму и настигнувшем его огне.
Добежав до дороги, они глотнули свежего воздухаветер увлек за собой огонь в противоположную сторону. Пламя было неописуемо яркое, даже завораживающее, при взгляде на него уже через секунду болели глаза, а жар ощущался всем телом. Пока Майя, сгорбившись, откашливалась от дыма, продолжая прикрывать глаза, Соломон стоял рядом, придерживая её за плечи, поглядывая то на неё, то вокруг. Набирая свежего воздуха в легкие, она подняла голову и увидела бескрайний пожар, забирающий её работу и сотни жизней, как сотрудников, так и жителей. Скорбь и боль конкурировали с гневом и яростью, которые бурлили в ней силой равной неконтролируемой воле огня. Люди погибали прямо у неё перед глазами, крики смешивались с шумом разбушевавшейся стихии, в который раз рождая страшные образы в голове и возлагая всю ответственность безмерным грузом ей на плечи, доказывая её беспомощность и слабость. Майя сделала шаг вперед, освободившись от поддержки Соломона и всё смотрела, не щадя глаз, забыв обо всём, пока неожиданно не услышала незнакомый ей крик, который, как сразу же стало ясно, уже какое-то время исходит из её горла, разрывающегося от смеси боли и гнева. Но даже он, не смог заглушить для нее треск деревьев, гул огня и голосов людей.
Соломон, поддавшись шоку, оставался скованным, позволяя только слезам стекать по лицу. Жар, страх и больэто всё, что было доступно из чувств, разрывавшим его изнутри. Майя не помнит, как перестала кричать, возможно, это и не произошло. А он не знает, откуда у него силы не только идти самому, но вести Майю, поддерживая её за руку. Они не оглядываются, лишь идут вперед по пути, которым сюда и попали, уже одни.
НЕТ! срывая голос, прокричал Соломон. Майя подняла голову и, следуя его взгляду, увидела далеко впереди заслонивший всё небо черный дым. Лагерь, её лагерь, был объят огнём. Пожар, уничтожающий всю её работу, забирающий жизни её друзей и коллег, был заметен даже отсюда. Казалось, словно весь мир вокруг захлестнуло пламя, а там, где они находятся, это последний островок жизни, центра урагана, открывающий вид на страшные события вокруг них. Связь не работала, спутники были недееспособны, помощь просить не у кого, да и никак, бежать так же некуда, как и негде укрыться, они были одни.
Майя сделала несколько шагов вперед, игнорируя крики Соломона, пытавшегося, в свою очередь, игнорировать страшные мысли о судьбе Кристины Она смотрела вперед, позволяя фантазии дорисовать в голове весь ужас, творившийся в Саламисе. Прямо сейчас работающие под её началом люди сгорали заживо или задыхались дымом, лишённые шанса на спасение, даже не понимая, почему это происходит с ними. Саламис, созданный как символ надежды и помощи, функционирующий, как часы, сменил статусс «безопасной зоны» на жаровню. Всё было кончено. Казалось, если бушующий огонь доберётся до неё, то она в мгновение вспыхнет, ведь внутри уже нет ничего живого, всё умерло, осталось лишь понимание: «я это заслужила».