Крышка деревянного гроба, не дающая больше никогда посмотреть и прикоснуться. Зачем я тогда кричала на него? Ведь Лавр был бесконечно правего не должно было быть там. Не с нами. Не со мной. В день, когда лес окутало пламя, поглощая все, что встречалось на пути, Макс должен был быть дома. Наполненные болью глаза Эли. Такие же, как у него. Бесконечная пытка. Прости меня, Ра. Прости, умоляю тебя. Ты был во всем прав, абсолютно. Я дура. Если бы не я, сейчас нас встречал Мир, полный чудес. Нас обоих. Я натворила столько ошибок, что просто не понимаю, как все это исправлять. Сладковатый запах горящей человеческой плоти вперемешку с ужасом, охватившим в ту же секунду. Я должна была быть там вместе с тобой, Макс. А была с Крейном. Три бесконечных месяца я делала то, чего сейчас никак не могу понять. Пока не увидела деревянный ящик, навсегда отобравший у меня тебя. Глупые обиды, безумие, охватившее нас. Ощущение последнего дня каждый восход солнца. Что меня толкнуло к Осирису? Каким чудом мы выжили в день безумного пожара? Почему я вообще была с ним, если всю свою жизнь люблю тебя?
Мне же не могло показаться?
С самого детства, как только ты и твоя сестра появились в Домевы были рядом. Даже твоя мать любила меня. До момента смерти. Я даже не успела сказать ей, что у нее будет внук. Не знаю почему, но я уверена, что этот ребеноктвой. А как может быть иначе. Мы любили друг друга, несмотря ни на что. Именно от этого чувства и появляются дети.
Когда я поняла, что беременна, по моим расчетам прошло уже больше трех месяцев. Казалось всегда, что такое невозможно не заметить. В бесконечном походе, в безумии, охватившем тогда, в итоге сама потерялась во времени. И когда поняла Но тогда разве на войне это имело значение? Я не знала, проснусь ли завтра, поэтому это последнее, что беспокоило. Теперь же не дающая покоя тошнота, которую раньше легко было скинуть на недосып, сводила с ума. Да, когда поняла, последнее, чего мне хотелосьэто рождения этого ребенка. Сейчас я просто не понимала, что делать в Мире, в который меня выпинывали из Дома. Может, когда он родится, твоя мать сможет принять хотя бы его? А я придумаю, что делать. Говорят, что Рабосы легко находят мелкую грязную работу. Ничего, уж к этому мы привычные.
Дверь в маленькую каморку с жутким скрипом отворилась, а я лишь подумала, что неплохо смазать петли. В конце концов здесь скоро поселится кто-то из подрастающих. Все же отдельная спальня, какой бы ужасной она ни была. Крейн вошел, взлохмаченный, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Когда Эрик посмотрел на меня, он вздохнул с облегчением, а я отвернулась. Не хочу его видеть. Не сейчас, когда наконец вынырнула из этого безумия.
Осирис сделал шаг, а я вытянула вперед руку, не позволяя ему приблизиться. Крейн остановился, удивленно приподняв бровь. Невозмутимый обычно, а сейчас его явно что-то беспокоило. Мой когда-то друг сложил руки на груди и, оглянувшись, все же присел на кровать напротив меня. Поставив локти на колени, он смотрел на меня гипнотизируя и притягивая взгляд. Нельзя дать повториться безумию. Смотреть на него.
Вел, голос Осириса хрипел, поэтому тот прокашлялся, посмотри на меня.
Я отрицательно покачала головой, уставившись на валяющийся рюкзака. Сейчас нам это не нужно. Вообще Эрика не должно здесь быть.
Валери, Эрик отвел взгляд, а я облегченно вздохнула, что ты будешь делать там? и Крейн кивнул в заляпанное паутиной окно.
Невольно мой взгляд переместился на местами треснувшее стекло. Ободранная оконная рама с облупившейся краской изрядно пропускала в комнату ледяной ветер. Стекло, покрытое пылью, было матовым, даже не передавая блеск сугробов за ним. Окно, в которое я смотрела большую часть своей жизни. Но я ведь помнила и другую. В каникулы, у Лавров, большой теплой компанией, с уютными свитерами, с чисто вымытой под горячей водой головой, с чашкой теплого какао в руках. Когда вокруг смеются, шутят и относятся к тебе как к человеку. Этого больше не будет. Я сама совершила ошибку, из-за которой двери их дома закрылись для меня навсегда.
Найду работу, пожав плечами, снова перевела взгляд на рюкзак, какая разница, Крейн. Война окончена, надо выживать, сглотнув слюну, поднялась с пола и подхватила сумку с противным замком в руки, если у тебя все, уходи, Эрик, пожалуйста.
Ребенок, это жизнь. Здесь не нужно выживать, Эрик внезапно улыбнулся, а я снова смотрела на него, тут надо жить.
Пожав плечами, я начала собирать вещи в рюкзак, пытаясь застегнуть надоедливую молнию. С послушным скрипом застежка поддалась. Но новый рвотный рефлекс согнул меня, заставляя прикрыть рот ладонью. Глубоко вдыхая через нос, удалось отогнать противное ощущение. Что же ты вытворяешь? Если бы я не знала, как обрадует твою бабушку явление ребенка с зелеными глазами на свет, или сама поняла чуть раньшетебя бы давно не было. Прекращай бунт. Будем союзниками, все у обоих сложится хорошо. Выпрямившись, я указала Осирису на дверь.
Эрик, я ухожу. Скоро поднимутся Сестры, чтобы подготовить комнату новому Рабосу. Иди, я снова кивнула на дверь, пожалуйста.
Крейн поднялся с кровати, поправляя одежду. Осирис медлил, словно что-то задумал. Но это не имело никакого значения. Лишь бы он скорее ушел и дал дышать спокойно. В его присутствии мысли всегда поворачивались не туда, куда стоило. А сейчас это последнее, что должно меня беспокоить. Осирис подошел, не приближаясьна расстояние вытянутой руки. Все равно близко. Слишком. От его присутствия можно было задохнуться, но я не двигалась, не разрешая себе смотреть на него. Не сейчас.
Вел, Крейн вытянул руку и поднял мое лицо наверх, чему я была не в силах противиться, как и всегда, ты можешь начать свою жизнь там, кивнув на окно, Эрик снова повернулся ко мне, не так.
Попытавшись отвернуться, я лишь столкнулась с жестким сопротивлением пальцев, державших меня. Чертыхнувшись про себя, припомнив Безмолвную и ее Врата, я посмотрела наверх, не позволяя утонуть в сером тумане. Он не имел никакого значения для настоящей меня.
Стоны, разрушающие тишину комнаты.
Его теплая кожа под моими руками.
Блаженство, которое не должно заканчиваться.
Тряхнув головой, отгоняя от себя ненужные воспоминания, я внимательнее посмотрела на Крейна. Да, он мне дорог. Гораздо больше, чем любой из людей. Лишь потому, что Осирисмой друг и всегда им был. Не больше. Все остальноепросто ошибка.
Выходи за меня, три слова, которые не сразу дошли до моего сознания, разорвали воздух.
Сначала я не поняла, недоуменно вглядываясь в серые глаза. Крейн шутит. Определенно так. Но его глаза говорили о другом. Эрик не сводил с меня взгляд, пытаясь по лицу понять, какие эмоции я испытываю. Не выдержав, я засмеялась.
Нет, слова все еще прерывались моим смехом, Эрик, я беременна.
Внезапно Крейн улыбнулся, поглаживая по щеке. Прикосновение обожгло, но отвернуться было выше сил. Он всегда действовал на меня так. Не давал пошевелиться. Но не сегодня.
Наконец-то ты это поняла, Крейн постарался приблизиться, но я вытянула руку, не позволяя сделать этого, я знаю.
Это не твой ребенок, я пристально смотрела в серые глаза.
Мой, Эрик кивнул на живот, я знаю о нем практически с первых недель. Вел.
Тряхнув головой, я попыталась избавиться от пальцев Крейна на подбородке, но крепкая ладонь держала, не позволяя вырваться. Закрыв глаза, я сделала глубокий вздох.
Ты ошибаешься, начала я, но Крейн прервал.
Нет, Вел. Это наш сын. Не понимаю, что происходит с тобой сейчас, но я люблю тебя, Крейн вздохнул, перехватывая мое лицо второй рукой, уверен, что это просто шок. Произошло нечто ужасное и ты просто не понимаешь, как быть дальше, Эрик сделал шаг вперед, оказавшись прямо около меня, воздух кончился в один миг, я рядом. Вел, большие пальцы погладили щеки, мешая мыслить, ты моя Исида. Я пытался раньше предложить тебе, но уж больно мы были заняты, почувствовала, как румянец огладил щеки, выходи за меня.
Сделав шаг назад, я тут же уперлась в стену за спиной. Проснувшееся сознание билось в панике, но Крейн тут же двинулся вперед, от чего все мои мысли вылетели из головы. Мой Осирис. Зажав глаза ладонью, я немного пришла в себя.
Рэндал и Натали не обрадуются, прошептала я, справляясь с эмоциями.
Не имеет значения, ответ Крейна не заставил себя ждать.
Это не твой ребенок, сказала я, с трудом размыкая губы.
Мой. Мы идем по кругу, Вел, Крейн вздохнул, давай так. На мое предложение не влияет его присутствие или отсутствие. Так же как то, кто его отец. Сейчас там тебя ждет Мир, ненавидящий Рабосов. Я не знаю, что ты испытываешь сейчас, но кажется, что рядом по крайней мере со своим другом у тебя больше шансов выжить, чем одной. Тем более учитывая твое положение, Крейн кивнул на живот.
Эрик ждал. Я смотрела на свой рюкзак, сжатый в руках. Он же ошибается, правда? Это не мог быть его ребенок. Никак. Да, у нас был секс.
Неоднократно.
Да не так уж и часто.
Почти каждый день, Вел.
Но это не имеет значения. Из такого безумия не рождаются дети. Мы любили друг друга с Максом. И это его ребенок.
Тогда почему еще не растет живот, Вел?
Не хотелось признавать, но в словах Крейна была определенная истина. Я смогу родить спокойно, не опасаясь, что завтра будет нечего есть. Если Крейн признает ребенкабуду свободна и продолжу жить дальше. Все же их фамилия имела большое значение. Просто сделка. Выгодная, сохраняющая и жизнь, и свободу. Вряд ли после смерти Макса я буду смотреть хоть на кого-то.
У меня условие. Ты признаешь его, даже если он не твой.
Крейн усмехнулся и послушно кивнул головой.
И отпустишь меня, как только я этого захочу.
Вопросительно задранная бровь заставила пояснить.
Я согласна, если в любой момент смогу выйти из игры, Крейн.
Облегченно улыбнувшись, Эрик выдохнул, привлекая меня к себе. А я старалась не думать о холодном гладком дереве под пальцами.
Глава 3
Скрип пружин разрушил затянувшееся молчание. Поднявшись с кровати, Крейн подошел к окну, распахнул его. Свежий воздух охотно проник в комнату. Эрик глубоко вдохнул, прикрыв глаза от удовольствия. Дышать уксусом явно было тяжело не только мне. Расслабленно положив руки в карманы, Осирис о чем-то задумался, подставив лицо яркому солнцу.
Хотелось бы, чтобы это оказалось твоей паранойей, Смотрящий заговорил, не открывая глаз, но я согласен с тобой. Оливер умен. У него точно был как минимум запасной план.
Последний раз отжав тряпку, аккуратно разложила ее по краю ведра. Вымокшая одежда быстро высыхала, но переодеться явно стоило. Да и не мешало бы приобрести себе еще хотя бы пару комплектов маек и штанов. Ходить абсолютно не в чем, даже сейчас скорее надо стирать все. Иначе заляпаю еще один нехитрый наряд и завтра придется вышагивать в Башню в том, в чем в Дом принесли.
Елена отложила пару вещей из морга, которые вызвали подозрение, Крейн повернулся, опершись ладонями на подоконник, тебе нужно их изучить. А вот это, Эрик кивнул на листы бумаги, ты зря сделала. Так гораздо проще потерять что-то важное.
Поднявшись с колен с удовольствием потянулась. Тело затекло от долгого ползания. Размяв шею, нечаянно дотронулась рукой до шрама. От уксуса неприятно щипало. Надо уже что-то придумать с этими рубцами, регенерация, что угодно. Отвлекает в самый неподходящий момент.
Как думаешь, неуверенно начала я, почему он ничего не предпринимает?
А ты считаешь, что он ничего не предпринимает? вопрос Эрика будто пристыдил меня. Вел, если мы не видим действий, это не значит, что их нет, Крейн лишь усмехнулся, наклонив голову набок.
Раньше от такого движения его волосы касались плеча. Он изменился. Мы оба больше не будем прежними. Солнце играло в коротких волосах Эрика. Серебристый блеск на его висках даже шел ему.
Сердце пропустило удар, столкнувшись с ребрами.
Не контролируя движений, я молниеносно подбежала к детективу, поднимаясь на цыпочки. Схватив Крейна за голову, наклонила к себе, ближе рассматривая то, чего никак не могло быть. Белые, серебристые волосы. Но около правого виска они стали серыми. Седыми. Лишившимися пигмента.
Голова, лежащая у меня на коленях в ванной Бака.
Этого не было тогда.
Часто моргая, я пыталась стереть то, что видела. Выскрести. Этого не могло быть. Осирисы живут больше ста лет. Ему даже нет тридцати. Обеспокоенно повернув лицо детектива к себе, я пальцами внимательно изучала каждый сантиметр его кожи. Осирис поддавался спокойно, не задавая вопросов. Просто не сводил с меня взгляд. Тонкая сеть морщинок у глаз. Даже когда Крейн не щурился, гусиные лапки залегли там. Борозда на лбу не разглаживалась пальцами. Желудок прилип к горлу, отвратительно спазмируя. Ледяной комок встал где-то посередине, вызывая дрожь в пальцах. Он же не мог этого не заметить? Как пропустила я?
Наверное, потому, что очень долгое время не жила среди них. Эти вечно молодые лица. Поэтому и не заметила сразу. Даже не удивилась, что Натали выглядит моложе сына. Во рту пересохло.
Закрыв глаза, я потянулась за потоками. Тонкие нити прикоснулись к груди Крейна. Там, где в его оболочке зияла брешь. Жизненные щупальца обтекали контуры тела Крейна. Эрик поморщился, но не сопротивлялся. Как нащупать резерв воскрешенного? Понятия не имела, но радовало хотя бы то, что и потоки, и энергия были живыми. Ничего мертвого. Присутствие Безмолвной угадывалось лишь возле бреши в его груди. Страшный шрам на гладкой коже. Именно оттуда шла тонкая паутинка, отравляющая жизнь. Начало конца. Пальцы тряслись, не слушаясь.
Так мало?
Я смогла лишь слегка отсрочить конец, Безмолвная?
Осирис уже в твоих руках.
Тебе остался год, я покачала головой, пытаясь сглотнуть несуществующую слюну, может, два. Как давно ты это понял?
Во-первых, давай не паниковать, Эрик улыбнулся, отчего морщинки стали еще глубже, а мое сердце перевернулась внутри, во-вторых, мы не знаем ничего точно. Про воскрешение нельзя прочесть в утренней газете в разделе сводок новостей. Может, оно так само должно быть? Ведь долгую жизнь Осирису даровал Всевышний. А я свой последний вздох, как известно, уже отдал, Крейн хмыкнул, кладя руку мне на щеку.
Задумавшись, я не могла отвести взгляд от Эрика. Надо скорее со всем разобраться. Понять, что задумал Оливер. Опередить. И узнать, что происходит с Крейном.
Ты убил Оливера? спросила я, вглядываясь в ртутные радужки.
Эрик отрицательно покачал головой, отчего тревожная седина блеснула на солнце. Я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Мы справимся с этим, да и рано еще паниковать. Просто нам мало что известно. Сейчасдело.
Нет, Вел. Я думаю, что он был мертв еще за пару дней до того, как мы начали брать верх, Эрик сложил руки на груди и отошел от окна, вернее, думаю, что именно из-за этого мы и победили. Некому было восстанавливать армию уродов.
В этом что-то было.
Тело, словно воск стекающее с алтаря.
Все, что я высосала из него, теперь отравляло меня.
У него Книга Безмолвной, тряхнув головой, отвернулась, но я знаю ее наизусть. Пока не понимаю, что, кроме слов воскрешения, в ней могло понадобиться Чудовищу.
Хватит гадать. Собирайся, эксперт по вопросам некромантии Крейн, Эрик хмыкнул, пора в Башню.
С того момента, как мы миновали стеклянные двери, происходило нечто странное. Все, здоровающиеся с Крейном, тут же срочно куда-то испарялись. В воздухе висел страх. Не ко мне. Они почему-то боялись Эрика. Словно знали что-то, что могло его разозлить. Людей было немного, и все тянулись куда-то на нижние этажи.
Не успев хорошенько поразмыслить на эту тему, я отвлеклась. Было на что. Цокая каблуками, к нам приближалась Елена. Правильнее будет сказать подлетала. Осирис, облаченная в неприлично обтягивающие все ее прелести высокие джинсы, выпрямив спину, с угрожающе подпрыгивающим бюстом, преодолевала пространство так, будто на ее ногах сейчас были не десятисантиметровые шпильки, а заношенные, покрывшиеся от времени въевшейся грязью удобные кеды типа моих. Белые волосы девушки бесконечным шелковым полотном рассыпались по плечам, гипнотизируя и не позволяя оторваться. Поежившись, я посильнее затянула еле державшийся на затылке хвостик. Еще мокрые после наспех принятого душа, прилизанные и одновременно торчащие во все стороны волосы добавляли мне убогости на ее фоне. Из-за открывшейся картины я даже не сразу почувствовала ее тревогу.