Ещё бы не подошло! Линни смотрела на груду сукна и льна и не могла отвести восторженного взгляда. Да это будет самый лучший костюм сегодняшней ночи! А как будут звать даму с картины?
Так же, как звали владелицу первоначального комплекта. Анна.
Супер, отличное имя, Линни кивнула, утверждая, и тут заметила, что в распахнутую дверь заглядывает Оксана. Ты здесь, отлично. Заходи, будем Элку в костюм упаковывать.
А зачем костюм? нерешительно сказала Оксана.
На игру, Линни решила не вдаваться в подробности.
Увидитразберётся. Или не разберётся. Не важно, по большому счёту.
Оксана вошла, боязливо смотрела на разложенное по кровати великолепие. Тем временем Эла сняла с себя всё, кроме белых кружевных трусов, надела на ноги серые ажурные хлопковые чулки крупной вязки, закрепила вокруг колен алыми бархатными лентами.
Ты думаешь, не свалятся? Линни была скептически настроена по отношению к подобным конструкциям. Неудобно ведь.
Я же не танцевать иду, пожала плечами Эла.
Почему? Там вроде дискотека в комплекте? в самом деле, народ собирался в том числе и танцевать.
- И что, кто-то что-то умеет? в голосе Элы слышалось живейшее сомнение.
Сама спросишь, отмахнулась Линни.
Сорочка была белоснежная, льняная, отделанная узким плетёным кружевом и тонкой чёрной вышитой строчкой. Манжеты завязывались плетёными тесёмочками.
Затем последовала нижняя юбка, тоже льняная, ярко-алая. По подолу были пришиты полосы кружева, в них продёрнуты чёрные шерстяные нитки.
Корсет был чуть темнее юбки, красный, с белым плетёным кружевом, из кармашка высовывался деревянный резной бюск. То есть пластина длиной сантиметров тридцать, не позволявшая сгибаться в талии и держать корпус иначе как строго прямо.
И как ты в этом сидишь? это был чисто практический вопрос.
Линни уже пару лет подумывала о том, чтобы сшить себе приличный исторический комплект, но пока дальше псевдоэльфийских какбысредневековых платьев дело не заходило.
Привыкла, пожала плечами Эла, ей случалось носить правильно сшитые исторические платья и даже танцевать в них.
Корсет шнуровался сзади обыкновенным синтетическим шнуркомдля того, чтобы держать нагрузку, это понятно. Зато каждая дырочка шнуровки содержала внутри себя металлическое колечко и была аккуратно обмётана красными нитками в тон ткани. И операцию шнуровки корсета было совершенно невозможно выполнить самой.
Далее пришла очередь бамролламягкой упругой подушечки в форме колбаски, тоже льняной и с кружевами.
А это зачем? прошептала Оксана.
Она стояла и смотрела на происходящее с реально разинутым ртом.
Конструкция корсета такова, что он визуально съедает часть талии, начала объяснять Линни. Видишьза счёт вот этой деревяшки? она вытащила из внутреннего кармана бюск, показала его и упихала обратно. Поэтому нужно вернуть фигуре пропорции, для этогорасширить силуэт сзади. Для того подушечка. Бамроллкруг вокруг задницы, нельзя сказать точнее.
Оксана слегка улыбнулась.
Это не вокруг, лениво уточнила Эла. Это сзади и сбоку. А когда вокругмного шире и объемнее, у тётушки Женевьев есть.
Наконец пришла очередь верхней юбки. Чёрное сукно на ощупь как старый шероховатый плед, тёплое и мягкое. По подолуалые ленты, серебряная вязь вышивки, жемчужные и янтарные бусины, россыпь кораллов. А затем лифмягкий и серый, тоже с алыми лентами и драгоценной вышивкой. Из выреза торчал краешек кружева сорочки, красиво обрамлявший поднятую корсетом грудь, в центре лиф застёгивался на крупную сердоликовую пуговицу.
На шею жемчуг, кораллы и сердолики, в ушисердолики в ажурной оправе, волосы Эла собрала в узел и заколола коралловыми шпильками, а сверху надела чепец. Белый снизу, черный сверху, длинный хвост сзади был поднят почти на лоб и там пристёгнут булавкой с маленьким авантюрином, золотые искорки так и плясали в свете последних солнечных лучей.
А плащ и перчатки? уточнила Линни.
Есть, подтвердила Эла.
Она встряхнулась, повела плечами, распрямилась В ушах у Линни зашумел ветер, в лицо бросилась пригоршня снега, едва слышный топот копыт долетел из-за дальней горки. Чёрные строчки на манжетах напоминали птичьи следы на снегу, юбка топорщилась сзади мелкими складками, как громадный валун, слегка припорошенный снегом, жемчужины переливались замёрзшими каплями воды на ветках, сердоликипоследними не облетевшими ягодами, а строчки серебряной вышивки летели сквозь черноту ткани, как порывы метели сквозь черноту небес вчерашней ночью. Эй, что это?
Элка, не фони, фыркнула Линни.
Это не я.
Ага, конечно.
Это платье.
А ты его случайно надела. Угу. Ничего подобного. Я готова верить, что костюм, отягощенный историей, обладает неким собственным фоном, но я зуб даюактивируешь этот фон ты! Видимо, на это и рассчитывала тётушка Женевьев, Линни подмигнула сестрице. Ладно, мне тоже нужно одеться.
Платье Линни ей самой казалось очень простым и незамысловатым, после того, что она только что надела на Элу. Ну подумаешь, серебряная парча, горсть стразов, пяток метров серебряной тесьмы и пара шнуровок в боках. То самое не то средневековое, не то эльфийское, а по сутичистое фэнтези. Ещё можно надеть серебряные колготки и туфельки. То есть нет, туфельки просто заготовить. Переобуться на месте.
Эла что-то дорисовывала на лице, и зашнуровать Линни попросила Оксану. Похоже, Оксане обилие серебра понравилось даже больше, чем сложносочинённая конструкция Элы, ну да и ладно.
А мне можно будет пойти просто вот так? Оксана кивнула на джинсы и водолазку.
Вполне. Сегодняшний сюжет дозволяет. Это я тебе как один из мастеров говорю.
Оксана вроде приняла ответ, но всё равно зависла. А потом спросила:
Скажи, а это всё правда? Ну, то, что происходит? Или на самом деле я умерла в лесу вчера, а это уже какой-то посмертный бред?
Знаешь, это не такой простой вопрос, как может показаться. Вот я про себя уверена, что жива. Эла, как ты думаешь, ты жива?
К сожалению, отозвалась Эла, она как раз дорисовала глаза и вышла.
Наша оценка факта нашей живости не предполагается. Скажи, а Оксана жива?
Вполне. Она усомнилась?
Вот видишь, Эла не сомневается, значит, так и есть. Оксана, а в самом делечто тебе помогло не замёрзнуть вчера в лесу?
Не знаю, замотала та головой. Потом как будто решилась и сказала:Нет, я, конечно, вчера думала, что если была когда-нибудь какая-нибудь, ну, не самая умная женщина, которая так влюбилась, что встряла и чуть жизни не лишилась, но спаслась, то пусть поможет, чем может, но это же так, ерунда.
Она, естественно, не поняла, почему Линни свернулась пополам от хохота. Эла тоже не поняла, пришлось ей перевести.
Согласись, никогда не доводилось слышать столь ёмкого изложения жития нашей семейной святой? сказала Линни Эле по-итальянски.
Эла согласно хмыкнула.
После чего оставалось только накинуть сверху куртки (Эла использовала суконный плащ, а на куртку Линни в сочетании с парчой пробурчала «какое варварство»), забросить в машину сладости к чаю, обувь и гитару, и отправиться.
3.2
Элла совсем не знала города. Лина говорила ей, куда ехать, и та ехала. Впрочем, в паре они отлично работали и довольно быстро добрались из центра на другой берег Ангары, где, как оказалось, какой-то свой человек сторожил по ночам детский клуб. В итоге двухэтажное здание бывшего детского сада почти полностью оказалось в распоряжении странной компании.
Нет, Оксане встречались в жизни странные люди, а события последних суток убедили её в том, что странныене обязательно страшные. Валера и его друзья внешне абсолютно нормальны и, как говорится, социально успешны, а даже просто вспомнишь о нихи то сердце начинает трепыхаться. Но ко многим из тех, кто сейчас собирался сюда на вечеринку, Оксана бы по доброй воле на улице, например, ни за что не подошла. Они были громкие, болтали и смеялись над всем, что видели, называли друг друга не обычным именем, а никами. Причём какие-то были просто для этой тусовки и, видимо, использовались всегда, а какие-то были придуманы к сегодняшнему событию. Линаеё называли Линнипринялась их с Эллой со всеми знакомить, но Элле было как будто вообще всё без разницы, а Оксана потерялась после первых трёх имён. Какие-то были взяты из скандинавских саг, какие-то из помянутого Толкина или придуманы по его канонам, какие-то вообще ни к чему не привязывались.
А как его на самом деле зовут? спросила Оксана у Лины шёпотом про хозяина вечеринки.
Она думала, что все ролевики вроде её однокурсников, а эти были совсем разные! Вот тот же хозяинон же совсем взрослый, ему лет тридцать, наверное, и если бы не длинные собранные в хвост волосыто и не скажешь, что чем-то таким занимается.
Знаешь, это вопрос, прямо скажем, интимный. Как и со всеми другими людьми, кто сейчас здесь есть. Хочешьспроси тихонечко. Возможно, тебе ответят, усмехнулась Лина.
Она извлекла из багажника машины гитару в чехле и распаковала еёмол, пусть греется.
А ты будешь петь?
Думаю, не только я буду петь. Если соскучишьсяприходи песни слушать, мы вообще неплохо поём.
Уж наверное, если там консерватория!
К девяти вечера в здание набралось человек тридцать народу. Кто-то был в костюмах, самых разныхот просто плаща из явной шторы до красивых, как в кино, одежд, по-другому не скажешь. Некоторые парни были в кольчугах или в толстых, как ватных, курткахей объяснили, что на такое надевается доспех. А кто-то, включая хозяина помещенияв обычной одежде. Так что Оксана в глаза особо не бросалась.
Костюм же Эллы вызвал ожидаемое восхищение. К ней подходили, трогали вышитую ткань, пытались общаться. По-французски не говорил почти никто, но она очень кстати владела ещё и английским, так что её в итоге понимали почти все. Правда, натыкались на убийственно серьёзный взгляд и после пары фраз испарялись.
Честно сказать, Оксане больше понравилось платье Лины. Костюм Эллы как-то очень сильно напоминал о вчерашней ночи, Оксана не могла понять, почему. У мягкой ткани не могло быть ничего общего с лесной метелью, однако было.
Конфеты, пирожные, коробки с соком и банку консервированных персиков из багажника сгрузили на столы в холле на входе, там уже лежало какое-то количество фруктов и сладостей, и некоторые девушки принялись сервировать стол из всего этого и местной посуды. Оксану удивило, что не принесли никакого алкоголя, но это был факт. Она даже спросила, и ей сказалихозяин непьющий, изрядная часть сегодняшней тусовки непьющая, поэтому ни-ни.
И кстати, не одной Оксане пришёл в голову вопрос про выпивку, она краем уха услышала разговор на повышенных тонах с участием Лины и прислушалась. Оказалось, что кто-то привёл с собой какого-то человека по имени Гвоздь (вот выбрал имечко парень!), и этот Гвоздь непременно должен напиться и начать буянить, потому что иначе не умеет. Какая-то девушка доказывала, что так будет обязательно. Парень убеждал, Лина ругалась, да весьма заковыристо, а потом сказала, что если этот Гвоздь ей пьяный на глаза попадётсяона сама его за шиворот возьмёт и на мороз выкинет, и там до утра оставит, и ей даже помощь в этом деле не понадобится. Парень сказал, что Гвоздьпод его личную ответственность, что у него просто тяжёлый период в жизни, и что он вообще завязал, но если вдруг чтопусть Линни выкидывает их обоих, пойдут домой пешком.
А дальше в какой-то момент всех собрали в зале с зеркалом во всю стену на первом этаже. Лина, хозяин и ещё один парень с длинным хвостом светлых волос рассказали всем историю о том, как жил-был старый дом где-то в Англии, а потом в ночь Самайна там оказались, кроме хозяев, несколько туристов. Непогода лишила возможности покинуть дом всех, кто в нём находился, плюс ещё что-то случилось, и дом наполнился разного рода странными сущностямииз картин вышли нарисованные на них люди, ожили старые рыцарские доспехи, из подвалов и с чердака пришли какие-то привидения, и все стали в этом вариться, как могли.
Люди перепугались и начали искать способы загнать всех не-людей обратно, призраки и картины не хотели обратно. А времени у них былодо рассвета, потому что с рассветом непременно что-то случится со всеми. И плюс ещё кто-то искал древний клад, а кто-томогущественный артефакт, Оксана не поняла, для чего он нужен, но честно отвечала, что ничего не знает. Её саму определили как туристку, и её джинсы вкупе с полным непониманием происходящего оказались очень кстати.
Тем временем в зале на втором этаже включили музыку и устроили дискотеку, в процессе танцев люди тоже обменивались какой-то информацией. После того, как пара призраков и один дух старых доспехов задурили Оксане голову и заставили исполнять их желанияходить и выспрашивать у остальных какую-то невообразимую чушь, она еле отболталась и решила, что безопаснее всего сидеть внизу, в комнатке у хозяина, где Лина настраивала свою гитару.
Вскоре туда пришла и Элла. Она была по-прежнему мрачна, сообщила, что танцевать никто не умеет, целоваться толком тоже никто не умеет, и вообще её все достали. Лина рассмеялась, оглянулась, достала из сумочки лист бумаги и дала Элле.
На, спрячь.
Что это? Элла развернула бумажку, там было написано несколько строк. Переведи!
И не подумаю, просияла улыбкой Лина.
И зачем оно тогда?
Отдашь тому, кому захочешь. Только обязательно отдай, хорошо? Эта информация будет очень нужна, и почти все смогут ею воспользоваться на благо себе и сегодняшней истории. Нам троим не отдавай, мы и так знаем, усмехнулась Лина. И Оксане тоже не давай, ей оно без разницы.
Ну ладно, Элла пожала плечами и спрятала бумажку за корсаж.
А потом они начали петь. Лина и ещё двое. У них было на троих две гитары и невообразимая куча песен, причём каких-то таких, которых Оксана никогда не слышала. Пели и втроём, и по очереди, а на некоторые песни буквально собиралась толпа, и пели хором. Начинали в комнатке, потом их упросили выбраться на лавку в холл со столом и петь там.
Люди приходили и уходили, постоянными слушателями, кроме Оксаны, оказались две девушки, один хозяин, Элла и тот самый Гвоздь. Оксана не поняла, почему он Гвоздьпарень как парень, симпатичный, русоволосый, голубоглазый, с небольшой бородкой. В кольчуге поверх рубахи и синем плаще. И очень мрачный, прямо как Элла.
Оксана не заметила, в какой момент оказалось, что Лина поёт одна. До того пели о дороге, которая всё время куда-то убегает, о конях и спящих рыцарях, о войнах и сокровищах, а ещё немногоизвестных песен из фильмов и не только, для Эллы спели про «разрешите звать вас просто Анна»ведь её, как это говорится, персонажа звали Анна. А потом вдруг осталась одна Лина, и она не пела песни, она рассказывала истории, одна жутче другой. О призраках, о мести, о несчастной любви, которая толкала на необратимые поступки, о смерти, о безысходности А когда Оксане уже показалось, что мир необратимо мрачен и несправедлив, и она была согласна с этим полностью, да и не только онатональность неуловимо изменилась. В несчастьях находился выход, разрушение сменялось созиданием, и вообще жизнь продолжалась, и было, ради чего её дальше жить. Предназначенные друг другу люди встречались, в минуту опасности вовремя приходила помощь, вслед за поражением непременно случалась победа. А любовь так и вообще побеждала всё.
Оксана взглянула на Линуи она показалась реально не вполне человеком. Пожалуй, единственная из всех, кто здесь собрался в эту ночь, как бы они все себя не называли. Серебряное платье, очень длинные распущенные волосы, диадема с камушками, глубокий чарующий голос и гитара. Оксана огляделасьГвоздь смотрел на Лину неотрывно и восторженно, ещё несколько прибившихся слушателей не отводили глаз, затаив дыхание.
Отзвучал последний аккорд, Лина выдохнула и поставила гитару на пол рядом с собой, струны отозвались звоном. И в наступившей тишине неожиданно громким показался голос Эллы, вдруг хрипловатый, и обращалась она к своему соседу Гвоздю:
Вы танцуете?
Ну то есть, сказала-то она Voules-vous danser, видимо, как привыкла, так и сказала. Но он понял, и вдруг ответил на приличном английскомчто да, с удовольствием, именно с ней и прямо сейчас. Встал, вежливо предложил ей руку, и они отправились наверх.
Инициативу перехватили остальные, и снова подсобрался народ, и начали петь хором. Так громко, что куда там музыке сверху! Про кровь, которая для мира, как воздух, по двери, которые крашены голубой краской, и полную луну, и про ливень, который льёт всю ночь напролёт. А потом вернулась сверху Элла, и вспомнили ещё одну песню про Аннутолько там Анна оказалась ведьмой, епископ приговорил сжечь её на костре и так в конце концов и стало. А потом пели из Высоцкого, и это было очень здорово и уместно, и ещё какие-то очень известные песни, даже Оксана знала слова и могла их тихонько шептать себе под носпеть она не умела и никогда не пыталась.