И с тех пор она ничего не предлагала, только давала команды.
Выполнять эти команды сначала было очень тяжело. Любое простое действие требовало от Эльи невероятной сосредоточенности. Обыкновенные «подай-принеси» выматывали её, как каменотёса, причём силы отнимали не сами действия, а попытки понять, что от неё хотят. Вечером Элья падала в очередной шалаш и засыпала под бубнёж старухи и треск веток в костре.
Из-за этого бубнежа их какое-то время никто не трогал. Но тёмные силы подходили очень близко, Элья чувствовала их.
Ей снились мокрые тёмные залы Подземного Дворца, которые никогда не смогли бы стать действительно чистыми, сколько не елозь шваброй по каменным полам, а ещё снилось зеркало то самое. Элья подскакивала, ударяясь о потолок очередного шалаша, и какое-то время сидела, настороженно оглядываясь и не очень понимая, где находится. Потом вспоминала, впрочем Почему-то эти безобидные, казалось бы, сны о зеркале были для неё ещё более мучительными, чем те, где она снова оказывалась в резиденции Болотного Короля.
Как-то раз, переводя дух после очередного кошмара и слушая, как дышит ночной Белобор, Элья подумала о своих снах и попробовала понять, почему образ зеркала так странно действует на неё. Не из-за того ли, что это зеркало стойко ассоциируется у неё с
С Грапаром,произнесла она вслух.
И это оказалось ошибкой.
Челюсти свело от звуков этого имени, а пальцы непроизвольно стиснули подстилку из еловых веток. Иголки впились в ладонь, но Элья не почувствовала боли.
Она почувствовала ярость. Разбуженная произнесённым именем, эта ярость разрасталась в ней, разгоралась, как пожар. Всё ярче, ярче
Элья вдруг ощутила себя невероятно лёгкой и пластичнойненависть и злоба странным образом окрылили её и вот-вот готовы были поднять в воздух, как магия поднимает воздухоплавы.
Всё в мире вдруг сделалось неважным. Ни старый шалаш, ни мерное дыхание спящей рядом женщины, ни очередная веточка ясеня, пришпиленная к поясу, не имели для неё никакого значения. Впрочем, веточка имела. Она раздражала. Очень раздражала, до зуда под кожей.
Элья отбросила ветку и кувырком, чудом не задев опоры шалаша, выкатилась наружу. Кувырок получился лучше, чем тот, каким могла бы когда-то похвастаться танцовщица придворного театра, которая была просто человеком. Элья ловко приземлилась на корточки, упираясь коленом во влажную землю, задрала голову к небу и по-звериному втянула носом воздух. Небо пахло болотом.
Разорвать-разорвать-разорватьпрошептала она с наслаждением, прикрыв глаза.Уничтожить
Послышались осторожные шаги, сопровождаемые мягким плескомкто-то ступал по воде или жидкой грязи в глубине леса. Скорее всего, по другую сторону тропинки, но Элья слышала звуки необыкновенно хорошо, словно неизвестный был совсем рядом. Элья выпрямилась во весь рост текучим, плавным движением и легко заскользила навстречу. Обычный человек не различил бы её шагов в ночном безмолвии, но тот, к кому она спешила, их слышал.
Воздух слегка помутнел. В свете полумесяца стало видно, как покачивается под неподвижными ветвями деревьев зеленоватый туман. А вот и его властительницаловкая хищница, охотница на одиноких путников, добытчица душ для Его Болотного Величества, несравненная и прекрасная мискена! Кожа цвета необработанного изумруда блестит в лунном свете, волосы струятся в тумане, как травы в быстром потоке безымянной лесной реки Мискены уродливы только для непосвящённых.
Низшим слугам следует приветствовать охотниц поясным поклоном, но Элья знала, что больше к низшим слугам не относится. Что-то случилось этой ночью. Что-то, прежде молчавшее, заглушаемое ужасами Подземного Дворца, теперь зазвучало в полную силу, расцвело ярким чёрным цветком в сердце, как взрыв, наполнило радостью, от которой хотелось кричать и даже выть. Это случилось там, в шалаше, защищённом заклинаниями и знаками Лесного Кланано Болотный Король услышал, Болотный Король улыбнулся, и теперь приветствует её перерождение! Он шлёт ей своего гонца, верную мискенуи рад будет встретить ту, что прошла испытание и поняла свою истинную природу
Её природапраздник разрушения.
Мискена делает манящий жест, зовёт за мной, сестра! Мы отомстим за тебя все вместе! Беги в Подземный Дворец, предстань перед Болотным Королём, чтобы он мог осыпать тебя милостями! Ты получишь невиданную силу, ты сможешь разрывать людей на куски голыми рукамии тебе, как избранной, позволено будет начать с того, с кого ты захочешь начать с того, кто тебя предал беги же!
Охотница молчитно Элья понимает всё без слов. Потому что так должно быть! Это её мир, её семья, её лес, её стихия!
И она бежит. Ноги почти не касаются землиЭлья взлетает над каждой кочкой, будто те резиновые, или будто к её подошвам привязаны пружины Вперёд, вперёд! Я здесь, мой король! Я уже почти
Я принесу зеркало, в котором была заключена Макора, господину Дертолю, главному министру Татарэта.
Элья споткнулась в тот момент, когда задалась вопросом, кто такая Макора.
И обнаружила себя посреди ночного леса, по щиколотку в холодной воде. Очевидно, не до конца высохшие последствия весеннего паводка, разлив какой-нибудь лесной речки
Ещё бы, мискены нападают только в воде. Кто-то когда-то говорил ей об этом.
Мискена ощерилась и ринулась вперёд. Их разделяло всего несколько шагов, то есть, секунда или две.
«Если бы она могла напасть на меня раньше, она бы напала раньше»,пронеслось в голове у Эльи, когда она разворачивалась и бросалась прочь от воды в дичайшем прыжке, который никогда не повторила бы в более спокойной ситуации, даже будучи знакомой с некоторыми акробатическими трюками. Вперёдна рукиперекувырнутьсяприземлиться И бегом, бегом!
Она отдышалась только на небольшом пригорке, относительно сухом, увенчанном одиноким разлапистым деревом. Мискена замерла поодальиз-за тумана и темноты Элья не видела её полностью, только смутные очертания фигуры и поблёскивающие глаза. Девушка рассмеяласьсначала облегчённо, потом со всевозрастающим злорадством. Не достанешь, тварь!
Теперь, когда опьянение собственным могуществомнесуществующим!прошло, Элья понимала, что никакой бы силой её наделять не стали и убивать Грапара не отпустили бы. В лучшем случае, приковали бы в одном из подвалов Дворца, лишив пищи на несколько дней. Ярость невероятной силы, внезапно вспыхнувшая в сердце, проложила дорожку между нею и Подземным Дворцом, и нежить этим воспользовалась
От пережитого Элью слегка подташнивало, возрастало отвращение к себе. В кого она превратилась?! Ведь нормального человека невозможно подманить, пообещав ему убийство, да ещё такое кровожадное!..
А я и не нормальный человек теперь,жёстко сказала себе Элья.И надо смириться с этим. Но я никого не буду убивать. Слышите, вы?!крикнула она в темноту.Я никого не буду убивать!!
Темнота ей не ответила. С неба тускло светил месяц, вокруг пригорка клубилось что-то мутно-вязкое, но подобраться ближе к своей несостоявшейся жертве не смело. Элья с сомнением покосилась на растущее на пригорке дерево. Без листьев, да ещё в темноте, оно было сложно определяемо для несведущей в ботанике девушки, однако казалось вполне безобидным.
Элья подползла ближе и прислонилась к стволу спиной.
Теперь нужно было дожить до утра.
***
Как только рассвет выбелил небо и многочисленные лужицы на земле, Элья сквозь сон различила шлёпанье по воде чьих-то подошв. Она подскочилаи увидела Гарле-каи.
Тебе повезло найти ясень,сказала та, не спеша выговаривать своей подопечной за отлучку.
Слушая скупой и довольно-таки бессвязный рассказ девушки, Гарле-каи всё больше хмурилась. Потом покачала головой, не понимая:
Ты поддалась зову, но смогла остановиться?.. Но это же невозможно.
Но я остановилась!запальчиво выкрикнула Элья.
Гарле-каи иногда очень раздражала её.
И что же им помешало?..задумчиво произнесла старуха.
Элья нервно пожала плечами.
Действительно, что?
Она закусила губу от напряжения, пытаясь сформулировать мысль, которая не покидала её головы последние несколько часов, даже во сне, и, наконец, спросила:
Кто такая Макора?
Я не знаю,сказала Гарле-каи.А где ты слышала это имя?
Элья не смогла ответить.
2.
По просёлочной дороге ехал продавец кроликов. Клетки с кроликами, накрытые мешковиной, занимали почти всю телегу, оставив совсем немного места для двух пассажирок: старухи с посохом и бледной угрюмой девушки.
В качестве мзды хозяин повозки получил редкий бальзам, настоянный на восьми травах и впитавший в себя звуки древних слов Лесного Клана, наделённых целебной силой. Покупка подобного снадобья обошлась бы в сотню кроликов, как минимум, поэтому мужчина помалкивал, несмотря на присущую ему болтливость.
Когда договаривались, он, конечно, попытался как-то наладить контакт и ляпнул:
А что такая грустная, красавица? Болеешь? А может, о женихе тоскуешь?
«Красавица» резким, неуловимо быстрым движением схватила его за воротник кафтана и рванула на себя так, что нитки затрещали. Опешивший мужик увидел её глазаневероятно светлые, будто выцветшиеи услышал хриплое:
Ещё раз вякнешь, я тебе глотку перегрызу, понял? С превеликим, с превеличайшим удовольствием зубы запущу
Элья!одёрнула девку старуха.
Та опустила руку и вся как-то поникла. Взгляд стал ещё более отсутствующим.
Иди, садись.
Старуха подтолкнула её к телеге, извинилась перед продавцом кроликов и пообещала, что такого больше не повторится.
Он поверилно предпочёл больше рта не раскрывать.
***
Гарле-каи дала Элье небольшую книжкустаринную, напечатанную на тонкой гладкой ткани и облачённую в кожаный переплёт.
«Это она для того, чтобы я сосредоточилась на чём-то,подумала Элья.Яживотное, которое надо дрессировать».
Собственная вспышка повергла её в апатию. Совсем недавно она готова была кланяться каждому встречному-поперечному только за то, что он позволяет дышать одним с ним воздухом, а теперь теперь Элья стала вспоминать, какими бывают люди на самом деле.
И ненавидела их. Практически всех. Эти бессмысленные шаблонные фразочки. Эти ухмылочки. Эта неистребимая фальшь. А как они смешно пугаются! Как предсказуемо меняются, стоит направить на них всю мощь своей ярости! Впрочем, не всю Элья знала, что может гораздо больше.
И, конечно, каждый определяет её в сумасшедшие. Что тоже предсказуемо.
Вот уже девять дней прошло с тех пор, как они покинули Белобор, и за это время Элья научилась читать людей, как объявления на заборах. Иногда даже могла угадать, как они поведут себя. Её разочарование только усиливалось, становилось глубже, ввинчивалось в самую сердцевину души, рождая хандру. Элья злилась на себя за эту хандру и злилась на людей, которые доводили её до этого.
Гарле-каи говорила: «В тебе много тьмы. Это надо искоренять».
Но Элья не хотела ничего искоренять. Гарле-каи просто многого не видела, многого не понимала. Колдунья, конечно, была старой и мудройно она не проходила через подвалы Подземного Дворца. И вряд ли испытала на собственной шкуре, что такое настоящее предательство
Элья стиснула зубы.
«Нет. Я всё равно должна научиться это контролировать. Хотя бы для того, чтобы казаться своей».
Она раскрыла книгу и уставилась на первую страницу.
Чернильные значки были знакомы, иногда они даже складывались в слова, но смысл ускользал. Выдрать бы страничку, скомкать тряпочку, зашвырнуть подальше, и всю эту книжку следом, эту древнюю чепуху, обряженную в кичливый кожаный переплёт, такой же фальшивый, как и всё вокруг ненавижу-ненавижу-ненавижу
Элья продолжала буравить взглядом страницу. Она читала первую строчку от начала до конца. Потом снова возвращалась к началу.
Она не понимала.
Раздражение росло. Ещё чуть-чутьи Элья зарычит.
Но люди не рычат. Даже если хотят. Потому что это ненормально.
А она должна научиться казаться нормальной.
Гарле-каи говорила: «Чтобы сосредоточиться, закрой глаза и послушай мир. Его звуки приведут в порядок голову и сердце».
Вспомнив этот нехитрый урок, Элья зажмурилась и начала слушать.
Телега скрипела отвратительно. Так водят по стеклу железом, так болит зуб.
Ветер шипел рассерженной кошкой.
Изредка перекликались друг с другом человеческие голоса. Кто-то рассказывал кому-то шутку, кто-то кого-то звал Эти голоса смешивались с ветром, неслись на невидимых крыльях, долетали до скрипящей телегии до неё, Эльи
Птицы Далёкие, деловитые, в небольших рощицах, в перелесках, в поле за селом
Так звучал мир. Так он славил весну, так он славил жизнь в каждом её проявлении
Сознание медленно очищалось, сердце успокаивалось. И в этой чистоте, в этом многозвучном покое вдруг опятьв бесчисленный развсплыло:
Я принесу зеркало, в котором была заключена Макора, господину Дертолю, главному министру Татарэта.
Элья нахмурилась.
Она открыла глаза, снова посмотрела в книгу, но мысли её уже были далеко.
Эта фраза сама по себе ничего не значила. Элья почти вспомнила, откуда она взялась. Где-то на границе влажного сумрака Подземного Дворца и сухого весеннего света кто-то сыграл с нею в одну игруглупую, дурацкую игру, из тех, которые она терпеть не могла в детстве. Игра называлась: «Повторяй за мной». Впрочем, нет, не так Конкретно эта игра называлась: «Ты будешь повторять!». Да, именно. С повелительной интонацией, свойственной капризным детям. Повторяй, дескать, а если не повторишь, получишь совочком по макушке. А может, я вообще разревусь и убегу к маме, и нажалуюсь на тебя.
Но это же чушь
И потом, Элья никогда не слышала ни о какой Макоре, заключённой в зеркало. Она слышала об Арлейне. Причём даже если бы Арлейну на самом деле звали Макоройведь это ублюдок мог соврать насчёт имени своей невесты (а скорее всего, соврал, потому что он сволочь, паскуда, ненавижу!!)то
Элья опять зажмурилась и глубоко задышала.
Сейчас она снова послушает мир. А потом откроет глаза и будет читать.
И не будет думать ни о чём, кроме старинного текста.
***
Синий месяц был уже на исходе, когда Элья и Гарле-каи добрались, наконец, до предгорий Драконьего Хребта и поселились в небольшом домике на склоне лесистого холма. Этот домик принадлежал Лесному Клану, о чём свидетельствовала специальная меткакостёр в венке из листьев,вырезанная над дверью. Строения с подобными знаками предпочитают обходить даже выбившиеся из сил путники, отчаявшиеся найти приличный ночлег. Лучше уж пару ночей поспать под ёлочкой, укрываясь от дождя старой курткой, чем навлечь на себя гнев жителей Белобора! А те будут тут как тут, стоит чужаку переступить порог дома. Услышат
Перед тем, как открыть дверь, Гарле-каи приложила к ней обе ладони и, опустив голову, закрыла глаза.
Здравствуй, мой последний дом,сказала она.
Ведьма стряхнула с рук что-то невидимое, ласково погладила старые доски, как раньше гладила шалаши у белоборской тропы, и, наконец, уверенно взялась за позеленевшую от времени дверную ручку.
«Здра-а-а-вствуй»проскрипели петли.
Старуха обернулась к своей спутнице.
Я сняла чары. Можешь заходить.
И первая переступила порог.
В домике была всего одна комната. Две кровати, стол, пара табуреток, печь и кое-какая посуда. Два маленьких окошка с ветхими шторками, а за окошкамиели и лежащая в долине деревня. Гор видно не былоЭлья уже знала, что вид на них открывался с другой стороны, куда окна не выходили. Девушку это устраивалогоры почему-то пугали её.
Всё теперь будет правильноговорила Гарле-каи, улыбаясь, словно невеста.Вся жизнь моя шла к этому Я много училась, я вылечила сотни людей своего клана, я воспитала детей и детей их детей Теперь я здесь.