Напишите, что опасная злодейка, убивающая оборотней, находчиво предложил Шидай.
И живой мы её тогда не увидим, мрачно ответил ему данетий. Со страху на вилы подымут или на клочья разорвут.
Проблема только в этом? сухо спросил Ранхаш, и Трибан замер, предчувствуя момент позора. Пропала высокородная госпожа. Добавьте ещё вознаграждение от опечаленных родственников. Надеюсь, это всё?
Э-э-э, да, стушевался Трибан.
Хорошо. У меня тоже есть вопрос, ледяные глаза харена заставили данетия вздрогнуть. Почему список украденного известен не занятым в расследовании?
Данетий досадливо поморщился, но не пристыдился.
Мы предполагаем, что Одаш разболтал, хоть он и отрицает.
Разве вы не запретили распространять информацию? вскинул бровь Ранхаш.
Запретил, буркнул Трибан. Для всех был запрет, но по пьяни язык за зубами держать сложно. Думаю, это Одаш, так как по городу ходит слух, что украли камень Обана, комплект из двух лобайских браслетов и ожерелье Сашелии. Это всё, что смог опознать Одаш тогда. Самые известные в народе украшения. Про оставшиеся три предмета знают только у нас, в сыске.
Ограничьте допуск к информации по этому делу, распорядился Ранхаш.
Вы думаете, кто-то из нашихвскипел было Трибан, но умолк. Чего таить, он и сам об этом подумывал. Мне отрядить вам в помощь кого-то определённого?
Мне понадобитесь вы сами и кто-нибудь ещё. Желательно кто-то, кто занимается этим делом меньше всех остальных.
Да мы уже все по уши в нём! проворчал Трибан. Могу посоветовать только Варлая. Он меньше нас возился с этим делом, но исключительно потому, что пришёл в сыск лишь полгода назад. Правда, он олух и оболтус.
Замечательно, данетий не сразу понял, что одобрение харена Варлай заслужил сроком службы, а не данной характеристикой.
Может быть, ещё вашего брата
Нет, тихо, но решительно отказал Ранхаш.
В комнате повисло гнетущее молчание. Данетий осторожно посмотрел на лекаря, словно ожидая от него подсказки. Тот лишь весело поморщился.
Можете привлечь к этому делу Шидая, милостиво разрешил харен.
Что?! обалдел тот. Я лекарь, а не следователь!
У него богатый опыт, Ранхаш будто бы его и не слышал.
Данетий Трибан окинул возмущённого лекаря придирчивым взглядом и кивнул.
Господин! Шидай уставился на Ранхаша, но в этот момент внизу раздался страшный грохот.
Мужчины замерли, напряжённо прислушиваясь. Сквозь пол доносились ругань, возмущённые вопли Варлая и чей-то непринуждённый смех. Шум переместился на лестницу, и через полминуты дверь в кабинет харена с шумом распахнулась. Внутрь кубарем влетел щуплый бородатый мужичонка в облезлом тулупе. Следом за ним вошёл ухмыляющийся Викан в распахнутой чуть ли не до пояса рубахе и небрежно наброшенном на плечи плаще. От оборотня сильно разило вином, а на уголке губ запеклась кровь. Щека же уже начала наливаться синевой.
Вот он! победоносно заявил Викан.
Куда ты его притащил?! рявкнул данетий. Живо в допросную!
Викан хмыкнул и, подхватив ошалевшего мужичонку за воротник, поволок прочь из комнаты.
Данетий сообразил, что наорал на брата харена, и взглянул на начальника с мрачным предчувствием. Тот, впрочем, недовольным не выглядел.
Что за дело вы ему поручили? поинтересовался Ранхаш.
Да ничего серьёзного, отмахнулся данетий. Шелупонь одну выискать. Повадился пьяных обирать.
Ясно, качнул головой Ранхаш. Дайте Викану что-нибудь посерьёзнее, пока он не спился.
Трибан смущённо кашлянул и сделал зарубку на памяти: не забыть намылить шею новичку за возлияния в рабочее время.
Вы можете идти, отпустил его Ранхаш.
Только дверь за данетием закрылась, как улыбка сошла с лица Шидая и он мрачно посмотрел на своего господина.
Учти, если надеешься отвлечь меня расследованием, то зря.
Ранхаш ничего не ответил. Он опять начал делать вид, будто бы лекаря не существовало. Порывшись в бумагах, харен извлёк один лист и вчитался в содержимое.
Камень Обана
Комплект из двух лобайских браслетов
Ожерелье Сашелии
Перекрестный кулон Хведа
Колье из розового кварца магианы Овеи
Кольцо Дамма
Камень Обана был подчёркнут как наиболее важная из украденных вещей.
Ранхаш подумал и очертил ногтем ещё один предмет из списка.
Глава 12. Прощание
Покинуть болота Майяри решилась только на пятый день после получения послания от Ранхаша Вотого. Нет, первым её побуждением было уйти немедленно. Она только-только решила, что будет делать со своей жизнью дальше, только начала строить планы, а тут это письмо. Появилось ощущение, будто бы враг её уже нашёл, окружил и теперь шлёт издевательские послания, ленясь захватывать её силой. В панике девушка едва не схватила первые попавшиеся вещи и не бросилась искать брешь в окружении.
Успокоиться удалось с большим трудом. Обхватив себя дрожащими руками за плечи, Майяри просидела в этой позе до позднего вечера, пока к ней не постучался Бешка, решивший вытащить её в деревню на какой-то местный праздник. Копчёным мясом от него пахло так, словно он специально стоял над коптильней, чтобы запах уж наверняка выманил нелюдимую лекарку. Увидев его, Майяри неожиданно выпалила:
Мне уходить нужно.
Надолгось? деловито уточнил Бешка.
Девушка сглотнула.
Насовсем.
Мужик озадаченно почесал голову, а затем и бороду.
Ежели так, то попрощеваться со всеми надо, наконец пришёл он к выводу.
Решение оказалось замечательным во всех смыслах.
Узнав об отъезде, бабы заохали и начали собирать вещи. Мужики уточнили, не нужно ли чего, и пообещали вывести с болот в обход всех разбойных лёжек. Тех с последней облавы осталось очень мало, но разрастались они быстро.
Все эти хлопоты отвлекли Майяри от её панических мыслей. Мирная суета напомнила ей время, когда они, школьники, собирались на практику по окончании учебного года. В общежитии царил весёлый гвалт, раздавались хохот и возмущённые вопли, в коридорах громоздились вещи.
В её сенях тоже громоздилась гора вещей, и унести она могла только треть из них. Остальное уж никак, она же не на лошади. Пришлось выбирать только самое необходимое.
Но, несмотря на лёгкость, с которой её отпустили местные жители, расставание для Майяри прошло тяжело. Впервые в жизни она так сильно не хотела покидать нажитое место. Она никогда не привязывалась. Не позволяла себе этого. И не хотела. Одной, без корней, проще. Но она умудрилась успеть пустить бледные тонкие корешки в этой болотной почве. Рвать их было страшно и жалко.
Пришлось напоминать себе о Ранхаше Вотом. Но он и сам о себе напоминал. За пять дней он написал ещё два послания. Последнее, пришедшее на пятый день, Майяри даже разозлило.
«Госпожа Амайярѝда, я знаю, что вы читаете мои письма. Ответьте. Не стоит усугублять своё положение. Рано или поздно мы всё равно встретимся, это неизбежно. Вы уже обречены».
Послание пришло утром, и Майяри, перечитывая его снова и снова, едва сдержалась от того, чтобы не смять письмо. Хотя зачем сдерживаться? Этот клочок бумаги больше не несёт в себе что-то хорошее, не связывает её с чем-то приятным. Скорее даже наоборот. И всё же какая удивительная самоуверенность! «Вы уже обречены».
Да я обречена с самого рождения! в сердцах процедила девушка и порывисто свернула свиток.
Майяри! громыхнул снаружи Бешка.
Майяри испуганно вздрогнула, но, опомнившись, подхватила мешок и бросилась на выход.
На улице её ждали Тошкан и Бешка. Оба добродушно улыбались, отчего Майяри стало совсем тошно.
Чаво это у тебя с лицом? дружески подначил её Тошкан. Не иначе реветь решила? Ну будет тебе!
Майяри всё же позорно шмыгнула носом, и Бешка, смущённо кашлянув, приобнял её за плечи.
Да чего уж там, промямлил он. Если Всеблагим будет угодно, свидимся ищо. Пошли, пока окончательно не стемнело.
Уже вечерело, и Гава-Ыйский лес медленно наливался огнями. Майяри отстранилась и первой направилась в сторону Каменного Порога.
Они никуда не торопились. Мужчины громко разглагольствовали и посмеивались, Майяри молчала и улыбалась. Беседа сперва казалась натянутой, но после Каменного Порога оживилась и потекла более непринуждённо. Бешка и Тошкан обсуждали, где почва уже достаточно плотна, чтобы выдержать саженец бахвинного дерева, вспоминали, все ли делянки убраны, а то замёрзнет нежная трава; в одном месте и вовсе остановились, горячо споря, стоит ли рубить паразита у бахвина Мешски или пусть ещё подрастёт. Майяри их не подгоняла и терпеливо ждала. Она не торопилась. А когда путь их пришёл к концу, замялась.
Ну, бывай, Тошкан крепко, от души, прижал девушку к груди. Знать не знаю, чего тебя ждёт, но болота тебя не обидели и тот мир не должен обидеть. Мож, и свидимся ищо.
Спасибо, едва выдавила из себя Майяри.
Бешка выглядел смущённымне привык он к таким нежностямно девушку обнял едва ли не крепче, чем друг.
Захаживай, ежели сможешь, сдавленно попросил он. За избёнкой твоей приглядим, крышу ей новую сладим Захаживай.
Майяри не выдержала и всхлипнула. Оторвавшись от Бешки, она стремительно пошла прочь, но через десяток саженей всё же остановилась и обернулась. Тошкан и Бешка продолжали стоять и смотреть ей вслед. Ободряюще улыбнувшись, они помахали девушке, и она скрепя сердце помахала в ответ. Фигуры мужчин медленно заволакивал туман, с приходом темноты засиявший голубоватым светом. Майяри шагнула спиной вперёд, а затем повернулась и направилась прочь.
Под ногами хлюпала грязь, из глубины болот доносились рыки и леденящие душу звуки, в мертвенно-голубом тумане жутковато светились деревья, и Майяри было жаль оставлять всё это. Туман взвился завихрениями и неожиданно отступил, открывая обычную темноту, в которой вырисовывались силуэты облетевших кустов. Девушка замерла, не решаясь пересечь невидимую границу, разделявшую два мира. Этот, некогда обычный, мир пугал ей сильнее, чем топь, которая хлюпала и рычала за её спиной. Он дышал холодным ветром, пах землёй и опавшей листвой, шуршал голыми ветками, был тёмен и в сравнении с болотами тих.
Обманчиво безопасентихо протянула Майяри, осматривая мир, в который ей предстояло вернуться.
Она ещё раз обернулась, но Бешки и Тошкана видно уже не было. Постояв ещё немного, девушка шагнула из тумана в ночную тьму своего прежнего мира. На мгновение Майяри показалось, будто чья-то рука коснулась её волос, и сердце испуганно дрогнуло. Стремительно обернувшись, девушка обшарила глазами клубящийся туман. Налетел порыв ветра, и в его завывании Майяри послышался приглушённый смех. Отступив от болот, девушка поклонилась.
Да хранят вас Всеблагие, тихо пожелала она и, повернувшись спиной к единственному месту, которое могла бы назвать домом, зашагала прочь.
Глава 13. Холод
Майяри шла не останавливаясь всю ночь. Впрочем, шла не очень быстро. Отвыкнув от столь тёмных ночей, девушка путалась в кустах, спотыкалась о кочки, заходила в тихие лужи и оскальзывалась на мокрых овражных склонах. В болотах-то в любое время суток было светло, даже в безлунные и безмесячные ночи.
Тоска по оставленным садам медленно, но верно сменялось волнующим возбуждением. Майяри заново привыкала к своему прежнему миру, по-новому относилась к уже знакомым запахам и звукам и почувствовала, что всё же скучала. Внутри всплескивалось что-то радостное, и девушка ощущала себя свободной. Опять.
Как бы ни были прекрасны болота и их обитатели, для Майяри это место всё же было тюрьмой. Она была в безопасности на территории этого маленького мира, а местные жители приняли её с радушием и доброжелательностью, но, чтобы оставаться там и дальше, пришлось бы подчиняться устоям и законам, которые там царили. Мир Гава-Ыйских болот суров, неподчинение его правилам грозило смертью. И как бы Майяри ни любила это место, она понимала, что не смогла бы долго жить так. Она всю свою жизнь живёт, пытаясь вырваться из круга смертельных ограничений. Неужели она не найдёт место, где сможет быть более свободной? Такое место должно существовать. Но не на территории Салеи.
И зачем она встряла в это дело? Это же не её заботы, она даже не понимает, что происходит! Она и так в бегах, а теперь ещё скрывается от закона и от кого-то непонятного. Майяри то злилась на себя за неразумность, то убеждала, что по-другому поступить не могла. Неправильно было бы. Теперь же у неё не было никаких шансов отступить в сторону: она стала неотъемлемой деталью этой истории.
Так что в Салее ей больше не жить. Свободы здесь она никогда не увидит. И Майяри решила податься на юг. Южная граница была ближе северной, да и на север идти слишком далеко, и путь шёл мимо Санариша. А в обход идти ещё дольше. На западе же были Нордас и хорошо охраняемая граница. С востока к Салее примыкали Многоимённые земли, от которых Майяри не знала, чего ждать. Юг был предпочтительнее всего: тепло, граница в Рирейских горах охранялась не так хорошовсё же там много смешанных поселений, салейских и давриданских, и опять же там будут горы. Потом уже можно будет пересечь Давриданию и затеряться где-нибудь.
Только Гава-Ыйские болота было жаль. Может, она когда-нибудь их ещё и увидит, но вряд ли это будет скоро. Наверняка ни Бешки, ни Тошкана, ни Рыжжи уже не будет.
Майяри старалась убедить себя, что всё сделала правильно. За неё взялся Вотый. Даже она, выбравшаяся из своей глуши только шесть лет назад, слышала про эту семью. Есть ли что-то невозможное для них? Девушка порой слушала рассказы про Вотых как сказки. Особенно сильно ей нравились истории про Шереха Вотого. Про него говорили часто, с упоением и лёгким страхом. Майяри нравилась целеустремлённость Шереха и его упорство даже там, где достичь желаемого не представлялось возможным. Но он достигал! Это вызывало у девушки бурный восторг и веру в то, что и она своим упорством добьётся желаемого.
Но теперь за неё взялся Ранхаш Вотый. Про него она слышала не так много, он служил в основном на севере Салеи и был известен не так сильно, как его прадед. Но если за неё взялся один Вотый, то можно с уверенностью сказать, что она теперь под вниманием всей семьи. А Вотые не упускают добычу.
Как долго она смогла бы скрываться на болотах? Девушка предполагала, что долго. Но правда могла всплыть. Ей ли не знать, как легко быть пойманной, будучи уверенной в надёжности своего укрытия! Какая-нибудь маленькая незначительная деталь может всё испортить. Такая подлая, коварная и совершенно незаметная для неё. Но в этот раз Майяри обнаружила опасность сразу же. Наверное, это из-за того, что в этот раз под угрозой оказалась не только она, но и жители болот: девушка была уверена, что внешний мир погубит гава-лиимцев и будет лучше, если их существование так и останется тайной.
В тот день, когда Майяри получила первое послание от Ранхаша Вотого, она сидела и лихорадочно обдумывала своё положение, пыталась оценить надёжность своего укрытия, ставила себя на место следователя, думала, как бы она поступила И поняла, что у болот есть опасная брешьразбойники. Эти твари, плодившиеся и множившиеся по окраинам, имели языки. Её редко видели, раз или два, но тем не менее видели. Поняли ли они, что она отличается от местных жителей? Запомнили ли?
Майяри порой украдкой наблюдала за ними. Живя в вырытых в топях колодцах, разбойники постоянно были под воздействием вредных болотных соков, и лица у них были неосмысленными. Девушка знала, что здесь в основном скрывались те, у кого не было ни единого шанса на милосердие со стороны закона. Она прожила в Санарише три года в непосредственной близости от болот и часто слышала про облавы, что устраивали военные. После этих облав только и говорили о массовых казнях. Болотную тать казнили сразу же, не слушая их полубредовые рассказы.
А если кто-то вслушается?
Майяри бы вслушалась. Она же знала, что самая странная и неправдоподобная информация может выдать беглеца. У неё был слишком большой опыт неудач, чтобы не понимать этого.
Ближе к рассвету девушка остановилась передохнуть. Небо ещё даже не начало светлеть и блестело только россыпью звёзд. Майяри уселась на большой камень спиной к чернеющему лесу и подняла глаза наверх. Звёзды Широкая улыбка осветила лицо девушки. В лицо пахнуло запахом прелых листьев и речной воды. Где-то за спиной глубоко в лесу раздался волчий вой. Майяри разобрал смех. Волки! Всего лишь дикие лесные волки!
Майяри старалась обходить поселения, но к середине дня неожиданно наткнулась на одно из них. Сперва она увидела двух мужиков-оборотней и поспешила спрятаться. Того, что её учуют, девушка не опасалась. Для этого им пришлось бы оказаться рядом с ней не менее чем в сажени. Оборотни, весело похохатывая, прошли мимо. На поясе у каждого из них моталась связка убитой дичи.
Появление мужчин хоть и насторожило Майяри, но не напугало. Рано или поздно она всё равно столкнулась бы и с охотниками, и с собирателями дров, и с рыбаками. Местность здесь всё же обжитая. Но, когда на окраине леса показался свеженький тын, Майяри растерялась. Карта у неё была хорошая, но на ней этой деревеньки не было. Пришлось делать большой крюк, чтобы не попасться на глаза местным. Потом Майяри долго сидела среди валежника, и так и сяк крутив карту. Пришлось с досадой признать, что за год сидения на болотах могло измениться что угодно.