О. И как же?
На следующий же день два ресторана, расположенных по соседству с его неброской кофейней, впервые за много лет не распахнули дверей. В одном из них выживший из ума повар намедни сыпанул во французский луковый суп крысиной отравы, что не лучшим образом сказалось на популярности заведения. В другом и вовсе случилась какая-то пьяная поножовщина, так что единственными его посетителями на долгое время оказались господа в полицейских мундирах. В крохотную кофейню Эйнарда нежданно хлынул поток посетителей. За какой-нибудь день он сбыл месячный запас кофе, а касса впервые за все время не смогла закрытьсяслишком много серебра оказалось набито в ее брюхо.
Недурно!
Спустя неделю не открылся еще один тамошний ресторанкто-то из официантов, как выяснилось, украдкой торговал из-под полы рыбой. Достаточно было крысам полковника Уизерса нанести туда один-единственный визит, и ресторан превратился в подобие чумного кораблямало кто желал переступить его порог. Выручка Эйнарда, и без того обильная в последнее время, в тот день удвоилась.
Возможно, случайность.
Возможно. Но с того дня случайности окружили его сплошным кольцом, и всеисключительно приятного свойства. Вздумав починить ветхий пол в своей кофейне и сняв старые доски, Эйнард обнаружил в подполе невесть когда и кем спрятанные золотые луидорыдобрых полдесятка. И, словно этого мало, вообразите себе, какой-то рассеянный банкир забыл в его кофейне два фунта новенькими ассигнациями!
Уилл улыбнулся, отчего его лицо потеплело, точно на него упал отблеск золотых монет.
Потрясающее везенье!
В ту пору он тоже так думал. Эйнард и думать забыл про эту смешную сделку с куриными лапами, он вообразил, будто своим терпением и верой в успех преломил череду неприятностей, пролив на себя тем самым золотой дождь удачи. Несчастный. Все только начиналось.
Уилл поежился, перестав улыбаться.
Ну, если дело пошло таким образом, не вижу, отчего бы ему горевать Я, например, никогда не находил двух фунтов ассигнациями.
Лэйд вытащил пальцами из салата яблочную дольку, откусил от нее половину и сплюнул обратно в тарелку.
Через неделю его младший сын, которому не исполнилось и года, опрокинул на себя огромный кофейник, полный кипящего кофе.
Уилл резко выпрямился на своем стуле, стиснув зубы.
О Господи.
Эйнард отдал бы половину жизни, чтобы спасти его, но тут ничего не могли поделать даже лучшие врачи острова, ожоги были слишком тяжелы. Ребенка вскоре похоронили. Эйнард осунулся, враз постарел лицом, но все же смог выдержать удар судьбы. В этом ему помогала его мечта, которая сдвинулась с мертвой точки под скрип ржавых рельс, на которых простояла долгие годы. Точно локомотив, в топке которого впервые разожгли пламя. Видели бы вы его глаза в тот миг, когда он высчитал, что его текущий капитал может позволить ему погасить все взятые кредиты и позволить расширение дела. Они светились от счастья. Его жизнь не просто изменилась, она наконец обретала смысл. Он вдруг почувствовал ее вкусистинный вкус жизни, а не того полубедного существования, которое он влачил все эти годы. Представьте, что человека, который много лет грыз черствую сырную корку, угостили отличным прожаренным бифштексом. Вот и на лице у Эйнарда было такое же выражение. Блаженство голодающего, впервые ухватившими зубами кусок мяса. Упоение. Восторг.
Вполне могу разделить его чувства, рассудительно заметил Уилл, И даже очень.
Кто из нас обладает способностью насытиться первым же куском? Даже начав жевать, мы испытываем голод, голод, который утихнет лишь к тому моменту, когда подадут кофе и десерт. И чем дольше мы сдерживали себя, тем сложнее подавить этот голод. Жаль, я слишком поздно распознал этот знакомый мне блеск в его глазах
Что было дальше?
Еще через неделю его супруга выиграла пять фунтов стерлингов в лотерею, случайно взяв на сдачу билет. Однако радость длилась всего два дняна той же неделе его шурин угодил под омнибус где-то в Майринке, который перемолол все кости в его теле, точно мельничными жерновами. Что ж, оставалось утешаться тем, что похороны съели меньше, чем было заработано. Но не успели они снять с зеркал траурную драпировку, как на дом Лоусонов вновь обрушилась негаданная удачаоказывается, фискальные агенты по какой-то банковской ошибке в течении нескольких лет удерживали больше налогов, чем следует, и разница была ему возвращена с извинениями. Первой покупкой, которую ему довелось совершить на эти деньги, стал протез для его десятилетнего сына. Играя с прессом для кофе, тот лишился руки.
Подумать только. В жизни не слышал, чтоб на человека обрушилась такая череда везенья и невезенья одновременно!
В скором времени это превратилось в непрерывную бомбардировку. Должник, о котором Эйнард давно забыл, вдруг появлялся на горизонте и выплачивал всю задолженность до последней монетки с учетом издержек и опоздания. Его сестра, в жизни не покидавшая острова, подхватила какую-то жуткую форму желтой лихорадки и скончалась в каких-нибудь два дня. Местечко, которое он собирался арендовать под будущий ресторан, вдруг уходило ему в руки с огромной скидкойнелепая опечатка в договоре. Его старший сын, споткнувшись на улице, сломал себе шею и скоропостижно скончался.
Уилл стиснул пальцами подлокотники стула.
О Боже, только и пробормотал он, Какой кошмар.
Это длилось долго, несколько месяцев. Увы, к тому моменту я был чертовски занят собственными изысканиями и редко мог позволить себе заглянуть к Эйнарду, да он и сам уже не отличался большой разговорчивостью, как прежде. Но все же я видел происходящие в нем изменения. Он куда реже улыбался, часто застывал на месте, без всякого выражения глядя в окно, вздрагивал от резких звуков, стал иногда выпивать. И его глаза Такие глаза я иногда вижу у голодных посетителей за обеденными столами, которые, мучимые голодом, хлебают раскаленный суп или пытаются проглотить кусок только что испеченной, еще шипящей жиром, котлеты. В глазах у них стоят слезы, но сквозь эти слезы виден голодный желтый блеск.
Сейчас мне и верно стало жутковато.
Лэйд безжалостно разворошил вилкой запеченный с румяной корочкой пирог, превратив конструкцию, способную изящностью поспорить с Собором Святого Петра, в беспорядочное месиво из теста и цукатов.
Знаете, Уилл, гораздо проще отказаться от еды, даже если живот подводит от голода, чем, отведав кусок, отодвинуть от себя тарелку. Поверьте, это доподлинно известно всем толстякам вроде меня. Так уж, наверно, устроен человек. Съев кусок, он алчет второго. Отведав холодных закусок, нетерпеливо тянется рукой к десерту. Еда не утоляет голод, лишь подстегивает его. Бедный Эйнард сам загнал себя в ужасное положение. Сделал первый глоток, не подумав, чем будет оплачивать счет. А потом было уже поздно.
О
Он выигрывал в лотерею и на скачках. Кажется, он выигрывал вообще везде, где по случайности делал ставку. Его племянницу освежевал прямо на улице какой-то безумец, объевшийся рыбы и вообразивший себя акулой. Эйнард с удивительной легкостью сделал несколько важных знакомств среди банкиров Редруфа, открывших перед ним удивительные финансовые перспективы. Его кузену лошадь проломила копытом голову. Рискнув несколькими фунтами, он прикупил себе немного акцийспустя две недели несколько случайных биржевых сделок и одно кораблекрушение принесли ему по двадцать монет с каждой вложенной. Днем позже его старшую дочь изнасиловали какие-то моряки из Клифа.
Уилл покачал головой.
Воистину, страшная участь.
Когда у меня наконец выпала возможность с ним повидаться, я едва узнал Эйнарда. Он был тощим, болезненно вздрагивающим сорокалетним стариком. Но у него было уже два ресторанчика в Редруфе и он присматривался к третьему. В глазах его, полных животной тоски, был заметен голодный волчий блеск. Как у человека, уписывающего вкуснейший пирог с земляникой, но боящегося, что тот исчезнет прямо у него в руках.
Могу себе представить, выдавил Уилл, Ужасная, ужасная участь!
Он попросил меня о помощи. «Эй, Лэйд, сказал он, силясь улыбнуться той улыбкой, что я помнил, но которая выглядела чужой на его изменившемся лице, как сладкий крем на черством трюмном сухаре, Говорят, ты разбираешься во всяких кроссарианских штучках Я Знаешь, мне кажется, дело зашло слишком далеко. За последний год я потерял трех детей. Моя жена повредилась в уме и едва меня узнает. Отец подхватил брюшной тиф и, говорят, на последнем издыхании. Племянник на прошлой неделе вскрыл себе вены. Я Я хочу попросить пощады».
И он обратился к вам? удивился Уилл, Я думал
Что Бангорский Тигр может быть лишь убийцей или охотником? Лэйд с усмешкой рассек столовым ножом исходящую ароматным паром сосиску, но есть не стал, лишь разметал куски по тарелке, О нет. Я много лет исследовал остров, это вам известно. Каждый дюйм проклятой левиафановой туши, чтоб знать, куда всадить наконечник гарпуна. Мне приходилось бывать охотником, но приходилось и дипломатом. Что уж там, были у меня и куда более неприятные ремесла. Но глядя в лицо человека, который когда-то звался Эйнардом Лоусоном, я не смог отказать. Не стану рассказывать вам, чего мне стоили попытки найти в водовороте Нового Бангора тень той сущности, что принято называть Мортлэйком, Князем Цепей. От некоторых деталей вы, полагаю, утратите и без того неважный аппетит. А некоторые знакомства той поры я сам предпочел забыть, как страшный сон. Сейчас я бы уже не рисковал своей жизнью столь безрассудно, но тогда Тогда я добился своего.
Глаза Уилла расширились.
Вы встретились с самим Мортлэйком?
Господи, нет! вырвалось у Лэйда, Если губернаторы Нового Бангора и существуют на самом деле, никто не может похвастать тем, что видел их воочию. Скажем так, путем разнообразных и крайне отвратительных практик я нашел способ прочитать его волю. Волю Князя Цепей, взявшего Эйнарда под свою опеку. Я понял, чего он хочет. На следующий день, зияя свежими прорехами в своей тигриной шкуре, я рассказал об этом Эйнарду. «Хорошая новость, приятель, сказал я ему, силясь не стучать зубами, Кажется, вы можете избавиться от покровительства Мортлэйка. Для этого, правда, придется заплатить цену, но, с учетом вашего положения, старина, эта цена не кажется мне чрезмерной». У него загорелись глаза. Лишившийся спокойствия и сна, терзаемый десятками напастей, этот человек богател не по дням, а по часам, но с каждым днем все сильнее походил на ожившего мертвеца. Каждый заработанный фунт словно превращался в пиявку, высасывающую его изнутри, подтачивающую некогда здоровое и сильное тело. «Выкладывайте, Чабб! воскликнул он нетерпеливо, Клянусь, я заплачу все до последнего пенни, сколько бы он ни попросил, чеком или монетой!».
Лэйд придвинул к себе блюдечко с миндальным бламанже. Без сомнения, штатный патисье «Эгерии» превзошел сам себе, сооружая этот десерт. Многослойный, украшенный шоколадной пудрой и апельсиновой цедрой, он горел мягким внутренним светом, точно изысканное украшение, возвышающееся в центре тарелки. Лэйду даже стало его жаль. Но рассказ требовал продолжения.
«Чтоб выйти из-под покровительства Мортлэйка, вам придется отдать ему все, что получили», сказал я Эйнарду, Все, полученное вами с тех пор, как вы протянули ему руку, вплоть до последней медяшки. Таковы его условия. И я достаточно хорошо знаю Князя Цепей, чтоб утверждатьторговаться он не станет». Эйнард растерялся. Лицо его в ту минуту было похоже на корку лежалого маасдамского сырасплошные белые и желтые пятна. «Но Чабб пробормотал он, Это не вернет мне все то, что я потерял? Я говорю о своей несчастной семьеоб искалеченных и погибших детях, о бедной жене, о прочих» «Не вернет, сказал я, быть может, резче, чем следовало, Мертвые останутся мертвы, калеки не обретут здоровья, а безумцыздравомыслия. Все эти люди заплатили свою цену за сделкувашу сделку, Эйнард. Обеспечили вам покровительство существа, к которому вы имели неосторожность обратиться. Однако в ваших силах спасти тех, кого эта участь еще не коснулась. Подумайте об этом. Мне кажется, это подходящие условия. Других вы не дождетесь».
И он
Лэйд молча раздавил бламанже десертной ложкой. Мягкий крем потек наружу, превратив изысканный десерт в бесформенную слизкую кляксу. Отвратительно. Настоящее преступление против кулинарии и вкуса. Но Лэйд заставил себя усмехнуться, размазывая крем по тарелке.
Я уже говорил вам, Уилл. Чревоугодиеэто не просто желание набить свой живот. Это тлетворная слабость духа, которая разъедает душу изнутри, не позволяя отказаться от сочного куска, пусть даже в ущерб настоящему и будущему, пусть даже в ущерб собственной бессмертной душе. К своему несчастью, Эйнард был подвержен этому греху. Он попытался торговаться. Со мной, будто я был доверенным лицом Князя Цепей. Предложил двести фунтов стерлингов отступных. Потом триста. И даже пятьсот. Безумец. «Эйнард, очень холодно сказал я ему, Кажется, вы все еще не поняли, с какой силой заключили договор. Губернатор Мортлэйкэто не благотворительный фонд и не ростовщик, который довольствуется парой звонких монет. Он хочет вернуть обратно все. И, ради вашего блага, я бы так и поступил». «Ладно, он стиснул зубы, Если этот мерзавец хочет платы за свои услуги, я не постою за ценой. Тысячу фунтов!» Я не поверил своим ушам. Обретя возможность снять с себя душившее его проклятье, он пытался торговаться с дьяволом, пытаясь выгадать себе лучшие условия! Он не понимал. Не хотел понимать. А я выглядел глупо, пытаясь ему объяснить. В конце концов я бросил эту затею, оставив его пьяно рыдать в одиночестве. Он вспоминал свои юношеские мечты. Чистые скатерти. Запах сдобы.
Он Полагаю, он в некотором смысле повредился в уме?
Лэйд задумчиво коснулся ложечкой бесформенной кремовой кляксы в своей тарелке.
Нет. Это другое. Здравый разум не отказал ему. Им завладел грех чревоугодия. Начав есть, тяжело отказаться от следующего куска. Увлекшийся едок знает, что каждый съеденный кусок сверх утоленного голода не пойдет ему во благо. Отложится тяжестью в животе, образует лишнюю строку в ресторанном счете, притупит подвижность и интерес. Однако он ест. Не по необходимости, а всего лишь поддавшись упоительно животной страсти поглощать. Отказавшись от покровительства Князя Цепей, Эйнард потерял бы все, чем жил. А все, что он потерял, пришлось бы списать, говоря языком лавочников, в безвозвратные потери. Он был сродни пловцу, который, переплывая реку с сильным течением, не отваживается повернуть обратно, с трудом достигнув середины, напротив, считает, что в его положении проще будет плыть до противоположного берега.
Значит, он не вернул Мортлэйку всего, что причиталось?
Не вернул, согласился Лэйд, Вместо этого он попытался задобрить Князя Цепей, хоть это было так же нелепо, как задобрить черную чуму. Эйнард занялся меценатством, списывая немалые деньги из своих доходов на неимущих и сирот. Говорят, подчас выписывал нищим такие чеки, что те в одночасье превращались в богачей. Учредил стипендию для одаренных подростков, открыл две богадельни, сиротский приют, благотворительное общество Нелепые, никчемные попытки. Так тучный обжора пытается найти компромисс с собственной совестью, урезая порции или заказывая постную курятину вместо жареной свинины.
И как он?
Эйнард Лоусон? В полном порядке. Насколько я знаю, он сколотил один из самых больших капиталов на острове. В одном только Редруфе у него не меньше шести роскошных ресторанов, в придачу он владеет несколькими гостиницами и по меньшей мере одним банком. Более того, со временем он вложился в угольный бизнес и, поговаривают, поднял только на этом не меньше миллиона фунтов. Еще у него есть интересы в торговле тростником и копрой, добыче алюминия, страховом деле
Я имел в виду не это, мистер Лайвстоун. Как он?
Лэйд промокнул губы сложенной салфеткой. Он не испытывал сытости, полагающейся человеку, закончившему трапезу. Напротив, он был еще более голоден, чем когда садился за стол. Но вместе с тем он ощущал удовлетворение. Все было сделано правильно.
А как может чувствовать себя человек под покровительством дьявола? Мистер Лоусон нынепочтенный вдовец. Бездетный. Он разбит параличом и почти не двигается, но это, надо думать, не причиняет ему излишне много проблему него хватает слуг. После удаления раковой опухоли и большей части желудка он почти не может нормально питаться, весь его рацион составляют протертая каша и вода. Говорят, он еще способен слабо видеть одним глазом, но даже на счет этого нет уверенностион редко узнает окружающих. А еще говорят, что его немощное тело покрыто гниющими язвами и не засыхающими струпьями, а кости в нем такие хрупкие, что не силах выдержать собственного веса. И все же этот благородный джентльмен остается меценатом в душе. Щедро одаривает золотом благотворительные общества, утверждает стипендии в свою честь, охотно жертвует на искусство. Еще более щедр он по отношению к своим прежним приятелям, среди которых по какой-то прихоти значусь и я. Для мистера Лайвстоуна открыта бессрочная кредитная линия во всех его заведениях. Я мог бы бесконечно жить в лучших номерах его гостиниц, питаться как герцог и не платить за это ни единой монеты.