Аура подошла к каменному ложу, на котором несколько часов назад стоял гроб с телом Шарлотты, и поставила на него канделябр. На плите, закрывавшей нишу, еще не было надписи. Аура, сама не зная зачем, приложила к ней ладонь. На мгновение она почувствовала близость с матерью, какой не испытывала уже давно.
Снаружи послышался шорох шагов по гальке. Аура обернулась и увидела на пороге сестру с керосиновой лампой в руках. Ветер раздувал белое платье Сильветты.
Я знала, что ты еще сюда придешь! проговорила она. Может быть, не сегодня, но до отъездаобязательно.
Сильветта, я
Подожди. Сильветта покачала головой, подходя ближе. Мне надоело ссориться. Давай не будем больше. Я наговорила всякого не подумав. Сделала тебе больно. Я не хотела. Она поставила лампу на каменное ложе рядом с канделябром Ауры. То есть утром хотела, конечно. Глупо это отрицатьты все равно не поверишь. Но сейчас я в этом раскаиваюсь.
Аура пристально посмотрела на нее, но трогательной сцены, когда одна сестра прощает другую, на которую, возможно, надеялась Сильветта, не последовало.
Я увидела огонек среди скал, сказала Аура.
И сразу поняла, что это могу быть только я?
Ну, вариантов не так много, правда?
Сильветта обошла каменное ложе и спросила, указывая на плиту в стене:
Думаешь, мама хотела в конце концов оказаться здесь?
Мне кажется, она этого ожидала. И ее это вполне устраивало.
Сильветта, и без того бледная, здесь, в склепе, походила на привидение.
Из-за Фридриха? спросила она. В свое время склеп служил Шарлотте и ее любовнику местом тайных свиданий. Мне кажется, она догадывалась, что Кристофер убил его здесь. Ты когда-нибудь говорила с ней об этом?
Кристофер рассказал мне все только семь лет спустя. И мама была уже в таком состоянии Сама понимаешь. Аура рывком наклонилась к Сильветте через погребальное ложе и взяла ее за руку. Слушай, я знаю: уже поздно, и вообще это слишком простопризнавать свои ошибки задним числом Но я понимаю: ты столько сделала для нас всех Я не хочу, чтобы ты думала, будто я Она осеклась и опустила глаза под взглядом сестры. Будто я этого не ценю.
А ты ценишь?
Ты стольким
Пожертвовала? Сильветта медленно отняла руку. Так ты за это меня ценишь? За жертву?
Я не то имела в виду. Просто ты не уехала, не бросила ее, несмотря ни на что. Знала, что она тогда натворила с Тесс и Джианом, и все же не оставила ее одну. Я готова была тогда ее придушить, мне плевать было, мать она мне или не мать.
Я ненавидела ее за это. Признание Сильветты застало Ауру врасплох, хотя в нем не было, если вдуматься, ничего неожиданного. За это и за многое другое, что было потом, продолжала Сильветта. Трудно любить человека, который тебя ежедневно шпыняет, постоянно врет и только и думает, как бы еще испортить тебе жизнь.
Аура открыла было рот, но Сильветта перебила ее:
Нет, я не жертвовала собой. Я могла уехать, но не захотела. Я не такая, как ты, Аура. Пойми: я осталась в замке исключительно по доброй воле.
Понимаю.
Ничто не удерживало меня здесь. Ни мать, ни какая-то там дурацкая ответственностьничего подобного. Я хотела быть здесь. Так что не надо видеть во мне жертву.
И ты никогда не чувствовала, что тебе не хватает не успела Аура это сказать, как тут же пожалела. Лучше бы она себе язык откусила.
Сильветта снисходительно улыбнулась:
Чего не хватает?
Не знаю. Или, может быть, кого-то
Как тебе?
Да, вздохнула Аура.
Сильветта звонко рассмеялась, и Аура вдруг снова увидела в ней ребенка, весело съезжавшего по перилам замка Инститорисов, маленькую, хрупкую девочку, которой еще только предстояло пройти через ад.
Видишь ли, Аура Глаза Сильветты сверкнули. У меня есть кто-то! Так что не переживай за меня.
Прости, я не знала.
«Конечно, откуда тебе?» словно говорил взгляд Сильветты, но Аура не стала задавать дальнейших вопросов. Личная жизнь сестры ее не касается. Конечно, ей было любопытно, и она, наверное, при случае спросит у Тесс, но сейчас не подходящее время и место выведывать амурные тайны. Скорее всего, это кто-то из деревни. Выбор тут невелик.
Аура выпрямилась и шагнула к выходу из склепа. На пороге она остановилась и взглянула в ясное ночное небо. Покосившиеся кладбищенские кресты серебрились в свете звезд.
За спиной у нее послышался шепот Сильветты. Аура обернулась через плечоно сестра говорила не с ней. Она сидела в изголовье каменного ложа, лицом к плите, закрывавшей нишу в стене, болтая ногами, как ребенок. Губы ее шевелились, но слов не разобрать.
Аура хотела уже уйти, но тут Сильветта обернулась к ней. Белый овал лица озарился мерцающим пламенем свечей.
Когда я сказала, что ты могла ее спасти я не то имела в виду.
Я знаю.
Мне совсем не хотелось, чтобы ты ее спасала. Сильветта задумчиво откинула со лба белокурые пряди. Ауре все труднее было видеть в ней взрослую женщину. На самом деле я рада, что она умерла. И пришла сюда, чтобы сказать ей это.
Хочешь, я уйду?
Нет, останься. Ауре не хотелось слушать, что Сильветта собирается сказать матери. Она снова почувствовала себя здесь лишней. Мне кажется, она и сама все поняла. Сильветта снова повернулась к нише, но слова ее были адресованы Ауре. Я поняла это по ее глазам в последнюю минуту.
Ты была с ней рядом?
О да!
Аура предпочла бы не задавать вопросов, хотя они вертелись у нее на языке. Как Шарлотта умерла? Мучилась? Или просто заснула и не проснулась? Нет, это исключено, раз Сильветта в последнюю минуту смотрела ей в глаза. Неужели
Ты меня теперь ненавидишь? спросила Сильветта.
Пожалуй, Аура просто не хотела слышать того, что пыталась сказать ей сестра, потому так долго прикидывалась, что ничего не понимает. По крайней мере, делала вид.
Кто-нибудь еще знает? Тесс?
Не думаю.
Прислуга? Врач?
Врач пришел на следующий день. Я закрыла ей глаза и уложила так, как будто она мирно уснула.
Но как
Яд, улыбнулась Сильветта. На этом вашем чердаке чего только нетеще и с инструкциями. В последний момент она, похоже, что-то поняла, но больно ей не было, мне кажется.
Господи, Сильветта!
Вообще-то она заслужила умереть в мучениях. Нет, правда. Ее все ненавидели. Слуги, служанки. Даже эти чертовы чайки бились о ее окно и ломали себе шеи. Да и сама она уже не хотела жить. Сотни раз меня умоляла покончить с этим.
Аура молчала.
Ты меня осуждаешь, добавила Сильветта, нахмурившись.
Нет. Нисколько.
Я на тебя за это не в обиде. Ведь я Казалось, Сильветта испытывает облегчение, произнося наконец эти слова, и в то же время она словно удивлялась самой себе. Боже мой, я ведь вправду ее убила.
Аура подошла к ней и, поколебавшись минуту, обняла:
Еще не хватало, чтобы я стала тебя осуждать. Если кто и может тебя понять, так это я.
Сильветта спрятала лицо у сестры на плече, но не обняла ее в ответ, просто прислонилась к ней, как кукла.
Я всегда думала, что человек убивает другого из слабости. Но оказалось, это не так. Никогда я не чувствовала себя такой сильной. Рази она никого уже больше не ранит словами. Сильветта перевела дух. Это у меня от нее, наверное. Умение говорить гадости.
Я бросила тебя с ней одну, сказала Аура. Ты имеешь полное право меня упрекать.
Сильветта подняла голову и посмотрела на сестру:
Я влюблена, Аура. А мать пыталась разрушить мою любовь. Она не могла вынести, что я счастливее ее. Какое-то время я надеялась, что смогу ее куда-то переселить, поместить в учреждение для таких, как она, подальше отсюда. Я несколько раз ездила в Берлин. Но она об этом и слышать не желала, говорила, что я хочу запихнуть ее в сумасшедший дом. «Ты дурной человек», говорила она.
Ничего в тебе нет дурного, Сильветта. Правда.
Та приподняла голову с плеча Ауры и отступила на шаг.
Я тебе позавидовала. Когда я поднялась туда, на чердак, чтобы поискать в книгах средство для нее я там много чего увидела и прочла, сунула нос во все, что меня прежде никогда не интересовало, и чуть с ума не сошла от зависти.
Все это не так уж здорово, поверь мне.
Ты шутишь?
Нет.
Разве не здоровоне стареть, не умирать, наслаждаться жизнью целую вечность? Обе были сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать подобное, и все же Сильветта исподлобья бросила на Ауру выразительный взгляд. Разве не здорово, когда имеешь возможность пробовать снова и снова, начинать сначала, пока все не получится точно так, как тебе хочется?
А еще жить вечноозначает вечно таскать за собой чувство вины, ответила Аура. Вечно осознавать свои поражения и быть не в силах что-то изменить. Вечно помнить все, что ты натворил и за что тебе стыдно.
Например, убийство родной матери?
Я этого не говорила.
Но ты это имела в виду.
Я имела в виду, например, обидеть и потерять любимого человека из одной только глупости и эгоизма. Отвадить от себя родного сына так, чтоб ему стало все равно, жива ты или умерла. Ты сказала сегодня чистую правду. Я потеряла Джиллиана, я потеряла Джиана, и с этим мне придется теперь жить. Возможно, очень, очень долго.
Меня нисколько не мучает совесть из-за матери, если ты к этому ведешь.
Похоже, Сильветта просто не слушала ее.
Разговор вдруг принял оборот, который Ауру совершенно не устраивал.
Я тебя ни словом не упрекнула за матьи не собираюсь. Я тебя понимаю. И правда надеюсь, что у тебя теперь все будет хорошо.
Сильветта покачала головой, не сводя глаз с сестры. Она собиралась что-то сказать, но тут из люка посреди склепа послышался шорох.
На верхней ступени стояла Тесс с канделябром в руке. Три свечи ярко освещали ее лицо, но глаза так потемнели от гнева, что, казалось, они тонут во мраке.
Не наигрались, да? Она захлебывалась словами. Дневного представления вам не хватило? Надо еще посреди ночи бузить, как дети малые?
Тесс! Сильветта со вздохом поднялась с каменного ложа. Ты не могла бы мне объяснить, что тебе тут понадобилось, в твоем-то положении? Подземный ход, между прочим, совсем не подходящее место для
Прекрати, бога ради! рявкнула Тесс. В положении! Я уже слышать это не могу. Мне все уши прожжужжали моим положением! Неподходящее для менясовсем не подземный ход, а вот это вот! Когда мать и ее сестра ведут себя, как две малолетние дурочки, вместо того чтобы поддерживать друг друга и
Тесс, прекрати! перебила ее Аура. Мы не ссорились. Наоборот, мы решили поскорее забыть все это.
Сильветта кивнула:
Сейчас нам всем нужно лечь в постель и поспать хоть несколько часов.
Тесс перевела взгляд с Сильветты на Ауру и покачала головой. Вид у нее стал вдруг совсем понурый.
Мне все это осточертело, сказала она тихо. Правда, с меня хватит. Охота вам тут бодатьсяради бога. Но без меня. Я завтра утром уезжаю в Берлин.
Она повернулась на узкой ступеньке, сделала глубокий вдохи исчезла в туннеле.
Тесс, погоди! Сильветта бросилась к люку.
Отвяжитесь! донеслось из глубины. Обе! Можете еще поорать друг на друга, раз вам без этого никак. Только не надо за мной бежать и меня опекать!
Аура улыбнулась, потирая затылок:
Вся в мать: за словом в карман не полезет!
Сильветта резко обернулась:
Тебе смешно, да? А вот я не хочу потерять дочь!
О чем ты? Это же ерунда, она скоро успокоится.
Сильветта посмотрела на сестру. Лицо ее было скрыто в полумраке.
Для тебя все ерунда, что происходит не с тобой.
Неправда!
Чистая правда, Аура! В голосе Сильветты слышались неумолимые нотки, ранившие сильнее, чем слова. Может быть, тебе стоило бы хоть раз в жизни броситься за кем-нибудь, попытаться удержать. Может, тогда ты не была бы сейчас так чудовищно одинока.
И с этими словами она рванулась за дочерью в темноту по крутым ступеням, и Аура осталась одна.
Глава 10
Ты помнишь свое имя?
Джиллиан не отвечал.
Я спрашиваю, имя свое помнишь?
Голос говорил по-французски, прерывисто, возбужденно, хрипло. Похоже, его обладатель привык командовать. Джиллиан не мог ничего сказать, даже если бы и хотел. Может быть, речь еще вернется к нему, если тот, другой, повременит давать ему газ.
Чужие пальцы коснулись подбородка, попытались открыть рот. Потом к губам приставили край стакана. Не газ, а вода. Давали ему тут уже когда-нибудь пить? Надо думать, давали, но он этого не помнил. Только сейчас он осознал, как мучает его жажда.
Джиллиан пил сперва жадно, потом мелкими глотками и чувствовал, как пролитая вода стекает по подбородку, по шее, на грудь. Давно уже он так ясно не ощущал своего тела.
Потом стакан забрали. Он попытался говорить. Тошнота все еще сжимала ему горло, как удавка. И все же он чувствовал, что снова способен произносить звуки. А может быть, и целые слоги.
Как тебя зовут? повторил старик.
Д начал Джиллиан.
А дальше?
Д-да пошел ты к черту!
Кто ты?
Я твой пленник.
Это понятно! Старик тяжело дышал. Но кто ты такой?
Ты же меня видишь.
Когда тебя сюда доставили, я думал, что ты мужчина. Но это не так.
Беспамятство могло вернуться в любой момент, и тогда он забудет этот разговор. Однако похоже было, что этот человек никогда не расспрашивал его преждеа то он не задавал бы сейчас таких вопросов. Пленник явно вызывал у него любопытство.
Кто привез меня сюда? запинаясь, спросил Джиллиан.
Он не старался придать голосу твердость. Пусть собеседник видит, что он слаб и сломлен.
Тот тихо рассмеялся, но смех получился нервным и выдавал неуверенность.
Ты отказываешься отвечать на мои вопросы и ждешь, что я стану отвечать на твои?
Я гермафродит, покорно ответил Джиллиан.
Пальцы снова заскользили по соскам. Джиллиан чувствовал, что у его мучителя дрожат руки.
Ты удивительное создание. Невероятное.
Джиллиану было не впервой оказывать такое действие на мужчин; но никогда еще это не происходило помимо его воли. Наверное, его давно убили бы, если бы тюремщик в него не влюбился. Джиллиан притягивал старика так сильно, что тот был не в силах сохранять дистанцию.
Что именно ты видишь? спросил Джиллиан.
Я не понимаю того, что вижу. В голосе старика слышались страдальческие нотки.
Это не удивительно.
Ты дьявол. Демон, посланный мне во искушение. Руки оторвались от Джиллиана. Назови свое имя.
Джиллиан.
Значит, мне сказали правду.
Где я?
Там, где тебя никто не найдет. Похоже, старик улыбался. У меня ты в безопасности.
Значит, ты не собираешься меня убивать?
Зачем бы я стал это делать?
Например, затем, что тебе это поручили.
Нет. Старик, видимо, задумался на мгновение. Об этом речи не было.
Тебе просто велели не выпускать меня отсюда? Молчание. Джиллиан думал уже, что старик ушел, но тут раздалось шарканье по каменному полу.
Ты останешься у меня, сказал он. У нас будет время проникнуть в твои тайны. В твой разум. И разобраться, что ты делаешь с моим.
Горло у Джиллиана горело, голосовые связки отказывались слушаться.
Ты врач?
Мне случалось видеть гермафродитов. Капризы природы, ярмарочные диковинки. Но подобного тебе я не видел никогда.
Чего ты от меня хочешь?
Все, чего я хочу, у меня уже есть. Ты. И старик добавил, помедлив: Ты полностью в моей власти.
Джиллиан молчал.
Я очищу твой разум, как луковицу. Слой за слоем. Хочу проникнуть в каждое волокно, хочу знать о тебе все. Посмотрим, на что ты годишься. Времени у нас сколько угодно.
Такого всепоглощающего интереса Джиллиану еще ни в ком не случалось пробуждать. Теперь он был уверен, что его собеседникврач или, во всяком случае, ученый. Кому еще придет в голову ощипывать красивую птичку, чтобы посмотреть, не скрывается ли под перьями еще большая красота?
И все-такикому Джиллиан всем этим обязан? Перед ним смутно маячили образы города, где он жил в последнее время. Облупившиеся дворцы, улицы-каналы, стаи голубей и черные гондолы. Венеция.
Туда Джиллиан отправился, расставшись с Новым орденом. Гора Сьерра-де-ла-Вирхен с неприступной крепостью у озера. Меланхолия богини Иннин. И Каризма. Все это он бросил и поселился в Венеции, в заброшенном дворце Ласкари.