Город чудес - Беннетт Роберт Джексон 6 стр.

Я подозреваю, что он работает на нашего противника. Его трудно отследитья считаю, его снабдили приспособлениями, чтобы скрывать свои перемещения. Настоятельно рекомендую побыстрее покинуть Аханастан.

Думаю, нас сюда заманили. Этот город всегда был ловушкой. Теперь у него наш список возможных новичков. Мы должны действовать незамедлительно.

Что касается маленького сайпурского шпиона и его команды, то мне удалось украсть одно из сообщений, которыми они обмениваются. Прямо из их тайника, подменив на копию, пока никто не заметил. Прилагаю к этому письму, но оно закодировано. Впрочем, коды всегда были твоим любимым увлечением.

Будь бдительна. Он не тот бедный ребенок, каким мы его считали. Он сломлен таким ужасным образом, какой мы даже не могли себе представить.

Сигруд перечитывает письмо. Затем делает это в третий, четвертый и пятый раз. Потом откидывается на спинку стула и тяжело, медленно вздыхает.

Теперь понятно, что Шара разрабатывала крупную операциюв особенности если она составляла списки возможных новичков. Совершенно неясно, для чего вербовали агентов, но, наверное, это было что-то узкоспециализированное, востребованноеиначе то, что противник выкрал список, не стало бы таким разрушительным ударом, как это следует из письма.

Но кто написал письмо и кем мог оказаться их враг, Сигруд понятия не имеет. Что за «М»? Может, Мулагеш, давняя военная союзница Шары? Он так не думает. По последним известиям, Мулагеш все еще служит в Парламенте в Галадеше и испытывает удивительный всплеск популярностион знает, что приверженцы с нежностью зовут ее «Матушкой Мулагеш», что его забавляет, потому в Мулагеш материнского примерно столько же, сколько в дредноуте.

Кем бы ни был их противник, он проник не только в профессиональные секреты Шары, но и сквозь божественные барьеры, которые она возвела вокруг «Золотого отеля». Значит, с ним не шутят.

И кем бы ни был тот, кто написал это сообщение, он пытался предупредить Шару, что акулы приближаются. Но письмо так и не дошло до нее.

А вот касательно маленького шпиона-сайпурца Сигруд кое-что вспомнил.

Он перечитал эту строчку несколько раз. За время работы на министерство дрейлинг сталкивался с самыми разными сайпурскими шпионами, оперативниками и верными псами.

Пожилой шпион-сайпурец со шрамом на шее

Кровь на полу. Грязная работа, тихая и с близкого расстоянияработа ножом.

В его памяти всплывает лицо: худой, жилистый коротышка-сайпурец с высокими острыми скулами, изголодавшейся физиономией и горящими глазами. И прямо под подбородком, почти спрятанный воротником, яркий, страшный белый шрам поперек горла.

Сигруд вспоминает, как этот человек однажды коснулся шрама и сказал: «Я получил его в Жугостане. Гребаный колкастанец обратил внимание на мою походку. Дескать, слишком горделивая для сайпурца. Но я выжил. Нашел его позже. Выпотрошил, как свинью. Так и не забыл, что он пытался сделать со мной. И всякий раз, когда я получаю контракт на континентца хватаю свой нож и вспоминаю»

 А-а,  говорит Сигруд.  Кхадсе. Ну конечно.

Рахул Кхадсе, лейтенант сайпурского военно-морского флота. Сигруд его помнит. Мерзкий человечек, один из питомцев Виньи. Когда Шара заняла пост премьер-министра, его уволили в числе первых. Но если это Кхадсеа у Сигруда есть на этот счет лишь одно таинственное свидетельство,  значит, ему удалось найти дом здесь, в Аханастане, где он и занимается своим ужасным ремеслом.

Сигруд откладывает письмо и берет копию шифрованного сообщения. Похоже, это копия телеграммы, которую должны были отослать обычным способомпоэтому дата обозначена в верхней части простым текстом. Судя по всему, ее отправили за неделю до смерти Шары.

Дрейлинг вздыхает и чешет затылок. «Я думал, мне больше никогда не придется ничего расшифровывать и вот снова-здорово». Он рыщет по комнате в поисках карандаша и бумаги. «Как я ненавижу шифры».

* * *

На расшифровку уходит все утро. Он пробует некоторые стандартные методы, но ни один не годится. Он применяет кое-что из систем, придуманных Шарой, но и они не работают.

«Мне надо поспать,  думает Сигруд, потирая глаза.  Я должен поспать»

Но вслед за мыслями о сне ему всякий раз приходит на ум «Золотой отель» с разрушенными, разваленными стенами, и желание отдохнуть исчезает без следа.

Лишь когда Сигруд задумывается о том, кому предназначено это сообщение,  о Кхадсе,  у него появляются кое-какие идеи.

Если Кхадсе был шпионом, с которым сотрудничал враг Шары, то у него, наверное, не имелось своей команды шифровальщиков. Может, двадцать лет назад, когда он все еще работал на министерство и пользовался его ресурсами, но не теперь. Значит, он должен был воспользоваться чем-то знакомым. А какие шифры мог знать Кхадсе?

Еще через час Сигруд замирает, точно громом пораженный.

Он знает. Он уже пользовался этим шифром.

Он пробует ключ.

Первые строки исходного текста начинают вырисовываться:

 Вот дерьмо,  говорит Сигруд. Ему не верится. Этим шифром пользовались мирградские партизаны двадцать пять лет назад, когда столица Континента время от времени сопротивлялась сайпурским властям. Кхадсе нельзя винить за то, что он взял этот шифрмалоизвестный, взломанный министерством давным-давно и применявшийся в регионе, довольно далеком отсюда. Скорее всего, любого современного сотрудника министерства он бы завел в тупик. Но Кхадсе вряд ли думал, что у него на хвосте окажется оперативник-ветеран вроде Сигруда.

Он расшифровывает остаток сообщения и читает:

Сигруд перечитывает сообщение, потом в третий, четвертый, пятый и шестой раз.

28 бховра Приходится посчитать в уме, потому что он обычно мыслит сайпурскими, а не континентскими месяцами, но в конечном итоге Сигруд понимает, что это через три дня. Так что у него еще есть время. Немного, но все-таки есть.

У него есть время, дата, и он знает половину тех, кто там окажется,  Кхадсе и его команда. Скорее всего, их будет много, судя по последней фразе про «максимальную безопасность».

Он смотрит на свои руки. Покрытые шрамами, мозолистые, уродливыев особенности левая, с ладонью, жестоко искалеченной давным-давно, во время пытки с использованием божественного артефакта. «Я всегда был предназначен только для одного,  думает Сигруд и медленно сжимает кулаки. Суставы неприятно щелкают.  Лишь одним искусством мне суждено заниматься. Именно ему я и посвящу себя сейчас, и это кажется очень справедливым».

Он ложится спать и впервые за несколько недель засыпает глубоким сном.

* * *

Склад Сувин оказывается старым угольным складом, расположенным среди доков в восточном конце Аханастанаочень малонаселенном, очень опасном, очень старом и заброшенном. Странный выбор для передачи чего-то важного: как правило, такие вещи делаются в более доступных местах.

«Значит, это не просто тайник,  думает дрейлинг.  Кто бы ни давал эти сведения Кхадсе, он хочет, чтобы ради их получения поработали».

Но если Кхадсе приходится выполнять какую-то процедуру, это означает, что под защитой находится нечто гораздо большее. Шара была всего лишь одним из аспектов происходящего, а Кхадсепростым инструментом в более крупной игре.

«Я должен встретиться с этим нанимателем Кхадсе,  думает дрейлинг.  И задать ему много-много вопросов».

Сигруд обходит периметр. «Арбалеты,  думает он, глядя на ниши и тени.  Радио веревки может быть, взрывчатка». Он окидывает взглядом соседние ветшающие здания. «И мне нужно убежище. И, наверное, придется угнать автомобиль».

Надо поработать, кое-что купить, кое-что сделать. И не так уж много времени, чтобы все успеть.

Он возвращается на улицы, чтобы найти дорогу домой. Но делая это, проверяет окружение, запутывает следы и выполняет кое-какие быстрые маневры, чтобы проверить, нет ли за ним хвоста.

Хвостов нет. Но Сигруд готов поклясться, что видел знакомое лицо: бледную континентскую девушку со вздернутым носиком и глазами странного цвета.

Он встряхивается.

«Пора приниматься за дело».

3. Такая грязная работа

Рахул Кхадсе сердито смотрит через окно машины в ночное небо. Он дрожит. Говорит самому себе: «Это просто нервы. Только и всего». Но нельзя отрицать, что вечер предвещает недоброе.

Он вздыхает. Как же ему ненавистно это задание.

Его помощники кутаются в свои пальто, сидя в машине с работающим вхолостую двигателем, как будто пытаясь отгородиться от наползающей холодной сырости. Безнадежное дело.

 Как же так получается,  бормочет Зденич,  что в этом проклятом городе лето жаркое, а зимахолодная?

 Несколько лет назад было хуже,  замечает Эмиль, их шофер.  Это

 Заткнитесь,  перебивает Кхадсе.  И следите за другой командой!

Тишина. Кто-то неловко возится на сиденье.

Кхадсе снова дрожит, пока они сидят в авто с работающим вхолостую двигателем, но не из-за холода: он знает, что ждет его на угольном складе сегодня вечером. В точности как его пальто и туфлите, которые он надел, отправившись разбираться с Комайд, те, что на нем сейчас,  угольный склад сопровождается странными, особенными инструкциями.

Он до сих пор помнит, как растерялся в первый раз, когда наниматель организовал «передачу». В свое время, если кто-то хотел передать информацию, Кхадсе просто устраивал тайник или мимолетную публичную встречу в точно назначенное время. Но его наниматель, конечно, был из другого теста. Кхадсе прислали серебряный ножичек и старый деревянный коробок, заполненный спичками с желтыми головками. Вещицы сопровождались указанием отнести их в определенное помещение на определенном складе, соблюдая наивысшую осторожность, а затем он должен был

Кхадсе снова бросает в дрожь от одной лишь мысли о том, что ему предстоит. «Может, сегодня последний раз, когда я это делаю? Или я буду заниматься этим всю оставшуюся жизнь, сколько бы она ни продлилась?»

Наконец прибывает второй автомобиль. Они наблюдают, как он останавливается у входа в переулок по другую сторону дороги. Фары моргают, потом гаснут.

 Все чисто,  говорит Эмиль.  Начнем?

Кхадсе кивает. Эмиль переключает передачи, трогается и едет к восточной окраине Аханастана, следуя заданным маршрутом из переулков и узких улочек, а один раз пересекает пустырь.

Старый угольный склад вырастает из тумана. Он похож на какой-нибудь древний призрачный замок и напоминает Кхадсе развалины, которые он видел давным-давно в Мирграде,  фрагменты давно исчезнувшей цивилизации.

Они паркуются. Кхадсе сидит молча, изучая окрестности.

 Матруск проторчал тут весь день,  говорит Зденич.  Никто не входил, не выходил и даже не приближался.

 Если бы у этого придурка не была самая странная система передачи в мире, будь она проклята,  бормочет Кхадсе,  мы не имели бы проблем.  Он тихонько хмыкает.  Ладно, провались оно все. Пойдем.

Кхадсе выходит из машины. Звучит симфония щелчков: остальные делают то же самое, одновременно открывая двери. Он приближается к складу с видом человека, который пришел забрать долг, его темное пальто развевается, деревянные подошвы туфель звонко хлопают об асфальт.

Команда следует за ним. Глупо тащить с собой столько людей просто ради получения чего-то из тайника, но ведь наниматель велел проявить максимальную предосторожность. Кхадсе сразу не понравилось, что нанимательпараноик и предъявляет такие требования, словно за ними постоянно следят. Тут и призадуматься недолго.

У самого входа Кхадсе делает движение рукой. Члены его команды вытаскивают пистолеты и идут вперед, проверяя комнату за комнатой. Кхадсе знает, какая из них важнаона на верхнем этаже, где раньше находилась главная контора. Их ждет долгий путь.

Они входят в складские отсеки. Помещения огромные, зловещие, словно просторные моря теней. Команда Кхадсе включает фонари, и лучи света рассекают тьму, выявляя высокие бетонные стены и потолки, громоздкие кучи угля и кокса по углам.

Лучи фонарей пляшут над грудами угля. «Какая же грязная у нас работа»,  думает Кхадсе.

Никого. Ничего.

 Чисто,  говорит Зденич.

Они оставляют двух охранников у входа, затем поднимаются по шаткой деревянной лестнице на следующий этаж. Пересекают весь склад, чтобы забраться по металлической винтовой лестнице на третий этаж. Вокруг темно и сыро, все покрыто копотью и пеплом, как будто это место выстроили из обломков, уцелевших после ужасного пожара.

Четвертый этаж. На третьем они оставили еще троих охранников, и теперь Зденич, Альжбета и Кхадсе идут туда, где раньше был кабинет начальника склада.

Они шагают по коридору, затем через офисы в комнаты отдыха, где, наверное, давным-давно лопнула водопроводная труба, оставив потеки плесени на стенах и полу. Они поворачивают и подходят к кабинету в самом дальнем углу здания. Кхадсе взмахивает рукой, и два оставшихся помощника занимают позиции: Зденичу двери в кабинет начальника склада, Альжбетау входа в коридор.

 Не больше минуты,  говорит Кхадсе. Затем он открывает дверь и входит в кабинет начальника склада.

Он включает собственный фонарь, и вокруг тотчас же начинают плясать тени. Комната пустая и унылая, стены и пол, как татуировками, покрыты шрамами и царапинами, отпечатками отсутствующих предметов, которые когда-то провели здесь годы.

Морщась, Кхадсе выключает фонарь. Тьма поглощает его. Он роется в кармане, вытаскивает коробок спичек с желтыми головками. Вытаскивает одну, прикасается ею к полоске наждачной бумаги и чиркает

Во тьме расцветает тусклое голубое пламя. Кхадсе морщит нос. Это неестественный огонь, от нормальной спички такого не бывает. Он дает свет, разумеется, но этот свет каким-то образом делает тени более резкими и плотными, а не рассеивает их. Кхадсе никогда не видел света, от которого в комнате становилось бы темнее, но именно такой эффект и производит эта спичка даже в таком темном помещении.

Он задувает спичку. Ждет. Потом снова включает фонарь.

Смотрит вниз.

 Чтоб мне провалиться,  бормочет он.  Снова-здорово.

У его ног, на полу, идеальный круг полной темноты, которого там раньше точно не было.

Кхадсе снова морщит нос, вздыхает и достает серебряный нож.

 Что ж, приступим.

* * *

Во тьме Сигруд приходит в движение.

Он плотно сжимает губами стальную трубку, идущую через шесть дюймов угля, которым накрыто его тело, и делает глубокий вдох, прежде чем начинает вылезать наружу. Дрейлинг выбрал особенно пыльный уголь, с большим количеством мягких частиц, и поэтому его подъем сопровождается лишь тихим шорохом.

Он снимает трубку и ткань с лица, моргает. Он провел в укрытии вот уже почти двадцать часов и сидел совершенно неподвижно, пока команда Кхадсе обыскивала склад. В голове у него звенит от голода, в паху все промокло от мочиприскорбно, но никуда не денешься. Он сглатывает, встряхивается и мысленно перебирает услышанное.

Двое у входа в складской отсек. Еще шестеро на верхних этажах. Видимо, стерегут лестницу. Значит, всего восемь, считая Кхадсе.

Сигруд внимательно прислушивается и слышит тихий кашель возле двери складского отсека за углом. Соскальзывает с груды угля и подкрадывается к краю стены. Он с головы до ног в черном, а его ботинки обвернуты тканью, маскирующей шаги по бетону. Он быстро выглядывает из-за угла и снова прячется.