Я удостоилась сомнительной чести заниматься приготовлениями к торжеству. Если тем самым Болдуин рассчитывал меня напугать, то жестоко просчитался. В 1590 году я неплохо справлялась с устройством трапез для обитателей замка. В нынешнее время это было еще проще. Я разослала приглашения здешним вампирам, ведьмам и людям и надеялась на лучшее.
Порою я сожалела о просьбе, чтобы каждый явился к столу в официальном наряде. Шею я украсила жемчужным ожерельем Филиппа. Оно дополняло золотой наконечник стрелы, который я привыкла носить постоянно. Но нитки доходили мне почти до бедер и плохо гармонировали с брюками. Жемчуг я отправила в устланную бархатом шкатулку, доставшуюся мне от Изабо. Туда же улеглись и длинные серьги, способные восхитительно играть на свету, но елозящие мне по подбородку. Их я заменила сережками-капельками.
Вот уж не знал, что ты так долго возишься со своими побрякушками, заявил вышедший из ванной Мэтью.
Он смотрел на мое отражение в зеркале, вставляя золотые запонки в манжеты рубашки. Запонки украшала эмблема оксфордского Нового колледжа. Мэтью надел их в знак солидарности со мной и в память о своих многочисленных альма-матер.
Мэтью! Ты побрился!
Я уже отвыкла видеть мужа без елизаветинской бородки и усов. Хотя облик Мэтью оставался впечатляющим во все эпохи и при любых господствующих модах, сейчас передо мной снова был элегантный, безупречно выбритый мужчина, в которого я влюбилась в прошлом году.
Поскольку мы возвращаемся в Оксфорд, я подумал, что лучше не выделяться из преподавательской среды, сказал он, ощупывая гладкий подбородок. Так гораздо легче. Бороды чешутся. Так и кажется, что тебя щекочет дьявол.
Я тоже рада, что на место опасного принца вернулся обаятельный профессор, тихо произнесла я.
Мэтью надел пиджак цвета древесного угля, сшитый из тонкой шерсти, затем поправил манжеты серой, с жемчужным отливом рубашки. Выглядел он восхитительно застенчивым. Стоило мне встать, и такая же смущенная улыбка превратилась в оценивающую.
Какая же ты красавица! восторженно присвистнул он. И в жемчугах, и без них.
Тут немалая заслуга Виктуар. Она настоящая волшебница.
Виктуарпортниха-вампирша и жена Аленасшила мне потрясающий наряд: темно-синие брюки и такого же цвета шелковую блузу до бедер, которая открывала шею и плечи, а ее мягкие складки удачно скрывали мой округлившийся живот, но при этом не создавалось ощущения, будто на мне надет комбинезон для беременных.
В синем ты особенно неотразима, заметил Мэтью.
До чего же у меня сладкоречивый муж.
Я разгладила ему лацканы пиджака и поправила воротник. Все мои действия были совершенно бесполезными: пиджак сидел на Мэтью как влитой, без малейших огрехов. Но этим я удовлетворяла свои собственнические чувства. Потом я привстала на цыпочки и поцеловала мужа.
Мэтью с энтузиазмом обнял меня, запустив пальцы в медные пряди моих волос, рассыпавшихся по плечам. Я тихо и удовлетворенно вздохнула.
Какой приятный звук, пробормотал Мэтью и еще крепче поцеловал меня, а когда я негромко и страстно застонала, Мэтью улыбнулся. А этот звук нравится мне куда больше.
После таких поцелуев женщине простительно опоздать к обеду, сказала я, и мои пальцы оказались между поясом его брюк и аккуратно заправленной рубашкой.
Искусительница.
Зубы Мэтью осторожно сдавили мне верхнюю губу, и он отошел.
В последний раз я повернулась к зеркалу. Учитывая «знаки внимания», которыми удостоил меня Мэтью, я поняла, что не зря отказалась от предложения Виктуар завить мои волосы и тщательно их уложить. После пальцев Мэтью я вряд ли сумела бы вернуть прическе изначальный вид. Сейчас я ограничилась конским хвостом, завязав его пониже. Потом щеткой пригладила две или три непокорные прядки.
Затем настал черед маскировочного заклинания. Оно производило то же действие, что и плотные шторы на окне, залитом солнцем. Краски сделались тусклее. Черты лица тоже приглушились. Маскировочным заклинанием я привыкла себя окружать еще в Лондоне и продолжала это делать после возвращения в двадцать первый век. Теперь я была похожа на заурядную женщину. Такой едва ли посмотрят вслед за исключением Мэтью. Муж хмуро наблюдал за моим превращением.
Когда вернемся в Оксфорд, я убедительно прошу тебя больше не пользоваться маскировочным заклинанием, сказал он, скрещивая руки на груди. Терпеть не могу это ухищрение.
Я не могу ходить по университету, окруженная сиянием.
А я не могу ходить по улицам, убивая направо и налево, хотя и подвержен бешенству крови. Каждый из нас вынужден нести свой крест.
Я думала, ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о моей истинной магической силе.
Ее действие мог заметить даже сторонний наблюдатель, и это меня беспокоило. В прежние эпохи, когда прядильщиков времени было больше, я бы не стала так осторожничать.
Я не хотел и не хочу, чтобы о твоей силе знал Болдуин и остальные Клермоны. А Саре обязательно расскажи, и чем раньше, тем лучше. Дома тебе незачем скрывать свою магию.
А мне противно утром сплетать маскировочное заклинание и снимать только на ночь, чтобы на следующее утро все повторилось. Куда легче таскать его не снимая.
Так меня не застигнет врасплох появление нежданных гостей или выброс необузданной магической силы.
Наши дети обязательно должны знать, кем на самом деле является их мать. Они не будут расти во тьме неведения, как росла ты. Тон Мэтью исключал возражения с моей стороны.
Тогда почему бы не подойти с тем же критерием и к тебе? незамедлительно спросила я. Должны ли близнецы знать, что их отец подвержен бешенству крови, или ты намерен скрывать это от них, как скрывал от Маркуса?
Ты пытаешься сравнивать несравнимое. Твоя магиядар. Бешенство кровипроклятие.
Это одно и то же. Сам знаешь. Я взяла его за руки. Мы привыкли прятать то, чего стыдимся. Здесь мы с тобой абсолютно схожи. Давай оставим эту привычку, не дожидаясь, пока дети появятся на свет. А когда нынешние трения с Конгрегацией будут улажены, мы сядем всей семьей и спокойно обсудим создание боковой ветви.
Маркус был прав. Если создание ответвления освободит нас от необходимости подчиняться Болдуину, такую возможность нужно рассмотреть со всех сторон.
Создание боковой ветви сопряжено с ответственностью и обязательствами. Тебе придется вести себя как вампирша и целиком вписываться в роль моей супруги, помогая мне управлять остальными членами семьи. Мэтью покачал головой. Ты не приспособлена к такой жизни, и я бы не посмел просить тебя об этом.
Ты ни о чем не просишь. Я сама предлагаю. Изабо научит меня всему, что необходимо знать.
Изабо первая попытается тебя отговорить. Ты не представляешь, какое чудовищное давление она испытывала, будучи истинной парой Филиппа. Когда отец называл Изабо своим генералом, смеялись только люди. Каждый вампир знал: Филипп говорит сущую правду. Изабо прямыми угрозами, уговорами и лестью заставляла нас выполнять повеления Филиппа. Он мог управлять всем миром, потому что Изабо железной рукой управляла его семьей. Ее решения были окончательными, а наказания за провинности следовали быстро. Никто не смел ей возражать.
Звучит многообещающе. И знаешь, не так уж это невозможно, спокойно отреагировала я.
Диана, пойми: это работа без выходных. (Я чувствовала нарастающее раздражение Мэтью.) Неужели ты готова отринуть профессора Бишоп, чтобы стать миссис Клермон?
Возможно, ты не заметил, но я уже являюсь миссис Клермон. (Мэтью недоуменно заморгал.) Мне и так более чем на год придется отказаться от занятий со студентами, лекций, чтения академических журналов и публикации статей, добавила я.
Это временно, буркнул Мэтью.
Ты так думаешь? удивилась я. И ты готов пожертвовать своим местом в колледже Всех Душ, чтобы превратиться в мистера Мамашу? Или мы наймем няньку, которая будет возиться с нашими непредсказуемыми и неуправляемыми детьми, пока я читаю лекции и веду ученые споры?
Молчание Мэтью было красноречивее любых слов. Похоже, до сих пор он вообще не задумывался об этой стороне нашей семейной жизни. Или решил, что я с легкостью жонглера смогу совмещать преподавание и заботу о детях. «Твой типичный подход», подумала я и сделала новый бросок:
Только один раз ты ненадолго сбежал от меня в Оксфорд. Захотелось побыть рыцарем в сверкающих доспехах. Твои нервы тогда были ни к черту. Я понимала твое состояние, потому и простила тебе это бегство. Но все остальные дни нашей совместной жизни мы сообща встречали наши беды. Почему ты считаешь, что теперь этот подход должен измениться?
Это не твои беды, ответил Мэтью.
Когда я связала свою жизнь с твоей, они стали и моими бедами. У нас уже есть общая ответственность за детей. Чего ж ты не скажешь, что это не твои дети?
Мэтью молча уставился на меня. Его молчание затягивалось, и я стала волноваться, не вогнала ли я его в ступор.
Более никогда, наконец пробормотал он, встряхнув головой. После сегодняшнего дня я никогда не повторю этой ошибки.
Мэтью, в нашем семейном лексиконе нет слова «никогда». Мой гнев на мужа искал выход; я подошла и впилась ногтями в плечи Мэтью. Изабо считает слово «невозможно» нефранцузским? Так вот, «никогда» это не бишопско-клермонское слово. Больше не произноси его. А что касается ошибок, как ты смеешь
Мэтью заглушил мои слова поцелуем. Я молотила по его плечам, пока не начала уставать и терять желание превратить своего драгоценного мужа в месиво. Криво усмехнувшись, Мэтью отошел на шаг.
Дай мне хотя бы закончить мысль. Никогда Мэтью перехватил мой кулак на пути к своему плечу. Никогда более я не сделаю ошибки Я недооценивал тебя. Это не повторится. Воспользовавшись моим изумлением, Мэтью поцеловал меня крепче и более страстно, чем прежде. Теперь понятно, почему у Филиппа всегда был такой изможденный вид, задумчиво и печально произнес Мэтью, оторвав свои губы от моих. Сколько сил уходит на то, чтобы делать вид, будто ты главный, когда в действительности всем курятником управляет твоя жена.
Я хмыкнула. Такой анализ динамики наших отношений выглядел подозрительным.
Пока мы наедине, повторю еще раз: я убедительно прошу тебя рассказать Саре, что ты прядильщица времени. И про все лондонские события тоже расскажи. Договорились?
Договорились, ответила я, надеясь, что он не заметил моих скрещенных пальцев.
Ален дожидался нас внизу, стоя возле лестницы. Как всегда, он был в темном костюме. На лицеего всегдашнее выражение бдительного спокойствия.
Все готово? спросила я.
Конечно, ответил Ален, подавая мне окончательный вариант меню.
Я быстро пробежала глазами строчки:
Прекрасно! Пригласительные карточки разложены? Вино разлито по графинам? Серебряные чаши ты тоже нашел?
Губы Алена слегка дрогнули.
Все ваши распоряжения, мадам де Клермон, были исполнены неукоснительно.
Вот вы где. А я уж начал думать, что вы собрались бросить меня на съедение львам.
Попытки Галлогласа одеться к торжественному обеду ограничились причесанными волосами и кожаными штанами, надетыми вместо заношенных джинсов. Ковбойские сапоги, надо полагать, по его представлениям, вполне соответствовали официальной обуви. Однако вместо рубашки он так и остался в футболке. Надпись на ней советовала нам сохранять спокойствие и хранить верность мотоциклам «Харлей». Короткие рукава позволяли лицезреть впечатляющую коллекцию татуировок на руках нашего племянничка.
Не ругайся, тетушка. Футболка черная, извиняющимся тоном произнес Галлоглас, поймав мой хмурый взгляд. Мэтью послал мне одну из своих рубашек, но когда я стал застегивать пуговицы, она лопнула на спине.
Ты выглядишь очень стильно, успокоила я его, оглядывая коридор на предмет появления гостей.
Вместо них я увидела Корру. Моя дракониха взгромоздилась на статую нимфы и торчала там наподобие нелепой шляпы. Весь день она кружила над Сет-Туром и Сен-Люсьеном. Я позволила ей порезвиться в обмен на обещание хорошо вести себя завтра в дороге.
Вы что там замешкались наверху? спросила вышедшая из гостиной Сара, подозрительно поглядывая на нас с Мэтью.
Как и Галлоглас, Сара ограничилась минимум дресс-кода. На ней была длинная, ниже бедер, рубашка лавандового цвета, и бежевые брюки до щиколотки.
Мы уж думали, нам придется отправлять поисковый отряд.
Диана не могла найти свои туфли, гладко соврал Мэтью и тут же виновато посмотрел в сторону Виктуар, стоявшей неподалеку с подносом, полным бокалов и рюмок.
Разумеется, туфли она поставила у самой кровати.
Виктуар не свойственна забывчивость, изрекла Сара, щуря близорукие глаза.
Корра заверещала и защелкала зубами, выражая согласие. На каменный пол посыпались искры. Хорошо, что он не был устлан ковром.
Диана, неужели ты не могла притащить из елизаветинской Англии что-нибудь менее проблемное? спросила моя тетка, угрюмо поглядывая на дракониху.
Что? Может, нетающий снежок? спросила я.
Вначале мне пришлось разбираться с последствиями ведьминой воды, низвергавшейся с башни. Теперь эта огнедышащая дракониха, поганящая мои статуи в коридоре. Вот что значит пустить в семью ведьму!
Изабо нарядилась в светлый шелковый костюм. По цвету он напоминал шампанское в фужере, который она взяла с подноса.
Тут поневоле задумаешься, так ли уж не права Конгрегация, заставляющая нас держаться порознь.
Желаете что-нибудь выпить, мадам де Клермон? спросила Виктуар, спасая меня от необходимости отвечать свекрови.
С удовольствием, ответила я.
В бокалах на подносе было не только вино, но и вода со льдом, в которой плавали голубые цветки огуречника и листья мяты.
Привет, сестричка, послышался голос Верены.
Она вышла из гостиной вслед за Изабо. Для прощального обеда Верена выбрала высокие черные сапоги и невероятно короткое черное платье без рукавов. Платье позволяло насладиться зрелищем ее безупречных перламутрово-белых ножек. На поясе болтались ножны с кинжалом.
Раздумывая, зачем Верене понадобилось являться на обед при оружии, я инстинктивно протянула руку к золотому наконечнику стрелы, висящему в глубине выреза блузы. Я сжилась с этим талисманомзримым напоминанием о Филиппе. Холодные глаза Изабо моментально впились в наконечник.
Я думала, этот наконечник утрачен навсегда, тихо сказала она.
Филипп вручил мне его в день свадьбы.
Я стала вытаскивать цепочку, чтобы снять и вернуть Изабо их семейную реликвию.
Нет. Филипп хотел, чтобы наконечник оставался у тебя. Он был вправе делать такие подарки. Изабо осторожно сжала мои пальцы вокруг золотой вещицы. Только сбереги эту вещь, дитя мое. Она очень древняя, и найти аналоги было бы ужасно трудно.
Обед готов? громогласно спросил Болдуин.
Он возник рядом со мной внезапно, как толчок землетрясения, в очередной раз проявив полное равнодушие к нервной системе теплокровных.
Да, готов, шепнул мне на ухо Ален.
Да, готов, бодро повторила я, заставляя себя улыбнуться.
Болдуин подал мне руку.
Идем, Matthieu, тихо сказала Изабо, беря сына за руку.
Диана! напомнил о себе Болдуин, по-прежнему стоя с протянутой рукой.
Я сердито посмотрела на него и, демонстративно игнорируя его руку, двинулась вслед за Мэтью и Изабо.
Это не просьба, а приказ. Если вздумаешь мне противиться, я мигом выдам вас с Мэтью Конгрегации, угрожающим тоном произнес Болдуин.
Первым импульсом был протест. Не пойду с ним за руку, и плевать мне на последствия. Но если я так сделаю, выиграет Болдуин. «Думай, напомнила я себе. И старайся остаться в живых». Идти с ним за руку я не хотела. Держаться за его локоть, как современная женщина, тоже. Я положила свою ладонь поверх его ладони. У Болдуина слегка округлились глаза.
Почему ты так удивлен, братец? спросила я. С самого появления здесь ты ведешь себя как настоящий феодал. Если ты намерен играть роль короля, давай сделаем это надлежащим образом.
Отлично, сестрица!
Пальцы Болдуина сжались в кулак. Он напоминал мне о своей власти, заодно показывая и силу.
В столовую мы с Болдуином вошли, словно английская королевская чета в аудиенц-зал Гринвичского дворца. Увидев нас, Фернандо ехидно скривил рот. Болдуин сердито сверкнул на него глазами.
А в этой миленькой чаше налита кровь? спросила Сара, наклоняясь к Галлогласу и принюхиваясь.