Она его убива-а-ает! этот голос ввинчивался в уши, заставляя пожалеть, что слух у меня стал куда острей прежнего.
Может, поэтому высшая нежить людей недолюбливает? Встретишь такую вот в темном переулке, а она визжать
Заткнись уже
Он задыхался. Посинел и Сердце с перебоями, но выдюжит, а вот дышать заставим дышать иначе меня здесь же и похоронят. Я прижалась к инквизиторским губам, от которых отчетливо пованивало тухлым мясомнадо будет доработать рецепт, мяты там добавить или кошачьей травы а пока дыши, зараза я не могу, а ты вот будешь.
Вдох. И надавить на ребра, имитируя выдох. И вновь вдох и выдох кажется, дверь-таки рухнула двести лет стояла, никому не мешая, а тут нате вам родственнички
Кто-то взвизгнул. Кто-то кажется, в обморок упал Громыхнуло полыхнуло огнем и я рукой поймала черный шар проклятья, которое впиталось в кожу, не причинив вреда. Напротив, я ощутила прилив сил а инквизитор закашлялся и задышал. Прелесть ты ж моя неумиручая
Отойди от него, тварь! раздался дрожащий и не слишком-то уверенный голос.
А вот и жандармерия
Да, определенно, кузина неплохо подготовилась. Сама ли? Сдается, на этакий выверт ее куриных мозгов не хватило бы, но если вместе с тетушкой. Или дядюшкой.
У Мортимера аккурат в жандармерии знакомые имеются и отнюдь не те, которые ныне к стеночке жмутся и в бедную девушку оружием тычут.
Еще чего, я вытерла рот ладонью, запоздала вспоминая, что цвет зелье имело специфический
Она его сожрала, слабо всхлипнула тетушка Фелиция, хватаясь за грудь. Она и глаза закатила, но от обморока удержалась.
Убийца! охотно подхватила кузина. Помогите помогите мне
Помогать почему-то не спешили.
Правильно, понимаю Они рассчитывали обнаружить мои останки и, полагаю, не только мои, а тут целая я активная, так сказать
Я руку на грудь Диттера положила. Дышит. И ритм выровнялся. И вообще, кажется, кризис миновал, осталось дождаться, пока глаза откроет Надеюсь, что откроет и пошлет эту благодарную публику лесом дальним.
Руки вверх! Молодой жандарм, на круглой физии которого читалась готовность к подвигу, взмахнул револьвером. А то стрелять буду!
Стреляй, разрешила я, усаживаясь по-турецки. Но, если ты мне тут что-нибудь разобьешь, возмещать будешь из своей зарплаты.
Жандарм сглотнул.
А то понаехали тут вон, ковры затоптали, двери выломали и никакой управы.
Сделайте же что-нибудь! потребовал дядюшка Мортимер и попытался толкнуть второго жандарма, но тот был опытен, солиден и телом, и обличьем, а потому на провокацию не поддался.
Не положено, веско ответил он, отступая к двери.
С меня он не сводил настороженного взгляда, явно прикинув, что одной зачарованной пулей меня не остановить, а вторую выпустить я не позволю. И вообще, тише будешь себя вести, дольше проживешь.
Это нехитрое правило было понятно.
Она же она его пожирает! тетушка Нинелия прижалась к стене. Живьем!
Диттер дернулся. Закашлялся и открыл глаза. Живой, засранец будет знать, как открывать двери подозрительного вида девицам.
Целиком не сожрет, веско заметил молоденький жандарм.
А револьвер у него не форменный. Где только раскопал этакую дуру? Или тоже романчиками Нового Света увлекся? Дух свободы, колоний и прерий дикари, золото Может, зря я отказалась поучаствовать в перевозках? Говорят, дело неплохо идет еще и торговлю наладили спецтоварами для желающих немедля на золотые прииски отправиться?
Или все-таки Сегодня золотая лихорадка есть, а завтра нет, и пошли убытки.
Я почесала кончик носа, мысленно одобрив принятое когда-то решение. Долго Остербойское товарищество не протянет наверное.
Но но как же?
Никак не сожрет, уверившись, что прямо сейчас я нападать не стану, жандарм приободрился. Даже у нежити желудок имеет ограниченный объем. Некоторые виды, правда, при наполнении его имеют обыкновение извергать свежесожранное
Несожраннный инквизитор пошевелился и открыл второй глаз. В них мне привиделся немой вопрос.
Однако и в этом случае остается немалый объем биологического материала для проведения экспертизы.
К-какой, к матери твоей, экспертизы?! вскипел дядюшка. А амулетик надеть не решился, благоразумный ты наш поэтому и нервничает, привык к дармовой силушке.
Криминалистической. Жандарм сдавил серебряную ласточку на лацкане, отправляя сигнал в участок. Стало быть, не пройдет и четверти часа, как прибудет подкрепление.
Странно, что они вообще малыми силами сунулись. Или два трупа и чем меньше свидетелей, тем лучше а в толпе за всеми не уследишь, вдруг да заприметит кто лишнего?
И что исследовать станут? поинтересовалась я, поддержания беседы ради.
А заодно медленно наклонилась над Диттером. Медленноибо нервы у жандармика слабые, приключенческим чтивом расшатанные, еще пальнет и попадет сдуру, а мне потом с заклятым серебром разбирайся. Может, для нынешнего моего организма особого вреда не будет, но рисковать не хотелось.
Кости, подумав, ответил полицейский. С меня он не спускал настороженного взгляда. Степень погрызенности. И следы погрызов будут сличать со строением челюстей.
Это важно, поддела когтем шнур, но тот оказался довольно-таки прочным.
Диттер лежал тихонько, явно не совсем осознавая, где находится и что вокруг происходит.
А еще концентрацию желудочного сока, паренек слегка зарделся. В последнем номере «Нежитиеведения» была статья уважаемого мэтра Крюнгерхдорфа
А я номерок пропустила. Впрочем, доставляли почту исправно, значит, будет в библиотеке. Как раз и ознакомлюсь. Работы мэтра и в моей душе находили отклик
что концентрация желудочного сока у ряда видов индивидуальна, к тому же различается содержанием некоторых белковых компонентов
Шнур поддался. Путы и вовсе развеялись, стоило лишь подумать, и Диттер с немалым облегчением пошевелил руками.
Он двигается, слегка запинаясь, произнесла Нинелия.
Это агония.
Двигается!
Мэтр Брюхгирненнер, наш специалист по вскрытию, утверждает, что в некоторых случаях физическая активность тела сохраняется часами
Диттер закашлялся.
А может, он того Нинелия сделала шажочек к двери.
Невозможно, веско заметил жандарм. Способность к трансформации не передается ни через погрызы, ни через ослюнение
Я его не слюнявила! Нет, это уже и не безумие даже, а дурная комедия. И не грызла.
А то мало ли пойдут слухи, потом не разгребешь. Знаю я местных сплетников, будут со смаком описывать, как я облизывала свежепреставившегося дознавателя с целью поднять оного из мертвых. И главное, что свидетели найдутся, а здравый смысл и даже вполне себе здравствующий Диттерне аргумент.
И половым путем тоже
Может, этому умнику просто шею свернуть? А что, хрусь и все
Я жив, Диттер соизволил подать голос.
Это еще доказать надо! Дядюшка Мортимер был настроен скептически. Может, он тоже и вообще, даже если жив, еще не значит, что в своем уме!
На редкость здравая мысль, жаль, что не в нашу пользу.
Проверить просто, Диттер коснулся пальцами плеча, потом что-то такое сделал, и мне стало неуютно.
Очень неуютно. Настолько неуютно, что я сама не заметила, как вновь на потолке оказалась.
Нет, я знала, что Плясунья и Осиянный не слишком-то ладят, но вот ощущение, что с меня шкуру содрать попытались и, главное, не совсем безуспешно. А еще понимание, что знак, на долю мгновения вспыхнувший над головой Диттера, способен меня упокоить. Окончательно. И главное, ему ни кол не понадобится, ни пули зачарованные, ни достаточно захотеть.
Я зашипела. Вот значит, на что кузина рассчитывала.
Знала? Откуда? Я ведь я читала об инквизиции приличный некромант должен знать, с кем его с высокой долей вероятности сведет судьба, но вот в книгах писали о противостоянии, равновесии, договоре, который обе стороны блюдут с тщательностью завзятых бюрократов Я знала, что есть у них способы остановить разгулявшуюся тьму, но вот чтобы а кузина ишь, поблескивает глазами.
Убей ее! велела она.
А Диттер стер знак и поинтересовался:
С какой стати? Оружие уберите, будьте любезны
В зеленой гостиной из зеленого были лишь шторы и коллекция нефритовых статуэток в стиле локхау. Вполне вероятно, статуэтки были настоящими и представляли немалую ценность, как и каждая вторая вещь в этом доме, но я к ним привыкла как к предмету интерьера
Я я не знала Кузина старательно всхлипывала, прижимая то к одному, то к другому глазу кружевной платочек. Я лишь Что теперь будет?
Вот и мне интересно. За такие шуточки, говоря по правде, каторга грозила или, если у судьи случился приступ любви ко всему живому, вечная ссылка. Но что-то подсказывало, кузина выкрутится.
Диттер молчал. Тянул укрепляющий отвар, морщился, то ли от вкуса, то ли от слез кузины. Тетушка хлопотала, уверяя бедняжку, что все поймут нельзя же из-за недоразумения жизнь девочке ломать.
Дядюшка Мортимер пыхтел и судорожно пытался сообразить, где выгода. На кузину с ее страданиями ему было глубоко плевать, но вот поодиночке у них шансов против меня не было.
Я мне ромала встретилась она сказала, что на мне венец безбрачия, кружевной платочек замер в дрожащей руке. Что поэтому ничего не складывается
А не потому, что ты мелкая потаскушка? поинтересовалась я. И получила полный ненависти взгляд. Что? Не так давно с одним кувыркалась. Я сама видела, что кувыркалась, так что не строй из себя оскорбленную невинность. А сегодня к другому полезла.
Даже я себе подобного не позволяла. Нет, любовники у меня были. Всякие. Но песен о любви я никому не пела и уж тем более не пыталась разум подчинять.
Кузина пошла пятнами и жалобно проблеяла:
Это это все зелье И новая мысль показалась ей на редкость удачной. Она прижала пальчики к вискам. Я я плохо помню, что со мной было
Разве можно покупать зелья у ромал! воскликнул дядюшка, причем возмущение его было столь притворно, что, кажется, он сам себе не поверил.
Бедная моя девочка Тетушка поцеловала дочь в макушку. Ты так страдаешь бедняжка тоже пострадала будет совершенно бесчеловечно угрожать ей судом любой поймет, что она не виновата.
Диттер прикрыл глаза. И тетушка замерла. А кузина и вовсе дышать перестала. Он пострадавшая сторона, и, чтобы эти курицы ни пели, как решит, так и будет. И судья разбираться не станет: кому охота ссориться со Святым престолом, особенно в ситуации столь однозначной.
Ромалы
Да, ромальские шептухи еще та зараза. И заморочить способны, и внушение слабенькое навесить, чтобы потом за снятие его стрясти последние гроши. И совести у них не особо, точнее, гаджо она не касается, но их ворожба иного свойства.
Травы?
Да, используют, но в основном дорожные, обычные. И силу из них не тянут, скорее пишут свою да и ни одна ромалка в здравом уме не рискнет делать что-то настолько противозаконное. Во всяком случае, не для чужака максимумлюбовный эликсир с легким возбуждающим эффектом
Она она так говорила говорила простите, я не помню Кузина смежила веки и сползла на стуле. Совершенно не представляю, как я ведь никогда прежде шла из храма молилась Невесте наверное, она там всех поджидает.
И сколько вы отдали? поинтересовался Диттер.
Все все, что было двадцать марок и золотое кольцо прости, мама, я не сказала мне было так так стыдно
Я фыркнула.
Дядя Фердинанд постучал пальцем по записной книжке.
Когда это произошло?
Недавно месяц назад
Двадцать марок и золотое кольцо? Сомневаюсь, что оно имело хоть какую-то ценность, а значит, пошло бы по цене лома Итого получается в сумме марок тридцать? Да одни ингредиенты потянут на сумму, в три раза большую
Но я промолчала. Почему? Кузина Судя по мрачному взгляду Полечкичто, не ожидал? мальчик молчать не станет. А значит, пара дней и репутации милой крошки наступит конец.
Ей придется уехать. На год два десять. И если так, то смысл разбирательство затевать? Суд опять же Она, как ни крути, часть семьи, а значит, трепать будут не ее имя, но мое проклятье!
Мамочка! взвыла кузина, понимая, что дело пахнет каторгой. Мамочка моя я ничего плохого не хотела чтобы на меня посмотрели как на нее чтобы меня тоже любили
В разных позах.
Суда не будет. Диттер допил отвар и, отставив флягу, икнул. Прошу прощения, но у меня нет ни малейшего желания тратить время на судебные разбирательства.
Кузина бросила на него взгляд, весьма, как по мне, далекий от благодарности.
Но леди Осборн придется проявить благоразумие
Покаяние. И рекомендательное письмо настоятельнице Бернской обители Что ж, полгода в монастыре, глядишь, и добавят кузине если не смирения, то всяко мозгов. Да и сплетни поутихнут. Большей частью.
Глава 8
Почему? этот вопрос я задала Диттеру, когда тот отвлекся от созерцания разгромленных покоев. Явно гадал, тут ему оставатьсякровать не пострадалаили же рискнуть и потребовать новую комнату.
Я не мешала. Мне даже было любопытно, что победит: здравый смысл или скромность.
Простите?
Почему вы ее отпустили? Эта сказка про ромалу вы ведь понимаете, что не было никакой ромалы
Но при наличии хорошего защитника доказать этот факт было бы затруднительно.
Диттер тронул искореженную проклятьем створку. И носок поднял, пожеванный, обслюнявленный, но с виду вполне целый.
Боюсь, новые правила и ограничения не всегда способствуют процессу дознания.
Это да, раньше было проще. Иглы под ногти и никаких адвокатов.
Ваша родственница сошлется на провалы памяти, слабое здоровье Лекари подтвердят, что и она находилась под действием зелья если наносила на кожу, то что-то проникло в кровь, так что остаточные эманации зафиксируют. А уже там
Он обошел темные пятнышки. А мое противоядие паркет попортило. Да уж повезло ему, что живым остался. Выходит, не такой он и заморенный, каким выглядит.
Но ведь дело не только в этом?
Не только. У меня тоже репутация есть и не хотелось бы прослыть неудачником, которого едва не подчинила сельская недоучка
Это он зря. Городок наш, пусть и не так чтобы велик, но не настолько же, чтобы деревней его обзывать.
Понятно в этом доме полно свободных комнат. Выбирайте любую.
Я развернулась.
Спасибо, донеслось в спину.
Да не за что
Рассвет я встречала в лаборатории. Ждала даже. С любопытством и готовностью отступить в тень, если истории о непереносимости солнечного света окажутся правдой. Но нет. Огненный шар привычно показался над Гюртербродским лесом. Небо посветлело. Пошло пятнамижелтыми, розовыми, алыми пожалуй, это было красиво.
В той моей жизни тоже случались рассветы. И пьяноватые. И дурманные. В компаниях сомнительного свойства. И были они красивы, в смысле, рассветы, а не компании, но не хватало им чего-то покоя? Я сидела на подоконнике, любовалась солнцем и вертела в пальцах черный флакон с остатками зелья.
Инквизитор не спрашивал. Кузина молчала, проявив редкостное здравомыслие.
А я я в жандармерии не служу, и раз уж дело решили не заводить, то откуда он взялся у кузины? Зелья осталось не так чтобы много. Состав я расшифровала, а соотношение компонентов и, главное, магический рисунок не снимешьматериала недостаточно.
Что остается? Спрятать в сейф. Там у меня изрядно всякого хранится а пока пока подумаю, например, над тем, что делать с дознавателем.
Не то чтобы он меня раздражал, но неприятно как-то иметь рядом с собой человека, способного упокоить щелчком пальцев. С другой стороны, ничего не дается даром, особенно если это касается божественного. И равновесие если он может, то и я
Как? Спуститься бы в храм, поговорить с Плясуньей Она не ответит. Она редко снисходит до людей, но вдруг да в намоленных стенах здравая мысль забредет в голову?
Но я сидела. Любовалась солнцем.
И осмелев, открыла окнотолстое стекло, щедро сдобренное чарами, искажало мири подставила лицо рыжим лучам. Закрыла глаза. Вдохнула терпкий воздух
Хорошо. Жить хорошо. Даже если ты умер.
Спустя три дня в городской ратуше при изрядном количестве народа, который у нас любит разного рода сборища, не делая особой разницы между ярмаркой и публичной казнью, состоялось торжественное оглашение. И мэр долго и восторженно вещал о воле богов. Чуде. И благодати, которая вместе с моей персоной снизойдет на город. Это он, конечно, зря У Плясуньи, как показывают хроники, собственное понятие о благодати.