Слева от него и под ним лестница уходила вниз и под землю. Он почти достиг балюстрады; когда он преодолеет ее, ему придется прятаться во всем парке. Позади него он услышал крики, вопли еще полдюжины патрульных машин, несущихся на площадь. Он перекинул одну ногу через балюстраду.
Парк за ним представлял собой темное, заросшее деревьями пространство, где можно было маневрировать.
Они поймали его перекрестным огнем. Два жандарма справа на тротуаре внизу, еще одна группа из трех человек слева, пока он висит над миром под ним. Раздались выстрелы, когда жандармы очень громко опустошали свои магазины на площади, потому что все патрульные машины остановились. Ванек висел в ночи, перекинув одну ногу через балюстраду, затем его безвольная рука ослабла, и он поскользнулся, падая, когда они продолжали стрелять, и рухнул в глубокий лестничный колодец, где на большой табличке было написано «Descente Interdite». Спуск запрещен.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«Женщина, которая может точно идентифицировать меня как Леопарда, прибыла в Париж. Ее зовут Аннет Дево. Судя по всему, ее доставили под усиленной охраной на борт экспресса «Станислав»
Залаяла собака, на пленке оглушительный звук. Знакомый, такой узнаваемый голос заговорил резко.
«Тихо, Кассим! Я не вижу, как есть время, чтобы перехватить ее. Я лично не могу предпринять никаких действий, которые не вызовут серьезнейших подозрений»
«Почему вы не добавили ее в список Ласалля раньше?» Второй голос, хриплый, с акцентом, тоже был вполне узнаваем.
«Она ослепла в конце войны, поэтому я решил, что она безобидна. Моя помощница звонила начальнику полиции Саверна как раз перед вашим приездомочевидно, ей недавно сделали операцию, восстановившую зрение. Это самая ужасная неразбериха, Ворин, в самый последний момент
«Господин президент, возможно, мы сможем что-то сделать»
«Я добавил ее в список позже, когда Данчин прислал мне свой обычный отчет с письмом Frankfurter Allgemeine Zeitung, в котором упоминалось ее имя. Предполагалось, что ваши люди должны были разобраться с проблемой
«Что-то пошло не так»
«Тогда вы не можете винить меня!» Разгорался спор; знакомый голос был резким, резким. «Очень важно, чтобы вы исправили свою ошибку»
«Тогда я должен немедленно отправиться в посольство, господин президент. Мы достигли этапа, когда счет идет на минуты. Ты знаешь, куда они поведут женщину Дево?
«На улицу Соссе»
В одиночестве в комнате на четвертом этаже штаб-квартиры Сюрте Марк Грелль выключил магнитофон, который был связан с крошечным передатчиком, вставленным в шипованный ошейник Кассима. Он сыграл ее дважды, стоя и слушая с застывшим выражением лица, концентрируясь на высоте голосов. Это было бесполезное занятиеперематывать пленкупотому что тембр голоса Гая Флориана в первый раз передался с такой ясностью. В любом случае произнесенные слова были дьявольски убедительны.
Глядя на противоположную стену, префект закурил сигарету, почти не замечая происходящего. Вот уже несколько дней ужасная правда въелась ему в голову, и он отказывался принимать доказательства. Гастон Мартин видел, как в Елисейский дворец вошли трое мужчин, один из них был президентом. Наблюдение за Данчином и Бланом не выявило никаких свидетельств советской связи с кем-либо из них, но Флориан почти ежедневно встречался с советским послом Вориным. И так далее Глядя в стену, куря сигарету. Грелль почувствовал тошноту, как муж, который только что застал свою жену в постели с грубым и жестоким любовником.
Вытащив ленту из автомата, он сунул ее в карман. Подняв трубку, он попросил внешнюю линию и набрал номер.
Все еще находясь в состоянии шока, он сделал огромное усилие, чтобы его голос оставался холодным и безличным.
«Ален Блан? Грелль здесь. Мне нужно увидеть тебя немедленно. Нет, не приходите в префектуру. Я возвращаюсь прямо в свою квартиру. Да, что-то случилось. Вам понадобится стакан коньяка, прежде чем я скажу вам
2-я и 5-я французские бронетанковые дивизии, дислоцированные в Федеративной Республике Германии под командованием генерала Жака Шассу, уже были в движении. Немецкие власти были проинформированы, согласие правительства герцогства Люксембург было полученои все это в очень короткие сроки. В течение нескольких часов передовые части двух дивизий пересекли границу Люксембурга и двинулись в Арденны на обратном пути во Францию. В час дня, как раз перед вылетом в Седан, генерал Шассу открыл секретные инструкции, которые были лично переданы ему президентом Флорианом во время его молниеносного визита в Баден-Баден в предыдущий понедельник.
«На данный момент вы не вернетесь в Германию по завершении учений. Проехав Седанские мосты, вы отправитесь во Францию Вы остановитесь в военном районе Меца подготовлены транспортные стоянки»
Передав секретное сообщение своему помощнику полковнику Жоржу Дуасси, Шассу сказал ему внести необходимые коррективы, а затем улетел в Седан. Дуасси, который когда-то служил под командованием полковника Рене Ласалля, сразу понял, что этот приказ оставит Германию в изоляции, и только символический британский отряд вместе с немецкой армией будет противостоять России. Он задумался на несколько минут, потом вспомнил совет президента де Голля недавно избранному президенту Кеннеди: «Слушай только себя Дуасси взял трубку и попросил ночного оператора срочно соединить его с министром национальной обороны., Ален Блан.
В до вечера. 22 декабря коммандер Артур Ли-Браун, британский офицер, возглавлявший группу аналитиков НАТО, наблюдавшую за советским конвоем К.12, опубликовал обычный отчет. «Если К. 12 продолжит свой нынешний курс, с ее нынешней уменьшенной скоростью, она может выйти на берег в Барселоне, снова изменив курс где-то в течение следующих двенадцати-восемнадцати часов Будучи точным человеком, он добавил всадника. «Теоретически она могла бы также выйти на берег на южном побережье Франции, в Марселе и Тулоне» Следуя обычной практике, всем министрам обороны стран НАТО был разослан шифрованный сигнал его доклада.
Абу Бенефейка, арабский террорист, который прибыл через несколько секунд после уничтожения авиалайнера «Эль-Аль» в Орли, попытался устроиться поудобнее, прислонившись головой к «подушке» из кирпичей в подвале заброшенного здания на улице Реамур, 17. То, что он сложил куртку и положил ее поверх кирпичей, не помогало ему уснуть, как и шорох крошечных ног, который он все время слышал; Крысы также заняли неофициальную аренду в заброшенном здании.
Днем Бенефейка выполз из своего укрытия, чтобы купить еды и питья в местных магазинах, а поскольку этот район Парижа представлял собой гетто, населенное алжирцами, он не слишком беспокоился о том, чтобы выйти из укрытия. Поглощенный своей задачей, высматривая только полицейских в форме, он не заметил двух неряшливо одетых мужчин, которые повсюду следовали за ним с руками в карманах. Вернувшись в свое убогое убежище, он ел и пил, а снаружи один из неряшливо одетых мужчин поднялся на первый этаж здания напротив. Используя свою рацию, сержант Пьер Галлон сделал обычный доклад. «Кролик вернулся в свою нору. Наблюдение продолжается»
«Тогда я должен немедленно отправиться в посольство, господин президент. Мы достигли этапа, когда счет идет на минуты. Ты знаешь, куда они поведут женщину Дево?
«На улицу Соссе»
В своей квартире на острове Сен-Луи Грелль выключил магнитофон и посмотрел на Алена Блана, сидевшего в элегантном кресле со скрещенными ногами и стаканом коньяка в руке. Выражение лица министра было мрачным: это был уже третий раз, когда запись проигрывалась для него, и теперь он знал разговор дословно. Он залпом допил коньяк, и на его выпуклом лбу выступили капельки пота.
Он поднял глаза, когда Грелль говорил.
«В течение двух часов после этого разговорая позвонил офицеру службы безопасности в Елисейском дворце, и Ворин прибыл туда в 9:15Аннет Дево была жестоко убита убийцей, которого мы позже задержали на площади Согласия», сказал префект. «Нет больше места для сомнений, чем человек, который»
Я узнаю голос Флориана, нетерпеливо вмешался Блан. «Ворина тоже. Здесь нет места сомнениям. Он вздохнул. «Это ужасный шок, но не такой уж большой сюрприз. Вот уже несколько дней я недоумеваю, что происходит, хотя никогда не подозревал ужасающей правды. Эти слухи о перевороте правых, казалось, исходили из околокоммунистических источников. Внезапное и совершенно необъяснимое путешествие Флориана в Баден-Баден
Блан встал и ударил кулаком по ладони другой руки.
«О Иисусе Христе, к чему мы пришли, Грелль? Я знаю его с тех пор, как он был молодым человеком в Политехникуме после войны. Я организовал его приход к власти. Как я мог быть таким слепым?
«Цезарь всегда вне подозрений»
«Как я только что сказал вам, перед отъездом мне позвонил полковник Дуасси из Баден-Бадена и сказал, что 2-я и 5-я дивизии отправятся в Мец и останутся там, что оставляет Германию обнаженной. При нынешнем изоляционистском настроении американского Конгресса Вашингтон даже не станет угрожать нажатием ядерной кнопкиу Москвы есть своя кнопка. Соединенные Штаты будут реагировать только в том случае, если материковая часть Америки окажется в опасности. Все это связано с фиаско во Вьетнаме и Камбодже. Вы знаете, что, я думаю, произойдет в ближайшие несколько часов?
«Что?»
«Думаю, завтра Флориан объявит в Москве о заключении военного пакта с Советамипомните, президент может сам заключить такой пакт. Вы видели тот отчет, который только что пришел из Брюсселяя думаю, что Флориан еще объявит о совместных военных маневрах с русскими. Порты Тулон и Марсель будут открыты для высадки советских войск на борту конвоя К-12».
«Тогда надо что-то делать»
«Германия проснется и обнаружит себя в окружениисоветские дивизии к востоку от нее, советские дивизии к западу от Рейна. На французской земле! Я думаю, Флориан прилетит из Москвы завтра поздно вечером и, если здесь будет хоть какая-то реакция, скажет, что была попытка правого государственного переворота со стороны полковника Лассаля, и половина из нас окажется за решеткой
Успокойся, посоветовал Грелль.
«Успокойтесь, он говорит» Блан был сильно взволнован, его лицо было покрыто нервным потом, когда он беспокойно ходил по гостиной. «Через несколько дней у нас может быть даже советский флаг рядом с триколором!» Приняв от Грелля вновь наполненный стакан, он сделал вид, что хочет проглотить его залпом, но напрягся и сделал только глоток.
Мы должны решить, что делать, тихо сказал Грелль.
«Точно!» Блан, после своего взрыва, внезапно восстановил свое естественное равновесие. Совершенно бесполезно советоваться с другими министрами, твердо сказал он. «Даже если я созову тайное совещание, они никогда не примут решения, кто-нибудь спустит новости, они дойдут до Елисейского дворца, Флориан начнет действовать, назовет нас правыми заговорщиками, объявит чрезвычайное положение»
Именно Грелль упомянул прецедент президента Никсона, указав, что каким бы ни было решение, общественность и мир никогда не должны знать правду. «Действия Никсона были пустяком, едва ли большим, чем проступок по сравнению с тем, о чем мы говорим. Но посмотрите, какой сокрушительный эффект это произвело на Америку, когда его разоблачили. Вы можете себе представить, как это повлияет на Франциюна Европуесли когда-нибудь выяснится, что французский президент является коммунистическим агентом? Никто никогда больше не будет в нас уверен. Франция была бы деморализована»
Вы, конечно, совершенно правы, серьезно сказал Блан. «Это никогда не должно стать достоянием общественности. Ты понимаешь, Грелль, что остается только одно решение?
«Флориан должен быть убит»
Рано утром 23 декабря вдоль немецко-чехословацкой границы между Зельбом и Графенау произошел внезапный всплеск советской воздушной активности, которую сначала сочли связанной с широкомасштабными маневрами и зимними учениями, проводимыми странами Варшавского договора. Позже сообщалось, что советские самолеты Foxbat пересекали границу и снова пересекали ее, а канцлера Франца Хаузера вытащили из постели в 2 часа ночи, чтобы оценить ситуацию. В 3 часа ночи он приказал объявить янтарную тревогу, которая мобилизовала силы вдоль нарушенной границы и некоторые резервные группы.
В 2 часа ночи, расхаживая по своей гостиной, Грелль был не более чем движущимся силуэтом в дыму, скопившемся от сигарет двух мужчин. «Я вообразил себя убийцей, сказал он. «Когда я планировал кордон безопасности, я затыкал лазейки, предвидя, как я буду заниматься завтрашним покушением на жизнь Флориана. Я не думаю, что кто-то сможет проникнуть через оцепление.
Возможно, я мог бы, тихо предложил Блан. Это должно быть только между нами двумятолько так мы можем гарантировать, что это всегда останется тайной. Если бы у меня был пистолет, пока я ждал вместе с другими министрами в аэропорту, ожидая его посадки на «Конкорд»
«Невозможно!» Грелль отверг эту идею презрительным жестом. Все бы удивились, почему именно ты это сделал. И я сказал охранникам, что если кто-нибудь, даже министр, достанет револьвер, его следует немедленно расстрелять». Он остановился перед креслом Бланка. «Чтобы доказать свою точку зрения, я даже сказал им, что, если я достану револьвер, они должны меня застрелить».
«Тогда это невозможно»
«Это может сделать только один человек».
«Кто?»
«Конечно, человек, который изобрел кордон безопасности. Сам».
Прежде чем вернуться в свое министерство на улицу Сен-Доминик, Блан сделал еще две попытки поговорить с Флорианом. Когда он позвонил в Елисейский дворец из квартиры Грелля, оператор сказал ему, что президента нельзя беспокоить, «за исключением случаев мировой войны»
Затем Блан всю ночь ехал к Елисейскому дворцу и обнаружил, что кованые железные воротавсегда открытые впереди и запертые только на выкрашенной белой краской цепизакрыты, загораживая внутренний двор. Блан высунулся из окна. Немедленно откройте, потребовал он. Ты знаешь, кто я, ради бога
Дежурный офицер вышел из пешеходного входа, чтобы извиниться, но он был довольно тверд. «Президент дал указание лично. Сегодня вечером никого нельзя пускать, кроме».
«В случае мировой войны. Я знаю!» Блан выпрыгнул из машины, протиснулся мимо офицера и прошел через боковой вход. Пробежав через мощеный двор и поднявшись по семи ступеням, он обнаружил, что высокие стеклянные двери заперты. В вестибюле другой чиновник, хорошо знавший его, покачал головой, а затем сделал жест ножницами по всему телу. Блан, который минуту назад был в ярости, остановился и закурил. Жест ножниц решил его. Простое действие чиновника, не имеющее никаких последствий, но оно выкристаллизовало всю позицию для Алена Блана. Президент заперся в крепости, пока утром не вылетел в Россию.
Вернувшись в свое министерство, Блан направился прямо в комнату экстренной связи. Вызовите генерала Ламартина, приказал он. «Скажите ему, чтобы он не одевалсяон нужен мне здесь через пять минут» Когда он прибыл, между семью дежурными офицерами в форме возникло напряжение, но через несколько минут ему пришлось ждать генерал-главнокомандующего Ламартина. холодным тоном разрядил напряжение. Ламартин явился с седым лицом и в пальто, накинутом поверх халата.
«Ты выглядишь как мандарин в этой мантии с тиснением дракона», заметил Блан. Я даю определенные инструкции, и мне могут понадобиться ваши полномочия для их подтверждения. Я объясню позжеу нас небольшая чрезвычайная ситуация, и президент отдал приказ, чтобы его нельзя было беспокоить. Очень благоразумнозавтра ему предстоит дальняя поездка. В настоящее время»..
Это говорил прежний Ален Блан, человек, спланировавший приход Гая Флориана к власти и сохранявший самообладание в каждом политическом кризисе. Вместе с Ламартином он продолжал методично, информируя подземный бункер связи в Таверни под Парижембункер, предназначенный для работы в условиях ядерной войны, что до особого распоряжения они не могут действовать ни по каким приказам без его подписи. С любой стороны, повторил он.
«Со мной генерал Ламартин, который подтвердит то, что я только что сказал» Положив руку на трубку, он увидел, что Ламартин колеблется. Продолжай, резко сказал он, у меня нет целой ночи
В течение десяти минут Блан заморозил движение всех французских вооруженных силни один танк, самолет или корабль не могли двигаться без его специального разрешения. Блан также разговаривал с французскими штабами в Баден-Бадене и Седане, и его приказ заключался в том, что, пройдя через Арденны, две бронетанковые дивизии должны были немедленно развернуться и быстро двигаться обратно через Арденны в Германию. Чтобы обеспечить выполнение приказа, он отстранил Шассу, генерала Флориана, от командования и заменил его генералом Крозье. Шассу был помещен под строгий арест военным губернатором Меца.