Поставив книгу обратно на полку, Юлиан ответил:
Можно сказать и так. Дух переведу и снова стану писать.
Не стоит. Идём за мной, у меня для тебя кое-что есть.
Этим кое-чем оказался костюм-тройка, который Юлиан ненавидел каждый раз, когда ему приходилось примерять его у деда. И, прямо-таки выглядеть идиотом.
Этим костюмом вы заплатили мне за работу? поинтересовался Юлиан, глядя на себя в зеркало.
Нет. Костюм стоит гораздо больше, чем ты заработал. Знал бы ты, как мне было стыдно за твой внешний вид, когда ты появился в Департаменте.
Но я не люблю костюмы, начал противиться Юлиан. Тем более эти жилеточки.
Он нарочито сделал лицо, выражающее отвращение.
Ошибаешься. Тебе непривычно видеть себя в таком обличии, но тебе очень идёт. Мне даже неожиданно.
Вообще-то я себя часто таким видел. Надеюсь, что мне придётся побыть в нём только на третьем заседании вашего совета.
Не разбрасывайся такими дорогими подарками, как этот. Завтра к нам придёт в гости семейство Лютнер и я не хочу, чтобы наш официант выглядел как вчера.
Что? удивился Юлиан. Какой ещё официант? Я поднос-то уроню. И какие гости, когда такое происходит?
Какое такое?
Агнус Иллиций вернулся. И не просто так.
Жизнь на этом не кончается. Эти дни я хочу провести на позитиве.
Семейство Лютнер было довольно стандартным и состояло из троих человекседеющий и начинающий полнеть герр Моритц, всё ещё старающаяся сохранить красоту и молодость при помощи различных уловок и ухищрений фрау Флеерта, а так же вполне себе миловидная дочка примерно возраста Юлиана, имени которой никто не удосужился назвать.
Юлиан на пару с Джо носился туда-обратно, постоянно меняя блюда, многие из которых нерадивые и искушенные гости не удосуживались даже доесть до половины. Признаться, по многому у Юлиана уже давно текли слюнки, но без разрешения Ривальды он не осмеливался попробовать ничего.
Как всегда, великолепно, Ривальда, учтиво сказал герр Моритц, аккуратно вытирая свои роскошные усы.
И ты бы подтянулась к нам в гости, дополнила миссис Флеерта.
Одна только дочка молчала и явно получала мало удовольствия от сего действа, тоскливо и обреченно ковыряя маленькой ложечкой какой-то десерт.
Всё это Юлиан удивлялся необычайной и не присущей Ривальде вежливости, которая исходила от неё буквально струёй. А что ещё более странно, от неё просто-таки веяло нормальностью. Вот уж чего в этом доме не было никогда и в помине.
Когда гости уже начинали пить чай, к Юлиану на кухню ворвалась та самая дочка Лютнеров.
Добрый день, с подозрением обернувшись по сторонам, произнесла она.
Добрый, так же подозрительно ответил ей Юлиан. Тебя прислали сюда за мной?
Да, я ищу официанта. Но никто меня за ним не присылал.
Юлиан не знал, что ответить на это, поэтому предпочёл просто промолчать.
Девушка была невысокого роста, не идущего ни в какое сравнение со статью Ривальды. Её светло-русые длинные волосы были убраны в хвост, однако это не мешало нескольким длинным прядям всё же свешиваться со лба. Прямо под её голубыми и добрыми глазами красовались несколько веснушек, оставшихся ещё с детства, а на тонких губах блестели следы непринуждённой помады.
На пальцах красовалось множество конец, но большее внимание привлекало пятно от соуса на её чёрном платьице. Как бы Юлиан не старался, он не смог бы напомнить ей об этом.
Не похож ты на официанта, продолжила не очень ловко складывающийся разговор она.
А я и не официант, с презрением к самому себе ответил Юлиан. Я в этом доме слуга. Мальчик на побегушках, если угодно.
Любопытно. А у нас в доме нет слуг. Всё это время я смотрела на тебя, и ты выглядел так, как будто очень хочешь есть. Причём меня съесть. Я вот, она вытащила руку из-за спины и наконец-то присела на первый попавшийся стул. Принесла тебе кое-что.
На небольшом блюдце находилось нетронутое совсем кремовое розовое пирожное.
Не стоит. Миссис Скуэйн не морит меня голодом.
Я настаиваю, тоном школьной учительницы произнесла девушка, протянув блюдце Юлиану. После этого она вытащила из-за стола вилку и тоже протянула её Юлиану. Похоже, об этом доме она знала больше, чем Юлиан мог подумать.
Однако оказать столь милой и любезной девушке Юлиан не мог, поэтому с лёгким оттенком стыда принялся буквально пожирать пирожное.
Пенелопа, неожиданно произнесла девушка, едва сдерживая смех от зрелища трапезы Юлиана.
Очень приятно, едва не поперхнулся десертом новоиспеченный присяжный.
В ответ же он лишь лицезрел молчание Пенелопы.
Ах, да, попытался изобразить растерянность её собеседник. Меня зовут Юлиан.
Ух ты. Красивое имя. Почти как Пенелопа, после чего её тон резко переменился на серьёзный. Знал бы ты, как я устала от этого так называемого обеда. Как я устала слушать их бессмысленные разговоры о пятом и десятом. Они такие надменные. Все. Изображают вежливость. Так охота сбежать на край света и увидеть наконец простых людей. Безо всяких этих штучек и торжественных приёмов.
Ну, так сбеги, не мог придумать ничего лучше Юлиан.
Так я и сбежала, улыбнулась она. Сюда, к тебе.
Если ты говоришь, что я простой, то ошибаешься. Я хоть и слуга тут, но я внук самого сеньора Джампаоло Раньери. Того самого. Знаешь Джампаоло Раньери?
Кто ж его не знает. Ну конечно. Внук сеньора Раньери работает официантом, она всё же нашла в себе силы засмеяться. Неважно. Шути, мне это нравится. Ты кажешься настоящим и живым.
А я и не шучу, с лёгким недоумением сказал Юлиан, но переубеждать никого не стал.
Они таскают меня за собой везде. Понимаешь, везде. Как маленькую девочку, а ведь мне уже семнадцать. Даже хужекак какую-то игрушку. Почему у меня нет младшей сестры, Юлиан?
Я Я не знаю, неуверенно проговорил Юлиан.
В то же время уже подыскивают мне мужа. А ведь мне всего семнадцать. Мои родители идиоты, выдохнула она.
Не говори так. Могут услышать.
А мне-то что? Что будет, если услышат? Выгонят меня из доматак мне же лучше.
Это к хорошему не приводит. Я вот от деда сбежал, и теперь нахожусь в плену у этой женщины. У Ривальды Скуэйн.
У каждого свои скелеты в шкафу, усмехнулась она, после чего с резко появившейся лёгкой улыбкой уставилась на лицо Юлиана. Ну и свинья же ты.
Чего?
У тебя все губы в креме. Иди сюда.
Юлиан с уже присущим ему как черта характера недоверием приблизился к необычной девочке.
Надо было кормить тебя самой, пробормотала Пенелопа, аккуратно вытирая губы Юлиану салфеткой.
Такого Юлиану ещё видеть не приходилось. Именно того, что при знакомстве очень милая девушка вытирала ему губы, а он абсолютно не знал, что ему делать.
Очевидно, что она считает Юлиана за простачка и нищеброда, вылезшего из ниоткуда в поисках какой-никакой работы. Знала бы она, что никакая работа Юлиану не нужна и состояния деда хватило бы ему аж на две жизни.
Вроде всё в порядке, сказала она, отпустив наконец Юлиана. Ещё хочешь?
Нет.
Я могу сделать чая. Хотя Стоило подать пирожное с чаем, а не отдельно. Дурочка. Ну да ладно.
Успокойся. Я не люблю чай.
Что ж, ещё раз улыбнулась она. Тогда я могу покинуть тебя с чувством выполненного долга. Надеюсь, они уже собираются домой. До скорого, Юлиан Раньери!
То есть ты здесь частый гость?
Город не такой большой, как кажется. И мир тесен, после чего она немедленно исчезла, оставив на душе Юлиана неисправимое впечатление.
Это был второй человек после Джо, который в этом странном месте пришёлся ему по душе. Жаль только, что увидеть её ещё раз шансов у него не так много.
Всё-таки стоило согласиться ещё на чай. Продлил бы тем самым общение по крайней мере минут на десять.
В течение всей этой недели Лютнеры больше не появлялись в доме у Ривальды Скуэйн, зато порой хватало других гостей. Как правило это были скучные коллеги по работе, представляющие из себя одинаково одетых тёток, напоминающих больше всего Ровену Спаркс.
Юлиана ждало разочарование, потому что в эти разговоры никто его не просвещал. Всё время, когда коллеги Ривальды гостили у неё, Юлиан сидел в своей комнате или помогал Джо в домашних делах. Это даже своеобразно задевало душу Юлиана, ведь Люций Карниган обещал ему нечто другое.
Про членство Юлиана в суде присяжных и вообще об этом суде Скуэйн вспомнила только непосредственно в ночь перед самим заседанием.
Знаешь, что ты будешь делать завтра? спросила она у него, когда они привычным образом пересеклись в гостиной.
Я буду делать вид, что я присяжный? решил блеснуть остротой Юлиан.
Ты будешь присяжным, уточнила Скуэйн. И сделаешь всё для того, чтобы Департамент принял меры по извлечению воспоминаний из Агнуса Иллиция. Равно как и всё сделаю я, что могу.
Я думаю, что логичнее мне будет не открывать рта.
Это право остаётся за тобой. Ты полноценный тринадцатый присяжный и имеешь такое же право голоса, как и все мы.
Но сейчас вы навязываете мне свою точку зрения.
И у тебя есть полное право не соглашаться со мной, на полном серьёзе ответила Ривальда. Но только подумай, что будет лучше. Для тебя и нашего общего дела. Уничтожить все хвосты. А отомстить Иллицию мы успеем.
Я не могу рассуждать так красиво, как вы. Тем более на совете.
Я умоляю тебя, не кажись там идиотом. Погладь свой костюм, приведи свою прическу в порядок. Кстати, почему ты до сих пор ещё не стригся? Можешь не стричься, но волосы расчёсывай.
Юлиану тоже никогда не нравилось, когда обсуждали его стрижку. Вернее то, что стригся он не так часто, как остальные его сверстники.
Я сделаю всё, что смогу, миссис Скуэйн. И на суде тоже.
А выбора у тебя и не будет. Иначе у Драго будет ужин из тебя.
Зловещая улыбка заставила Юлиана задуматься о том, серьёзно она говорит или нет. Впрочем, у Юлиана выбора никакого и впрямь не было, поэтому уже было всё равно. После этого треклятого суда он узнает все тайны Ривальды, а потом найдёт способ от неё сбежать. Одной той слежкой он не ограничится, Юлиан обещал это себе. Теперь ему приходила мысль проследить за Ривальдой ночью, когда она как бы спит. Не верил он в это, а значит, стоило проверить. С самого раннего утра она выходит на работу, возвращается домой и проводит там весь оставшийся день. Поэтому оставалась только ночь для того, чтобы проделывать все эти штучки с оккультизмом и чёрным колдовством.
Утром, как показалось Юлиану, колокольчик зазвонил раньше, чем обычно, поэтому многим это его не обрадовало. После завтрака Ривальда добрые полчаса заставила провести его около зеркала, приводя якобы себя в порядок. Когда наконец он стал "выглядеть почти идеально для бродяги его класса", они наконец-то отправились в Департамент.
Сказать, что Юлиан волновался, значит не сказать ничего. Как ещё назвать то чувство, когда заставляют делать что-то ответственное, но к которому ты в то же время совершенно не готов? Это сродни тому, что его медленно протягивают сквозь узкую трубу, которая к тому же всё сужается и сужается, а конца всё нет и нет.
Однако всё пошло не так, как планировалось. Уже около входа какие-то люди перехватили Ривальду со словами:
Миссис Скуэйн. Вас ждёт герр Сорвенгер.
Якоб? удивилась она. Я опаздываю на очень важную встречу.
Боюсь, что её не будет, ответил худой мужчина в чудаковатой мантии. У него для вас очень важная информация.
Важная, говоришь? Где его найти?
Он здесь. В кабинете герра Карнигана.
Юлиан, отправляйся со мной.
Юлиан кивнул и на этот раз они отправились не в подвал, а на второй этаж. В кабинет Карнигана Ривальда зашла без стука, чем, вероятнее всего, желала показать Юлиану свой вес в этом учреждении.
Люций, мы же опаздываем, сказала она, едва заметив коллегу-присяжного.
Никакого заседания не будет, послышался голос мужчины, стоявшего возле Карнигана.
Это был высокий, донельзя классический мужчина, будто бы сошедший со страниц романов про викторианскую эпоху. Идеально выбритый, с зачёсанными набок угольно-чёрными волосами, на которых начала появляться лёгкая проседь и коротко подстриженными висками. Его чёрные глаза излучали собой что-то странное, что-то между могуществом, праведностью и строгостью. На его длинном чёрном смокинге не было ни катышка, а на туфлях с острыми носками не красовалось ни единого пятнышка от грязи.
Что случилось, Якоб?
Этой ночью Агнус Иллиций сбежал, обернулся Сорвенгер с лицом, полным опустошения.
Чего? подорвалась Ривальда. Как вы могли это позволить?
Ривальда, я прошу тебя, вмешался в разговор Карниган.
Люций, с этим надо что-то делать! не унималась Скуэйн. О нет, Якоб, скажи, что это шутка.
Ты же знаешь, Ривальда, что у меня плохое чувство юмора, холодно ответил Сорвенгер.
А эта шутка и несмешная. Как это случилось?
Отправимся в участок, там всё узнаешь. Кто это с тобой?
Он называет себя Юлиан Мерлин. Не беспокойся, он наш полноправный коллега.
Да, Сорвенгер буквально наглым взглядом принялся изучать Юлиана. Что ж, время терять не стоит. В путь.
Как казалось Юлиану, Сорвенгер выглядел ещё более утончённо, чем Карниган, однако напоминал он человека того же типа. Разве что над своей причёской он наверняка работает каждое утро, да ещё и так усердно, что раз за разом рискует опоздать на работу.
В участок Сорвенгер повёз Ривальду, Юлиана и Карнигана на своей машине, которая опять же ничем не отличалась от типичного такси. Всю дорогу он переговаривался с Карниганом о чём-то важном, а Ривальда же просто молчала, судорожно сдерживая дрожащие губы. Юлиан попросту ничего не осмеливался сказать, да и его тут никто практически не замечал.
Они приехали как раз в тот полицейский участок, с которого у Юлиана и начиналось знакомство с этим приветливым городом. На посту сидел всё тот же инспектор Глесон, который не обратил внимания на Юлиана в его новом обличии. Вероятнее всего, не узнал или вовсе забыл.
Весь участок на измене, сказал Сорвенгер, ведя троицу куда-то вглубь. Каждый считает, что это его вина.
А ты как считаешь? спросила Ривальда.
Я? Я не из тех, кто недоглядывает. Поэтому понятия не имею, кто это провернул.
Они спустились в подвалы, где, как Юлиан уже знал, располагались камеры для преступников, которые ожидали суда.
Ну и холодно же тут, проговорил он, оценив неприветливое помещение.
Холодэто не самое страшное, что можно ощутить здесь, зловеще ответил Сорвенгер, что Юлиан решил воспринять как шутку.
В три яруса слева и справа располагались с три десятка тёмных тюремных камер, большая часть которых была занята преступниками, как правило, весьма опасными. В такое место не засаживают рядовых воришек и мошенников. Это место для убийц. Поэтому около половины здесь смертники.
Замок камеры взорван, начал отчёт по случившемуся Сорвенгер, но Ривальда его перебила.
У него же не могло быть с собой пиротехники? Якоб, скажи мне, что не могло.
Исключено, уверенно сказал Сорвенгер. Не могло быть и отмычек. А магия здесь тоже не действует.
Но тогда как? не унималась Ривальда. Как это могло случиться, Якоб?
Мы лицезреем то, что лицезреем, ответил вместо него Карниган. Если Иллиций смог это сделать, то был способ. Сейчас главное не понять, как он это сделал. А попытаться его найти.
Мы сразу же отправили отряд на его поиски, сказал Сорвенгер. Ещё ранним утром. Пока они прочёсывают город и окрестности, и, если он здесь, то будет обязательно найден.
Обязательно? возразила Скуэйн. Он и отсюда сбежать не мог, поэтому нельзя ни о чём говорить наверняка.
Неожиданно в разговор вмешался Юлиан:
А он не мог что-нибудь пронести внутри себя?
Карниган и Сорвенгер с удивлением на него посмотрели:
Мальчик, мне кажется, что ты говоришь чушь, сказал коллега-присяжный.
Во всяком случае, он пытается, ответила Скуэйн. Вы не пробовали опросить других заключённых?
Пробовали. Никто ничего не знает. Кто-то говорит, что спал, а кто-то элементарно не помнит, продолжил отчёт Сорвенгер.
Он самый великий из нас! воскликнул какой-то старый заключённый вдалеке.
Он самый жалкий даже среди вас! возразила Ривальда.
Не трать время на них, парировал Сорвенгер. Я обещаю тебе, мы найдём его. И тогда вы сможете осудить его согласно закону. И приписать ещё побег.
Память-то ему хотя бы стёрли? поинтересовалась Ривальда.