Семнадцатилетняя Инела к тому времени была уже просватана. Эрган сам нашел ей мужа и собирался дать приданое, но Гирхарт отказался, не желая быть обязанным другу отца слишком многим. Отнимать чтото у опекуна, жена которого наконец родила ему долгожданную дочку, он тоже не хотел, и потому отдал сестре отцовское наследствонебольшое поместье в окрестностях Коэны. Мужчина, рассудил он, может проложить себе путь сам, а судьба женщины решается в юности. Гирхарт твердо намеревался сделать карьеру и желательносвоими силами. Эргану никто не помогал пробиваться наверх, и он, Гирхарт, тоже докажет, что может добиться всего сам, без помощи высоких покровителей.
Войнаподарок богов для честолюбивого офицера, если этот офицер удачлив, талантлив и умён. Гирхарт Даан не чуждался трудностей, был на хорошем счету у начальства и любим солдатами и сослуживцами. Мало кто сомневался, что энергичный юноша закончит свою жизнь, самое малое, наместником одной из провинций. Несчастья империи оборачивались удачами для него. Ещё не стихла война между Коэной и Рамаллой, получившая название Внутренней, как грянуло новое потрясениепресеклась династия Божественных Элоров, правившая Коэной со дня её основания. Казалось, что мир сдвинулся с места, и когда армия назвала новым императором обожаемого ею полководца Эргана Кравта, никто из растерявшихся аристократов не нашёл ни силы, ни смелости, чтобы возразить.
Так нобиль всего лишь в третьем поколении стал правителем Коэнской империи, и Гирхарт был рядом с ним и его сыновьями. Эрган и закончил Внутреннюю войну, причём отнюдь не силой оружия. Он просто сделал то, что нужно было сделать уже давнодаровал всем рамальцам скопом гражданские права, а также полное прощение тем, кто сложит оружие добровольно. Не вдруг, не сразу, но война угасла, как костёр, в который перестали подбрасывать хворост. Самых непримиримых добивали, все прочие возвращались к мирной жизни. А потому не желавший останавливаться на достигнутом Гирхарт подал прошение о переводе в армию Дэнина Арнари, которую как раз отправляли в Эмайю.
Империя стремилась к непрерывной экспансии, но хитрость эманийский царей до поры до времени спасала их страну от завоевания. Но на этот раз царь Ваан доигрался. Хотя формально Кассанские горы, примыкавшие к западному побережью Эмайи, не принадлежали никому, все знали, что свившие там гнездо пираты находятся под негласным покровительством Ваана. Воспользовавшись рамальской смутой, морские разбойники обнаглели неимоверно, и было решено призвать их к порядку, и их покровителя заодно. Но Гирхарт не попал на ту войнуЭрган не отпустил его от себя. Позже Гирхарт был ему за это благодарен.
Кравты и Арнари изрядно недолюбливали друг друга, да и что могло быть общего у, как бы там ни было, выскочек и знатнейшего патрицианского рода? Но Дэнин был способным военачальником и к тому же прошёл всю армейскую лестницу с самого низа, а потому, в отличие от большинства патрициев, не был в армии чужаком. Когда стало ясно, что война в Эмайе движется к победному концу, его популярность среди солдат и офицеров уже вполне могла соперничать с популярностью Кравта. Иногда Гирхарт гадал, что было бы, если бы Эрган прожил подольше. Но Боги рассудили так, как рассудилив один далеко не прекрасный для Империи день император умер. Скоропостижной, хоть и совершенно естественной смертью.
Как только весть об этом дошла до Дэнина, он немедленно вернулся в Рамаллу. Не доведя до конца войну. Заключив мир с почти разбитым Вааном. Вернулся, чтобы заявить о своих притязаниях на императорский венец. У него было своё войско, на его сторону стали патриции, мечтавшие о возвращении старых порядков или недовольные засильем таких же выскочек, каким был покойный император. Новая война, в которой коэнцы сражались против коэнцев, растянулась на годы, и Коэна несколько раз переходила из рук в руки.
Разумеется, у Гирхарта и вопроса не возникло, на чью сторону ему встать. А вскоре, помимо личной дружбы и верности сюзерену, у него появился собственный счёт к арнарийцамего опекун Далес погиб в одном из сражений с войсками Дэнина. А война становилась все ожесточеннее, и все чаще гибли в ней не только солдаты. Однажды, когда удача в очередной раз улыбнулась Кравтам и позволила им водвориться в столице, Гирхарт собрался проведать семью опекуна и узнал, что его вдова и дочь убиты. Дэнин взялся истреблять всех своих врагов, не пренебрегая ни женщинами, ни детьми.
Сам Арнари мог и не знать о семье Далесов, но это ничего не меняло. Вождь отвечает за всё, что творится его именем, а вместе с ними все его люди. Жестокость порождает ответную жестокость, и кравтийцы тоже перестали стесняться в средствах. Благородство и милосердие возможны, когда воюют армии двух народов, и все, даже захватчики, сражаются за свою страну. А если между собой сцепятся жители одного государства, каждый с верой в свою правоту, то для них противникэто не просто враг, это предатель.
А с предателями, как известно, разговор короткий.
Гирхарт поступал как все. Война помогла ему сделать ещё несколько шагов наверх, ему доверяли, но это перестало быть для него главным. Главным стала победа, победа любой ценойи она пришла. В тот год Гирхарту исполнилось тридцать лет, он уже был генералом и намеревался вскоре стать маршалом. Половина его жизни прошла в походах, и он начал уставать от вечной военной неустроенности. Ему хотелось иметь собственный дом. Словом, пора было подыскивать себе жену. Скопленного за полтора десятка лет жалованья и военной добычи вполне хватало, чтобы без роскоши, но достойно содержать семью, а после окончания военных действий о нём, без сомнения, не забудут. Многие поместья лишились своих хозяев, так что в том, что он будет богат, Гирхарт не сомневался. Поразмыслив, он решил написать сестре и попросить приглядеть девушку или молодую вдову, можно и с ребёнком, которая была бы достойна стать его женой. Письмо было написано и отправлено, однако ответа он получить не успел: Тиокред выступил в новый поход, оставив в Коэне младшего брата. Казалось, что этот поход будет последнимразведчики доносили, что силы Дэнина невелики.
Но старый лис обманул их. Оказалось, что они гнались лишь за частью его войска, сам же Арнари с другой частью подошёл к столице, и его люди, както пересидевшие кравтийские чистки, открыли ему ворота. Коэна была взята практически без боя, Вестан, страшась плена, покончил с собой, его приближённые по большей части были перебиты, и лишь немногим удалось бежать. Один из них и привёз в лагерь Тиокреда чёрную весть.
Армия Кравта повернула назад, но Боги, столь долго колебавшиеся, кому вручить окончательную победу, наконец сделали свой выбор. Тиокред оказался зажат между Коэной, в которой находились основные силы арнарийцев, и той частью войска, против которой они выступили вначале. Сохрани император хладнокровие, доведи он начатое до конца и разбей сперва эту половину, всё могло бы сложиться иначе, но Кравт потерял голову. Только подойдя к столице, он сообразил, в каком незавидном положении оказался, а с севера уже шла ещё одна армия под командованием сына и зятя Дэнина. И Тиокред решил бежать. Встав лагерем ввиду городских стен, ночью кравтийцы скрытно ушли, и, пройдя скорым маршем, достигли ближайшего портаХанда, где и сели на корабли, доставившие их в Настаран. Правда, на всю армию кораблей не хватило.
В числе оставшихся в Рамалле был и Гирхарт. Как один из приближённых Тиокреда, он, безусловно, получил бы место на корабле, но сам он решил иначе. В ту же ночь, когда всё войско двинулось в Ханд, Гирхарт впервые в жизни нарушил приказ. Самовольно покинув армию, он, загоняя коня, помчался к поместью сестры. Он спешил как мог и всё равно опоздал.
Инела и её муж жили тихо, не привлекая внимания. Муж в своё время тоже воевал в войсках кравтийцев, но к тому времени уже вышел в отставку. Семья пережидала превратности войны то в Коэне, то в поместье, надеясь, что бедствия минуют её стороной, тем более что в такое лихое время пускаться в путь казалось опаснее, чем сидеть на месте. Но, видимо, ктото позаботился донести и о том, кому служил хозяин дома, и о том, где сейчас брат хозяйки. Головорезы Арнари, избавлявшие хозяина от врагов и их семей, не утруждали себя мелочами типа судебного разбирательства. Прискакав в поместье, Гирхарт нашёл на месте дома пепелище с обгорелыми костями. Сестра, её муж, их детивсе они погибли, и оставалось только гадать, были ли они уже мертвы, когда загорелся дом.
Гирхарт пристал к одному из разрозненных отрядов уцелевших сторонников Кравта. Лишённые единого командования, растерянные, преследуемые карательными отрядами Дэнина, они всё ещё продолжали сражаться. Гирхарту удалось выбиться в предводители, и около двух лет его отряд, со временем ставший больше похожим на разбойничью шайку, успешно скрывался по лесам. Но сколь верёвочка не вейся Однажды их всё же выследили. В бою Гирхарт получил удар по голове и, оглушённый, попал в плен. К счастью для него, ни одежда, ни оружие не выдавали в нём командира, его товарищи тоже промолчали, поэтому он не был убит на месте, но зато оказался обречён на участь, показавшуюся ему хуже смерти. К тому времени первые волны репрессий уже схлынули, и с захваченными кравтийцами стали разбираться более детально. Гирхарт попал под суд вместе с группой таких же, как он, бывших офицеров армии Кравта. Их приговорили к лишению гражданских прав и продаже в рабство.
Когда осуждённым зачитали приговор, Гирхарт не поверил своим ушам и не верил до тех пор, пока на его шее не заклепали рабский ошейник. Он был готов к смерти, сколь угодно мучительной, но не к такому! Можно наделить гражданскими правами человека, не родившегося коэнцем, но никого нельзя их лишить. Гражданин, по рождению ли, по заслугам ли, гражданином и умрёт, и никакие преступления не могут отправить его на рабский рынокна том стояла Коэна со дня своего основания. Но победителям законы были не писаны. Гирхарт был продан с торгов, и он зналтого, что он при этом пережил, он никогда не сможет ни простить, ни забыть. Ненависть, лютая, ядовитая ненависть выжигала его изнутри, ненависть ко всем: Арнари, уничтожившим всех, кто был ему дорог, и так унизившим его самого, Коэне, послушно лёгшей под узурпатора, даже к Тиокреду, так бездарно проигравшему и отдавшему своих людей и свою страну на милость Дэнина и его присных. Ненависть и жажда мести отныне стали смыслом его жизни, и только благодаря им он не сошёл с ума и не наложил на себя руки.
Но ненависть и унижение пришли позже, а тогда он впал в какойто ступор, и возможно, именно это и сохранило ему жизнь и рассудок. Он видел, как один из осуждённых бросился на охрану, видимо, надеясь быть убитым на месте. Если так, то он просчитался. Охрана хорошо знала своё дело: перед ним мгновенно расступились, уходя на безопасное расстояние, а затем один из охранников ударил новоиспечённого раба тупым концом копья в живот. Пока бедняга корчился, пытаясь вдохнуть, его быстро и умело скрутили и отстегали плетьюнадо полагать, в назидание остальным. Затем окровавленное тело бросили на телегу, и один из охранников столь же умело смазал и перевязал исхлёстанную спинуникто не собирался губить ценный товар.
Вот тогда Гирхарт понял, почему на языке, который он продолжал считать родным, слово «человек» относилось лишь к свободным. Про раба говорили «тело». Он с тупым интересом наблюдал за тем, как его тело, скованное с другими телами, кудато идёт, чтото ест, справляет нужду, засыпает мёртвым сном и просыпается, чтобы снова кудато идти. Затем оно стояло на возвышении, ктото ощупывал его, заглядывал в рот, и оно опять кудато шло, скованное с теламикажется, уже с другими.
Очнулся он в банетесной, тёмной и дымной, но всё же настоящей банес большим котлом горячей воды, щёлоком и пемзой. Те, с кем он шёл вместе, тоже были здесь, их было много, несколько десятков. Цепи с них сняли, оставили только ошейники. После мытья им всем выдали грубую, но чистую одежду и отвели в рабский барак. Был уже поздний вечер. Их завели в длинное узкое помещение с маленькими зарешеченными окошками под самым потолком и нарами вдоль стен. Вошедший с ними здоровенный малый в ошейнике, но с плетью на поясевидимо, надсмотрщиквелел им располагаться, а потом сказал:
Сейчас принесут пожратьи спите. Завтра решим, что с вами делать.
Еду и вправду принесли быстро. Две пожилые женщины раздали всем по миске ячменной каши, куску хлеба и горсти маслин, а также по чашке воды, подкрашенной вином.
Когда унесли посуду, надсмотрщик спросил:
Из военнопленных? Понашему все понимают? и, дождавшись согласного ворчания, продолжил неожиданно мягко:Ничего, парни, могло быть и хуже. У нашего хозяина жить можно. И кормят хорошо, и работа по силам, и зря не наказывают. Вам повезло, хоть вы этого еще не поняли. Ну всё, теперь спать. У двери охрана, так что без глупостей.
Надсмотрщик, забрав факел, вышел. Брякнул засов, и Гирхарт остался в темноте. «Вам повезло», сказал этот верзила в ошейнике. Пожалуй, в чёмто он прав. Пока он, Гирхарт, жив, жива и надежда. А ошейник можно и снять
Гирхарт невольно тронул шею, на которой ещё несколько месяцев назад красовался металлический обруч. Порыв холодного ветра растрепал волосы, влажной лапой забрался под плащ, возвращая его к действительности. Он больше не раб и никогда не будет рабом! Уж лучше умереть. Но он не умрёт, а отомстит. Всем. Первый шаг уже сделан: набран отряд, небольшой и пока плохо обученный, но это лишь начало. Коэнцев в ближайшее время можно не боятьсяконечно, рано или поздно император начнёт наводить порядок и у себя дома, но пока ему хватает дел на окраинах. Жаль, что Дэнин уже там, где его никто не достанет, ну что ж, Гирхарт спросит с Его Императорского Величества Алькерина II и за грехи его отца. Впрочем, нет, спросит как раз не он. Сегодня он предложил помощь Тиокреду, а в деле мести Арнари на Кравта можно положиться. Жёсткая усмешка тронула губы Гирхарта. Да, он поможет законному императору свергнуть узурпатора, а потом
Впрочем, до этого еще далеко. Сперва ему нужна армия. Таскир и компания мечтают о свободной Рамаллепусть их. Может быть, у них даже чтото получится, но вряд ли. Время Рамаллы миновало. Хотя Когда Коэна будет разрушена, кто знает, что возникнет на обломках империи.
Из размышлений Гирхарта вырвал оклик. Таскир, лёгок на помине, шел к нему от хижиныштаба.
Куда ты запропастился? Мы тебя ищем.
Что случилось?
Мы же собирались устроить набег на одну из усадеб, помнишь? Надо обсудить детали.
Гирхарт кивнул. Собранный отряд нужно было проверить в деле, точнее, два отряда: Таскир, как и собирался, брал к себе только свободных из числа недовольных властью, и иногда разбойников, отличавшихся теми же настроениями. Гирхарту же было плевать на убеждения его будущих солдат, и он принимал всех желающих. У них набралось уже в общей сложности больше двух сотен, и друзьям Таскира, снабжавшим их всем необходимым, становилось все труднее кормить такую ораву. Да, с чужой шеи пора слезать, тем более что взятая добыча привлечёт к ним новых добровольцев.
Ну и как, решили, куда пойдём?
Да. Здесь, на Вастасе, все поместья пусты, кроме одного, но там слишком сильная охрана. Но вот восточнее, милях в пяти, есть одно подходящее. Хозяинотставник из арнарийцев, само хозяйство не очень большое, но крепкое. Хороший хозяйственник попался, не в пример прочим. Словом, то, что надо.
Когда думаешь выступать?
Завтра после полудня. Как раз к вечеру доберемся.
Хорошо. Полагаю, план уже наметили? Пойдём, расскажешь мне поподробнее.
Обсуждение не заняло много времени. Таскир был толковым командиром, он все продумал, и продумал хорошо. Гирхарт поймал себя на мысли, что его товарищ по побегу был бы прекрасным заместителем командующего армией. Онхороший организатор и неглупый человек, при необходимости он мог бы брать на себя командование и все делал бы правильно, но вот руководить всей кампанией Пожалуй, для этого Таскиру не хватает широты мышления. И ему, и его соратникам. Гирхарт не слишком интересовался прошлым своих товарищей, но Арн был ещё слишком молод, а Эвер, скорее всего, не поднялся выше сотника. Про Тархи и говорить нечего, он разбойник и в армии не служил ни дня.
Вернувшись к себе, Гирхарт обнаружил в своем шалаше Исмира. Тот был смунцем, попал в плен в результате очередной пограничной стычки, сумел сбежать от хозяина и прибился к ним. Поскольку он коечто смыслил в военном деле, Гирхарт сделал его своим заместителем.
Ну как? поинтересовался Гирхарт, усаживаясь на постель.
Только двое, ответил Исмир. У Сунира в Коэне брат, у Рахимать.
Так, Гирхарт взял восковую табличку и стиль, Как их зовут, кому принадлежат?