Зинаида Гиппиус
Читаю книги
Мне скучно.
Читал-читал целый месяц и журналы, и газеты нечего даже на полях отметить. Газеты серые, извне и изнутри. Новая газета «Заря» особенно сера. Издает ее «идеалист», и называется она «Заря» могла бы, кажется, быть посветлее. Серые, дождливые зори нам давно надоели. Московская газета «Русское слово» ополчилась на меня. Как можно быть Антоном Крайним? «К черту» Антона Крайнего! (Стиль журналистов еще варварского времени, как видите.) Я было удивился ярости корреспондента но тотчас же все объяснилось: заметка была подписана Антоном Средним. Еще бы среднему не возмущаться крайним? Серединность не выносит ничего, кроме себя, и если допускает крайности то лишь в газетной полемике, где уже не стесняется. Так и быть должно. Хорошо еще, что середина подписывается, что она середина. Или, может быть, это по наивности?
Читал «Вестник Европы» ничего не нашел. Не журнал а благородная окаменелость. В романе г. Оболенского, впрочем, льются слезы. Проливает их барышня, наблюдающая борьбу народников и марксистов. Барышня изо всех сил старается их примирить, но они не примиряются, и барышня рыдает на протяжении четырех или пяти печатных листов.
В «Русской мысли» набрел на некоторый «пассаж»: г. Боборыкин, наш «интервьюер» жизни, устами своей героини («Высшая школа»), дамы очень образованной, умной, благородной, от лица которой ведется рассказ и которой автор явно сочувствовал, говорит:
«И почему-то мне вспоминался все стих Некрасова едва ли не единственный русский поэт, из которого я кое-что знаю наизусть: