Аркадий Аверченко
Преступление актрисы Марыськиной
Раздавая роли, режиссер прежде всего протянул толстую, увесистую тетрадь премьерше Любарской.
Ого! сказала премьерша.
Потом режиссер дал другую такую же тетрадь любовнику Закатову.
Боже! с ужасом в глазах вздохнул любовник. Здесь фунта два! Не успею. Фунта полтора я бы еще выучил, а два фунта не выучу.
«Дурак ты, дурак!», подумала выходная актриса Марыськина.
Это не роль, а библия! вскричала Любарская и сделала вид, что сгибается под тяжестью полученной тетрадки.
«Дура ты, дура, подумала Марыськина. Оторвала бы для меня листков десять я бы вам показала!»
Потом получили роли: старуха Ковригина, комик Лучинин-Кавказский, второй актер Талиев и вторая актриса Макдональдова.
Марыськина с аппетитом проглотила слюну и спросила, сдерживая рыдания:
А мне?
Есть и тебе, милочка, улыбнулся режиссер. Вот тебе ролька пальчики проглотишь.
Между двумя его пальцами виднелась какая-то крохотная, измятая бумажка.
Это такая роль?
Такая.
Да где она?
Вот.
Я ее и не вижу, обиженно сказала Марыськина.
Ничего, вздохнул режиссер, она маловата, но зато дает громадный материал для игры. Подумай, ты богатая купчиха, гостья во втором акте.
А что я говорю?
Вот что: «в числе других гостей входит купчиха Полуянова. Целуется с хозяйкой («с ней» указал режиссер на Любарскую) говорит: «Наконец-то собралась к вам, милые мои» Солнцева: «Очень рада, садитесь». «Сяду и даже чашечку чаю выпью». «Сделайте одолжение!» Полуянова садится, пьет чай».
И это все? с отвращением спросила Марыськина. Хоть бы две странички дали
Миленькая! Да ведь тут игры масса! Погляди, быту сколько: «Наконец-то собралась к вам, милые мои» Ведь это живое лицо! Купчиха во весь рост! А потом: «Сяду и даже чашечку чаю выпью!» Заметь, ей еще и не предлагали чай, а она уже сама заявляет «выпью»! Вот оно где, темное купеческое царство гениального Островского: сяду, говорит, и даже чаю выпью. Ведь это тип! Это сама жизнь, перенесенная на подмостки! Я понимаю, если бы хозяйка там предложила ей: «Выпейте чаю, госпожа Полуянова». А то ведь нет! Этакая бесцеремонность: «Сяду и даже чаю выпью». Хе-хе! Ты бесцеремонность-то подчеркни!