Александр Валентинович Амфитеатров
Мои встречи с Сологубом и Чеботаревской
Мы, русские эмигранты, переживаем теперь период десятилетних годовщин трагической осени 1921 года, когда каждый день знаменовался истреблением лучших интеллигентов стойких и жалким падением шатких. Страшные переживались дни.
Только что поминали А. А. Блока. За ним поминки Н. С. Гумилева. Рядом безвинно убиенные В. Н. Таганцев, Н. И. Лазаревский, Тихвинский, Ухтомский. Теперь на очереди поминок А. Н. Чеботаревская и Ф. К. Сологуб. Впереди В. М. Дорошевич, А. Е. Кауфман Литературный синодик одной осени!
Возразят:
Как Чеботаревская и Сологуб? Он пережил Чеботаревскую с лишком шестью годами!
Пережить-то пережил, но как? Тело по земле влачилось, а души в нем уже не было. Душа Сологуба умерла в тот самый день и час, когда его Анастасия Николаевна бросилась с Тучкова моста в Невку.
В момент этой драмы меня уже не было в Петрограде: получил известие о ней, отбывая карантин в Териоках. Бежали мы семьею из Петрограда 22 августа, 2324 блуждали сперва в Финляндском лесу, потом ночевали на даче в знакомом именье, а 25-го нас взяли и отвезли в карантин. И здесь, в первые же дни, как туча черных воронов, что ни новый номер газеты, то телеграммы одна другой страшней: сегодня расстрел Таганцева, Гумилева, Лазаревского и «шестидесяти» (в их числе хорошо знакомой нам О. С. Лунд), завтра самоубийство Чеботаревской. Сладкое чувство свободы, полагаю, хорошо знакомое всем, кому удавалось вырваться из большевицкого плена, было отравлено острою горечью, сердце сжималось и плакало, точно сам был тут чем-то виноват.