Вацлав Воровский
В кривом зеркале (25 сентября 1908 г.)
Когда мы прочли в редакции о киевском театральном инциденте[1], у нас от страха опустились руки и волосы стали дыбом.
Вот так история! Как же теперь быть? Что теперь нам делать?
Надо поддержать товарищей! пылко восклицает один юноша.
Накось, поддержи, возразил ему весьма опытный мужчина и показал трифолиум[2], тебя так поддержат, что и мимо театра ходить перестанешь.
Да, согласились другие, там только труппа, а у нас еще и театральная комиссия есть.
Но как же нам теперь писать? спросил кто-то. Ведь пример заразительный. Напишешь, например, что актер в «Бранде»[3] плохой граммофон напоминает, а тебя попросят на вынос.
Нет, это возмутительно, горячился юноша. Куда же денется свобода критики, что станется с искусством
Ну, брат, это ты уж оставь! удерживали его другие. Если тебе свободы критики захотелось, так езжай в Турцию.
Как никак, господа, а надо будет годить, серьезно сказал старейший из нас. Ничего не поделаешь. Если нас и из театра выставят, о чем мы тогда (писать будем?