А. Кокорекин, «Шторм», 1958 г., 35 х 24 см, картон, масло. Берег Колхиды.
Если бы я не знала пяти законов ГНМ Райка Хамера, сочла бы болезнь ОДэши случайностью. Но я знаю. И сейчас уже могу расшифровать, какие непереносимые психологические переживания запустили процессы в её физическом теле. Первым мощным конфликтом стала потеря значимого члена семьи. Кстати, аналогичный конфликт был у самого доктора Хамера внезапная трагическая смерть сына, с чего, собственно, и началась история его открытий и создание ГНМ. Вторым конфликтом Ольги Дмитриевны стал сильный страх за жизнь близких людей: стресс трёх фатальных дней, когда Алексея Кокорекина госпитализировали, и страх, что она могла заразить семью, когда после его смерти, не зная об оспе, поехала в Ленинград к матери, брату и невестке. Удивительно, но ни сама ОДэша, ни Дим Димыч с Майей и Ольгой Семёновной не заразились чёрной оспой. В это трудно поверить, учитывая, что пять дней она провела в одной квартире с больным мужем, выхаживая его от «гриппа».
Третьим мощным конфликтом стала травля, начатая и продолженная А. Мильчаковым, особенно слухи о любовнице. Хамер определяет это как «конфликт грязи». Он возникает, когда человек оказывается жертвой грязных слухов и сплетен, и не имеет возможности оправдать себя и восстановить справедливость. Всё то время, пока молодой литератор наслаждался победоносным триумфом своих вошедших в историю произведений, оклеветанная им, больная и по его «милости» тоже женщина боролась за свою жизнь на больничных койках. До конца жизни ей пришлось жить на таблетках, потому что груз пережитого так и остался похоронен в её душе. Такое не забывается. Незадолго до смерти она перестала пить таблетки и объяснила моей маме, что «просто очень устала».
Иначе, как «чума души», я назвать всю эту историю не могу. «Чума души» людей, которые приносят других в жертву не литературе, нет в жертву любителям сплетен и слухов. Ради чего? Ради, как сейчас принято говорить, лайков и рейтингов.
Что бы люди ни говорили, они всегда говорят о себе, это психологический закон Отражения. Поэтому и не мог А. Мильчаков написать свои очерки и сценарии, не облив грязью художника и его Музу. Не мог Ю. Шапиро написать свою книгу, не «вспомнив» грязных обстоятельств смерти Алексея Кокорекина. И все прочие, кто радостно множат эту грязь, не могут её не множить.
Это и есть разделение на ветки реальности. Кто что множит, тот то и притягивает.
Аминь.
«Пейзаж с ёлочкой», 22 х 30,5 см, картон, масло.
Вместо эпилога
Перефразируя Владимира Маяковского, могу сказать: «Если травлю устраивают, значит, это кому-нибудь нужно»
Всё время, пока я писала эти воспоминания, фоном проходил простой, но логичный вопрос: почему вдове Алексея Кокорекина устроили травлю? Неужели А. Мильчаков своим личным желанием прославиться мог запустить несколько «уток» в пруд общественного мнения, и общественное мнение с готовностью их «проглотило»? Неужели это было просто роковое стечение обстоятельств, когда один молодой литератор запустил в определённой части общества цепную реакцию слухов и сплетен, используя низменные инстинкты толпы, и этот ком последствий покатился с горы? После того, как был дописан основной текст, я поняла, что спрашивать надо «зачем», а не «почему».
Именно «зачем», ведь начало шестидесятых это времена, когда без разрешения соответствующих органов ни один автор «чихнуть» в прессе не мог, чтобы мгновенно из-за ближайшего угла не пожелали здоровья. И если молодого литератора не остановили после первой же публикации, значит, кому-то его произведения были нужны. Кому?
Последовательность голых фактов такова:
2 Никто из руководства, дававшего разрешение на выезд за границу, не подозревал, что Египет является настолько опасным с точки зрения эпидемиологической обстановки местом.
3 Поскольку инкубационный период для оспы в среднем две недели, получается, что заразиться А. Кокорекин мог сразу по приезду в Египет. Через две недели он вернулся домой, и на следующий день проявились признаки болезни.
4 Врачи не смогли поставить правильный диагноз, списали всё на грипп и положили в общую палату в больнице. Говоря ещё яснее, поставили ложный диагноз, в результате чего А. Кокорекин скончался, а несколько человек заразились. Причём, по воспоминаниям В. Голяховского, «осматривали больного академик Руднев и много других титулованных врачей-специалистов».
Последовательность голых фактов такова:
2 Никто из руководства, дававшего разрешение на выезд за границу, не подозревал, что Египет является настолько опасным с точки зрения эпидемиологической обстановки местом.
3 Поскольку инкубационный период для оспы в среднем две недели, получается, что заразиться А. Кокорекин мог сразу по приезду в Египет. Через две недели он вернулся домой, и на следующий день проявились признаки болезни.
4 Врачи не смогли поставить правильный диагноз, списали всё на грипп и положили в общую палату в больнице. Говоря ещё яснее, поставили ложный диагноз, в результате чего А. Кокорекин скончался, а несколько человек заразились. Причём, по воспоминаниям В. Голяховского, «осматривали больного академик Руднев и много других титулованных врачей-специалистов».
5 Диагноз поставили совершенно случайно уже после смерти больного. В результате всего перечисленного в Москве возникла угроза эпидемии оспы.
Что удивительно, ближайшее окружение художника жена и её родственники не заболели оспой, несмотря на тесный с ним контакт.
6 Чтобы предотвратить эпидемию, срочно пришлось вакцинировать тысячи людей, однако доз вакцины не хватало, срочно пришлось изготавливать новые. В условиях спешки не удалось сделать достаточно чистую сыворотку для вакцины, в результате было много осложнений от самой вакцинации. Люди были в панике.
7 При этом никаких сообщений об оспе в печати и по радио не было, как обычно, людей держали в неведении. Поэтому по Москве гуляли слухи один другого страшней.
Налицо сплошные просчёты «партии и правительства» вкупе с отечественной медициной, взяточничество и некомпетентность врачей.
Очевидно, чтобы скрыть все совершённые просчёты и с помощью А. Мильчакова переложить всю ответственность на вдову и мифическую любовницу Кокорекина, молодому литератору позволили опубликовать его «документальную повесть» и прочие очерки и сценарии. Экзотическая версия посещения художником ритуала кремации брамина и покупку заражённого ковра тоже была на руку провинившемся инстанциям надо же было как-то объяснить лёгкость, с которой Кокорекин заразился опасной болезнью в обычной творческой командировке.
Из публикаций А. Мильчакова выходило, что никто не виноват, кроме излишне любопытного художника, побывавшего на траурном ритуале (а нечего было лезть, куда не просят!), его любовницы (да кого интересует, что её не было? У всех есть, значит, и у него тоже!) и его сбежавшей вдовы (ну и что, что не сдавала вещи в комиссионки и не сбегала?). И не важно, что всё, описанное в повести А. Мильчакова, вымысел. Всё, кроме голого факта заражения художника оспой и его смерти из-за ложного диагноза. Людям же интересно читать подробности! Вот, пусть читают, лишь бы не думали слишком много.
В этих условиях разоблачающая статья Аркадия Ваксберга стала каплей в море, крайне невыгодной каплей. Но лично мне именно она даёт надежду, что так же, как оспой заразились не все причастные к этой истории, так же и «чума души» обходит тех, кто помнит о своём всё-таки божественном происхождении.
Иллюстрации
Некоторые из живописных и графических работ художника, а также семейные фотографии.
«Улица в Египте», А. Кокорекин, картон, масло, 27 х 17 см, 1959 г. Один из пяти последних этюдов художника.
Фрагмент работы « Пейзаж с пирамидой Хеопса и Сфинксом», в левом нижнем углу хорошо видна подпись художника «А. К. 59»
«Утро на Цюркая, Коктебель», 1955 г., 33,5 х 24,5 см, холст на картоне, масло.
«Больница в Отузах», холст на картоне, масло, 35 х 25 см, 1957 г.
«Пейзаж», картон, масло, 35 х 25 см, 1957 г.
«Инна», 1958 г., 25 х 35 см, картон, масло.
Трилогия «Арктика 1», «Арктика 2», «Арктика 3», бумага, гуашь, 25 х 8 см, 1956 г.
«Корбут Женя», бумага, тушь, акварель, 16 х 22 см, 1956 г.
«Николай Озеров», 15 х 20 см., бумага, тушь, середина 50-х гг.