Но даже если случится худшее и ей вообще не удастся добраться до него, по крайней мере, она будет знать, что попыталась.
Ханна смотрела в иллюминатор на бескрайнее пространство пустыни. Когда самолет начал снижаться, она смогла разглядеть зелень пальм и проблеск воды в окружении шатров. И вот они уже приближались к сине-белому городу со сказочными башенками и сверкающими золотыми шпилями. Это, наверное, Ашхазар, о котором она только что читала, богатый город с непростой историей. Кулал упоминал об этом, когда она провела пальцем по шраму, который шел от груди до паха и был единственным изъяном его божественного тела.
Но он не хотел говорить, откуда у него этот шрам. Шейх вообще не говорил ни о чем, кроме того, как ему нравится ее грудь. Ну что ж, теперь ему придется поговорить об их ребенке, хочет он того или нет.
Внизу показалось помпезное здание аэропорта, самолет пошел на посадку, и Ханна в страхе закрыла глаза.
Глава 5
Сквозь тонированные пуленепробиваемые стекла своей машины шейх наблюдал, как садится самолет, подъезжает трап и пассажиры спускаются вниз.
Кулал сразу увидел и узнал ее, и не только потому, что среди пассажиров она была единственной женщиной без спутника.
Она действительно думала, что может въехать в страну без его ведома?
Ханна была с непокрытой головой, хорошо, что хоть не с обнаженными плечами. На ней было длинное льняное платье, скромное даже по меркам Заристана, но оно не могло скрыть ее пышную грудь и соблазнительное покачивание бедер.
К трапу подъехал черный лимузин, и из него вышел начальник дворцовой охраны.
Подожди, пока Наджиб посадит ее в лимузин, обратился Кулал к водителю. А потом следуй за ними.
Да, сэр.
За всю дорогу до города Кулал больше не сказал ни слова, только пристально смотрел на машину, ехавшую перед ними. Лимузин припарковался, Ханна вышла, запрокинула голову, разглядывая роскошный фасад знаменитого здания, и Кулал увидел выражение ужаса на ее лице. Он на секунду задался вопросом, что будет, если она откажется заходить внутрь. Но Наджиб умел заставить людей следовать желаниям своего господина, и через несколько минут Ханна уже поднималась по мраморным ступеням, а водитель нес за ней ее скромный чемоданчик.
Кулал подождал несколько минут, прежде чем зайти в здание с черного хода в привычном сопровождении двух телохранителей. Пока лифт шел вверх, он вдруг вспомнил, как в другом лифте и в другой жизни он смотрел на сливочную грудь Ханны, едва прикрытую льдисто-голубым шелком. Тогда он сумел убедить себя, что действовал из чистого альтруизма, всего лишь свозил бедную Золушку на бал, и не признался себе в истинных намерениях, толкнувших его на эту безумную авантюру. Шейх мрачно сжал губы. Как он любил повторять: человек сам кузнец собственного несчастья.
Лифт приехал, и он увидел Наджиба, стоявшего под дверью, будто часовой.
Что она сказала? спросил он, приближаясь.
Она немного агрессивна, но не сопротивлялась.
Он толкнул дверь и увидел Ханну.
Она стояла у окна, как будто любовалась улицами города, где причудливо сочетались восточные традиции и изысканная современная архитектура. Она обернулась на звук открывшейся двери, и Кулал сразу подумал, что Наджиб был прав: она впилась в него взглядом, в котором бушевало пламя, он почти ослеп. От резкого движения головы каштановые пряди ее мягких волос взметнулись. На несколько шальных секунд он почувствовал вспышку вожделения. Но один раз он уже подчинился желаниям своего тела, и вот чем это кончилось.
Не могли бы вы объяснить мне, что происходит? сразу накинулась на него Ханна. Почему меня забирают прямо от трапа на глазах у всех пассажиров, будто я преступница? И почему меня привезли в этот отель? Я себе забронировала номер в хостеле!
Такой страстный выпад только подтвердил его подозрения о причине ее приезда. И хотя в прошлом ему пришлось пережить много скандалов, которые устраивали ему бывшие любовницы, никто никогда не был так смел, как Ханна Уилсон. Ну что ж, придется объяснить ей, что приезжать сюда было большой ошибкой. Очень большой ошибкой.
Полагаю, вы хотели меня видеть, произнес он невозмутимо. Так что я решил сэкономить время.
Когда ваш громила сказал протянула она уже менее уверенно. Когда он сказал, что везет меня во дворец
Губы Кулала изогнулись в жестокой улыбке. Он сталкивался с этим, сколько себя помнил, с тех пор, как впервые осознал, что принадлежит к избранным и большинство людей в мире хотели бы оказаться на его месте. Он не сомневался, что именно за этим Ханна и приехала в Заристан отхватить кусочек от его богатств и получить доступ к его привилегированной жизни. В таком случае, возможно, надо преподать ей небольшой урок, просто чтобы она не давала воли воображению.
Полагаю, вы хотели меня видеть, произнес он невозмутимо. Так что я решил сэкономить время.
Когда ваш громила сказал протянула она уже менее уверенно. Когда он сказал, что везет меня во дворец
Губы Кулала изогнулись в жестокой улыбке. Он сталкивался с этим, сколько себя помнил, с тех пор, как впервые осознал, что принадлежит к избранным и большинство людей в мире хотели бы оказаться на его месте. Он не сомневался, что именно за этим Ханна и приехала в Заристан отхватить кусочек от его богатств и получить доступ к его привилегированной жизни. В таком случае, возможно, надо преподать ей небольшой урок, просто чтобы она не давала воли воображению.
Вы подумали, он имел в виду, что отвезет вас ко мне? спросил он. А это всего лишь отель «Голден Палас».
Румянец, заливший ее щеки, сказал Кулалу, что его догадка была верна, и он насмешливо поднял брови.
Я надеюсь, вы не слишком разочарованы, Ханна. Вы думали, что одна ночь дает вам право на привилегии? Что я поселю вас во дворце, поведу в сокровищницу шейхов аль-Дия, осыплю вас драгоценностями?
Конечно нет, сухо сказала она.
Вот и я подумал, что вам будет привычнее в отеле, небрежно добавил шейх. К тому же я не хочу, чтобы меня компрометировали.
Ханна всю жизнь работала горничной, но она не могла вспомнить, чтобы кто-то когда-то держался с ней настолько высокомерно. Ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы взять себя в руки. Ее трясло от ярости, но эмоции плохой помощник, они делают тебя уязвимой. Сдержанность и самоконтроль залог выживания. И хотя она всегда следовала этому правилу, сейчас ей это давалось нелегко. Наверное, это гормоны заставляют ее вести себя так необычно. Или теперь, когда она носила ребенка, прежние правила не работали? Потому что сейчас все было иначе. Когда она заботилась о Тамсин, она сама была ребенком, и ее возможности были ограниченны. Но теперь она взрослая. Может, у нее и нет денег и власти Кулала, но она не намерена тут изображать из себя жертву.
Вы даже не знаете, почему я здесь, сказала она.
Конечно, я знаю.
Ханна чуть на месте не подпрыгнула.
Правда?
О, Ханна! Он цинично рассмеялся. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Ты решила, что влюблена в меня.
Ханна почувствовала, что ее мутит. Дело было не в беременности и не в чванливом высокомерии шейха, которое было ей отвратительно, дело было в том, как он произнес слово «влюблена». Как будто речь шла о какой-то позорной болезни. Как будто это было что-то, заслуживающее презрения
С чего вы это взяли? спросила она, стараясь говорить спокойно.
Это само по себе естественно, сказал он, пожав плечами. Но, я думаю, то, что я был твоим первым мужчиной, заставило тебя придать нашей ночи несколько преувеличенное значение. Я прав, Ханна?
Ханна спросила себя, как ее угораздило кинуться в объятия настолько высокомерного типа. «Ты знаешь как», прошептал ей внутренний голос. Потому что он красивый, сексуальный и неотразимый даже сейчас, когда смотрит на нее снисходительно и самодовольно. Потому что, даже несмотря на оскорбительный прием, Ханна не могла противостоять очарованию, которое он ей внушал.
На Сардинии она видела Кулала только в западной одежде. Потертые джинсы и футболки, безукоризненно сшитые деловые костюмы или, как той роковой ночью, смокинг. Но сегодня в длинном одеянии из белого шелка, облекавшем его мускулистую фигуру, он выглядел как герой сказок «Тысяча и одна ночь». Головной платок, перевязанный золотым шнуром, подчеркивал скульптурную лепку его ястребиного лица. Он казался ей незнакомцем. Он и был незнакомцем, с горечью напомнила себе Ханна. Незнакомцем, ребенка которого она носила под сердцем.
Не хочу вас разочаровывать, сказала она, стараясь держаться с такой же холодностью и бесстрастностью. Но я не влюблена в вас, можете мне поверить.
Вот как? Тогда зачем ты прилетела? Да еще тайно?
Разве она прилетела тайно? Его слова напомнили Ханне, что машина ждала ее у самого трапа. То есть Кулал знал о ее приезде, подумала она, чувствуя нарастающую панику. Если шейх был в курсе, что она приезжает, то кто еще об этом осведомлен? А вдруг об этом знают в «Гранчестере»? Что они подумают? Что какая-то горничная гоняется за шейхом по всему миру? Да ее сразу вышвырнут за непрофессиональное поведение!
Как вы узнали, что я буду в этом самолете? хрипло произнесла она.