камни с засохшей клумбы.
Возимся уже пару часов.
Мало что поменялось,
но у Марлы рот до ушей:
Сад стал просто чудесным! Правда?
Я не уверена она помнит, как было раньше?
Но сейчас дворик ей, кажется, нравится.
Марла довольна.
А это главное.
Остатки
Каждый день Пегги
оставляет обед. Накрывает фольгой.
Обычно
Марла на кухне снимает фольгу
и ест из коробки.
А сегодня забыла,
и я подаю ей обед
на подносе
и ставлю еще апельсиновый сок,
с водой.
Марла не спрашивает,
откуда взялась еда.
Поела, зовет, отдает мне поднос,
будто сидит в ресторане,
а я здесь официант.
Спасибо.
Марла кушает мало.
На тарелке осталась картошка
выглядит аппетитно. Не выбрасывать же.
Доедаю остатки.
Снисходительность
Я приготовила картофель в мундире, с тунцом и кукурузой.
Папа сморщил нос,
словно в тарелке
какашки:
Самое простое не можешь как следует сделать.
Я стараюсь, ответила я ему.
Он поднял руку, хотел что-то добавить,
но передумал.
Знаешь,
Элли,
очень трудно любить тебя.
Папа умел быть снисходительным.
Любовь
Если бы можно было научиться любить
как играть на пианино,
или спрягать глаголы,
тогда бы я сказала:
НАДО БОЛЬШЕ СТАРАТЬСЯ.
Мойка посуды
Я отлучилась с кухни,
а папа начал сам мыть посуду.
Соскреб холодный картофель в мусорное ведро
и вымыл сковороду начисто.
Я бы помыла.
Он улыбнулся.
Не-а. Моя очередь.
И, послушай, ужин хороший.
Я просто ворчун.
Я не ответила.
Начала вытирать тарелки
и думала если у него изменилось настроение,
то что это значит меня все-таки можно любить?
Дым, пар
Я кипячу чайник, Люси дымит косячком
и рассказывает о своем бывшем парне.
Он сделал рекламный ролик как лечить прыщи.
Ни за что не вернусь к нему.
Вот еще!
Пусть Кейт перед ним пресмыкается.
Она смеется, я тоже.
Добавляю молока в дымящиеся кружки.
Смеюсь
не потому, что смешно.
Просто
не хочу быть одна.
Нужно стараться.
Заживает
Обожженная щека заживает, начинает чесаться,
покрывается коркой.
Обдираю ее понемногу
то, что само отстает
по краям,
то, что не больно.
Можно!
Марла сидит на крыльце
в плаще.
Подняла капюшон.
Мрачная.
Что случилось? спрашиваю.
Мне нельзя выходить.
Что, я здесь в тюрьме?
Кто повесил записку?
Я здесь хозяйка и почему-то
нельзя выходить.
Я не ребенок!
Не знаю
Хорошо, что записка висит на двери,
и Марла знает нельзя выходить
на улицу.
А может быть, нам прогуляться в магазин на углу
за сладостями?
Подаю Марле сумочку.
Она с улыбкой глядит на входную дверь,
там висит печатный листок.
А это мы снимем:
«ВНИМАНИЕ: НЕ ВЫХОДИТЕ ОДНА.
ЕСЛИ ЧТО-НИБУДЬ НУЖНО, ЗВОНИТЕ ПЕГГИ».
Листок остается висеть.
Мы выходим из дома.
Каштаны
Марла останавливается, наклоняется,
подбирает с тропинки каштан:
Такой приятный на ощупь.
Жаль, что каштаны не круглый год,
правда?
Оглянуться не успеешь
а они уже сморщились.
Люди, наверное, точно так же.
Кладет находку в карман.
Я наклоняюсь
мне тоже попался каштан
с плоским краем,
потом еще один, и еще.
У меня уже полный карман.
Да, я тоже люблю каштаны.
но Марла не слышит, ушла далеко вперед,
к перекрестку.
Я бегу догонять,
не дай бог она выйдет на дорогу.
Марла глядит на меня с удивленьем.
Еще раз привет.
Так приятно вместе гулять!
Жгучая крапива
Осень пора каштанов.
Падают, трескаются,
Падают, трескаются,
стряхивают скорлупу:
снаружи твердую,
а внутри словно бархат.
Я просила Келли-Энн пойти со мной в парк, мечтала:
вот соберу огромную сумку каштанов,
отнесу их в школу,
похвастаюсь.
Папа поднялся с дивана.
И я подышу свежим воздухом.
Келли-Энн просияла;
это было еще до того,
как он начал плохо с ней обращаться.
Я тоже была довольна.
Мы редко где-то бывали вместе
только если ему хотелось.
Как-то ездили все втроем на базу
за краской
и один раз обедали в китайском
ресторане.
Мы отправились в парк. Моросило немного.
На зеленой траве хорошо было видно
коричневые каштаны.
Я побежала вперед
добывать еду!
Быстро наполнила сумку
шоколадно-коричневыми шариками,
но хотелось все больше
и больше
и больше,
я ползала под деревьями, залезала под колючие кусты.
Под кустами
росла крапива,
а я не заметила, как вдруг стало покалывать
руки, колени
все сильнее.
Я старалась добыть побольше каштанов!
Но крапива такая кусачая.
Руки болели.
Бедняжка, сказала Келли-Энн,
размяла листья щавеля, обернула мне руки.
Папа засмеялся:
Даже я заметил крапиву.
А ты, как первоклашка, ничего не видела, кроме каштанов.
Мне было одиннадцать.
В двенадцать
мне уже было неинтересно,
что в сентябре собирают каштаны.
А в тринадцать я говорила
всем, кто каштанами хвастался:
«Тоже мне, сокровище!
Ерундой занимаешься.
Выброси!»
Не будь ребенком
Папа воспитывал меня:
Взрослей!
Быстрей!
Замолчи!
Не будь младенцем!
Не ной!
Хватит стонать!
Веди себя соответственно возрасту.
Веди себя как взрослая.
Не лей крокодиловы слезы.
Как будто
быть ребенком это большая проблема
и мне
ее нужно решить.
Кэрол и Ли
Давно, когда я была маленькая,
папа решил, что влюблен
в одну женщину по имени Кэрол,
и она переехала к нам
вместе с сыном.
Кэрол и Ли
жили у нас с папой
несколько месяцев.
Сначала все было хорошо.
Кэрол пекла пироги и булочки.
Ли вел себя тихо.
Затем почему-то Кэрол перестала печь булочки,
почему-то кричала на Ли, а он начинал плакать.
Ли был старше меня
наверное, лет восемь.
Я видела, как он ревет. Ну и что?
А он разозлился и ударил меня.
Это ты виновата, сказал.
Она не хотела дочку.
Ты ей не нравишься.
Ли не врал. Это было нетрудно заметить
(я наблюдала за Кэрол):
Она не укладывала меня спать,
не стирала мне школьную форму.
Сердито смотрела на меня,
иногда и на папу!
Но однажды они уехали
Кэрол и Ли.
Мы жили без них, как раньше.
Сделали вид, что их тут и не было.
Что нам и так хорошо.
Потеря
А вот с Келли-Энн все совсем по-другому.
Как притвориться, что она никогда не жила с нами
мы оба ее любили.
После ее ухода все стало хуже. Хотя казалось, что хуже некуда.
Вот что значит потеря.
Может быть, папа не мог это вынести? Как после мамы?
Но я же не виновата?
Что у папы все так?
Порой сомневаюсь
Порой сомневаюсь у меня и вправду была мама?
Ее добрые руки, улыбка?
И чувствую вину
Это правда она так тосковала по мне,
так хотела, чтобы я родилась
и жила?
Бывают минуты я вижу себя
глазами отца:
Одно беспокойство.
Никчемная.
Хорошо бы
куда-нибудь делась.
Элли, не нужно себя винить. В жизни случается всякое,
говорила мне Келли-Энн
и замолкала
дома у нас не говорили о маме.
Разве прошлое
может
помешать настоящему?
Молчи не молчи себя не обманешь,
а тучи
потихоньку сгущались.
И гроза разразилась.
Иначе и быть не могло.
Скандал за скандалом спектакль одного актера.
Папа блистал: гневные речи, угрозы, внушения.
Наказания на неделю.
Порой сомневаюсь, что у меня и вправду была мама.
Любила свою малышку, вязала ей
ярко-оранжевый джемпер:
рукава, как две маленькие морковки.
Но умерла. Не закончила.