Распишитесь, Рапкунайте, ко мне подъехал заполненный бланк.
Что это за писанина? поинтересовалась я, даже не притрагиваясь к ручке.
Это протокол о вашем задержании, объяснил, почесав нос, Ползунов. Когда он убрал руку, его переносица рдела бордовым пятном. У мужика чувствительная кожа, даже удивительно. С такими сволочными повадками, а кожа как у младенца. Чуть заденешь сразу раздражение. А если врезать?..
Я лихорадочно тряхнула головой. Сегодняшний день навалился на меня, как пьяный мужик, и я, дожидаясь рассвета, никак не могла из-под него выбраться. Сейчас же, вчитываясь в текст, написанный убористым почерком милиционера, я начала догадываться, что этот рассвет я встречу здесь же, в Управлении. В голову стали забредать сумасшедшие мысли, и, чтобы не сойти с ума или на самом деле не воткнуть в глаз Ползунову вот это шило, торчащее из его письменного прибора, нужно гнать их прочь.
Я не буду ничего подписывать, заявила я и откинулась на стуле. Интересно, а днем я в спальне кувыркалась? Кажется, да. Мы с Димой тогда пришли из магазина и почему-то не стали дожидаться ужина, разговоров и прелюдий. Будь все проклято Вот гады А как мы с Димой!.. То-то я смотрю, у Варяскина глаза масленые, как будто он беляшами утром вытирался, а не полотенцем.
А не хотите, как хотите, равнодушно заметил толстяк. Сейчас вызовем двоих понятых и в их присутствии составим акт о том, что от подписи вы отказались. Приложим акт к протоколу, и этого для дежурной смены ИВС будет предостаточно.
Для дежурной смены чего? ужаснулась я, уже слышав эту аббревиатуру. Не помню, с чем это связано, но у меня сразу всплыли в памяти дурные воспоминания. То ли кто-то из знакомых в этом ИВС бывал, то ли из этих криминальных телепрограмм
Для дежурной смены изолятора временного содержания, объяснял между тем Ползунов. Перед следственным изолятором вы будете водворены именно в изолятор временного содержания. Ну, в прошлом это называлось КПЗ.
Слово «водворены» привело меня в еще больший ужас. А от аббревиатуры КПЗ колени судорожно колыхнулись и больно стукнулись друг о друга. Понятно, что, как и в случае с платком, это не ускользнуло от въедливого внимания моего теперь уже старого знакомого.
Впрочем, сегодня уже не повезем, транспорта нет, у Ползунова был такой вид, словно он делал мне подарок. Ночевать у нас в камере будете.
Я сейчас умру от декомпрессии.
А дома никак нельзя переночевать? Я потом сама к СИЗО подъеду.
Ползунов не выдержал и расхохотался:
Дома нельзя.
И это было последним, на чем держалось, зацепившись одной рукой, мое терпение.
Да вы тут что, совсем одурели?!! Придавленный шок прошел, и мною овладела ярость. За что меня в изолятор?! Что я сделала?! Где мой адвокат, ты, пожиратель язвы?!
Я бы не шумел так на вашем месте, посоветовал Ползунов. Сначала вы занимаетесь реализацией краденых автомобильных двигателей, а спустя два часа, тогда, когда я вам уже почти поверил, вы принимаете из Латвии груз с германскими перфораторами, среди которых дюже аккуратно упакованы два русских автомата! И теперь я опять должен поверить, что вы ничего не знали и действовали исключительно из соображения исполнения распоряжения Горецкого, директора?!
Его лицо побагровело, и мне вспомнились все заокеанские боевики, где добрый полицейский превращается в злого и начинает подозреваемого душить. Пока я растирала шею, в которой заклинил механизм дыхания, майор продолжал бесноваться:
Куда вы хотели переправить оружие, Рапкунайте?! Или хотели оставить в своей коллекции, расстреливать конкурентов «Энергии»?!
Ты что, спятил, мент?!! заорала я. Выпусти меня отсюда, пока я тебя не расстреляла!!
Вот видите, внезапно успокоился Ползунов. Разговор у нас с вами не получается. Вы скрытны, как рысь. Простите, конечно, но женщине, занимающейся контрабандой оружия и так хорошо играющей роль праведницы, больше подходит определение «рысь», а не «лань».
Перед моими глазами поплыли хорошо знакомые круги с оттенками от Диор.
Господин Ползунов, оскорбление я, конечно, стерпеть смогу. Так что сейчас можете хамить, сколько угодно. Но вот с незаконным помещением за решетку я, простите, согласиться не могу. А сейчас я хочу увидеть своего адвоката и, если не увижу, обещаю вам полные карманы неприятностей.
Уголовное дело возбуждено, следствие начато, госпожа Рапкунайте. Вы имеете на адвоката полное право. Впрочем, вы имеете на него право в любом случае.
Уголовное дело возбуждено, следствие начато, госпожа Рапкунайте. Вы имеете на адвоката полное право. Впрочем, вы имеете на него право в любом случае.
Я понимаю, о том, что возбуждено дело, он мог бы в данном контексте не говорить, но, видимо, ему это доставило неслыханное удовольствие.
В данный момент вы подозреваетесь в незаконном перемещении через границу особо опасного вида контрабанды и незаконном обороте оружия. Наказание за данное деяние предусмотрено статьей сто восемьде Да бог с ними, официальными фразами! перебил он сам себя и махнул рукой. Давайте я, как вы любите, своими словами. От семи до двенадцати с конфискацией.
В прошлый раз было от пяти до десяти.
Прогресс налицо. Поэтому, пока вы не натворили чего-нибудь от двадцати до пожизненного, вас нужно срочно поместить в замкнутое пространство, в такое, где вы даже до себя не доберетесь. Я говорю об общей камере на восемь мест, где одновременно проживают пятнадцать милых дам. Тюрьмы у нас, несмотря на непрекращающиеся амнистии, переполнены. За вами присмотрят.
Ползунов, кажется, разговор закончил. Но сейчас все было наоборот. Его не собиралась заканчивать я.
Послушайте, майор, запротестовала я. Вы же майор. Вы же как-то сумели дослужиться до этого звания. Поэтому должны же хоть чуть-чуть соображать? Зачем мне два старых автомата? Ну вы сами подумайте, зачем мне два долбаных автомата? И потом, неужели я, зная, что в вагоне спрятано оружие, приехала бы на вокзал и в присутствии двух таможенников спокойно наблюдала за тем, как коробки перегружают в фуру?
Ползунов подобрел, и голос его стал мягким, почти как на рыбалке.
Вот и я о том же.
О чем? заволновалась я. О том, что я наблюдала, как из вагона выгружают оружие, прошедшее пятнадцать войн?
Понятное дело, развел руками милиционер. Это говорит о том, что об оружии вы не знали.
Я едва не потеряла сознание.
Так что ж ты Что же ты, мусор поганый, нервы мне здесь мотаешь? Я с ума схожу, ночь на дворе, а он изгаляется, как гестаповец!..
Полегче, предупредил Ползунов, дамочка. Не в офисе, чай, «Энергии». Кстати, чаю хотите? Не хотите? Как хотите. А отпустить вас я не имею права. Даже если вы не знали об автоматах. Это нужно доказать. Следствие по этому делу, учитывая, что часть фигурантов находится в городе-побратиме Риге, будет идти не менее шести-семи месяцев. Если даже вы не при делах, из ворот СИЗО вы выйдете не раньше конца весны следующего года.
К головной боли прибавилась боль сердечная. Потом почечная. Когда стало покалывать в печени, я поняла, что это не инфаркт, не цирроз и не колики. Это неврастения. Еще немного, и я начну чесаться, как Ползунов. А он, к слову сказать, если я забыла об этом упомянуть, чесал себе то ноги под столом, то ладони на столе.
Вот если бы глубокомысленно выдавил майор. Тогда, конечно. Хотя Вы мне отказали еще при первой встрече. Так вам адвоката, говорите, Лариса Инваровна?
Что там? уцепилась я за последнюю надежду. В чем я вам отказала в первую встречу? У меня провалы в памяти или вам показалось? Надеюсь, вы мне в первую встречу, когда я себя плохо контролировала, постель не предлагали?
Да вы что Ползунов покраснел так, что я уверовала в то, что предложить женщине постель он не сможет ни при каких обстоятельствах. Я о другом говорил.
Господин Ползунов, наша беседа мне напоминает кота, застрявшего в заборе. Вы то потянете его за хвост, то, обойдя, начинаете рвать за голову. Кот орет, а вы, простите за похабность, не вытолкнуть, не вытащить. Что вы мне предлагали?
Ползунов встал, запалил десятую, наверное, по счету, папиросу и отошел к окну.
Я постараюсь быть с вами предельно откровенен, Лариса Инваровна, пообещал он. Дело в том, что за деятельностью Геннадия Аркадьевича Горецкого мы наблюдаем вот уже восемь месяцев. Не стройте иллюзий, мы знаем об «Энергии» все. Даже в котором часу вы начинаете красить губы за столом.
И во сколько? Вопрос не к месту, глупый, но я баба, и мне очень хочется знать, врет он, что знает, когда я крашу губы, или нет.
Когда приходите после обеда или когда уходите домой? уточнил Ползунов. В первом случае, когда вы обедаете в кафе «Пингвин», вы возвращаетесь без четверти два, бросаете в верхний ящик стола сумочку, вынимаете из ридикюля, находящегося в среднем ящике стола, губную помаду морковного цвета на работе вы пользуетесь только морковной и красите губы. Второй раз вы подкрашиваетесь в начале шестого. На этот раз бордовой. И уже в семнадцать пятнадцать вместо семнадцати тридцати уходите домой. Что-нибудь еще?