Я смутился и пожал плечами, и только собирался что-то сказать в свое оправдание, как ученый меня передразнил:
Ты еще скажи «я не виноват, оно само».
Именно так, подтвердил я, быстро нашел в инфосети специалистов, заказал уборку, надел сухие берцы и бесцеремонно забрался к другу во флаер на место водителя.
Тайвин задумчиво на меня посмотрел, но спорить не стал и молча пристегнулся. Умница, помнит, что бывает, если наплевательски относиться к собственной жизни и безопасности.
Рассказывай, попросил я, поднимая флаер.
Звезда спектрального класса F, планет в системе семь, наша четвертая, на границе зеленой зоны, по массе больше Земли в три раза, орбитальный период сто двадцать семь дней, эксцентриситет
Мне попроще, пожалуйста, прервал я ученого, он бы еще полчаса научной патокой разливался, но мы уже почти долетели, представь себе, что мне лет семь, и ты мне сказку на ночь рассказываешь.
А ты, часом, не оползешь, сказки тебе рассказывать? фыркнул на меня штатный гений, но смилостивился: Звезда некрупная, светит красным светом, планета большая, но крутится довольно быстро вокруг звезды. Климат из-за не сильно выраженной эллиптической орбиты и наклона оси вращения экзопланеты коррелирует с земным, не как тут у нас на Шестом. Воздух для дыхания пригоден, хотя и с оговорками. Зонд с планеты передавал изображение примерно минут десять, пока приземлялся. Потом все.
Что все? заинтересованно отозвался я, завершая полет и паркуя флаер перед нашим офисом. Какие там по воздуху оговорки и почему зонд так быстро навернулся?
Голозапись вместе с пробами только-только привезли, так что по воздуху конкретнее пока сказать не могу, а вот на мир и поломку зонда ты как раз сейчас и посмотришь, загадочно улыбнулся мой новоиспеченный очкастый друг.
Темна вода во облацех, процитировал я, поднимаясь вместе с ученым на третий этаж. Вот зачем столько таинственности?
А это чтоб широкая общественность раньше времени не узнала и не стала петь оды человеческому разуму и бросаться покорять глубины космоса. Мало ли, до чего человек может додуматься и что вообразить. Прежде всего нужен научный подход, а потом уже восторги, степенно отвечал мне штатный гений. Ты посмотри, как во флаеры суборбитальный модуль недавно встроили, так теперь нагрузка на купол выросла в геометрической прогрессии, колонисты ринулись все как один на планету с орбиты смотреть, псы их задери. И помяни мое слово, кошкоглазый, недалек тот день и час, когда межзвездный перелет смогут себе позволить не только специально подготовленные и обученные астронавты, а любой криворукий гамадрил с неограниченным бюджетом.
Я прыснул:
Тебе лишь бы кого гамадрилом обозвать, заноза ты очкастая. Это же красиво, я бы и сам слетал, да времени нет. Разве плохо, если человек сможет научиться самостоятельно летать в космосе? Ты же научился флаер водить, научишься и космолет, рассчитанный на одни очки плюс-минус ты сам.
Флаер техника сложная, но, как выяснилось на твоем примере, вполне поддающаяся освоению, беззлобно подшутил Тайвин в ответ. А вот что касается индивидуальной космонавтики Вот ты представь, сколько бед может натворить один конкретно взятый индивидуум. Хотя бы на примере Алана
Я поморщился и прервал ученого:
Не начинай, и так тошно до сих пор.
Хотя про Алана я больше не слышал, да и «Апостол» прекратил подавать заявки на возвращение на Шестой, теперь наметилась новая проблема: шаттлы с выработанным и очищенным оксидом лютеция регулярно подвергались нападениям. Кто воровал ценный ресурс было вроде очевидно всем, но вот как это доказать и, главное, что с этим делать было совершенно непонятно. Я даже слетал на экватор на всякий случай, правда, и сам не понял зачем выработка шла своим чередом, защитные купола на месте шахты и лагеря рабочих были исправны, обученные нами лично стажеры спокойно сопровождали экспедицию, да и особо не были нужны купола друг от друга стояли совсем рядом. Никто посторонними делами не занимался, саботажа не учинял, все сосредоточенно работали, и оснований для беспокойства я там не усмотрел.
А вот любимый брелок потерял. Правда, мне потом прислали сообщение о том, что мою черную дыру на цепочке обнаружили, но вернуть обещали не раньше, чем через пару месяцев, когда свернут разработку. А я оказался завален работой и лично забрать не мог, так что на Алана и «Апостол» теперь имел еще один повод злиться, совершенно без всяких на то оснований, просто ассоциативно.
Но Тайвин и не подумал останавливаться:
Чез, человек по природе своей эгоцентрист и индивидуалист, несмотря на то что периодически демонстрирует, так сказать, приверженность к проявлению стадных инстинктов. Вспомни, что на Земле творилось до последнего парникового вымирания? Любой праздношатающийся мог зайти в любой лес, приехать к любой реке или озеру или на гору залезть и там, прости за грубость, от души нагадить. Историю в школе учил? Пластика сколько было? Мусора? Химических загрязнений? Так что принудительная сегрегация людей от природы в мегалополисах отличное решение, как по мне. И если человек так себя на планете ведет, то что будет, если ему в распоряжение космос отдать?
Ну это уж ты хватил, отметил я, заходя с ним к себе в кабинет и привычно махнув ребятам в отделе. Никто человечество насильно в города не загонял, так сложилось. А насчет космоса
Позволь не согласиться, прервал меня Тайвин, точно настроившийся на поспорить. Я когда на природу первый раз выехал с отцом, мне уже лет пять было. И то разрешение пришлось получать.
Так это в твоем Общегерманском, хохотнул я, усаживаясь к себе в кресло, у вас там в принципе мышление такое, как бы это помягче, перед предписаниями ответственное. В Московском как шлялись на природу без всяких справочек, так и шляются. И как впечатления?
Как тебе сказать задумался, вспоминая, Тайвин. Вот тебя в детстве с корицей надули, а меня с комарами. Хотя на природе, конечно, хорошо.
Расскажешь? тут же полюбопытствовал я.
Тайвин подвинул к моему креслу стул, уселся рядышком и, поправив очки, глубоко и грустно вздохнул.
Я увидел целую кучу всего, что раньше только из разговоров взрослых слышал, в инфосети видел или про что читал в книгах: пауки, птицы, насекомые, рыбалка, живой огонь. Незабываемое воспоминание. Его только одно испортило. Комары. Маленькие кровососущие ублюдки, после которых чешешься по трое суток кряду, отравили мне первый же вечер у костра так, что я даже и представить себе не мог, а в тот год было почему-то адски много этих надсадно жужжащих созданий. Тайвин сделал паузу, я подавился смешками. Укоризненно на меня поглядев, ученый продолжил: Помню, я ретировался в палатку, и когда туда заглянул отец, я попытался заставить его уехать домой. Заливал палатку слезами, умолял, шантажировал и чесался. Тогда папа мне сказал, что комаров можно на вес сдать в аптеке в обмен на деньги или гематоген. Я весь отдых этих тварей на солнце сушил и в пакетик собирал! Хотелось мести, денег и гематогенку. А когда пришел с ними в аптеку, представь, какова была реакция провизора?
Когда я проржался, штатный гений снял очки, иронически улыбнулся и произнес, протирая их полой халата:
Отец мне тогда сказал, что никто не может знать всего. И что люди любят врать и глупо шутить. Поэтому все надо проверять. Я и без того был дотошным ребенком, но до комаров всему верил на слово. Взрослые они же для детей почти как боги. Но на отца я не за это обижен.
Я настолько удивился, что даже переспросил:
Правда? А за что тогда?
За отсутствие права выбора, ответил друг, надевая очки на положенное место обратно. Я выбрал свое будущее сам, а он этот выбор принять не смог. Я же тебе рассказывал. Зато благодаря одному простому уроку в детстве и несмешной шутке я пришел к тому, что мы сейчас имеем, так что за комаров я ему даже благодарен. С тех пор я все стремился проверять и перепроверять, читал сначала детские энциклопедии, потом добрался до взрослых, до учебников и инфосети. Теперь вот он, закономерный итог, ты меня штатным гением зовешь. Ну что, готов, покоритель миров?
Я, конечно, был еще как готов. Мы запустили ролик, и я сразу искренне втянулся. Медленно опускающееся на поверхность планеты трехмерное изображение погрузило мое сознание на гигантские просторы всех оттенков фуксии и глициний. Сиреневым, синим, аметистовым и фиолетовым расцвеченные лес и травы, ослепительно лиловый небосвод, мимо дрона мелькали тучи оттенка крови и коралла, а в них, я глазам своим не поверил огромное существо, похожее на бабочку, только темно-фиалковое, почти обсидиановое, покрытое крупной, блестящей в свете яркого-алого солнца, чешуей, и каждая опорная линия тонких шести крыльев увенчана то ли шипом, то ли когтем. Дрон спустился еще ниже, и я уже почти увидел вблизи великолепие красочного разнотравья во всех деталях, как мелькнуло что-то шерстяное, насыщенно-красное, чешуйчатый темно-синий хвост, и голопроекция, пойдя волнами, рассыпалась на пиксели.