Мальчишки и Богдан вместе с ними засмеялись.
Этим цирком ты нас не испугаешь улыбнулся купеческий сынок, поигрывая кастетом, достав его из кармана.
А этим? не своим голосом прорычал в ответ Андрей. На глазах его лицо преобразилось. Сквозь мальчишеский чуб начали появляться красные чешуйки. Нос заострился, все больше напоминая клюв хищной птицы. Глаза полыхнули огнем и адским пламенем. Пальцы на руках удлинились и стали похожими на когти сказочного животного. Рубашка на спине Андрея вздулась бугром, раздался противный треск раздираемой ткани. Красные перепончатые крылья натужно расправились у него за спиной.
Ааа! заорал Богдан отчаянно, прикрыв глаза руками.
Чур тебя! Чур! прокричал конопатый парнишка из его шайки следом за главарем.
Ты меня еще перекрести! прорычал Андрейка.
Один из мальчишек поднял руку, но одумался, как бы демона не разозлить. Но тот корокто взмахнув своими перепончатыми крыльями мигом оказался за спиной Богдана, так и замершего с закрытыми от страха глазами. На штанине появилось предательское пятно. Жар, исходивший от чудовища, обдал его лицо, опалил волосы на бровях. То что раньше называлось Андрейкой наклонило голову к уху Богдана и прошептало:
Ты никогда никому не расскажешь, что видел и что случилось сегодня. Я пощажу тебя, такие как ты, трусливые, лживые, гнилые люди делают мир таким каким хочу видеть его я. А это тебе на память
Чудовище провело острым, как бритва ногтем, по щеке Богдана, рассекая розовую молодую плот, опустилась к шее, оставляя за собой кровавый след. Он вздрогнул и потерял сознание.
Ул. Свободы, ред. газеты «Вечерний Харьков»Максим Максим Максим В голове крутился один лишь этот псих. Я никак не могла выкинуть его из головы. Он звучал в висках, будто попсовая назойливая песенка. Максим «Ты слишком долго жила одна, у тебя давным-давно не было нормального мужчины, потому-то ты на нем так и зациклилась», сказала я себе, пинком распахивая дверь в редакцию.
Сердце ныло. Вдруг вспомнились его прикосновения и глаза. Переверзев, ну почему ты оказался законченным психом? А с виду такой приличный мужчинка
Янусик, ты же в отпуске? окликнул меня Костя, выпускающий редактор и по совместительству художник, давно и безнадежно меня возжелающий. Человеком он был неплохим, но вот внешностью мать-природа его обидела. Чего стоят только очки с толстенными линзами, за которыми и глаз-то не видно! А ярко розовый пиджак, пусть и купленный не на «барабане», а во вполне цивильном магазине? Да и вообще, Костя на гея похож! На подружку он еще тянет, а вот на любовника Мысли сами собой вернулись к Переверзеву.
Решила хватит дома отлеживаться Надо работать! я прошмыгнула мимом настырного поклонника в кабинет шефа Валика. Тот сидел за письменным столом и увлеченно читал только что сверстанный выпуск нашей газеты. Услышав стук двери, поднял на меня не менее удивленные глаза, чем те, которые были у Кости, когда он меня увидел в редакции.
Красовская, твою мать! радостно поприветствовал он меня, рассматривая мои сбитые локти через очки-половинки. Ты же в отпуске?! Уже что-то накопала?
Плохо, когда вот так вот наглым образом спускаешь с небес на землю человека, который тебе доверился, тем более шефа, уже получавшего в мыслях за мой репортаж какую-нибудь премию в нашей столице.
Я готова работать над любой темой, которую вы мне предложите. Готова писать даже про надои молока в Бурлуке, только снимите меня с этого репортажа! разом выпалила я и присела на стульчике, опасаясь взрыва упреков и ругани, но Валентин Рудольфович, лишь тихо скрипнул зубами и вкрадчиво проговорил:
Что сказала, Яночка?
Ну так и есть! Яночкой он меня называет только лишь тогда, когда хочет открутить голову и выставить на пике перед дверями своего кабинета на общее обозрение. Остальное время шеф фамильничает. Красовская да Красовская
Повтори, что ты сейчас сказала? шипение Валика стало угрожающим. Я ощутила, как от него исходят волны ненависти. Опустила глаза, но тут же ощутила, как шеф стал светиться ярко красным огнем. Черт! Я, кажется, видела его ауру. Он меня очень хотел, убить, утопить, а потом четвертовать напоследок
Прошу вас дать мне новое редакционное задание! повторила я, чувствуя, что сейчас-то и будет взрыв.
Какого черта, Яна! Ты совсем с катушек съехала? Я вырываю тебя из редакции, ведусь на твои слезливые просьбы о репортаже-бомбе, готовлю полочку для почетных грамот и наград, а ты мне вдруг заявляешь, что хочешь писать о надоях буренок из Бурлука! По-моему ты просто ДУРА!
Прошу вас дать мне новое редакционное задание! повторила я, чувствуя, что сейчас-то и будет взрыв.
Какого черта, Яна! Ты совсем с катушек съехала? Я вырываю тебя из редакции, ведусь на твои слезливые просьбы о репортаже-бомбе, готовлю полочку для почетных грамот и наград, а ты мне вдруг заявляешь, что хочешь писать о надоях буренок из Бурлука! По-моему ты просто ДУРА!
Валентин Рудольфович подскочил со своего места и с ревом отбросил со стола несколько папок с только что сверстанным выпуском. Забегал из угла в угол, сметая все на своем пути. Раздался треск, и дорогая ваза разлетелась на осколки.
Я тебя убью! он кинулся ко мне, но тут сработало то, о чем мне так долго и упорно рассказывал Максим. Это не было обычное чувство самосохранения. Это было что-то ИНОЕ, накатившее на меня волной горячего воздуха, сжавшего грудную клетку. Оно вдруг облило меня, будто кипящей смолой, заставив сердце перестать биться, а потом Потом раздался оглушительный взрыв. Уши заложило. Дальше я действовала, как истинная женщина, закрыв глаза и уши. Я махнула рукой, выпуская из себя этот губительный поток. По пальцам заструилось тепло. Я увидела, как с их кончиков слетают золотистые капли чего-то ранее мне неведомого. Они падали на столешницу и прожигали на ней огромные дыры. Запахло горелой древесиной.
Шеф замер на полпути от меня, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Такого он вживую точно не видел. Мне захотелось швырнуть огонь от себя подальше, желательно в сторону Валика, чтобы неповадно было кидаться на беззащитную девушку. Почувствовав, что капли перестали падать, я мысленно направила к руке еще энергии, которая подчиняясь моей власти вдруг сорвалась и полетела на Редактора.
Как он умудрился угнуться, одному Богу известно! Капли пролетели над его головой и впились в стену, прожигая портрет нашего президента.
Красовская, прекрати сейчас же!
Не нравится! А попробуем так Я действовала неосознанно, все получалось на уровне интуиции и желании защититься. Я махнула рукой в сторону кулера, бочка которого вдруг закачалась. Вода в нем вскипела и вырвалась наружу, подкинув ее вверх. Вода вылетела из тары гибкой серебристой лентой, блеснула на свету морозным узором и хлынула потоком на шефа, который так и остался стоять, пригнувшись после прошлого моего нападения.
Кажется, хватит Сердце снова начало равномерно биться. Я слышала, как оно мерно стучит в моей груди, отдаваясь каждым ударом гулким шумом в ушах. Накатила жуткая пустота и усталость, словно из меня выкачали весь воздух.
Валик стоял облитый водой, мокрые редкие волосенки на его красной лысине смешно топорщились. Усы были слегка опалены и растрепались. Он сжал кулаки и мстительно поглядел на меня.
Надои буренок, говоришь зло прошептал он.
Шеф, я не хотела! запричитала я. Это как-то случайно вышло. Что-то не так
Это я вижу! заорал редактор. Кабинет разгромлен, новый номер сожжен. И вообще, зачем ты на меня вылила эту чертову вазу с водой?
Он ничего не видел, поразилась я! Он думает, что я облила его обычной водой из вазы для цветов. А потом бросилась палить его зажигалкой. Бред! А как же потоки силы? Как золотые капли и водяной смерч? Их что не было?
Значит так, Красовская, с этого дня ты в бессрочном нет в срочном отпуске! Съезди в «пятнашку» поправь здоровье А как придешь в себя, психопатка долбаная, то приходи обратно! Я обещаю тебе очень и интересную и содержательную работу
Шеф жалобно застонала я, почти и правда поверив, что это все мне привиделось.
Пошла вон! заорал Валик, топая короткими ногами.
Я медленно развернулась и побрела к выходу.
Стоять, Красовская! раздалось позади. Значит простил, зажглась в сердце маленькая надежда. Зарплату ты тоже не получаешь три месяца! Кабинет мой буем восстанавливать
Я уныло кивнула и захлопнула за собой дверь. Редакция встретила меня гробовым молчанием. Все глядели на меня, как на ожившую мумию или миллион долларов США.
Что у вас там произошло, Янусик? Люська подлетела ко мне первой. От любопытства она уже сгрызла все свои наманикюренные ногти. Мы слышали крики, шум
Рабочие моменты, вяло отмахнулась я от главной сплетницы редакции и прошла к выходу.
Может, я могу чем-то помочь, Яночка? бравый любовник Костик подхватил ее уже почти у дверей.
Нет, Костя, я мягко высвободила руку из его хватки, мне надо отдохнуть немного. Я же все-таки в отпуске.