Сколько тебе понадобится времени? Фигура, передавшая Лане конверт, замерла вполоборота, укутываясь в тень, отбрасываемую соседним зданием.
Через два дня ты прочитаешь о трупе в газетах. Поношенный конверт и лист бумаги догорали на ее раскрытой ладони. Дунув на пепел, девушка затушила окурок каблуком и, развернувшись, растворилась во тьме.
Быстрые пальцы бегали по буквам клавиатуры. Зрачки подрагивали, изучая объект ликвидации. «Тридцать пять лет, практикующий хирург, не женат, детей нет»
Что в тебе не так, Юрий Борисович?.. обойдя коды безопасности госструктур, Лана не нашла сопричастности объекта ни к одному её «делу». Он не был шпионом, далек от политики, даже штрафа за парковку ни разу не получал. Одни только премии, награды, благодарности. Слишком ты у нас положительный «герой». Кто ты на самом деле? Она рассматривала фотографию молодого мужчины. На глазах очки в тонкой квадратной оправе. Из-за пары стёкол на нее смотрели упрямые карие глаза. Губы поджаты, будто его раздражала необходимость делать тот снимок.
Облако дыма вырвалось из черноты широко раскрытого рта Ланы. Она поднялась из-за ноутбука, вставая перед зеркалом. Комнату освещали только блики шуршащего монитора. Все, что было нужно, она видела без света.
Толкнув с плеч две скользящие лямки, короткое платье упало ей под ноги. Оно легко преодолело гладкость кожи рук, живота и бедер но не спины. Шестьдесят восемь выпуклых шрамов от ранения дробью на долю секунды притормаживали ткань. В эпицентре выстрела их было больше. К лопаткам, шее, пояснице розовые штрихи разбегались, будто вибрация волн от брошенного в воду камушка.
Вставая под душ, Лана смыла с себя красную помаду, тушь и высокую укладку. Она взбила руками влажные волнистые локоны, надела белый просторный сарафан, держащийся на широких лентах бантах и туфли на плоской подошве.
Перекинув ногу через нагретое солнцем сиденье Дукатти, Лана прикрыла глаза от удовольствия и разбегающегося по телу теплу. Жар пылающей черной кожи проник в нее через тонкое кружево стрингов, щеки покрылись естественным румянцем. Опустив на глаза черные очки, она вдавила газ.
Катерина, сколько осталось пациентов в приёмном?
Двое еще ожидают, Юрий Борисович.
Что у них?
Дедок с вросшим ногтем и девушка с огнестрелом.
Врач поднял глаза на медсестру, а чаю ей не предложили? С огнестрелом? Чего ее экстренно не приняли?
Огнетсрел годовой давности. Жалуется, будто одну пулю не вытащили. Говорит, чувствует что-то под кожей.
Одну? Катерина! Одну из скольких? Юрий Борисович поправил очки. Он перестал монотонно набивать «заключения», скрестив пальцы на руках.
Из шестидесяти восьми. Молоденькой Кате нравилось дразнить хирурга. Если он вежливо отказывался от ее пирожков и бесплатных билетов в театр, пусть хоть бы так помучается. А как долго он сейчас на нее смотрит исподлобья всякий раз, когда чем-то страстно увлечен.
Дедка проводи к Смирнову, а мне огнестрел! Ну, живо, вызывай! И чего ты меня ждать заставила а? Катерина?
Передайте пациентке Самариной, чтобы проходила в пятый! она повесила трубку, Юрий Борисович, Смирнов в корпусе через дорогу! Кате и самой было любопытно, что там за 68 пуль такие!
Сама проштрафилась. Иди теперь, врач поднялся из-за стола, открывая ей дверь. Пока медсестра протискивалась мимо, хирург смотрел на что-то белое, летящее вдоль широкого коридора. Шатенка с влажными волосами и солнцезащитных очках заглянула за дверь его кабинета, она даже взялась за ручку двери для удобства, будто бы не замечая его руки. Тут же застенчиво отдёрнув свою горячую ладошку.
Добрый день, мне сюда? В пятый?
Да, проходите, кивнул Юрий Борисович, грозно зыркнув на медлящую Катерину. Стоило ей оказаться за порогом, а белому облаку внутри кабинета, в замочной скважине еле слышно повернулся ключ. Лана услышала, мысленно его поблагодарив.
Девушка села на смотровую кушетку, бросив взгляд на окно, вы не могли бы закрыть жалюзи, Юрий Борисович.
Окна выходя в лес. Не бойтесь, вас никто не увидит.
Из-за света, она повернула к нему голову, у меня ожег роговицы.
Откуда? хирург быстрым шагом подошел к окну, закрывая просветы солнечных лучей. Он включил настольную лампу, погасив верхнее освещение.
После пустыни Намиб. Провела в песках несколько дней. С тех пор больше не могу смотреть на солнце. Как только в кабинете стало темно, она подняла с глаз очки.
Что вы делали в пустыне? Врач наматывал ей на предплечье воздушный рукав тонометра.
Если я расскажу мне придется вас убить. Она вскинула серые глаза, широко ему улыбаясь. Рука пульсировала от притока крови.
Давление в норме. В карте указана жалоба на пулю из их правда 68?
Было. Лана повернула голову, указывая взглядом себе за спину. Хирург обошёл кушетку. Он увидел пару шрамов недалеко от шеи, когда она скинула волосы с плеч. Быстрые движения дернули ленты бант и сарафан опустился по телу Ланы до пояса. Спереди она обхватила себя вокруг груди руками. Юрий Борисович рассматривала такое нехарактерное ранение для молодой девушки. Если бы был включен свет если бы эти шрамы увидела Катерина он был рад, что ничего этого нет. Даже забыл надеть латексную перчатку, прикасаясь холодными пальцами к вздымающимся буграм красной кожи в центре.
Как вы выжили? Выстрел с близкой дистанции дробью. 5,5 миллиметра. В заряде было минимум сотня. Он опустился на корточки. Судя по различию шрамов, девушку штопали две разные пары рук.
Вы разбираетесь?
Как любитель.
Прохладные руки врача вздымали мурашки на ее загривке. Когда он говорил, Лана чувствовала теплоту его дыхания меж вспаханных лабиринтов, оставленных дробью. Развернувшись вокруг себя, перекинув через кушетку ноги, теперь Лана оказалась к нему лицом. Точнее ее грудь, пока он продолжал сидеть на корточках.
С этой стороны моя кожа ровнее. Она взяла его руки, сплетаясь с ним пальцами. Продвинувшись по шершавому кожзаму кушетки, лицо Ланы замерло в сантиметре от его губ. Он вдохнул запах ментола с ее волос, но расцепил руки и отвел глаза.
Кто ты? сделал он шаг назад, что тебе нужно?
Какая разница, кто я.
Ты пришла чтобы убить меня?
Возможно, раздвинулись ее губы в насмешке. Раз ты все знаешь, не будем тянуть. В ее руке мелькнул скальпель. Один надрез артерии и кровеносное давление все сделает само.
Я не виноват, Лилиана. Он перестал пятиться. Я их не трогал, никого не уродовал! крикнул он. Всегда знал, что Варшавин подошлет кого-то Где он только нашел такого киллера, как ты? На, режь! хирург подошел к девушке. Он схватил ее руку, прислоняя скальпель к правильному месту. Эти шрамы на тебе настоящие. Если ты такое пережила Он понимал, что спастись у него нет шанса. Если должна, убей! он надавил скальпелем до первой крови, сжимая ее запястье. Сейчас Лана могла убить его тридцатью разными способами. Она медлила. Впервые она размышляла про свою цель. Её пальцы разжались. Скальпель звонко ударился о белую плитку кабинета. За ним следом рухнули два тела.
Два живых, горячих тела, сплетенные единой энергией, всепоглощающей, необузданной, животной силой, когда забываешь «кто ты». И Лана позволила себе забыться. И пока она «не помнит» хирург будет дышать.
В дверь кабинета кто-то стучал. За окном опустились сумерки. Возможно, где-то на планет начались и закончились пара войн.
Дверь кабинета хирурга неслышно распахнулась. Девушка в белом сарафане и солнцезащитных очках юркнула к пожарной лестнице. Лишь пара бурых точек за ее ухом засвидетельствовали ликвидацию.
Рассказ одиннадцатый. Бабулец
Труп?.. пожилая дама с широким лицом и уложенными по окантовке кудрями, уставилась в спины прохожих. Ее интеллигентное воспитание не позволили ломиться напролом через тугую стену зевак.
Отпадно! Трупак посреди роллердрома в Филях! ответил молодой прокуренный голос. Для женщины осталось загадкой, как он ее услышал? Ведь, вроде, глухой. Из ушей торчат слуховые аппараты с проводками. Скорее зафотать надо и продать в новостыне стримы! Кучу бабла срублю! сутулый парень вытащил из кармана порванных штанов черный прямоугольник и начал водить пальцами по гладкой поверхности.
Не сочтите за труд, молодой человек, опишите, что вы видите? Женщина надеялась, что ее случайный собеседник не слепой. Массивные черные очки закрывали половину его лица. Они были странной формы, будто обрубленная маска сварщика.
Зачем, вам, бабулец? Идите себе, семки и лясы точить! хмыкнул парень, но все же ответил. Уж слишком настырно бабуся сверлила его взглядом. Рожа у трупа перекошена! В рвоте весь! Интересно!?
Женщина хоть и была преклонного возраста, но отличалась острыми умом. Вот только понять лепет нависающего над ней сутулого оборванца у нее не получалось. «Огурец» сказал он, нет «бабулец» вроде «Стримы», «роллердром», «скейт». Этих слов в ее лексиконе не было. Какой примитивной форме жизни принадлежит этот жаргон?