Мерседес принесла с собой газету, и друг Педро, по прозвищу Заика, стал читать вслух. Неизвестно, почему Заика не мог выговаривать слова, не разбивая их на кусочки. Феррейро мог предположить по своему врачебному опыту, что заикание признак тонкокожей натуры, которая не может отгородиться от тьмы этого мира. Этот недуг часто возникает у людей мягких, которые слишком остро все чувствуют. Заика до сих пор был с виду словно мальчик, с печальным добрым лицом; его темные глаза смотрели на мир изумленно и растерянно.
Британские и к-к-канадские войска высадились на северном побережье Фрр
Франции, дурачина! крикнул кто-то и вырвал у него газету, скрывая за злостью свой страх.
Кто знает, что принесут новости?
Высадка более ста пятидесяти тысяч солдат дарит нам надежду, прочел этот человек.
Надежда Феррейро взглянул на раздробленную ногу Француза. Пуля, конечно, сильно ее повредила. Пулевые ранения слишком знакомое зрелище для доктора в военное время, а то, что он видел сейчас, было ужасно. Хорошо, что старик не может разглядеть рану. Старик? мысленно переспросил Феррейро. Француз примерно его ровесник.
Под командованием генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра
Француз охнул, когда Феррейро потрогал его ногу.
Все плохо?
Послушай, Француз В мягком голосе Феррейро звучало сочувствие. Он снял очки, понапрасну стараясь хоть на минуту перестать все видеть слишком отчетливо. Ногу не спасти.
Пещеру заполнила тишина. И страх раненого.
Все обступили Француза, а доктор открыл свой чемоданчик. По крайней мере, необходимые инструменты у него были, потому что он лечил солдат тех самых, которые и нанесли эту рану. А вот обезболивающего не было.
Мерседес заставила Француза выпить полбутылки видалевского орухо. Слабое утешение для того, кому сейчас отпилят ногу.
Я постараюсь все сделать быстро и с минимальным числом разрезов.
Как Феррейро хотел, чтобы можно было пообещать больше, чем такую малость!
Француз кивнул и схватился за руку Мерседес. Хоть у нее и не было детей, она второй раз за сегодняшний день исполняла роль матери. Сперва для Офелии, теперь для почти незнакомого человека. Мать, сестра, жена Кроме нее, эти мужчины в лесах давно уже не видели женщин, и для кого-то из них Мерседес воплощала собой все эти роли. Она зажмурилась, как и большинство мужчин, когда Феррейро приставил пилу к распухшей ноге Француза.
Погодите, доктор! Одну секунду погодите!
Француз еще раз посмотрел на ногу. Решение сражаться против грохочущих сапог сделало его калекой. Что он думает о своем выборе? спросил себя Феррейро. Француз глубоко вдохнул и крепко сжал губы, как будто это поможет удержать крик, отчаяние, страх Потом он снова кивнул.
На этот раз уже у Феррейро перехватило дыхание. Пришлось глубоко вдохнуть и собраться для предстоящей задачи. Иногда мрак этого мира даже целителей превращает в мясников.
20
Бледный Человек
В комнате на чердаке Офелия жила одна, и прятать книгу Фавна было не от кого. На тумбочке у кровати книга отличалась от остальных только размером. Служанки жалели Офелию за то, что бедную девочку сослали на чердак, она видела по их лицам. А саму Офелию это не очень огорчало. В последнее время спать рядом с мамой стало тяжело. Из-за трудного маминого дыхания и постоянных мучений Офелия так сердилась на нерожденного брата, что иногда представляла его себе с лицом его отца.
Она с трудом заставила себя открыть книгу. Все вспоминала, как со страниц потекла кровь. Но желание узнать, что необходимо сделать, было сильнее страха. От Фавна она получила первый урок: пока ползла в нору к Жабе, Офелия узнала о себе, что она храбрая. На этот раз она накинула пальтишко, чтобы не замерзнуть и не бояться испачкаться, когда будет выполнять второе задание.
Книга раскрыла свою тайну быстрее, чем в прошлый раз. Вначале заполнилась левая страница. Тонкие линии обрисовали силуэт бледного человека, лысого, без носа, с дырками на месте глаз и щелью на месте рта. Коричневыми чернилами нарисовалась фея, а рядом с нею дверь. На рисунке появлялись все новые подробности, но Офелия уже читала слова на правой странице:
Мелом нарисуй дверь у себя в комнате, где захочешь.
Мел Офелия сунула руку в карман и на минуту испугалась, что потеряла мелок Фавна, но тут же наткнулась на него пальцами. А рисунок в книге еще не проявился до конца. Рядом с Бледным Человеком возникла девочка в зеленом платье с белым фартучком, таких чистеньких, словно Офелия не испортила их в лесу. Возле девочки порхали три феи. Девочка улыбнулась Офелии, затем встала на колени и мелком нарисовала на стене дверь.
Мелом нарисуй дверь у себя в комнате, где захочешь.
Мел Офелия сунула руку в карман и на минуту испугалась, что потеряла мелок Фавна, но тут же наткнулась на него пальцами. А рисунок в книге еще не проявился до конца. Рядом с Бледным Человеком возникла девочка в зеленом платье с белым фартучком, таких чистеньких, словно Офелия не испортила их в лесу. Возле девочки порхали три феи. Девочка улыбнулась Офелии, затем встала на колени и мелком нарисовала на стене дверь.
Справа появились новые слова:
Когда дверь откроется, переверни песочные часы и ступай, куда покажут феи
Теперь на рисунке дверь обрамляла каменная арка, опирающаяся на две колонны под рукой Бледного Человека.
Ничего не ешь и не пей в его владениях,
предупреждала строчка на правой странице.
и возвращайся до того, как упадет последняя песчинка.
Появлялись все новые рисунки, но Офелия с трудом запомнила и то, что уже увидела. Она закрыла книгу и встала на колени с мелком в руках, как девочка с картинки. Стена была неровная, вся в паутине, но мел оставлял на ней отчетливую линию. Белая линия вспенилась, раздалось тихое шипение, и, когда Офелия надавила рукой, в стене открылась дверца, словно вход в древнюю гробницу. Отверстие было совсем низенькое. Офелии пришлось согнуться, чтобы заглянуть в него. Она увидела широкий коридор. Дверца, куда она просунула голову, оказалась на самом верху, под потолком, а до пола было метра два. Вдоль коридора выстроились колонны, и стены между ними были красные, как засохшая кровь. Косые лучи падали через маленькие окошки на пол, вымощенный в шахматном порядке белыми и красновато-коричневыми плитками.
Прыгать было слишком высоко. Офелия подтащила к отверстию стул и спустила его вниз. Повесила торбу на плечо, поставила на пол у кровати песочные часы. Как только она перевернула часы, в нижней стеклянной колбе стала расти кучка светло-красного песка.
Стул послужил ступенькой. Спрыгнув с него на пол, Офелия услышала вдали какое-то сипение Как будто кто-то тяжело дышит во сне. Звук мешался с эхом ее шагов. Коридор все не кончался, он изгибался, точно река, а колонны отбрасывали тени, словно бесконечный ряд окаменелых деревьев. Офелии казалось, что прошло уже несколько часов, и вдруг коридор вывел ее в сумрачную комнату без единого окна.
Офелии почудилось, что она заблудилась во времени и попала в далекое, забытое прошлое. Комната с расписным потолком выглядела совсем старинной, но Офелия не смотрела на выцветшие изображения над головой. Она видела только длинный стол посередине комнаты. На столе стояли золотые блюда и вазы, до краев наполненные фруктами, пирожными и жареным мясом. Во главе стола, озаренный пламенем очага, сидел Бледный Человек.
Офелия подошла к столу. Бледный человек не пошевелился. Казалось, он сидит неподвижно уже много столетий а еда перед ним была свежая, словно только что приготовленная. Офелия глаз не могла отвести от пирожков и жаркого, украшенного фруктами и съедобными цветами. Золотые тарелки отражались в хрустальных кубках с красным вином. Красное и золотое Эти два цвета наполняли всю комнату, их отражало даже пламя. А как божественно благоухало все это изобилие! Офелия забыла обо всем, даже о страшилище, которое молча сидело в двух шагах от нее над своей тарелкой.
Офелия вспомнила о нем, только подойдя вплотную. Посмотрела вблизи и ахнула. Он был голый, как и на картинке, бледная кожа висела складками на костях, будто саван не по размеру. Жуткое зрелище, но страшнее всего лицо. Вернее, его отсутствие.
Вместо лица у чудовища было непристойно пустое место, на котором пятнами выделялись ноздри и щель рта, узкая, как бритва, измазанная кровью и обрамленная тяжелыми складками кожи. Когтистые руки безжизненно лежали по бокам от золотой тарелки. Кончики пальцев были черные, а сами пальцы кроваво-красные.
Чудовище не двигалось, и Офелия осмелела. Она заглянула между страшными руками, стараясь понять, зачем на тарелку положили два круглых камешка, и вдруг отшатнулась это были не камешки, а глаза. Тогда только Офелия рассмотрела рисунки на потолке и попятилась от стола, несмотря на все выставленные там яства. Изображения на потолке в подробностях показывали, чем занимается Бледный Человек.
На рисунках дети, протягивая руки, молили о милосердии, а чудовище пронзало их ножами и мечами, разрывало на куски и с жадностью пожирало. Эти сцены были написаны настолько живо, что казалось можно услышать крики жертв. Это было слишком! Офелия опустила глаза, спасаясь от кошмарных картин, и наткнулась взглядом на сотни детских сандаликов и ботиночек, сваленных грудами у стены.